Знак согласия

Несмотря на неимоверное количество алкоголя выпитого накануне, Освальд никогда не чувствовал себя более трезвым. Бешено колотящееся сердце, будто мотор, заведенный на максимум оборотов, не давало сесть и гоняло его с одного конца зала «Айсберга» в другой. Персоналу повезло, что он всех распустил до ночного открытия. Он настоял, чтобы Гордон позвонил ему, когда все закончится, и тот, учитывая его вклад в дело, нехотя согласился. Джим, конечно, его просьбами пренебрегал и раньше, но позвонить тому сам он страшился. И тем более Нигме. Да и знал, чего может стоить звонок в ненужный момент. Пингвин скурил уже полпачки сигарет, и остановился только когда в висках нещадно заломило. Отставив трость на очередном круге к барной стойке, он принялся вертеть в руках мундштук и, не сумев подавить импульс, переломил его пополам. В его кармане тут же зазвонил телефон, и он чуть не выронил его, пока вытаскивал дрожащими руками из кармана. - Джим? - рот втянул воздух до боли в ребрах, будто в вакуум. - Все прошло удачно. Валеска и прочие едут в Аркхем. И загадок мы тоже не услышим. - Ччто? Монокль Освальда упал на барную стойку с глухим хлопком. Из-за последовавшего молчания Пингвина Джим подумал, что его ответ прозвучал так, будто он отправил Нигму с остальными в Аркхем, и, вспомнив окончание карантина, решил пояснить: - Двуликий успел хорошо врезать Нигме по челюсти. - Прекрасно! - выдохнул Освальд, едва осознав услышанное и, закрыв телефон, рассмеялся, наконец чувствуя себя пьяным. Открытие клуба он, разумеется, проспал. На часах, которые он вчера не снял, как и костюм, было пять утра. Стянув фрак и галстук, Освальд снова упал в подушки, но теперь сон не шел. Он не мог выкинуть из головы мысль, что ему повезло, что Эд не застал его во вчерашней эйфории. Его слабость в тот момент скрыть было бы невозможно. И случись так... Скорее всего, Эд бы все понял, и посмеялся бы над ним. Однажды он уже сделал того несчастным из своих страхов. Едва не погубил по крайней мере наполовину. Так и не научился жертвовать... Или разучился. Второй раз Эд ему такое не простит. А может, для того все изначально было лишь ради превосходства. И в любом случае уже поздно. Не после того, как он поступил с ним на пирсе. Освальд уткнулся в подушку сильнее. Ах да. У него еще перед Нигмой должок. Почему тот не требует расплаты немедленно? Может, не так уж тому это и нужно? Достаточно лишь знания, что он тому должен? Освальд выдохнул и посмотрел на свою руку, вцепившуюся в угол подушки. Или вечно одержимый своим великолепием Нигма просто не хотел показываться ему со сломанной челюстью и шамкать? Перевернувшись на спину, Освальд уставился в потолок. Интересно, сказал ли Гордон Нигме, о том, как радостно он отреагировал на новость о его... сломанной челюсти? В это же время Эдвард Нигма крутился перед зеркалом, рассматривая синяк. - Чертов Дэнт. - Шрамы украшают мужчин. - Придумано теми, кто пропускает удары. - Зато видно, как мы старались. - Ничего хорошего. - Ну по крайней мере, Освальд теперь нам должен. - Ничего хорошего дубль два. - Это еще не факт. Помнишь, что сказал об Освальде Валеска? Он хочет перемирия. - Валеска мог и приукрасить. По тому, как он ухитрился подсунуть нам кассету через Освальда, можно судить о его способности анализировать отношения. Как и том, что он на самом деле думает об отношении Освальда к нам. - Валеска - псих. - Но гениальный. - Настолько, что сейчас сидит в Аркхеме. - Но я бы все же прислушался к его словам. Проснувшись во второй раз уже к обеду, Освальд почувствовал покой. Без Валеска сотоварищи в клубе ожидалась тишина. Нигма не звонил. Освальд присел в постели, растирая больную ногу. Эд не хотел его видеть?.. Или не хотел, чтобы все оставалось в рамках сделки? Освальд приложил пальцы к губам. Тут же его телефон продребезжал, и вибрация будто передалась всему телу Освальда. Когда он посмотрел на экран, она стала только сильнее. - Даа?.. - Я собираюсь получить причитающееся мне по сделке, Пингвин. Освальд не ответил, невольно сглотнув. Ему живо представились губы Эда близко к динамику. - Буду через два часа. А ты будь трезв. Короткие гудки после Освальд почти не слышал - хриплый голос Эда продолжать звенеть эхом в голове. Как в трансе он встал, и принялся перебирать свой гардероб. Чем бы ни была эта встреча, он должен быть готов к противостоянию. Особенно, если это будет противостоянием. Через полчаса Освальду неимоверно захотелось курить, но мундштук был сломан. Еще больше тянуло выпить, но Эд требовал быть трезвым, а сам он был честным дельцом. Да и то, что ожидалось, требовало большей бдительности. Не зная, куда деть себя, он включил в зале музыку и решил пообедать. Столовые приборы дрожали в его руках, и совершенно раздраженный, он в итоге схватился за еду прямо так, пальцами, как когда-то в больничном крыле Блэкгейт. Как «самый омерзительный человек в Готэме». Вот таким, с жирными пальцами и набитым ртом его застал Нигма. - Так-так, Пингвин... Приятного аппетита. Нервная булимия, или ты пытаешься этим отбить у меня желание? - улыбка ограничилась ушибом челюсти, но глаза все равно лучились наглостью. Освальд неторопливо прожевал, все что натолкал за щеки, и утер салфеткой рот. - Надеюсь, эффективно? - Само собой нет, - сыто усмехнулся Нигма. - Тебе пора привыкнуть, что у тебя нет на меня управы. Освальд нахмурился и вытер руки. - А тебе следует знать, что сделки расторгаются при гибели одного из договаривающихся. Только боль в челюсти ограничила сжатие зубов Эдварда. Однако одновременно с этим в нем вспыхнул кураж и любование Пингвином. Острый взгляд, сдержанная ярость губ, за открытие которых подмывало побороться. - Ради этого стоило остаться в живых, - хмыкнул Загадочник и развернулся к лифту. - Жду тебя в машине через десять минут. У Освальда сбилось дыхание. Салфетка, которую, как обнаружилось, он не мог выпустить из рук весь разговор, безнадежно измялась. Запоздало он подумал, что мог бы указать на челюсть Нигмы, говоря, что тоже рад видеть того «в форме». Машину он узнал сразу. Подогнанная к самому входу, и само собой, зеленая. Замявшись всего на миг, он уселся на сиденье рядом с водителем. - И? Что дальше, Загадочник? Лицо Нигмы отразило умиленную снисходительность. Особенно тому, каким насмешливым тоном было брошено его имя. - Повернись ко мне спиной. - Это бывает чревато, - проворчал Освальд, но все же отклонился вполоборота к своему окну. Надо быть спокойным. Акула даже со сломанными зубами чует кровь за версту. На глаза его быстро легла плотная повязка. Руки тут же потянулись поправить, но Нигма мягко убрал их. - Не трогай. Освальд горячо выдохнул, устраиваясь удобнее. Нет уж, льстить Нигме своим страхом он не станет. - И снова ты повторяешься. Нет, даже хуже! Копируешь меня. Нигма завел мотор. - Но ты не так хорошо загадываешь загадки. - Ну и куда мы едем? - Освальд сложил неуемные пальцы в замок на животе. - Я же вижу, что тебя распирает. Давай, загадай мне это. Нигма улыбнулся краешком губ. - Туда не долетают птицы, Но мышь летучая гнездится. - Решил сдать меня Бэтмену? Раз уж Гордон наконец-таки, оценил мои заслуги? В ответ Освальд услышал смешок. - Нет. Если уж следовать твоему примеру, так до конца. Освальд замер. «В чем именно» он едва удержал при себе. - Значит, снова пирс? - Ты уже потратил попытку угадать. Когда машина затормозила, Пингвин снова потянулся к повязке, и снова руки Нигмы его остановили, на этот раз, однако, крепко сжав. - Я же сказал: не трогать. Освальд убрал руки скривившись. - Связал бы уж тогда. Знаешь ведь, что твои слова ничего не стоят. На это Освальд получил подталкивание под воротник, хотя и куда более мягкое, чем ожидалось. - Выходи. Когда он наощупь выбрался из машины, Эдвард подхватил его под правую руку и куда-то быстро повел. Сердце Пингвина забилось у самого горла. Некстати вспомнилось, что случалось с подружками Эда, решившими с ним расстаться. За звуком открывшийся двери повеяли тепло и приятный запах освежителей воздуха. Судя по звуку шагов пол был гладким, и шли они не меньше сотни метров, а по дальнейшему пиликанью и перепаду веса Освальд понял, что Нигма привел его в лифт. Кажется, подъем был до самого неба. После падения с многоэтажки Освальд высоту не любил. И самое плохое - Нигма это мог предвидеть. Успокаивало лишь то, что в сбрасывании его с крыши не виделось никакого присущего планам Эда символизма. Разве что намек на нелетающих птиц. Вся эта продуманная таинственность завораживала, но мысль о том, что с таким тщанием Эд планировал только свою месть, стирала из волнения любую приятную ноту. После выхода из лифта они шли недолго, и наконец, когда остановились, Нигма отстранился. - Сними повязку. Освальд хотел бы ее сдернуть, но долгая темнота и шквал изводящих эмоций сделали его руки сонно-ватными. Открыв глаза, он увидел под собой стекло, а за ним весь ночной Готэм, как на ладони. Позади были только два черных кресла и просторная гладь такого же черного мраморного пола. Освещения не было, и ничто не мешало рассмотреть каждый огонек и мерцающие вывески далеко внизу. - Как ты...? Нигма усмехнулся тому, как вытянувшиеся трубочкой губы Пингвина замерли. - Предвосхищая твои вопросы скажу, что не закладывал бомбы под Уэйн Энтерпрайзис. И даже не убивал охрану. В ходе нашего приключения Брюс тоже остался мне немного должен и любезно предоставил аренду последнего этажа своей башни до завтрашнего утра. Свою усмешку Освальд увидел в отражении мраморного пола. - Только ты мог обставить свою месть со столь вычурным пафосом. Нигма на миг замер. Вот значит чем для Освальда были его старания. Он зашел ему за спину и фыркнул со всем возможным снобизмом. - Сказал тот, кто выставил мою ледяную статую в «Айсберг Лаунж». Тебе должно льстить. Тугой узел скрутился в животе Освальда. Нигма повернул его к широкому черному креслу у окна, заставив вздрогнуть. - Сядь туда. Приказной тон возмутил Пингвина, но поднявшаяся волна негодования тут же спала. Пусть лучше Нигма продолжает думать, что это лишь сделка. Освальд присел, стараясь всей позой показать, что хозяин положения здесь он. Это заставило Нигму на миг застыть: все это - от вскинутой остроносой головы до простирающихся за окном владений очень тому подходило. Кроме чисто эстетического наслаждения видом в его голове будто сложился пазл с идеально подходящими деталями. Поймав себя на ступоре, Нигма скинул пиджак, отбросил его на соседнее кресло и подошел ближе. Освальд усмехнулся. - Собираешься заставить меня смотреть одно из твоих дешевых шоу? - Скорее, поучаствовать, - усмехнулся Загадочник. - Вот это уж точно страшная месть, - наигранно устрашился Освальд и тут же замер - в четыре четких шага Нигма сократил между ними расстояние и опустился на колени между его ног. И судя по ухмылке, вид застывшего с открытым ртом Освальда соответствовал его расчетам. - Ты даже не представляешь. Пингвин не успел перевести дух, как ладони Нигмы опустились на его бедра и очень тягуче поползли вверх. Дыхание пришлось выравнивать через силу. - Я полагал, будет шоу. - Знаю, что ты слывешь любителем наблюдать, но здесь не «Айсберг Лаунж». - Неуемная улыбка Эда дрогнула не то от мягкости, не то от предвкушения. - Что, для тебя это слишком быстро? Пингвин, наконец, собрался и сделал отрешенное лицо. - Напротив. Я бы предпочел, чтобы мы разобрались с этим как можно скорее. То, как бесцеремонно его при этом осмотрели, заставило сердце спотыкаться. Загадочник усмехнулся. Теперь в его крови заиграл злой задор. И признаться, так было проще, даже если после он пожалеет. Терять все равно было нечего. - Как ты там говорил? «Ты не в том положении, чтобы указывать.» Пальцы Нигмы подобрались к ширинке, и Освальд стиснул зубы. - Сказал он, стоя на коленях. - Склоняться можно и из жалости к побежденным, - фыркнул Нигма, мучительно медленно расстегивая пуговицу, а затем и молнию на его брюках. Освальд сжал челюсти до скрежета зубов. Он знал, что привязанность Загадочника, если она вообще была, однажды сменится задетым самолюбием. Просто не ожидал что это произойдёт так быстро. Его собственные чувства жили куда дольше. Но было бы чем гордиться... - К побежденным? Мастерства самоубеждения, а точнее, иллюзий, у тебя не отнять, - едва смог закончить Освальд, чувствуя как губы Нигмы прижались к выпуклости на его белье с горячим выдохом. - Это мои иллюзии заставляют тебя так дрожать? - хмыкнул тот, отстраняясь и стягивая с Пингвина белье. - Впрочем, не похоже на сложную загадку. - Ты опустился куда ниже своих загадок, - процедил Освальд, хватаясь за подлокотники. От того, что они были далеко, он почувствовал себя еще более раскрытым и уязвимым, хотя внешне стал больше походить на птицу, развернувшую крылья перед атакой. Нигма поднял на него глаза с усталым осуждением. - По крайней мере я не заключаю сделок на собственное тело. Освальд опешил, и язык Загадочника улучил момент, чтобы обвести по кругу головку его члена. Легко прихватив напоследок губами, Нигма отстранился. В меньшей степени, чтобы подразнить - просто война должна быть честной, и ему хотелось услышать, что ему ответит Освальд. Тот позволил себе шумный выдох и глухо рассмеялся. - Ты пытаешься укорить меня в продажности, когда сам пользуешься ей... ммм... так охотно? Ох прости, ведь, наверное, только таким образом ты и получаешь желаемое... Или это твоя зацикленность на пассиях «такого рода»? Пальцы Нигмы на миг впились в пингвиньи бедра. Однако тут же осознав, что дал себя достать, он снова их погладил и ухмыльнулся. - Ты и сам предпочел быть «такого рода пассией». Освальд на миг замер. Не от оскорбления - мысль о том, что он сдался страху, вместо того, чтобы когда-то снова сдаться чувствам, была куда болезненнее. Однако Нигма тут же осклабился. - Не для меня ли персонально? Кулаки Освальда обрушились на подлокотники, но удар смягчился обивкой. - Никому не позволено так ко мне прикасаться! Я согласился ради Готэма! В первый и последний раз! - Поймав себя на проигрышной несдержанности, Освальд наклонился с противной улыбочкой: - Я вообще-то рассчитывал, что ты не вернешься от Валеска. На миг Нигму уколол всплывший в памяти факт о том, что если ситуация позволяла, Пингвин действительно легко убирал тех, кому был должен, но его разум тут же вычленил из слов другое. - Приятно быть единственным. Издевательства этой фразе настолько недоставало, что Освальд замер, позволяя Нигме обхватить себя ртом. Осторожно, не дразня. Нежно, если бы Освальд допустил такую мысль. Он почувствовал обжигающий выдох над кожей и его мысли вмиг потеряли связность. Нигма осторожно сгорбился над ним и Освальд завороженно наблюдал, как его рубашка натянулась на лопатках. Мелочь, но все вокруг теперь казалось Пингвину тесным. Его бедра дернулись, но Нигма придавил их к креслу, продвигаясь все дальше и возвращаясь лишь на мгновения, в которые Освальд был готов закричать. Рот засасывал так бережно, что он едва сумел убедить себя, что это поддразнивание. Грудь Пингвина заходила ходуном, благо дыхания не было слышно. Нигма скорее обволакивал его своим ртом, чем втягивал, и Освальд порадовался, что тому не видно, как скрючиваются пальцы в его ботинках. Неторопливо растолкав бедра Освальда в стороны, Загадочник проследил большими пальцами швы брюк и навис над ним, как хищник над добычей. У Пингвина от этой ассоциации захватило дух, но губы сомкнулись на нем немногим сильнее. Его тянуло вертеться на проклятом кресле, сказать Нигме, чтобы был смелее, но все что себе позволил - закусывал губы и щеки и давил ногтями в ладони. Нигма прислушивался, едва сдерживаясь, чтобы не сглотнуть, отчего слюна выбивалась из губ, смачивая подбородок и маня подобрать ее ртом. Он попробовал пошевелить языком, и Освальд чуть не подскочил на кресле. Кисти Нигмы потянулись к животу и погладили так успокаивающе, что Пингвин был готов сдаться уже не только собственным принципам, но и самому мучителю. Будто расчлененный, он свесил голову, чтобы увидеть, как длинные пальцы задирают края его рубашки кверху, то вползая под них, то выныривая. Живот его зашелся в спазме, но улыбка, которую Освальд скорее почувствовал, чем увидел, заставила его напрячь слабый пресс. Нигму сопротивление только повеселило. Заметив это, Освальд гадко усмехнулся, стараясь дышать тише. - Что, «привет» от Двуликого мешает? Нигма отодвинулся, легко протягивая губами по всей длине, и наклонил голову так, что член Пингвина слегка уперся ему в скулу. - Это завуалированная попытка просить больше? Освальд едва удержал мимику и поправил: - Попытка разобраться со всем побыстрее. Нигма усмехнулся. - Быстрее - это тоже просьба. Пальцы Освальда задрожали на подлокотниках. Невыносимо, что чертов Загадочник был снова прав. Но на чьей стороне останется правда в итоге - другое дело. Освальд напустил на себя скучающе-раздраженный вид и наклонился ближе. - Именно. Можем мы, наконец, продолжить? Или твой язык сейчас горазд даже не на загадки, а лишь на еще более сумасбродные интерпретации? Загадочник вздохнул так сердито, что выдох чувствительно пробежался по мокрой коже под ним. Ему вспомнилось время, когда он был потерян настолько, что убивал и грабил неспособный изречь ни единой загадки. Будто серая готэмская шпана. Однако его злость тут же рассеялась, стоило ему посмотреть на Освальда. Напряженное дыхание, нервно перебирающие по кромке подлокотников пальцы... Он слегка подул перед собой, заставив Пингвина вздрогнуть. - Отличная загадка в том, почему ты так нетерпелив. Освальд закатил глаза. - Это простая и дурацкая загадка, и я уже озвучил ответ. - Ты ошибаешься уже дважды за сегодняшний вечер, - Загадочник игриво приподнял брови. Освальд втянул щеки, покачав головой. - Ну и что? Я кажется, уже повернул твой «барабан злоключений», когда только согласился на сделку! Нигма ухмыльнулся, но оскалу не хватило злорадства - уж слишком приятной была мысль, что Освальду были известны условия игр на его «Фабрике». Нигма задумчиво провел губами от паха Освальда к верхушке. Гель для душа тот, похоже, сменил. - Всегда хотел добавить на барабан пытку непереносимым удовольствием. - Сразу видно, что не добавил, - фыркнул Освальд, и его лизнули так точечно и прицельно, что ботинки ударили в фасад кресла пятками. - Будешь первым подопытным, - усмехнулся Нигма и принялся плавно облизывать и обсасывать по всей торчащей перед ним длине. Все тело Освальда напряглось, ноги поджались, но противиться горячему трению он долго не мог, и едва тело расслаблялось, мурашки целыми полчищами устремлялись от паха до корней волос. Он цеплялся за кресло уже не заботясь, что Нигма заметит, пытался отводить глаза на панораму города, но Готэм предавал, вовсе пропадая для зрения. Колючая макушка кружила под ним - чертов исследователь явно искал точки, чтобы высечь стон, пока руки держали бедра так, чтобы он чувствовал себя безвыходно пойманным. Освальд едва переносил слабые прикосновения, но стоило Нигме сжать губы и туго прокатить ими до самых завитков, забился в кресле с отчаянным стоном. Повторения он испугался и попытался вдавиться в спинку кресла. Большой рот Нигмы на мгновение расслабился и соскользнул с него, превращаясь в довольную ухмылку. - Не стесняйся. Я соскучился по тому, насколько ты громкий. Освальд замер, боясь шевельнуться. Собственное тело казалось неудобным, мешающим, и особенно его часть, налитая зудящей кровью до предела. Руки Нигмы внезапно оставили его бедра, и он почти понадеялся, что неразрешенное возбуждение тот сочтет большей пыткой и закончит на ней, однако ладони того тут же нырнули за пояс его брюк сзади, подтаскивая к себе ближе. У Освальда перехватило дыхание. Зато ответ, наконец, нашелся. - Я сдерживаю проклятия только потому, что это сделка! - Ого, проклятия! - вскинул брови Нигма и снова проскользил слабо сжатыми губами по его члену. - Настолько хорошо? - Плохо! - отчаянно рявкнул Пингвин и вцепился ему в голову. И снова эти скулы в его ладонях. Совершенно непреодолимое желание подтянуть это наглое лицо к себе и драть его губы зубами потонуло в новой судороге - Нигма дернул его под ягодицы прямо себе в рот. Опомнившись, Освальд сбросил руки на сиденье, и едва макушка Нигмы снова опустилась, на обивке с обеих сторон появилось восемь матовых царапин. Загадочник ухмыльнулся кожаному хрусту и мысли о порче имущества Уэйна, и снова туго затянул Пингвина губами. Освальд вскрикнул, и дальше стоны не покидали его горло ни на секунду. С каждым наклоном Нигмы его руки выгибали края сиденья кверху, а когда дрожь окутала все его тело, Загадочник вслепую нашел его кисти и уложил на свой старательно ныряющий между ног затылок. Пальцы Освальда дрогнули, но тут же впились сильнее, и как бы он ни хотел сделать вид, что это вынужденно, не получалось. И еще больше потому, что сам Нигма от этого стал заглатывать его еще туже и глубже. С отчаянно-злым стоном Освальд почти остервенело принялся насаживать его голову на себя, на что ногти Загадочника больно врезались в его ягодицы. Это отвлекло так, что последняя мышечная защита рухнула, и Освальду показалось, что он целиком падает в пах. Он закричал, попытался оттолкнуть безжалостную голову, но Нигма не дал. Сдержаться на миг удалось, но Загадочник, рассерженный и распаленный сопротивлением, не отрываясь схватил его член обеими руками. Освальд закричал, и его полностью сжали внизу. Руки Нигмы вспомнили агонию удушаемых жертв. Те же метания, напор, бешеный пульс. Но прежде чем он отпрянул, он почувствовал, как тепло, будто сама жизнь, вырывается в его пожирающий рот. Он замер в оглушении, сглотнул, и шумно вдохнув, отстранился. Освальд застыл неподвижнее восковой фигуры. Глаза, оба стеклянные, слепо уставились в какое-то здание далеко на юге, да и тела он не чувствовал, отчего изучающий его взгляд Нигмы казался непонятным. В чувство его привела только занывшая, наконец, нога. Поглядев вниз - о, лучше бы ему не смотреть - он почувствовал как к самому горлу подкатывает прилив благодарной эйфории. К этому распухшему рту, к блестящим ожиданием глазам. Таким своим, что скажи Нигма сейчас хоть слово, он отбросит все опасения и вверится его рукам, и пропади все пропадом. Но Нигма молчал, и сомнения вернулись еще большей силой. Вот-вот на этих губах расплывется ухмылка, вот-вот блеск ожидания в глазах сменится триумфом превосходства. Или он ошибается? Прочистив горло, Освальд собрал самый равнодушный тон. - На этом все? Нигма замер. Боль в челюсти прокатилась до самого черепа. План может быть сколь угодно хорош, но если конечная цель обманчива, ничего не выйдет, сколько ни бейся. В таком случае ничего не остается кроме как попытаться выйти с достоинством. Или все же... Нигма посмотрел в упор с неопределенной улыбкой. - А ты хочешь продолжения? Освальд мысленно скривился. И о чем он только думал? Нигме всегда было нужно лишь признание. Ухмылка Пингвина растянулась от щедрот отвращения, с демонстративным кивком вниз. - По-моему, это не загадка. Или, прости, здесь уже ты чувствуешь себя обделенным? - И без того травмированное лицо Нигмы перекосилось от издевательски-заботливого тона. Заметив это, Освальд «с сочувствием» выпятил губы. - Я более чем удовлетворен, - процедил Загадочник, вытер губы тылом кисти и поднялся. Освальд криво усмехнулся, нарочно рассматривая его снизу вверх. - По тону не скажешь. Нигма стащил с кресла свой пиджак и надел его нарочито непринужденным движением. - Теперь и ты переоцениваешь. Я не был возбужден, просто хотелось посмотреть, как ты беспомощно корчишься. Лицо Пингвина осунулось, но Нигма уже развернулся, торопясь покинуть Уэйн Энтерпрайзис, и этого не увидел. Освальд не смог сдержаться и продолжал смотреть ему вслед. Только когда лифт за зеленой спиной закрылся, он рассеянно погладил царапины на обивке кресла и вздохнул. И что за закон такой, что сильнее тот, кто уходит первым? Освальд ненавидел законы. Напрасно Загадочник надеялся, что долгий спуск в лифте снимет напряжение. Его колени ныли от холодного пола, кожу затылка саднило от хватки Освальда, и, казалось, что он до сих пор ощущает запах его тела, а во рту - его терпкий вкус. Целый сонм фантомов напоминал о том, чего он лишился, и осознание этого с каждым мгновением подбиралось ближе устрашающе тошнотворной волной. Не в силах их отогнать он только сжимал кулаки, но даже кожаный скрип и ровное гудение лифта были вне его сознания. Эд в зеркалах лифта тоже молчал, погруженный в свое опустошение. Если бы сейчас кто-то из работников Уэйна попался бы им, то был бы немедленно задушен. Хорошо, что он поторопился уйти. Весь спуск Загадочник не дышал и, подспудно заметив это на выходе, попробовал вдохнуть насильно. Однако грудная клетка тоже отказалась подчиняться, стискивая его, как пыточный инструмент. Невольно вспомнился пресс, которым он чуть не раздавил Гордона. Двести килограмм до поломки ребер? Его ребра были целы, а чувствовали на четыреста. И несмотря на все это тело продолжало требовать свое. Стоны Освальда будто безвыходно забились под его черепную коробку, губы пульсировали от тепла его кожи, уши - от хруста приминаемой бедрами обивки, а в глазах, сколько бы он ни тер, стояла его открытая поза - не то великодушно приглашающая, не то вызывающая. Не помня себя Загадочник забрался в машину, быстро расстегнул брюки и в несколько яростных движений излился в руку. Вместо разрядки он ощутил лишь, как ночь вползает в его голову своими липкими мглистыми пальцами. Зажмурившись, он откинулся на подголовник, и спустя миг дыхания, несколько раз ударил по нему затылком. Очки упали на бедра и Загадочник бесцельно вцепился в руль обеими руками. Эд продолжал молчать, видимо, понимая, что есть вопросы, на которые даже у него нет ответа.