И пропадает в миллионах на век

Снова праздник, снова ты и моя любовь не в тему. Снова падать с высоты, биться головой о стену. Ты прекрасна, ты молчишь, но я слышу твои слезы. Мне все ясно, ты кричишь: К черту эти розы! Начало тура “One More Light”. — Хей парни, ну как вы готовы, продолжить наш тур? — радостно восклицает Бурдон, по очереди обнимая парней, — как же я истосковался по нашим по поездкам, дома скукотища! Джо как обычно, не устоял от своей колкости в адрес приятеля: — Жена тебе нужна, Бурди. И тогда дома точно скучать, не придется. — Иди ты, Хан! — Чезз ты уверен, что сможешь, нормально отыграть тур? — никак не унимался в своей заботе Шинода, чем изрядно бесил Беннингтона, он мог только вздыхать, разгаоривать с ним на эту тему, желания никакого нет. — Я тебе еще перед отъездом сказал, все будет в порядке, теперь ты оставишь меня в покое? — Я всего на всего переживаю, ты выглядишь не лучшим образом, Чезз. Солист раздраженно фыркает, слова про внешний вид единственный раз, когда Шинода реально оказался прав, перед выходом из дома Честер не успел, привести себя в порядок, как на зло младший сын всю ночь не мог заснуть, долго рыдал, и Честеру приходилось, его успокаивать чуть ли не до самого утра, убаюкивал маленького Лео. — Вот они прелести отцовства, Шинода. Когда у тебя четверо детей одному за ними углядеть не просто, — с усмешкой ответил Чес, — Леонель ночью плакал, поэтому заснуть, толком не смог. Будь моим мужем, справился бы? — Ну…не знаю, скорее всего да, чем нет. Правда у меня детей нет, и как с ними обращаться, я понятия и не имею. — Ладно забей. Забив на плачевное состояние, Честер решил, доиграть тур «One more light» до конца, как бы то не случилось, он оставался артистом, медийным лицом на худой конец, обязан не смотря на личные проблемы, продолжать работать на ожидающую публику. Честер подумал, вдруг находясь в компании, станет гораздо легче, переносить режующую внутренности боль, сумеет пережить, свалившееся внезапно горе. Единственное для себя решил, раз и навсегда принял факт, никогда больше не влюбляться, запретил себе, любить. Никому не позволит, прикоснуться к любому участка татуированного тела, строгое правило касалось и Шиноду. Его в особенности. Два года подряд Беннингтон изменял еще живому мужу. Повезло, Крис ничего не узнал, оба старались, сохранять молчание о тайной интрижке между друг другом. Теперь после смерти супруга Чезза грызла совесть. Он перестал, нормально спать, сам процесс отхода ко сну превратился в адскую пытку, на глаза наворачивались противные слезы, мешали нормально дышать, буквально удушивая изнутри, давили на горло, заставляя брюнета, задыхаться. Певец держался на грани. Ходил по острому лезвию. Он давно лелеял спасительную мысль о переезде, личный психолог советовал, сменить обстановку, в родных стенах любая мелочевка напоминала о Крисе, перед глазами рисовалась картина самого страшного дня в судьбе Честера Беннингтона. Не получалось, избавиться от жутких образов, как бы сильно не желал. — Как поживаешь, Честер? — обращается к нему Боб, директор группы на время долгих туров. Мужчина садится рядом с солистом. Терпеливо ожидает ответа на заданный вопрос. — Пока жив, как видишь, — отшучивается вдовец. — Ты в порядке? Нет особых пожеланий? Не знаю, там номер полностью в черных тонах, свечи, панихида. — Ты спятил? Мне еще хуже станет. Разве не видно? Я без вашего дурацкого сочувствия страдаю! — Прости, я не подумал. Я не хотел. Послушай, Честер, я знаю…тебе тяжелее всех нас приходится. Не забывай главное одно, — брюнет вопросительно уставился на Боба, тот продолжил, — Ты ведь не один. У тебя есть друзья, мы всегда с тобой рядом, поможем всякое дерьмо, преодолеть. — Спасибо, Боб. Ты тоже прости. Хожу тут, срываюсь на всех подряд, не разобравшись. Мне правда очень трудно. После…смерти Криса, я совершенно не знаю, как жить дальше, — издает печальный вздох Чес, его слова полная правда, — Будто маленький ребенок, не давно родившийся на свет. Ничего не понимаю. Я боюсь за детей. Боюсь, не получится, одному протащить семью. — Не извиняйся. Мы прекрасно понимаем твое состояние. Ты молодец, Честер, держишься молодцом. И перед нами, и на публике. Для тебя это все одно. Я не представляю какой силой воли, нужно обладать, чтобы так нести себя даже, после случившегося, — Боб действительно поражался, он говорил от сердца, как чувствовал, как думал, — Я уж не говорю про концерты. Ты отклонил предложение, отсидеться дома, смело поехал вместе со всеми. Солист издает тихий смешок. Они сидели в номере Честера, первый город тура Аргентинская столица - Буэнос-Айрес. В жаркий город рок-группа прибыла поздно ночью. Заселились в один из лучших отелей, какие только имелись, Чес еще заранее до отъезда потребовал, внести в райдер отдельный люкс для себя любимого, делить апартаменты с кем-то из участников, особенно с Шинодой, он не желал. Организаторы тура отнеслись с пониманием. Лейбл в курсе о трагедии. Такчто претензий к фронтмену не возникло, никто не стал, отшучиваться о слишком придирчивом характере. Честер элементарно хотел, побыть в тишине, наедине с мыслями, опять же посторонние помешали бы, заниматься медитациями. Практики певец начал не за долго до случившегося горя. Буддистские методы сильно помогали, восстановить в прежнее русло, разрушенную нервную систему, привести в порядок внутренних демонов, давали возможность, хоть капельку полюбить себя и собственное тело. Начать тур, исполнитель решил, лишь бы не находиться в стенах особняка. Деток отправил на отдых с крестной старшего сына. Ким Кардашьян ранее предлогала, отправиться вместе с ней и Канье в семьями совместный отпуск, на что Чезз долго решался, уговорить, смогла только младшая дочка. Его детки обожали, проводить время с крестными братом и сестричками, поэтому упираться дальше, солист не стал, разрешил Ким, взять всех детей с собой, сам же отправился в долгий тур. — Ты из меня прям героя делаешь. Мне просто легче становится, когда не нахожусь там. Все о Крисе напоминает. Не получается, выбросить из головы, из мыслей подавно… он будто сам, не хочет, покидать мой разум… Знаешь, я теряю свободу, когда теряю тебя. И я теряю голос. Пропадаю, расстаив после дождя, в поисках белых полос. Для тебя я никто, и что могу, изменить? И я для тебя не первый. Снова осталась между нами эта нелепая нить. И я разрываю нервы! И я разрываю нервы!