Знак согласия

Даже после всего, ни одному из них не удалось заснуть. Поглаживая Освальда по щеке, Нигма даже отстраненно подумал, что или их с Загадочником сознания просто не могут обработать произошедшее, чтобы отключиться, или страх, что все это пропадет, если они закроют глаза, держал их бодрствующими. Пальцы Нигмы обрисовали нос и брови Освальда. Тот сладко зажмурился и заулыбался. - Не спится? - Мгм. - Мне тоже. - Хочется пить. Освальд сглотнул, и глаза Нигмы осоловело проследили за перекатившимся по шее бугорком. Под ним уже багровели пятна. Освальд присел, но Эдвард осторожно тронул его за запястье. - Я принесу. Нигма начал подниматься, но на этот раз его перехватил Освальд. Он изумился, насколько открыто-беззащитным и после всего невинным был его взгляд. - Нет, останься. Это подождет. Эдвард мягко улыбнулся. - Есть запасной план. Я вчера принес сюда портативный холодильник со льдом, на случай, если захочется разнообразия. Освальд усмехнулся. - А на случай, если лед растает, в шкафу ты спрятал Фриза? Не переставая улыбаться, Нигма бодро перекатился по кровати и принес стакан со льдом. Освальд вытащил один кубик, но едва бросил его в рот, Нигма притянул его к себе для поцелуя и высосал лед себе. Когда он отстранился, Освальд шутливо насупился. - Грабитель. - В грабеже я больше ценю процесс, чем результат, - Эдвард погладил его пальцем по губам и снова поцеловал. - А еще ты, кажется, никому не позволял воровать у тебя безнаказанно, - Нигма хитро улыбнулся и положил ледышку из стакана уже в свой рот. - Не хочешь вернуть награбленное с лихвой? Глаза Освальда полыхнули, и он ринулся к наглым губам. Так «грабительски» они прикончили целый стакан льда, а после присели в изголовье - Нигма облокотился на спинку кровати, устроив Освальда между своих ног. Тот вяло наблюдал, как пальцы игриво очерчивают его соски и ребра. - Интересно, в какой позе ты будешь спать теперь. - А с нынешней что не так? - фыркнул Освальд, и повернув голову, тут же встретил губы Нигмы. Напоминание о временах, когда тот ухаживал за ним и следил за его сном, отдались в сердце приятной волной тепла. - Ты всегда спишь, положив руки над одеялом. Как дети, которых родители поймали на играх со своим телом и научили спать вот так, чтобы они не повторяли свои опыты. Освальд закатил глаза исподлобья. - Иногда пугает, чем набита твоя голова. Почему ты вообще об этом заговорил? Длинные руки Нигмы вползли под одеяло, чтобы погладить его ниже живота. Освальд выгнулся с резким вдохом. - Что-то мне подсказывает, что ты и сам был непослушным. Ему было щекотно, и хотя кружение пальцев возбуждало, он слишком устал для еще одного захода. Однако Нигме говорить об этом он не стал. Сложив руки на его животе, Эдвард поцеловал его в висок. - Устал? Освальд с неохотой кивнул. Нигма осторожно отстранил его и поправил подушки. - Мы можем немного поспать и встретиться во сне. В глубине души Освальд считал подобные слова романтической чушью, и отчасти это даже вызывало его недовольство, обличая искусность Эда в этой сфере... но как же все менялось, когда такие слова были обращены к нему. Через минуту он уже сладко сопел под длинной рукой. Эдвард проснулся уже через пару часов от наброшенной на него ноги, однако сбрасывать ее не стал. Когда-то ему не хватало прикосновений вплоть до того, чтобы нарушать чужое личное пространство, теперь же он понял, что даже не осознавал своего тактильного голода. Даже не представлял, насколько близким можно быть к другому человеку. Опустив голову Эдвард принялся рассматривать умиротворенно разошедшиеся брови, веснушки, натертые губы и ему остро захотелось погладить все это, однако опасаясь разбудить Освальда, он замер и постарался даже дышать тише. Услышав в голове голос, он едва не вздрогнул. «Давай разбудим его снизу.» «Угомонись.» «Освальд будет не против.» «Спи, и перестань будоражить нас самих.» «Это отличная идея.» Эд выдохнул в потолок. «Ты со своей навязчивостью рискуешь ему надоесть.» Это потушило прыть Загадочника, однако через несколько минут Освальд проснулся и сам. С особым удовольствием Эдвард наблюдал, как за едва разлепившейся гущей ресниц пробивается непонимание и мигом спустя сменяется изумленным блеском и неуверенной улыбкой. Никогда он не думал, что утро может быть настолько добрым. Видимо, он застыл, любуясь, потому что «доброе утро» и улыбка сменились смущением Освальда. - Доброе. Рука Эда поднялась к оккупировавшей его ноге, и в следующий миг он уже сполз ниже, устроив голову на левом бедре Кобблпота. - Что ты делаешь? - в наигранном укоре Освальда едва ли была нота протеста. Эдвард задумчиво промычал, подбираясь пальцами по его бедру все выше. Дыхание Освальда слышимо замерло. - Самому-то удобно, Эд? - Разумеется. Ты ведь говорил, что мне надо опериться. А птенцы пингвинов прячутся между ног. Освальд вздохнул нарочито громко, пытаясь не вздрагивать от поглаживания назойливых пальцев у промежности. - Боже. Ты еще темы пингвиньих яиц между ног коснись. - Дыхание Пингвина сбилось, когда Нигма с заинтересованным «ммм» решил ответить на саркастический вызов буквальным жестом. От неожиданной волны возбуждения тело заломило, и понадеявшись, что большего, чем простая ласка, Эд не потребует, Освальд решил отворчаться. - Какое уж тут «оперение», когда ты до сих пор сыплешь зоологическими фактами времен своей работы в GCPD. Нигма усмехнулся и подтянулся выше, теперь поглаживая Освальда по животу. Натыкаясь на рубец с каждым пассом, он незаметно для себя мрачнел все больше. Освальда, в свою очередь, потревожили и свои воспоминания о жуткой боли и страхе на пирсе, и мрачность Нигмы. Не выдержав, он перехватил подрагивающую руку. - Перестань. - Лицо Нигмы ничуть не просветлело, и Освальд добавил: - Или я подумаю, что у тебя фетиш на мой шрам. - Не шути об этом. Освальд горячо выдохнул и состроил сердитую мину. - А что же, мне думать тогда? Может, что ты, рассматривая этот шрам, размышляешь о незаконченном деле? Лицо Эдварда болезненно исказилось, и он убрал руку, заставив Освальда тут же пожалеть о своих словах. Освальд замолк. Он-то надеялся гипертрофировать проблему так, чтобы было видно, что это лишь прошлое, а вышло - будто обвинение. И почему с Эдом его язык вечно становился ему врагом? Так или иначе признаваться в неправильной тактике не хотелось. Освальд фыркнул, снял с изголовья очки Эда, и надев их себе на нос, поправил чисто эдовским жестом. - Технически... этот шрам - пуповина Загадочника. Нигма моргнул раз, другой и, тряхнув головой, снял очки с Освальда. - Это еще хуже, чем факты о пингвинах. Улыбка сломала губы Эдварда, и Освальд нежно притянул его к себе в объятья. Они отстранились, когда их рты уже саднило от поцелуев. Нигма вскользь подумал, каково будет на гиперчувствительной коже ощущать еще и легкую щетину, и решил, что однажды обязательно поймает Освальда небритым. - Завтрак? - Я не встану, - простонал Кобблпот, падая в подушки. - Тогда я в душ, - улыбнулся Эд, и запечатав последний поцелуй на пингвиньем лбу, направился в ванную, напевая «глупого купидона». Едва дверь за ним захлопнулась, Освальд перевернулся на живот, обхватил подушку Нигмы и уткнулся в нее носом, вдыхая во всю ширину ребер. Однако почти сразу он услышал звонок в дверь снизу. Спускаться, покидая их с Эдом шелковый рай, казалось непосильным. Но ему вспомнилось, что Ольги, чтобы открыть, не было, и за дверью могла быть эта же Ольга, забывшая ключи. С гневным кряхтением Освальд сполз с кровати и, спешно натянув трусы и халат, вышел из спальни. Спускаясь, он чувствовал себя каракатицей, но мысль о причинах тому останавливала поток ругательств, превращая их лишь в номинальное ворчание, а на некоторых ступеньках, даже в смущенное хихиканье. Плотная ткань халата ощущалась сильнее - казалось, будто сама кожа вспоминает прикосновения Эдварда. Перед тем, как ухватиться за ручку, ухмылку Освальду даже пришлось прожевать - король Готэма должен быть суров. Особенно по утрам. Особенно теперь. Барбара ворвалась в его мир с солнцем - таким же надоедливо режущим глаза и вырывающим из грез. Такая же жгуче-рыжая. - Ох, Оззи, как приятно видеть тебя в добром здравии. Освальд проследил за мерным цокотом каблуков по плитке гостиной и закрыл дверь. - Я бы сказал «твоими молитвами», но мы знаем, что это последнее, что ты сказала бы, будь они услышаны. - И тем не менее, я надеялась увидеть тебя в живых. Барбара оперлась бедрами на столик, где когда-то стояла голова мачехи Освальда, скрестила ноги в ботфортах в щиколотках и тряхнула огненными кудрями. Освальд подавил желание проверить, достаточно ли туго завязал пояс халата. - И зачем я нынче понадобился тебе в живых? - Джим ищет Нигму. Учитывая ваши разногласия, тебе было бы на руку, чтобы он хотя бы изолировал нашего гениального птенчика, раз уж тот невольно оказался кукушонком, вытолкнувшим тебя с насеста. - Чтобы за мной и лиса смогла беспрепятственно вернуться в мэрский курятник, я так полагаю, - усмехнулся Освальд. Барбара улыбнулась, накренив голову рыжим водопадом локонов. - Посредничество - благородная цель. И имеет свою цену. - Ничего личного, моя дорогая, но вынужден разочаровать тебя отказом. Освальд замолчал, но взгляд Барбары, явно ожидавший продолжения, вдруг заострился. - Постой... Ты что же, снова решил прогуляться по граблям «я не сдам Эда»? Забыл, что он из тех, кто может спустить влюбленную в него птичку на трапезу к червям? Освальд пренебрежительно скривился. Пыль с этих событий он хорошо вытер, чтобы его можно было этим задеть... Или по крайней мере, чтобы скрыть, что это его задевает. - К рыбам, - поправил он максимально невозмутимо. - Хотя если ты намекала, что тогда меня пыталась сожрать моя же еда, и предпочитаешь зваться червем, соглашусь. Есть в тебе что-то змеиное. Джим, кстати, как-то упоминал, что чует их запах. Барбара улыбнулась шире, и Освальд понял, что и она за эти годы выучилась «вытирать пыль». - Давно не бывал на пирсе? Освальд почувствовал, как на виске запульсировала вена, однако тут же напомнил себе, что если Барбара недовольна, значит, все идет лучше некуда. Он усмехнулся. - Несмотря на свою склонность повторяться, Эд может быть неожиданным. - Периферическим зрением Освальд заметил, что Нигма в одном полотенце поверх бедер вышел из их спальни на террасу второго этажа. Барбара стояла к ней спиной и его, благо, видеть не могла. Это порадовало Освальда - как бы он ни хотел похвастать своим счастьем перед пассией убитой Табиты, риск хоть чем-то поколебать едва зародившуюся близость с Эдом был важнее. И только дождавшись, когда тот с улыбкой исчезнет с террасы, он усмехнулся. - Сегодня Эд далеко, а завтра уже за твоей спиной. Но в любом случае, я не из тех, кто пользуется помощью Гордона после всего, что произошло при снятии карантина. - Ответом на намек стало закатывание глаз. Освальд прищурился. - Неясно одно: почему Гордон послал ко мне тебя, вместо того, чтобы по старинке оцепить слежкой поместье и «Айсберг Лаунж»?.. Раз уж я опять приманка для нашего зеленого друга. - Джим подозревает, что Нигма связался с Валеска и Крэйном. Все копы висят на них, потому что летучая мышка нашептала, что они что-то готовят глубоко в недрах Готэма. А твой неугомонный птенец имеет склонность заключать союзы с кем попало. Не говоря о тяге тряхнуть Готэм щепоткой-другой тротила. Уж прости, сейчас Джиму важнее предотвратить их союз, нежели спасать твой зад. Впрочем, как и всегда. Освальд улыбнулся - его дом даже ненамеренно становился самым безопасным местом для Нигмы - но пусть Кин примет это за насмешку над ее шпилькой. - Тем более мне нет никакого толку сотрудничать с Гордоном. - Нет уж, - усмехнулась Барбара. - Джим тебя знает. Ради Готэма ты даже Нигму на баррикады потянешь. Освальд усмехнулся, не желая ее поправлять. - Эд - индивидуалист. Если он надумает завоевать Готэм, он не станет делиться с психами вроде Валеска. Кин выдавила сардоническую улыбку. - У Эда семь пятниц на неделе. Учитывая его раздвоенную голову, даже четырнадцать. Пингвин развел руками. - Возможно, он наконец, понял, что не стоит со мной тягаться и решил взять четырнадцать уик-эндов. Освальд чуть задрал голову, но увидев острый прищур Барбары, тут же понял, какую ошибку допустил. Тонкий наманикюренный пальчик указал на темные пятна возле его кадыка. - Уик-энд, значит, - усмехнулась Барбара и, оттолкнувшись от стола под жалобный скрип ножек, принялась обходить застывшего Пингвина, бесцеремонно рассматривая на ходу его шею. - Теперь это так называется? Это походит на уик-энд настолько же, как следы от удушающих пальцев походят на следы губ... О... так вот почему ты еще жив! - Барбара захихикала за его спиной. Освальд, забыв о больной ноге, крутанулся к ней лицом и осклабился. - Неудивительно слышать подобное суждение от женщины, избежавшей срока за связь с Джимом Гордоном. - Увидев, как губы напротив сжались до выдавливания помады, Освальд развел руками с примиряющим сарказмом. - Не в укор. Тебе и впрямь лучше бы держаться стороны Джима. Ведь это - единственное, что пока спасает тебя от последствий излишней проницательности. Барбара улыбнулась. И когда Освальд поймет, что выдает слабину, расточая сарказм? - Да и я не в укор, Оззи. Не сомневалась, что у тебя особые методы выигрывать войны. Ради этой... «тактики» ты снова ударил Нигму трубой по голове или просто спрятал его таблетки? Колкость насчет непривлекательности Освальд постарался пропустить между ушей, вместо этого подумав о том, что Барбаре может быть известно куда больше, чем он полагал. И вероятно, эта лисья головка была набита под завязку поводами позлорадствовать. Он улыбнулся. - Не думал, что скажу это, Барбара, но твоя зависть мне льстит. - Вот и прекрасно. Но пожалуй, мне следует проведать тебя еще раз, когда у Нигмы закончится рецидив щенячьего сознания. Освальда раздирали противоречивые эмоции. С одной стороны, ему отчаянно хотелось опровергнуть инсинуации Барбары, с другой - он с негодованием признавал, что в этой войне с Нигмой его снова спасла случайность, и - что все-таки верно подмечено - определяющими были желания Нигмы. Барбара вздохнула и посмотрела с избыточным миролюбием. - Нууу, не кипятись так, Оззи. Разве это не то, чего ты так жаждал? Любовь прекрасна. Любовь Нигмы - тем более. Можешь мне поверить. Освальд с трудом подавил желание выставить Кин. Останавливало лишь то, что подобным он лишь продемонстрирует свои ревность и сомнения, и та сочтет это очком в свою пользу. - Особенно ценно мнение человека, чьи многочисленные попытки обрести любовь заканчивались ничем. Губы Кин дернулись, но тут же свернулись в улыбку. - Ну, у тебя-то, Оззи, конечно, все впереди. Освальд невольно застыл, и Барбара продолжила. - На самом деле, я не удивлена. Ты прав насчет предсказуемости Нигмы. И его привязанности в этом - не исключение. Освальд замер, не понимая, радоваться ли словам Кин. С одной стороны это звучало, будто их с Эдом связь имела прочное основание. С другой - это ведь Барбара... Та его сомнениями уже не упивалась и продолжала тем же приторно-вежливым тоном. - Даже любопытно, насколько хватит его логики на этот раз? Бедняжку ведь очень легко подкупать похвалой до тех пор, пока он своим всеподавляющим мозгом не поймет, что кроме этого, другому человеку его нечем заинтересовать. И когда все станет привычкой, и ему прискучит, он отправится искать новые дифирамбы. Глядя в разгорающиеся глаза Кин, Освальд постарался отбросить все мысли. - Лишний раз убеждаюсь, что каждый судит по себе. Но видишь ли, в чем разница: твое самомнение убило Табиту, а я как видишь, дышу полной грудью. Взгляд Барбары на миг стал отстраненным. - Пока. Впрочем, я с удовольствием посмотрю, как этот гордый вдох утянет вакуум в груди Нигмы. Чем выше взлетишь, тем больнее падать. Наслаждайся иллюзией. В это же время сам Нигма застыл в спальне с рубашкой в руках. Его тревожило то, что Освальду могла наедине наговорить Кин, и тянуло предотвратить это. Но еще большим был риск, что она будет особенно резкой, если при его появлении поймет, что между ними происходит. Их отношения с Освальдом сейчас были слишком хрупкими, чтобы он мог действовать опрометчиво из опасений. Рассуждая так, он стал одеваться медленно и дождался, когда дверь внизу захлопнется, прежде чем выйти на лестницу. Спустившись, он обнял Освальда сзади - тот стоял, глядя в окно на отъезжающую машину, и либо не слышал, как он подошел, либо был слишком задумчив. - Зачем приходила Барбара? - Нигма на миг даже удивился, насколько игривой стала теперь его интонация при обращении к Освальду, даже ненамеренно. - Тебя разыскивает Гордон. - У Джимбо просто талант появляться невовремя, - процедил Нигма сердито, но тут же с необычайной нежностью потерся губами об ухо Освальда. Чувствовать тепло его тела через одежду теперь казалось странным. - А еще меня считали в участке навязчивым... Что ему неймется? В этот раз даже никто не умер. Освальд хмыкнул, подставляя шею любопытному рту сзади. - Это не имеет отношения к твоим играм на железной дороге. Валеска и Тетч в очередной раз планируют какое-то безумие. - И, конечно, Джим решил, что безумию для полноты недостает меня, - закончил за него Эдвард в его воротник. Освальд вместо заверений того в психическом здоровье усмехнулся - неприятно подсасывающее чувство после разговора с Кин требовалось развеять. - Что есть, то есть. В отместку Нигма легонько куснул его за ухо и посерьезнел. - Барбара больше ничего не говорила? Освальд на мгновение застыл и поспешил усмехнуться. - Нет... Разве что в привычно вежливой манере выразила разочарование тем, что ничего не узнала для Гордона. Лицо Эдварда едва успело скопировать усмешку к моменту, когда Освальд развернулся в объятиях с самым невозмутимым видом. - После такого, пожалуй, следует посетить ванную. Нигма поцеловал острие его носа, ослабляя объятия. - Вынужден отпустить, хотя я только что экспериментально установил, что вместе с тобой посещать ее было приятнее. Освальд подставил лицо под струи воды, тщетно надеясь, что это вымоет заодно и рой мыслей в его голове. Каких еще слов Эд ожидал... или хотел от Барбары? Хотел ли знать, заметила ли та синяки на его шее? Хотел ли знать, задело ли это в таком случае ее самолюбие? Эд, в конце концов, всегда был сентиментален до своих бывших... Освальд выдохнул в душ так, что брызги полетели в стороны. Или все же он спрашивал, стараясь оградить их отношения от ядовитого языка Кин? Освальд снова выдохнул, наливая в ладонь красный гель. Воспоминания о вчерашнем душе с Эдом отозвались снизу тягучей волной. Каким же он становился слабым. То, что Барбара злилась, конечно, добавляло уверенности в прочности их нового союза, но Освальд не мог не признать, что кое в чем Кин была права. Эд был чистой воды логиком. Даже сам так когда-то себя называл... Однако, дело было не только в словах. Освальд помнил, каким Эдвард становился, будучи влюблен. Импульсивным, энергичным, оживленным. Рядом с собой он видел Эдварда таким только во времена их войны. И это несмотря на его утверждения о том, что он любил его даже до первой встречи. И это еще не припоминая того, что он подслушал в мэрии. Освальд оперся рукой о стену и тряхнул головой, убеждая себя, что те слова могли быть лишь следствием тогдашней раздражительности Эда, и что на этом не стоит застревать. Но так или иначе, с ним Эд никогда не был спонтанным, теряющим контроль. Разве что, когда злился... И откуда ему знать, что все происходящее Эд не спланировал заранее? С самого начала… К чему, к примеру, Нигма использовал для прослушки какой-то там сложный вибратор, вместо простого жучка, как если не для того, чтобы после легко доказать, что узнал все во время шпионажа, и не предполагал благородных мотивов его действий раньше? Зачем подготавливать доказательства того, что все между ними, начиная с флирта, было спонтанным? Разве что, все это - план с самого начала. Единственный глаз Освальда слепо уставился перед собой. Загадочник обещал поставить Готэм на колени. Так не хотел ли он просто начать с его короля? Только не грубым свержением в этот раз, а подчинением. Подчинением тому, что Освальд и сам считал самым сильным оружием. Ведь любовь побеждает всех… И в этот раз действовал изящно, выучившись на прежних ошибках. Не повторяясь и используя дипломатический подход, в неспособности к которому Освальд его однажды укорил. Как должно быть, смешно Загадочнику от такой иронии… «Тонко, да?» Глаза Освальда заметались по плиткам ванной, пока зубы обгрызали и без того саднящие губы. И ладно стремление к власти. Страшнее было то, что холодный логик не любит завоеванное и даже не наслаждается обладанием, как собственник. Ему важен лишь факт завоевания. Победа. Сам принцип доказать превосходство. Освальд зажмурился, вдыхая через силу. Но дело ведь даже не в этом. Свою слабость перед любовью к Нигме он признал давным давно. Ошибиться в его стремлениях не так страшно. Может и сам он сейчас ошибается. Вопрос лишь в том, какими чувства Эда будут к нему дальше. Ведь даже его признание в любви выглядело скорее как анализ, нежели выражением чувств. Что если Эдвард со временем сочтет этот свой анализ ошибочным? Освальд застыл. Гель с его руки почти целиком убежал сквозь пальцы розовой струей, и он приложил остатки к животу. Еще больше его парализовала мысль, что с подобным сам он теперь не справится. Одевался Освальд медленнее, чем когда-либо. Пуговицы не попадали в петли, нога беспощадно ныла, и оправдания тому у него иссякли. Только завязав галстук потуже, ему удалось убедить себя, что если бы Барбара знала Эда по-настоящему, они бы не расстались. Но даже если Барбара ошибалась, это не меняло его внезапного понимания, насколько он сам теперь слаб. Потерянный в смешанных и уже изводящих домыслах Пингвин спустился вниз. Даже неимоверно вкусный аромат с кухни несмотря на голод показался ему пресным. В гостиной никого не было, и подсасывающее чувство в груди, возникшее при взгляде на эту пустоту, лишь добавило представления о том, насколько он может быть растерян, если Эдвард снова исчезнет из его жизни. Более того, наученный прошлым опытом, он не найдет прав бороться. Освальд позвал Ольгу, но вместо нее в дверном проеме появился Нигма с подносом в руках. От его предвкушающей и гордой улыбки у Освальда свалилась по меньшей мере половина камня с души. - Теперь я еще больше стану задаваться вопросом, «кто я?», - усмехнулся Эд. Освальд посмотрел еще недоуменно, и Нигма пояснил, ставя перед ним поднос. - Я готовлю тебе завтрак, ты зовешь меня Ольгой. Кто я? Освальд вздохнул, чувствуя, что скованность в груди еще остается, но заставил губы свернуться в улыбку. - Тебе придется выучить сотню другую русских ругательств, прежде чем ты сможешь компетентно конкурировать с Ольгой за ее должность. Эдвард присел рядом, придвинув свой стул к стулу Освальда почти вплотную. - А домогательства хозяина на рабочем месте включены в контракт? Освальд с коварной улыбкой наколол на вилку кусочек бекона. - Само собой. - Мне срочно нужен словарь русского языка. Нигма улыбнулся так, что Освальд почувствовал, что кровь в нем все-таки не встряла на месте. Зря он, похоже, приписал Эдварду столько вытесняющей холодной аналитики. Спонтанности, а значит, и чувств в нем тоже хватало. - Пока достаточно завтрака. - Освальд посерьезнел. - Спасибо, Эд. Улыбка смущения растолкала ямочки на щеках Нигмы. - Это было логично. Освальд замер с опустевшим взглядом, и Эдвард обеспокоено наклонился к нему. - Невкусно? - Нет, наоборот... Ответ показался Эдварду автоматичным, но допытываться он не решился. Он подозревал, что дело могло быть в сожалениях Освальда об их вчерашней «расстановке сил» в постели, но как объясниться о таком пока не придумал, кроме как поменяться ролями в следующий раз. Может, конечно, дело было и в визите Барбары, но об этом не хотел говорить сам Освальд. Посему Эд решил пока просто подготовить почву для серьезных разговоров - вынул у него из рук вилку и сам стал его кормить. Это немного вывело Освальда из ступора - к моменту, когда Эд собрал тарелки, тот уже неловко улыбался. Вернувшись в гостиную, Эдвард застал Освальда возле их портрета со знаком вопроса. Тот услышал его шаги несмотря на звук включенного телевизора, но оборачиваться не стал - так и остался стоять, уложив ладонь одной руки на локоть другой и продолжая покусывать фалангу большого пальца. Эдвард тихо подошел сзади, обнял его за плечи и наклонился к уху. - Не думаю, что портрет испорчен безнадежно. Можно найти этого художника... - Неет, - перебил Освальд, откидываясь на зависшее сзади плечо. - Из истории слов не выкинешь. К тому же, теперь это какая-то там фигурация с экспрессионизмом. - Хорошо. Пусть так. Но некоторые вещи я обязан вернуть. В том числе те, что отнял Гордон. Когда-то я обещал поставить Готэм на колени, теперь я брошу его к твоим ногам. Взор и дыхание Освальда на миг парализовало. Отяжелевшая голова сама собой накренилась к экрану телевизора, и по глазам побежало голубое отражение с крутящимся земным шаром. Заставка прогноза погоды ударила в уши так, что Освальду показалось, что он оглох. - Сегодня в Готэме ясно, минус два днем, минус семь ночью. Температура воды минус десять, атмосферное давление семьсот шестьдесят... Освальд повернулся к Эдварду. - Хочу сегодня сбежать ото всего. - Я с тобой. - Нигма поцеловал Освальда в лоб, не выпуская из объятий. Уголки губ того дернулись. - Надо наведаться в одно место. Я поведу машину, а ты не подсматривай. Не хочу, чтобы ты понял, куда мы едем, прежде чем мы будем на месте. - Ммм, - довольно протянул Эдвард, - Значит, сюрприз? - Загадка. - Люблю загадки, - Нигма приобнял Освальда крепче. - Поэтому предупреждаю, что просто зажмурившись, не смогу отгадывать честно. Даже с закрытыми глазами солнечный свет через веки подскажет мне направление, а с ним и маршрут. - Тогда надень что-нибудь на глаза, - ворчливо настоял Освальд. - Иначе ничего не выйдет. - О! Среди вещичек, которыми мы не воспользовались прошлой ночью, как раз была шелковая повязка. И я не прочь вернуть вчерашнюю темноту и использовать ее по назначению... Нигма посмотрел так, что у Освальда подкосились колени. - Хорошо. Жду тебя в машине. Последнее Пингвин сухо отрезал, но от такого неприкрытого контроля у Эдварда в животе тяжело заныло. Интересно, там, куда его отвезет Освальд, будет кровать? Или он собирается взять его в машине? Или где-нибудь на улице? прямо на готэмских кирпичах или лестницах... Чувствуя, как перехватывает дыхание с каждой гипотезой, Эдвард поторопился за повязкой. Хлопок - и двери машины изолировали их от холода - к этому моменту салон был согрет, хотя Нигма на всякий случай надел темно-оливковое пальто. - Глаза, - скомандовал Освальд, поправляя цилиндр, и Эдвард не без трепета завязал повязку. Предварительного поцелуя он не дождался, но так было еще более возбуждающе - своенравие Пингвина лишь подчеркивало его властность. Эдвард вдруг понял, как скучал по этому. Машина тронулась. Освальд молчал, и не прошло и пяти минут, как Нигма, прислушиваясь, спросил: - Так куда мы едем? Освальд чуть помедлил с ответом. Было немного странно говорить с тем, кто заведомо тебя не видит - невольно тянуло говорить четче. - Ты мне не доверяешь? - Доверяю, но если не будет условий, то это не загадка. - Ну, это всяко будет легче, чем выслушивать битбоксеров. Эдвард усмехнулся, вспоминая себя после разморозки. - Тогда я буду двигаться вслепую и измором. Вчера это имело свою эффект. Освальд сжал руль сильнее и чуть поерзал на сиденье. Эдвард шарнирно склонил голову вбок, будто в этой стороне гнездилась большая вероятность отгадки. - Мы едем на кладбище к твоим родителям? Освальд поперхнулся. - Ты, конечно, мастер осквернять могилы, Эд, но это уж слишком. - Я просто подумал, что вчера был важный для тебя день... - Боже, Эд, по-твоему о таком стоит говорить у могил? - Я думал, вчерашнее для тебя больше, чем секс. Освальд моргнул и на миг поджал губы. Эдвард инстинктивно повернулся к окну. Спустя несколько поворотов Освальд хмыкнул: - Моя мама в любом случае не одобрила бы происходящее, - произнес он серьезнее, чем хотел бы. - Потому что я - мужчина? - Эдвард повернулся вслепую мимо лица Освальда. Тот слабо усмехнулся его промашке. - Потому что считала, что любой, кто попытается стать мне близок - обманщик. А если точнее - вертихвостка и аферистка. Эдвард рассмеялся. - Значит, я - вертихвостка. - И аферист... Ну, она была недалека от истины. - Твоя мама просто твоих похождений не знала. Освальд ничего не ответил, его взгляд устремился на дорогу. Эд вздохнул, подумав, что воспоминания о матери того огорчили, и сожалел, что не может обнять или похлопать по плечу. - Она очень о тебе заботилась. - А может, просто... опасалась за меня, думая, что со мной можно сблизиться только ради каких-то выгод, шутки или в качестве издевки. Эдвард вытер взмокшие ладони о брюки. - Не думаю, что это так. Она ведь считала тебя красивым, умным и потенциально великим. - Либо пыталась меня в этом убедить, будучи не уверена сама. Эдвард пожевал губы. - Я думал, ее слова держали тебя на плаву все эти годы. - Держать на плаву могут и иллюзии. - Я не думаю, что ее представление о тебе было иллюзорным. По-моему она была права. Освальд дернул краешком губ, а Нигме представилась его улыбка. Следующий квартал пролетел в молчании. - И все-таки, куда мы направляемся? Дай мне хотя бы подсказку. Послышался вздох. - Хорошо. Тебя туда тянет, а я там - невольник. Эдвард замер - первое предположение резануло по сознанию. Темнота под повязкой показалась давящей. Но ведь в то место, о котором он подумал, ни один из них не хотел возвращаться... значит, должен был быть другой ответ. - Полицейский участок? Освальд отстраненно усмехнулся, пока в глазах пробегали серая дорога и голубое небо. - Думаешь, я сдам тебя? - Нет, но ответ подходящий. - Согласен. Но ты не угадал. Эдвард немного поколебался. Шум мотора стал выше. - Не хотелось бы напоминать, но возможно, это твои секретные комнаты в «Айсберг Лаунж»... - Наше последнее... назовем это «противостояние»... там не настолько задело меня, как тебе кажется. - Верхняя губа Освальда поджалась к носу. - И неужели ты и впрямь уверен, что будь я действительно против, не смог бы выбросить тебя из «Айсберга» в тот раз? Я был готов к подобному варианту событий и лишь хотел знать, чем это обернется. - Мне все равно жаль. Эдвард посмотрел в его сторону и опустил голову. Трусливо, но на миг он подумал, что сейчас повязка была кстати. - В любом случае, ты снова ошибся. Внезапно Эдвард различил крики чаек снаружи. - Мы едем вдоль набережной? - Да, мы почти на месте. - Это пирс? - вопрос перехватил дыхание Эдварда. - Именно. Нигма быстро стянул повязку. Машина медленно подкатила под укрепные сооружения и остановилась. Освальд поднял ручник, глядя вдаль. - Зачем мы здесь? - голос Нигмы был глухим, будто он ступал по угрожающему треснуть льду. Освальд поколебался, снял цилиндр и отложил его на заднее сиденье. Наконец, он посмотрел на Эдварда. - Остудить голову. Нехорошее предчувствие окатило спину Нигмы ледяной волной. Однако, Освальд имел полное право пересматривать и переосмысливать их воспоминания. И то, что он приехал сюда с ним, возможно, было лучшим из вариантов. День, как и обещалось, был ясным и холодным, но Эдвард последовал примеру Пингвина и оставил котелок в машине прежде чем выйти. - Я думал, ни один из нас не хотел видеть этот пирс снова. Он нагнал Освальда за десяток шагов от края. - Мне это нужно, - губы того сжались в линию, напомнившую Эдварду асистолию на больничных аппаратах жизнеобеспечения. Ветер норовил раскрыть их пальто и трепал полы глухими хлопками. Освальд подошел к самому краю. Нигма остановился в нескольких шагах от него. Заметив, что эта та же позиция, из которой он когда-то стрелял с переменным «успехом», он отошел к другому углу пирса, разглядывая Освальда. С внезапным содроганием ему вспомнилось происшествие на крыше. - Не стой так близко к краю. Пингвин продолжал неотрывно и молча смотреть в воду. В голове застрял прогноз погоды. Температура воды - минус десять градусов. Просто слова. Никакого холода от них не чувствовалось. - Эд, ты взял сотовый? Нигма на миг застыл в ступоре, глядя на покрасневшие нос и щеки Кобблпота. - Да, конечно. К чему это ты? Взгляд Освальда загипнотизировали колебания голубого и оливкового внизу. «Сегодня минус два.» Освальд продолжал смотреть в воду, но перед глазами стояло лицо Эда в свете камина, и его раскрытые тысячей выдохов губы, пока он снова и снова погружался в него со всей своей любовью, и вспоминалось Освальду не бульканье улетающих от него серебристых шариков воздуха, а захлебывающиеся стоны наслаждения вчерашней ночью. Освальд отвел глаза. Нет, не то воспоминание. Сегодня минус два. Обеспокоенный молчанием Эдвард зашагал к Пингвину, глядя как черные волосы треплет ветер. Уши от холода начинали болеть, а металлические дужки очков холодили виски. Заметив приближение боковым зрением, Освальд поднял руку с тростью. - Не подходи! - Эдвард замер от окрика и еще больше из-за ноты отчаяния в нем, и Освальд добавил спокойнее. - Я на краю. Один я устойчивее. - Хорошо, - согласился Нигма с сомнением. - Но я хочу знать, зачем мы здесь, Освальд? Пингвин снова долго поглядел в воду, а когда поднял голову, его глаза показались Эдварду мутными ледышками. - Я хочу расстаться, Эд. Нигма замер столбом, на миг для него даже смолк ветер и крики чаек, но через секунду он попытался улыбнуться. - Ты шутишь, так? - Нет. Не шучу. Взгляд Освальда был холоднее прицела на винтовках Зсасза. Улыбка сползла с лица Нигмы, странно освобождая его от ступора. - Чт... Но почему, Освальд? Что случилось? Я сделал что-то не так? Барбара тебе что-то наговорила? Или ты до сих пор... - Нигма сделал шаг в сторону Кобблпота, но тот снова вздернул руку. - Я сказал, не подходи! - Эдвард замер. Освальд безрадостно вздохнул: - Ну разумеется. Загадочник не может без вопросов. Грудь Нигмы терпеливо поднялась - вдох затолкнул обратно не самый сдержанный ответ. Освальд всегда отличался эмоциональностью, и быть может, для него все произошедшее было слишком, или слишком быстро. - Может, тебе просто нужно время, чтобы все хорошо обдумать... - Я хочу расстаться! - Освальд со скрежетом ввернул трость в бетон пирса. - И хочу знать, что ты не станешь меня преследовать с намерениями, иными чем деловые. - Но почему? - Нигма спросил уже с раздражением, но тут же пожалел об эмоциональном всплеске. Освальд, однако, на это не отреагировал, разворачиваясь к машине. - Я больше не хочу тебя любить. Нигма замер на долю секунды, вглядываясь в профиль с обледеневшим взглядом. - Но ведь любишь. Сжав челюсти и трость, Освальд заковылял к машине, бормоча на ходу. - Это дело времени. Что Пингвин хочет, то и получает. Нигма подскочил к нему и схватил за плечо. Освальд гневно стряхнул руку, но Эдвард преградил ему путь к машине. На его скулах перекатились желваки. - Освальд, не глупи. Ты любишь меня, и я знаю, что расставаться на самом деле не хочешь. Пингвин глубоко вдохнул, превращаясь в яростно нахохлившуюся массу вокруг острого носа. - Вот именно! Думаешь, знаешь лучше, чего я хочу! Кем являюсь, тогда как меня в этом союзе даже нет! Эдвард чуть не отпрянул от такого шипящего шквала восклицаний, но подумал, что по крайней мере они начали диалог. - Как это? Я думал мы прошли через все это... - Эдвард вгляделся в глаза напротив. - Постой, это из-за того, как мы... провели ночь? Так мы можем поменяться. Освальд покачал головой и возвел очи горе. - Господи, Эд, да ты совсем не понимаешь, о чем я. - Но что тогда не так? - спросил Нигма максимально спокойно. Освальд вздохнул и, на миг свесив голову, посмотрел под ноги. - Нас нет, Эдвард. Во всем этом нет меня. С тобой я потерял в себе Пингвина. Рот Эдварда приоткрылся. Такое было знакомо ему самому более чем хорошо. Ладони Нигмы мягко опустились на плечи Кобблпота. Он сглотнул и дождался, когда их взгляды встретятся. - Освальд, я обещаю вернуть тебе все. И ты знаешь, что я могу. Со вздохом Освальд снял с плеч руки Нигмы, проклиная себя за то, что опустил их мягко и чуть задержал, прежде чем отпустить. - Пингвином меня сделали не подданые, Эд, и не ты. И даже не стремление к власти. Пингвином меня сделала месть за пренебрежение. Освальд уже приподнял трость, чтобы шагнуть к машине, но Эдвард снова ухватил его за плечо. Вырываться на этот раз Освальд не стал, просто смерил Нигму с усталым раздражением. Тот стал еще серьезнее. - Постой... то есть тебе необходимо отомстить мне за нелюбовь? - Освальд стиснул зубы, и Эдвард добавил настойчивее: - Станешь отрицать? Освальд повел плечом, отклоняясь от него в сторону. «Неудивительное предположение». Он решил не разочаровывать. Так будет быстрее. - Нет, не стану. Лицо Эдварда стало спокойнее. - Значит, тебе необходимо, чтобы я за тобой бегал? - Спасибо, погони на всю жизнь хватило, - скривился Кобблпот. Нигма вздохнул. - Тогда сколько времени тебе надо для расплаты? Год? Два? Десять? Все дни с момента, как ты влюбился? Ото рта Освальда часто заклубился пар. - Ну, разумеется... Как равноценно! Мучаться от отчаяния без толики надежды на взаимность или потерпеть пару деньков, чтобы глупая птица удовлетворилась! Умно, Эд! - Последнее Освальд почти выкрикнул срывающимся голосом, хотя и был оправдан - поднявшийся ветер норовил унести слова в пролив. - Очень выгодно, хотя в твоей расчетливости я и не сомневался. Нигма не выдохнул - скорее стравил пар ноздрями. - Не я один всему причиной! Освальд захватал ртом морозный воздух, теряя из груди последнее тепло. На миг Эдвард пожалел о своих словах, хотя и считал, что был прав - одернутый в очередной раз Кобблпот вряд ли будет прислушиваться к логике его доводов. В этом он не ошибся. - Не спорю! - наконец, выпалил Освальд. - Но когда ты признался, я по крайней мере не играл с твоими чувствами, как это делал ты, после того как мы заключили союз. Нигма на миг опешил. - Я уже говорил, что не сразу во всем разобрался! Освальд стиснул щелкающие от холода зубы. Нетнет. Он не скажет, как боится, что со временем Нигма во всем разберется снова с совершенно противоположным выводом. Как не скажет и того, что сам он второй раз такого не перенесет. Да и не сможет спокойно оставаться вместе, страшась этого каждый день. А скажи он об этом сейчас - Нигма начнет его уговаривать и заверять в обратном, и он снова окажется бессилен, как и тысячу раз до этого. Тем больнее будет падать. Освальд выдохнул, успокоившись тем, что на его лице эти мысли не отразились. Встряхнувшись от холода, Эдвард, добавил спокойнее: - И не ты ли сам играешь сейчас с моими чувствами? Освальд вздохнул. - Вот поэтому и прошу не останавливать меня. Я не хочу расходиться врагами, Эд. Ты можешь жить в особняке, если тебе там так нравится. Учитывая сколько сейчас дел в «Айсберг Лаунж», мы скорее всего не будем пересекаться... У нас даже могут быть общие предприятия, если тебе понадобится какая-либо поддержка... Мы можем сохранить все, что создали, если ты обещаешь более не упоминать эту близость. Эдвард замер, чувствуя, как пирс уплывает у него из под ног. Солнце и бескрайнее небо с пятнами нахрапистых чаек будто надавили всей своей тяжестью на его плечи. - Эд, ты слышишь? Эдвард вздрогнул. Нет уж! Второй раз он этого не допустит. В одну секунду он дернул Освальда к себе за лацканы фрака. - Мне прежде всего нужны не общие дела с Пингвином или твое гостеприимство! Мне нужен ты! Освальд принялся выдираться. - Прекрати, Эд! - Ты не понимаешь, что делаешь, Освальд! Ты говорил, что мы не идем по отдельности! - Ты убедил меня, что в этом я ошибался! - Так все было зря? - Ах вот что не дает тебе покоя! Так слушай: я сожалею что убил твою Изабеллу! Признаю, она погибла ни за что! Эдвард замер от понимания, что Освальд пытается его разозлить, но вывернуться тому все равно не позволил. - Она тут ни при чем! Я не считаю жертвы! Освальд жарко выдохнул и перестал брыкаться. Его фрак в руках Нигмы был безнадежно измят. - На самом деле, ты должен быть спокоен, Эд. Тебя можно даже поздравить. Ты добился того, к чему когда-то стремился - я все-таки лишился своего желания любить тебя. Твои планы всегда работают. Нигма стиснул зубы и посмотрел с вызовом. - Тогда скажи мне в лицо, что не любишь. Остроносое лицо Освальда перекосило. - Ты этого хочешь? Ах да, ты этого хотел еще в первый раз, как мы оказались тут! - В любом случае ты не сможешь этого произнести, - отрезал Нигма, и Освальд застыл, снова почувствовав себя безоружным. Вот, значит, каким ему придется быть, если он не доведет этот разговор до конца. - Опять нужны последние слова? - Освальд произнес жестко как мог, надеясь, что влагу в уголках глаз легко списать на холод и ветер. - Ну конечно... Великому Загадочнику так тяжело признавать себя одураченным! Эдвард содрогнулся, но сжал ткань в своих руках крепче. - Все можно исправить. Я верну твои чувства и брошу Готэм к твоим ногам! - Да, Эд! Ты все время бросаешься тем, что мне дорого! - А ты все время отбираешь то, что дорого мне! - Вот об этом и думай! Освальд яростно впился ногтями в побелевшие кулаки Нигмы, но тот притянул его еще ближе к себе, вглядываясь с лихорадочной болезненностью, то в настоящий, то в стеклянный глаз. - Зачем тогда ты все это начал? Освальд попытался отпрянуть, но руки держали крепче отчаянного взгляда. - Начал ты! А я лишь хотел знать, что потеряю. Нигма не выдержал и тряхнул его. - Так это - эксперимент? Просто захотел приобрести определенный опыт за мой счет? - Ты занимался тем же куда дольше! - И сам же от этого страдал! - Страдал? Больше походило на очередную навязчивую идею! Ты не оставлял меня в покое! - Так я все это начал? - Эксперименты по твоей части! - А по твоей месть... - Эдвард замер, тяжело сглатывая. - О... Так вот зачем все это... око за око... Все эти годы ты ждал момента, чтобы уничтожать на пике счастья, в надеждах это счастье спасти. Согласно своим принципам... На миг Освальд замер с открытым ртом. А он еще надеялся, что презумпция виновности со стороны Эда исчезла... Важно ли вообще, что он ответит? Замерзшие губы едва смогли сложиться в ухмылку. Живой глаз замерцал злым и веселым безумием, пока искусственный лгать не мог. - Ну наконец-то разморозка, Эд! Воспользовавшись ступором Нигмы, Освальд отпрянул и развернулся к машине. Эдвард тут же очнулся и поймал его за рукав, разворачивая вполоборота к себе. - Я тебе не верю. - Не веришь своим же доводам? Твое право. Освальд сощурил глаза и отдернул руку. Нигма шагнул за ним, и благодаря длинным ногам успел почти полностью загородить собой автомобиль. - Стой, Освальд! Зачем бы ты это ни делал, ты не уйдешь. - Перестань, Эд. Освальд посмотрел устало, надеясь, что его равнодушие умерит пыл Нигмы, который уже казался взрывоопасным. - Я знаю тебя, ты не хочешь этого. Ты нужен мне, как и я тебе! Освальд попытался обогнуть его фигуру, чтобы пройти к машине, но Эдвард шагнул вбок, мрачнея с каждой секундой. Освальд тоже посуровел, и еще раз попытался пробиться к машине. Эдвард стиснул его плечи. - Пусти. - Ты любишь меня, Пингвин. - Я лишь притворялся, - прошипел Освальд нарочно игнорируя обращение. Скулы Эдварда заострились. - Нет, ты притворяешься сейчас. - Самодовольство всегда делало тебя глупым. Освальд на пробу дернул плечами. Хватка Эда была стальной, и он с невольной горечью вспомнил, как еще прошлой ночью эти же руки стискивали его в неудержимом порыве наслаждения. Освальд вскинул голову. - Даже если и притворяюсь, что с того?! Я не дам снова себя уничтожить! Эд на миг зажмурился, тряхнув головой. - Гоняясь за именем, мы забываем, кому мы хотим это имя утвердить. - Мне наплевать на то, что ты обо мне думаешь! - Я говорил не о тебе. Лицо Освальда перекосило от гнева. - Все тот же самодовольный Загадочник! Уверенный, что я пожалею, что без тебя пропаду! Нет уж, Эд, я без тебя знаю, кто я. И всегда знал. - И кто же? - Король Готэма. Тот, кто не остается в долгу. На миг Эд застыл, замечая в глазах Освальда тень страха. - Так вот в чем дело. Опасаешься, что однажды я заберу у тебя твой драгоценный трон. - Ни капли. Мне прекрасно известно, что ты никогда не дорожил Готэмом. - Но им дорожишь ты, а я способен его забрать. Что же, Готэм тебе дороже настолько, что ты предпочтешь уйти и стать врагами заранее? Так боишься, что играешь на опережение? Освальд стиснул зубы, вспомнив, отчего когда-то ушел на баррикады времен карантина. - Любовь к Готэму сделала меня королем, любовь к тебе низвела меня до рабства. Как ты думаешь, что я выберу? - Ты лжешь, Освальд. И пытаешься лгать себе. Освальд поджал губы и выпростал шею из воротника. - Помнишь ты сказал, что сделаешь для меня все? - Эд смолчал, но это и не было вопросом. - Ты сказал, и я влюбился. Но на деле мне ничего не нужно от тебя. На лице Эдварда мышцы задергались в несимметричном тике. - Так вот в чем дело. Ты получил, все что хотел. Залечил самолюбие, отомстил и уходишь. Значит, месть для тебя и вправду важнее... Освальд замер, мысленно уговаривая сердцу биться дальше. - Именно. На миг Эдвард опешил от впившегося ледяными иглами взгляда. Это же его отрезвило. - Ты просто не видишь главного. - Значит, я слепец? - холодно осклабился Освальд. - Нет уж. Это раньше я был наполовину слеп. Искусственный глаз сделал меня по-настоящему зрячим. Взгляд Нигмы наполнился тревожным переживанием. Пришлось напомнить себе, что очки защищают его глаза от ветра, и если он даст слабину, Пингвин не преминет назвать это манипуляцией. Эдвард осторожно погладил его по плечам. - Освальд, но ведь именно это... Пингвин дернулся назад, ударился о капот и оттолкнул протянутые к нему оливковыми ветвями руки. - Не прикасайся ко мне, Эдвард Нигма! Перебирая замерзшими ладонями по боковине машины, Пингвин подковылял к двери. - Освальд! За спиной послышались надсадный вздох и знакомый шорох. Проскрежетав зубами, Пингвин обернулся и увидел направленный на него пистолет. По-бычьи мотнув головой, Освальд в два приставных шага оказался почти вплотную к Эду и, смахнув его руку с пистолетом в сторону, выплюнул: - Да сколько можно! Чуть что - хватаешься за пушку, будто какой-то сброд! Эдварду показалось, что он ничего не чувствует, кроме пульсации отбитой руки. Мысль о том, что Освальд, в отличие от него, ни разу не поднимал на него оружие, заставила его почувствовать сегодняшний заморозок каждой клеткой. Кажется, не осталось ничего, в чем он бы того не разочаровал. Переминаясь, Пингвин повернулся к машине. Он совсем замерз, а нога ныла. Эдвард в отчаянии поглядел в пригибающуюся с каждым шагом спину. - Освальд, стой! Пингвин продолжил ковылять, и спустя миг услышал щелчок взводимого курка. Тембр голоса за его спиной изменился. - Я не буду таким мягким. Голова Пингвина дернулась назад лишь вполоборота. Острый нос повернулся как нож, для вскрытия конвертов. Шум разрезаемого ветра в ушах пугал. - Ничего не меняется. Загадочник растерянно застыл, но, услышав шарканье трости, встрепенулся, подбежал к Пингвину, хватая лацкан его пальто всей пятерней. Пистолет остался бесполезно болтаться в свободной руке. - Я не отпущу тебя. Мы поговорим, и ты все поймешь. - Поговорим? - Пингвин с презрением смерил взглядом кулак, сжимающий его ворот. - Весьма красноречиво. - Пальцы Загадочника разжались, выпуская измятую ткань. Рука с пистолетом задрожала. Пингвин неумолимо продолжал сверлить его взглядом. - Вот об этом я и говорил. - Иначе никак! - голос Нигмы срывался то в злость, то в отчаяние. - Мы должны поговорить. Освальд схватился за дверцу машины. - Говори с собой. Может в этой голове, наконец, найдется кто-то более разумный, чтобы посоветовать тебе наконец оставить все это. - Мы не закончили! - Загадочник за ворот оттащил его от автомобиля и развернул перед собой. Хромую ногу при этом сильно скрутило, но Освальд стерпел, только сжав зубы. - Остановись, или я остановлю тебя сам... Опыт имеется. - Я не одна из твоих мертвых и не очень подружек, - Освальд впечатал трость между ними в камень, как флагшток. - Очень хорошо, что ты наконец, оцениваешь мои силы по достоинству, - прошипел Загадочник, и пучком схватив его галстук и манишку, приставил пистолет к его горлу. - Это сократит уговоры. Пингвин постарался не вздрогнуть, почувствовав металлический холод под подбородком и рассмеялся, сколько позволяла насильно запрокинутая голова. - Ты думаешь, у меня нет на тебя управы? - Освальд зло ухмыльнулся тому, как глаза Загадочника все же пробежались по сторонам. - Нет, не угадал. В отличие от тебя, я не повторяюсь. Однажды я уже говорил, что даже в одиночку справлюсь с тобой. - Не отводя взгляда, Освальд попытался отпрянуть, и Эдвард, заметив это, со всей силой притянул Пингвина к себе для поцелуя. Губы их смялись друг о друга, кривясь в напоре и отвращении, больно прижатые между стиснутыми зубами. Освальд наконец вывернулся, и задыхаясь, ломано шагнул назад. - Я могу разобраться... по крайней мере с одним из вас... - озябшими пальцами он выудил из нагрудного кармана кассету. Нигма посмотрел на нее с недоумением и перехватил пистолет. Освальд содрогнулся, но тряхнул пленкой над собой. - Вот! Запись твоего психоанализа после гипноза у доктора Квинзель. Нигма посмотрел в горящие отчаянием и яростью глаза. - Это самая нелепая из твоих угроз, Освальд. Собираешься затолкнуть кассету мне в глотку? - Достаточно будет прослушивания, - сказал Освальд на порядок тише. - Психотерапия не так сокрушительна, как тебе кажется, - усмехнулся Нигма, еще надеясь перевести все в привычную нелепость их стычек. - Да и с чего бы мне вообще ее прослушивать? И даже заставь ты меня сделать это - что с того? Ты не Валеска, чтобы убивать смехом. Освальд поджал губы, покачав головой и тяжело вздохнул. - Ты сам захочешь ее прослушать, когда узнаешь, что на ней лекарство от твоего раздвоения личности. - Нигма замер, и, сглотнув, Пингвин продолжил: - Квинзель видела его в том, чтобы донести до твоего сознания некоторые из своих выводов. И я склонен в это верить. Так что один из вас - Эд или Загадочник - при прослушивании исчезнет. И я уверен, каждый из вас не упустит шанса разобраться со вторым оккупантом общей головы. Нигма застыл. Его красивое, чувственное лицо перекосило, будто инсультом. Освальд отпрянул, поначалу испугавшись, что его зацепит этой внутричерепной грызней. Наконец, черты Загадочника ожесточились, и в два шага оказавшись перед Освальдом, он выхватил кассету из дрожащих рук. Шокированно вертя глазами, Освальд попятился к машине. Его сердце сжалось от мысли, что вскоре половины того, кого он любил, не станет. Но ведь он и так терял Эда... ему не должно быть дела больше. Иначе никогда не сбежать. - Вот значит как, - прорвался грустный голос Эда из перекошенных яростью губ Загадочника. - Все-таки пирс за пирс, убийство за убийство... - Это будет твоим решением! Ты не оставил мне выбора, - гнусаво почти пискнул Пингвин. Понимая, что выдал свои сожаления и оправдания, он поспешил отвернуться и захромал к машине, сдерживая слезы. И уже за его ныряющую спину ветер вырвал: - Попробуешь подкопаться ко мне снова, я разберусь и с оставшимся! Это прозвучало уже в холостую - в чистый холодный воздух, и Пингвин продолжил ковылять, унося за собой свою перекошенную тень. Как он и ожидал, на этот раз шагов сзади не было. Заводя мотор трясущимися руками, он на один миг решился посмотреть на Нигму. Тот застыл зеленой колонной среди поднимающегося тумана, будто старый заросший маяк. Пальцы обеих его рук держали кассету так, будто готовились к перетягиванию каната. Освальд завертел руль от локтя, и развернувшись с немилосердным скрипом колес, вдавил педаль газа. Он мчался, едва ли замечая красный свет. Сердце переполняла какая-то дикая эйфория. Свобода, которой он не знал много лет, опьяняла настолько, что адреналину добавляла даже тревожная мысль, что это ослепление, перед тем как ввергнуться в пучину тоски на многие годы, если не на всю жизнь. Эд не сдвинулся с места, даже когда машина скрылась в тумане. Он не стал вызывать себе такси и названивать Освальду. Мысль, что он больше никогда не наберет его номер, и еще долго будет помнить его наизусть, едва осознавалась. Вот значит зачем Освальд спрашивал, взял ли он с собой мобильный. Какая забота! Нигма хотел рассердиться, но не смог. Да и сил не было. Загадочник тоже молчал, хотя Эд знал, что когда шок откатит, они непременно начнут срывать злобу и разочарование друг на друге, топя друг друга в шквале обвинений и бесконечных аналитических тирадах. Эдвард поднял кассету в руках. За спиной незамедлительно послышался собственный голос: - Что, хочешь попытаться от меня избавиться? Ну давай! Посмотрим, кто из нас отправится в небытие! Эд обернулся, глядя на Загадочника, теряющегося в клубах поднявшегося от воды тумана, как растение за запотевшими окнами оранжереи. - Я не собирался. Так же, как и ты, - спокойно произнес Эд. Гневное выражение на лице Загадочника сменилось немного растерянным. - Не только потому, что Освальд этого бы не хотел. Нам с тобой еще долго будет тяжело. В полном одиночестве было бы еще хуже. Где твой план, когда он так нужен?.. - Мы могли бы... - Не лги. Что бы ты ни пытался сейчас предпринять - ты будешь лишь действием без цели. - Ты просто слабак! Эд вздохнул. - Хорошо. Справляйся с этим по-своему. Буду рад, если у тебя что-то выйдет. С этим он передал весь контроль Загадочнику. В последовавшие две недели Готэм ежедневно сотрясали новости о дерзких грабежах и убийствах. Ни мотивов, ни следов преступника. Комиссар Гордон негодовал. Пингвин, неожиданно для него оставался к этому неимоверно холоден, когда он приходил к тому ради хоть какой-то зацепки. В эти дни Освальд смотрел новости постоянно поджав губы. Среди его людей жертв не было. Пугало и Джеремайя, потерявшие напротив, семерых и восьмерых соответственно, вначале думали, что это его рук дело, но ему легко удалось заверить их в своей непричастности. Нигма доставлял неудобства, но Освальд ничего не предпринимал, зная, что вскоре тот истощится. Волнения в Готэме и жалость к Эду это не то, что заставит его дрогнуть и отступить от своего решения. Все было правильно, а Эд рано или поздно успокоится и смирится. Сам он справлялся с ежедневной бутылкой в руках. Бросил лишь тогда, когда подумал, что пьяным рискует однажды дать слабину. Каждый день был в тягость, и каждый вечер заканчивался заверением, что рано или поздно время отдалит его от произошедшего настолько, что он перестанет вспоминать, или прошлое начнет казаться выдумкой. Шла уже третья бессонная ночь, когда Загадочник волочился из очередного банка с сумкой, набитой бог весть сколькими пачками банкнот. Он снова жил в Нэрроуз в каком-то затхлом притоне с минимумом удобств, и несмотря на гору краденого, сгруженного в подвале неаккуратной кучей, почти ничего не тратил. Даже еду предпочитал воровать на ходу, вместо того, чтобы купить. Хотя Ли облагородила в Нэрроуз многое, он с отвращением смотрел на отремонтированные здания и счастливых детишек. Особенно десятилеток. Что было бы, если бы он раскрыл глаза раньше? Вопросы сослагательного наклонения, которые его так истощали и которые он клялся не поднимать, всплывали там сами собой. Понимая, что совершенно не хочет тащиться в Нэрроуз, да и не хочет вообще там больше появляться, Загадочник оставил сумку с деньгами рядом с бродягой, сопящим у мусорного бака, а сам зашагал куда глаза глядят. Через полчаса он зарезал под мостом первого попавшегося прохожего и только тогда вдруг осознал, что все эти недели действовал без загадок. Глядя в лужу под фонарем, он не узнал своего лица. - Ты был прав. - Куда дальше? - Я думал, у тебя есть план. - Нет никакого плана. Планы, которые мы строили ничем хорошим не заканчивались. Даже, будучи выполнены строго по пунктам. - Может, мы могли бы... - Продолжать злить полицию, только потому что Освальд их тоже ненавидит? Наняться к кому-то, кто нас просто использует?.. Признай, что без Освальда мы не знаем даже, как хоть немного себя порадовать. Нигма сполз по стене прямо рядом с трупом. Неприятно пахло медью и сыростью. - Я устал. - Нет, нельзя здесь сидеть. Если мы попадем в участок, Освальд узнает и решит, что мы давим на жалость. Не стоит становиться для него источником неприятных эмоций. Нехотя Нигма поднялся и потащился по грязным улицам. Так он брел до самого рассвета, стараясь не смотреть на старые предвыборные плакаты. Те из них, что принадлежали первой компании Пингвина были особенно острой иглой в сердце. Заметив их, Нигма ускорял шаг и шел, не поднимая на стены глаз, но это не помогало. Каждый взгляд под ноги молчаливо напоминал, что камень и бетон здесь пропитаны кровью Кобблпота. Некоторые из них - не без его участия. В момент самой большой слабости Эдвард обнаружил себя у причала. Суда кряхтели, пузато покачивались на воде, предлагая бегство на материк, но Нигма не смог сделать и шагу. - Мы столько раз отвергали Освальда. Неужели ты и теперь собираешься это сделать? Загадочник сжал кулаки. - А что нам остается?! Он сам нас выбросил! - Скажи еще незаслуженно. Загадочник пнул ближайший камень, но смолчал. - Мы стали вести себя недостойно того, кто нас создал. Освальд рисковал отдать за твое имя здесь самое дорогое, а ты хочешь сбежать? Загадочник молчал. - Я думал, из нас двоих ты более сильный. - А что мне делать? - Перестань выпрашивать внимания Освальда дурным поведением. Его обвинял в капризности, а сам? Загадочник тяжело вздохнул, отряхивая котелок. - Похоже, теперь тебе придется вести меня. В последовавшие пару месяцев в Готэме все стихло. Марион Грандж царила в мэрии, Пингвин - в подполье, Джеремайя, Пугало и Тетч залегли на дно. «Неизвестный террорист» успокоился или затаился. Освальд немного переживал, что к этому мог приложить руку Бэтмен, но тот, со слов часто гостящего в VIP-зале Валеска, был занят в основном выслеживанием его клоунов. Особого облегчения от этих слов Освальд не почувствовал: возможно, Джеремайя снова приписывал себе больше внимания Бэтмена, чем есть. Однако проверять не стал, будучи уверен, что гения Загадочника было достаточно, чтобы не попадаться. В глубине души Освальда подтачивала обида, что Нигма не стал за ним гоняться, или осаждать «Айсберг Лаунж», однако понимая, что в таком случае он сам рисковал дать слабину, хладнокровно отбрасывал эту мысль. Это подтверждало правоту, но он честно признавал, что от этого не легче. Чьи ноги - его или Загадочника - принесли их к участку GCPD, Эдвард не понял, но счел это логичным. Освальд считал, что ему не место рядом с ним, а сам он устал от преступлений без куража. Не было во всем этом прежнего удовольствия, интриги, или загадки. У него больше не было места, куда спрятать собственную неприкаянность. У самых дверей Нигма вяло усмехнулся - даже здесь Освальд его когда-то просчитал - он действительно никак не мог оставить прежнее место работы. Однако, прежде чем пересечь порог, Эдвард развернул плечи и лучезарно улыбнулся. Хандра - не повод забывать обиды и показывать себя слабым. Когда он поднимался к опенспейс перед кабинетом капитана, все в зале участка смотрели вслед его зеленой фигуре. Нигма не повел и бровью. Он не Пингвин, чтобы пытаться рассматривать жемчужины в сером сброде. Он так не умеет. И он не пожалел, когда вошел без стука - реакция Харви определенно того стоила. - Какого черта ты здесь, Нигма? - За тем же, зачем и ты. Хотя у меня и энтузиазма, и умений поболе. - Пытаешься меня насмешить, или это одна из твоих глупых загадок? - Ну, если ты неспособен даже понять, чего от тебя хотят заходящие сюда граждане Готэма, вряд ли мне следует рассчитывать, что ты поймешь ответ. - У меня нет времени на твои загадки, Нигма. - Тогда ответь мне, где Люциус Фокс, и можешь дальше прикладываться к бутылке. - Я тебе не гребаное справочное бюро! В этот момент дверь кабинета распахнулась и вошел Люциус. Нигма на миг повернул голову, махнул рукой в приветствие и белозубо ухмыльнулся Буллоку. - Спасибо. Привет, Фокси. Люциус невозмутимо кивнул неожиданному визитеру, положил на стол папку и открыл ее перед Харви. - Фотографии с места происшествия. Владелец кафе, куда спикировал бедняга Дейл, утверждает, что обнаружил труп около восьми утра. Тот чуть и его самого не укакошил своим приземлением с десятого этажа. Хотя на мой взгляд, время смерти неточное. Но Харперу, владельцу кафе, пришлось еще отгонять журналистов. - Кажется, готэмцы начитались новостей о воскрешениях и принялись проверять сколько у них жизней. Улыбка Нигмы просияла во всю ширину. - Только вот ваш бедняга Дейл не самоубийца. - Откуда такая осведомленность, Загадочник? - Нигма на презрительное обращение закатил глаза, и Буллок добавил: - Сам вытолкнул его и похвастаться пришел? Нигма усмехнулся. - Я так понимаю, газета на твоем столе для антуража Харви? Или ты настолько слеп, что не видишь под своим носом доказательств тому, что дело в последнюю очередь о суициде? - И с чего это ты так решил, умник? - На фотографии, сделанной журналистами, видны трупные пятна на спине. На ваших фото они отсутствуют. Если в стадии гипостаза крови изменить положение трупа, то трупные пятна полностью переместятся в соответствии с новым положением тела. Труп успел полежать на спине, прежде чем выпасть из окна. А учитывая, что владелец кафе еще и отгонял папарацци с места событий, мешая фиксировать такую улику вовремя, стоит проверить и его. Буллок неуловимо напомнил бомбу замедленного действия. - Отличное замечание, - кивнул Люциус Нигме. - Кстати, какими судьбами здесь, Эд? - Собирался наняться детктивом-консультантом, - Нигма быстро улыбнулся Буллоку. - Внештатно, разумеется. Полагаю, после появления Бэтмена и без того скудный авторитет полиции стремится к логическому нулю. Удовлетворившись гневным смыканием неухоженных усов и бороды Буллока, он снова повернулся к Люциусу. Тот снова кивнул. - Я только за. Помощь сейчас не повредит. Что скажешь, Харви? Буллок шумно выдохнул. Его несильно уязвила демонстрация того, что полиция, и даже ее капитан на деле ничего не решают - это Готэм - тут так было всегда. Однако его хватило на то, чтобы вперить взгляд в наглую ухмылку Нигмы и после внушительно посмотреть на Люциуса. - Просто следи за ним.