И пропадает в миллионах на век

— Мистер Беннингтон, скажите между вами и мистером Корнеллом, случались ссоры? — Задал свой вопрос полицейский. Мужчина серьезно взглянул на допрашиваемого, тот как будто, находился в собственном идеальном мире, обстрагировавшись от грязной реальности. Пустой потерянный взгляд, наполненный болью, смотрел куда-то сквозь собеседника. Длинные реснички слегка дрожали. Искусанные в кровь губы, сжаты в тонкую полосочку, больше напоминающую, скрученное вдвое вафельное полотенце или сложённую в четыре раза маленькую бумажечку, похожую на одну тончайшую линию. Бледная кожа худощавого тела предавала ещё больше болезненности. Он нервно сжимал, вспотевшей от напряжения ладонью грубоватую ткань пальто, сердцебиение участилось, как и сбивчивое дыхание. Мысли сплетались в огромный клубок ниток распутать, который за один день, совсем не просто. В отделении полиции Честер провёл больше двух часов, его неустанно допрашивали все, кому не лень, так как свидетелей произошедшего убийства нет. Их полиция ещё не нашла. Возможно, она вообще не стремилась, разгребать довольно громкое дело, медленно топтались на одном и том же, а ответы лежали под носом, их просто не замечали. — Мистер Беннингтон? — Простите, — Мужчина смахнул, выступившие предательские слёзы на глазах, тяжело вздохнув, продолжил, — Нет я не припомню… Знаете, товарищ майор, в последние дни Крис вёл себя отстранённо. Мы вернулись с поездки по штатам, не знаю, может путь в дороге его сильно вымотал или какая другая причина, — пожал плечами Честер, — Он не привык, делиться своими переживаниями, чаще записывал их в дневник. — Вы сказали дневник? — насторожился сотрудник полиции. Честер подался вперёд, оперевшись обеими руками о стол, вопросительно изогнул бровь. Он не понимал, чем вызвал подозрения обычный дневник. Многие граждане США, не исключая взрослых людей, вели личные записи, ничего криминального Чез не мог, заподозрить. — Ну да дневник, а что собственно говоря такого? Будто вы в детстве, не писали секретики в личном дневнике, — Ухмыльнулся вдовец. — Дневник может стать не плохой зацепкой, мистер Беннингтон. Ваш супруг мог, писать там свои мысли, как вы выразились, секретики. Скажите за день до своей смерти, мистер Корнелл не делал никаких подозрительных вещей? — Крис в тот день с детьми много времени проводил, играл с нашим старшим сыном. Криштиану увлекается футболом, муж всегда хотел, чтобы в семье имелись профессиональные футболисты. — Хорошо, какое отношение к вам он проявлял в тот день? Вы ранее утверждали про домашнее насилие со стороны супруга, часто ли случались проявления агрессии? Вспоминать прошедшие годы жизни с покойным мужем Честеру тяжело. Прокручивая в сознании каждую деталь, сердце обливалось кровью. От боли пришлось закрыть руками лицо, тело трясло от мучившего потока соленных слез. Беннингтон сдерживал себя, чтобы не выдать все тайны, которые известны ему. Сотрудничать с полицией, не горел желанием с первого дня следствия. Через чур много он знал, рассказывать все сразу чревато последствиями непоправимыми последствиями. — Все, — шумно выдохнул Честер, — На сегодня все. С меня хватит, извините, но я отказываюсь, дальше помогать следствию. Это выше моих сил. Я не могу, больше важной информации вряд ли смогу, дать вам…