*(итал.) — любовно
Хёнджин нервно теребил край фартука. Он стоял облокотившись на барную стойку в ожидании кофе. Бармен работал как назло неторопливо, добавляя Хвану ещё один повод для волнений. Нервов с утра было потрачено очень много: сначала парень обжегся о кипящий чайник, затем его джинсы обрызгала проезжающая машина, он бегал переодеваться и опоздал на работу. Теперь ещё и напарник медленно готовил и задерживал заказ. Хотя, конечно, самая сильная головная боль была не от этого. — «Я встречусь с ним, обещаю». Обещает он, ага. В тот момент всё казалось таким пустяком то ли от нервного срыва, то ли от глупого влюбленного сердца, которое таяло в присутствии Феликса. Хёнджин чувствовал себя так, будто способен взлететь, остановить поезд голыми руками или сотворить любые другие супергеройские штуки. Но наступил новый день, и весь его настрой исчез так же быстро, как и появился. Хёнджину было страшно. Он давно смирился, что никогда больше не увидит Сынмина, не задаст ему тех вопросов, которые мучили его всё это время. Он привык так думать. И выходить из удобного вакуума было панически страшно. Однако теперь эта встреча стала не просто испытанием воли, она была необходима для их отношений с Ли. Хёнджин ужасно запутался в своих чувствах к бывшему, к возможно будущему парню, и прояснить это всё мог только Сынмин. Проблема была ещё в другом. Соцсети он забросил, поэтому через них не связаться. Написать? А если проигнорирует? А что если он вообще сменил номер телефона? Адреса тоже нет… — Кофе для 15-го. — Что, прости? — Хёнджин резко повернулся к бармену, растерянно хлопая ресницами. — Я говорю, — усмехнулся тот, — вот кофе для парня у окна. Пятнадцатый столик. Хван ущипнул себя за плечо и тут же поморщился. — Да, спасибо. Он подошёл к гостю и с учтивой улыбкой отдал ему напиток. Затем оглядел почти пустой зал и решил выйти на свежий воздух. Парень стоял у чёрного хода, наблюдая как ветер гоняет по асфальту опавшие листья. Висок пульсировал тупой болью, хотелось упасть прямо на землю и не вставать ближайшие три дня. Хёнджин с улыбкой подумал, что эта осень хоть и вывернула его наизнанку, но была самой невероятной за последние годы. Если бы не Чан, Феликс и Минхо, где бы он сейчас был? На плечо легла крепкая ладонь. Хван вздрогнул и повернул голову. Рядом стоял директор кафе. — На, не мёрзни, — Чан протянул ему чашку капучино. По запаху, орехового. — Хё-ё-ён, — Хёнджин смущённо улыбнулся другу, грея пальцы. Заметив пар от кофе, он выдохнул и с удивлением обнаружил такое же облако от дыхания. Так резко начались холода. — Хёнджини, — голос Бана был строгим, — я рад, что ты вернулся к работе, но ты сегодня мысленно точно не здесь. Уверен, что сможешь нормально работать? Может, ещё отдохнешь? — Прости, я просто… Много всего навалилось, но я всё улажу. — Это связано с Феликсом? Хёнджин взглянул на Чана и тихо кивнул. — Знаешь, я хочу встретиться с Сынмином. Друг молча приобнял парня за плечи. — Надо наконец-то всё выяснить между нами, — продолжил Хван. — Я просто боюсь, что он этого не захочет, что он не ответит, я даже не знаю, остался у него тот же номер, или нет… — Эй, — Чан мягко прервал его поток мыслей, — ты же ещё не проверял его, да? Тогда начни с номера, а там посмотрим. Мы найдем способ с ним связаться. А теперь звони. — С-сейчас? — опешил Хёнджин. — Да, пока у тебя не кончился перерыв. Потом может быть поздно, — для наглядности директор тыкнул в часы на своём запястье. Хёнджин точно не был готов к такому повороту событий, но выбора просто не оставалось. Он шагнул вглубь заднего двора, под дерево, и обернулся на Бана. Тот понимающе улыбнулся и вернулся в кафе. Трясущиеся пальцы листали список контактов, и парень где-то глубоко внутри надеялся, чтобы номера Сынмина там не оказалось. Не повезло. «Цветочек» — он так его и не переименовал. Последний звонок помечен февралем. Хван прислонился лбом к экрану. Я не смогу, я не смогу, я не смогу. В памяти всплыли все бессонные ночи после ухода Сынмина, когда он уже не мог плакать и просто без сил лежал на полу. Он вспоминал день за днем, как пытался поговорить, выяснить причину их ссор, но каждый раз получал отказ. Все те бесконечные попытки написать или позвонить сейчас больно врезались в сердце и убивали последние крохи смелости. Я не смогу, я не смогу, я не… — «Мы справимся с этим, Хёнджи, я тебе обещаю». Перед глазами появилось лицо Феликса, его глаза светились почти осязаемой нежностью, а губы ласково шептали: — «Ты мне нравишься, очень сильно нравишься. Я хочу тебе помочь». Сердце разрывалось на части, оно ныло в груди и рвалось наружу. Хёнджин несколько раз глубоко вздохнул. Я смогу, я смогу, я смогу. Большой палец коснулся зеленой трубки, и спустя пару секунд послышались гудки. Один. Второй. Третий. Четвертый… Он не… — Хёнджин? — раздалось на том конце, и когда-то родной голос впился в израненное сердце мертвой хваткой. Пальцы сжались на телефоне, Хван не мог произнести ни слова. — Хёнджин, это ты? — тон стал ниже и звучал как-то… взволнованно? Парень зажмурился, со скоростью света прокручивая в голове варианты ответа, но все казались ему ужасными, глупыми, отвратительными. Он набрал в грудь воздуха и выпалил нечто: — Сынминприветвижутынепоменялномертелефоназдорово! Браво. Сынмин помолчал, а потом протянул: — Стой, я ничего не понял. Давай помедленнее. — Так… — Хёнджин вцепился в ствол дерева, чтобы не упасть, и пытался успокоиться. — Я не ожидал, что ты ответишь. Как ты, ну… поживаешь? — Нормально, — ответил Ким осторожно, и Хван отчетливо представил его нахмуренное лицо в этот момент. — Слушай, эм-м-м, не хочешь встретиться, поговорить? Ты вообще в городе? Не занят? Парень в трубке молчал. — Пожалуйста, Сынмин, — умоляюще прошептал Хёнджин и до боли прикусил губу. — Хорошо, когда? — раздалось так же тихо. Сердце рухнуло вниз. — Завтра? Я пришлю тебе адрес. — Хорошо, я приду. Оба умолкли, не зная, что сказать. Состояние было такое, будто по нему прошелся поезд, его лихорадило. — Тогда до встречи! — Хван попытался придать голосу максимальную непринужденность. — Хорошо, — в третий раз повторил Сынмин и спустя пару секунд завершил звонок. Хёнджин опустился на корточки и закрыл лицо руками, до сих пор не веря в то, что произошло. Он спустя столько времени увидит его. Увидит его насмешливые глаза, улыбку, руки — всё то, что он когда-то так сильно любил. Это будет чертовски сложный разговор, но первый шаг уже сделан, и дороги назад нет. Все будет хорошо. На следующий день Хван поменялся с коллегой сменами, но, не выдержав ожидания, прибежал в кафе на полчаса раньше. Он взял с собой пакет со старыми вещами Сынмина и твёрдо решил отдать их ему: чашку, книги и все-все письма, которые они писали друг другу за время отношений. Хёнджин оставил себе только плед, потому что теперь он был связан с тёплым пикником на берегу реки и Феликсом. Он просто не мог избавиться от такой вещи. Узнав у Чана, что Сынмин ещё не пришёл, Хван вышел на улицу покурить. Сигарета подрагивала между пальцами и зажглась с третьего раза. Казалось, что его вот-вот стошнит, он тяжело дышал и чувствовал, как сердце бьётся о стенки грудной клетки. Страшно, невыносимо страшно. О чём они будут говорить? «Привет, погода сегодня хорошая! Кстати, почему ты меня бросил?». Гениально. Молчать еще страшнее. Ещё Хёнджин боялся увидеть Сынмина счастливым и беззаботным. Боялся узнать, что только ему было больно всё это время. Боялся показать, что сломлен, боялся жалости к себе. Вместо этого он хотел выглядеть сильным, словно расставание совсем его не убило. Хотел показать, что в нем нет той слабости, которая пожирала его изнутри. Он в очередной раз глубоко затянулся, прикрыв глаза. — Не думал, что ты когда-то начнёшь курить. У Хвана перехватило дыхание, и он тут же закашлялся, отплевываясь дымом. Нет-нет-нет… Рядом с ним стоял он. Его любимый. Его цветочный принц. Его Ким Сынмин. С лёгкой улыбкой он оглядывал Хёнджина с ног до головы, а в глазах за напускным холодом читалось сожаление. Когда-то сиреневые волосы теперь блестели насыщенным каштаном. В остальном он остался таким же. Тлеющая сигарета обожгла пальцы, и Хёнджин затушил ее о мусорку. Ким проследил за этим движением, а потом вновь посмотрел парню в глаза. На горле снова будто сжалась чья-то рука, воздуха не хватало. — Здравствуй, Хёнджин, — произнес он так, будто бы и не было всех этих месяцев молчания и они виделись вчера. — Привет, Сынмин, — голос не дрогнул благодаря титаническим усилиям и ногтям, впившимся в ладонь. Еще больших усилий стоило не отвести взгляд. Они так и продолжали молча смотреть друг на друга, и теперь Хван заметил огромную пропасть между ними. Напротив стоял совершенно чужой человек, который лишь выглядел знакомо, но внутри был совсем другим. Образ Сынмина из воспоминаний начал трескаться и кусок за кусочком падал в эту тёмную бездну. Больно. Хёнджин выдавил из себя улыбку, а после и слова: — Пойдем, а то холодно. Он зашёл первым и тут же поймал на себе спасительный взгляд Чана у барной стойки. Друг быстро оценил ситуацию, кивнул Киму и одними губами прошептал Хёнджину: «Я с тобой». Это согрело сильнее, чем теплая температура кафе. Они поднялись на второй этаж и сели за заранее заказанный столик у книжного шкафа, подальше от людей. Хван тут же спрятался за разворотом меню, хотя знал его наизусть и не собирался заказывать ничего, кроме зеленого чая. Сынмин не торопился с заказом, а вместо этого внимательно рассматривал помещение и даже провёл пальцами по книгам. — Здесь всё так изменилось, — произнёс он до ужаса сентиментально. — Чан-хён хорошо постарался. — Я тут работаю, кстати. — Вот как? — после такого равнодушного ответа Хёнджину захотелось перевести тему. — Будешь что-нибудь есть? Могу порекомендовать. Сынмин лениво пробежался по меню и отложил его в сторону. — Спасибо, я не голоден. Возьму кофе. Коллега Хвана, с любопытством таращась на Кима, принял у них заказ и после неудачной попытки предложить десерт удалился. Хёнджин, оставшись без укрытия в виде меню, нервно мял под столом пальцы и старался не смотреть на бывшего больше трёх секунд. За это время он собирал кусочки «нового» Сынмина. Теперь, когда они сидели рядом, он чувствовал запах духов — кисло-сладкий виноград, не едкий, совсем чуть-чуть щекочущий нос. Глаза в уголках были подведены медовыми тенями, темнее кожи. Пальцы бесцельно водили по скатерти, и воспоминание об этих же пальцах на своей груди больно воткнулось Хёнджину в сердце. Он дергано помотал головой, с досадой думая, как нелепо выглядит рядом со спокойным Кимом. Сынмин повернулся к нему, словно услышал эти слова. — Ты выступаешь здесь? — вопрос прилетел прямо в лоб, и теперь убегать было бы глупо. — Да… Откуда ты знаешь? — Я и не знал, — пожал плечами Сынмин. — Предположил. Заметил стойку на сцене, а еще девушки слева от нас продолжают на тебя глазеть. Хёнджин посмотрел в ту сторону и успел увидеть взмах опущенных ресниц. — Рад, что ты не бросил петь. — Спасибо, — о том, как сильно Хван себя ненавидел и боялся сцены, Сынмину знать необязательно. — А ты чем занимался всё это время? Ким наклонил голову и потер ладонью плечо. — Я нашёл стажировку в издательстве, думаю устроиться на полную ставку, если возьмут. С учёбой довольно сложно совмещать, зато не сижу без дела, — он тихо усмехнулся. — Я тоже рад за тебя, — в конце чуть не вырвалось внезапно ласковое «Сынмини», но Хван успел его проглотить. Для привычек их полугодового молчания не существовало. Он не соврал и даже ободряюще улыбнулся. В глазах напротив на долю секунды мелькнуло облегчение. Разговор угас, но атмосфера потеплела на несколько градусов. К счастью, официант уже спешил к ним с напитками. Хёнджин открыл крышку чайника, и его окутал аромат жасмина и ромашки. Он прикрыл глаза, позволяя запахам уносить себя далеко отсюда, в цветущее поле, где не было проблем и легче дышалось. Хван аккуратно налил себе чай и заправил прядь волос за ухо, чтобы не мешались. — У тебя красиво отросли волосы. Столько разных причесок можно придумать… Новое воспоминание о посиделках перед зеркалом, нежных руках и красивых заколках ударилось в сердце. Он издевается или из вежливости это говорит? — А ты теперь скучный брюнет, — Хёнджин отхлебнул чая, обжигая язык. — Ауч! — Сынмин в шутку поморщился. — Пусть я и скучный, зато не курю. Хван беззлобно фыркнул. Напиток согревал и успокаивал, а липкая тревожность потихоньку отступала. — Я заплетаю хвост только на работе, а то директор меня сожрет. Распущенные мне нравятся больше. Сынмин спрятал грустную улыбку за чашкой и ничего не ответил. Хёнджин глядел на свое поплывшее отражение в чае и не знал, где взять силы, чтобы задать этот вопрос. Он жил в его голове, тек по венам, но никак не мог сорваться с губ. Отрывки воспоминаний одни за другими проносились перед глазами, отвлекая, утягивая за собой. Вот они после кино сидят здесь и не могут наговориться, вот танцуют в пустом зале перед закрытием, а в другой день долго спорят у входа, заказывать вафли или омлет. Сынмин из прошлого закутывает Хёнджина в шарф, протягивает свою тёплую ладонь, переплетая их пальцы, и целует… Снова и снова. Невыносимо. Хватит. Сынмин в настоящем опустил чашку на стол со стуком слегка громче обычного. — Ты хотел о чем-то поговорить, — произнес он мягко, но настойчиво. Хван глубоко вздохнул и сосчитал до десяти, не глядя на парня. — Что… Что произошло с нами? — сглотнул ком в горле. — Почему ты ушёл, Сынмини? Ласковое имя оказалось чужим, безвкусным, неправильным. Оно не принесло ни боли, ни грусти — ничего. Хёнджин даже горько усмехнулся краешком губ. Смелея, он взглянул на Кима и повторил: — Почему? Маска спокойствия, которую Сынмин так хорошо держал до этого момента, начала сползать. Он помрачнел и отвел взгляд. Опустил плечи, сбросил уверенность. — Я причинил тебе много боли, да? — исчезло равнодушие в голосе, он звучал теперь так же, как и во время звонка: тихо и взволнованно. Хван не ответил. «Ты даже не представляешь, сколько» — вертелось на языке, но он продолжал молчать. Сынмин понял его немой ответ и медленно кивнул своим мыслям. — Прости меня, — он запнулся, — Хёнджин. Если сможешь, прости. Я не должен был сбегать. Всё было хорошо, пока однажды я не понял, что… Твои чувства ко мне намного сильнее моих. Когда ты говорил о будущем со мной, я понимал, что все слишком быстро и я даже не знаю, хочу ли этого. Ты для меня оставался хорошим, лучшим другом, но я не знал, как тебе об этом сказать. Я боялся потерять тебя, я-я запутался. Как бы я сказал тебе в глаза, что больше не люблю тебя?.. Внутренности скрутились в узел, сковывая тело и перекрывая кислород. Хёнджин смотрел на бывшего не отрываясь, жадно ловил каждое его слово. — …поэтому я… Ушёл. Мне казалось это правильным, я хотел какое-то время быть на расстоянии, чтобы разобраться в себе, но потом всё как-то закрутилось и я не знал, как тебе позвонить. Я знал, ты злишься, но надеялся, что поймешь. Я жалел об этом, боже мой, я так сильно жалею до сих пор. Мне надо было остаться и поговорить с тобой, но не бросать. Я слабак, Джинни… И вот уже напротив сидел не тот беспечный Сынмин, из-за которого Хван некоторое время назад чувствовал себя самым глупым человеком на свете, а такой же неуверенный, откровенный и разбитый человек, как и он сам. Ким так сильно сцепил пальцы в замок, что на руках вздулись вены. Он всё еще не мог поднять взгляд на Хёнджина и смотрел на дно своей чашки. Несколько острых иголок прошлого, засевших в сердце, зашатались и посыпались вниз. Совсем без боли. Хван осторожно вдохнул: стало легче. Так же осторожно выдохнул и почувствовал, как успокаивается пульс. — Ты не виноват в том, что произошло, — прошептал он. — Да никто не виноват — так бывает. Сынмин наконец-то посмотрел на него. Хёнджин дотронулся до его ладони и улыбнулся. — Спасибо, что ответил мне честно. — Ты ненавидишь меня? — Нет, — это правда. — Я думаю, я давно тебя простил. Ким поджал губы и спешно отвернулся, сжимая в ответ пальцы Хёнджина. — Мне жаль, что всё закончилось вот так… — голос его дрогнул. — И мне, но у меня всегда будут хорошие воспоминания о нас. Еще пара иголок исчезла. — Хочу тебе кое-что отдать, — Хван аккуратно освободил свою ладонь и наклонился под стол. Он достал пакет с вещами Сынмина и протянул ему. Тот грустно усмехнулся, разглядывая содержимое. Он повертел в руках кружку, удивленно ахнул на книги и задержал взгляд на письмах. Хёнджин видел вихрь эмоций в его глазах, видел, как нежность сменилась печалью. И видел, как всё медленно угасло, растворяясь в глубине зрачков. — Плед оставишь себе? Парень пожал плечами. — Он мне слишком дорог, — с этими словами он вспомнил закатное солнце, пробивающееся через ветки дерева, свежесть реки и нежные руки Феликса, его смех и самые прелестные морщинки в уголках улыбающихся глаз. Хёнджин смущённо отвернулся, уткнувшись в ладонь. Сынмин не мог этого не заметить. — Ты с кем-то встречаешься? — проницательный, как и всегда. Чёрт, Хёнджин, ты такой очевидный. — Есть один парень… Он прямо как солнце: осветил мою жизнь в самый нужный момент… — Хван понял, что сболтнул лишнего, и неловко кашлянул, — А-а-а у тебя? — Если честно, то у нас что-то крутится с коллегой в издательстве, но пока не серьёзно, — Сынмин поджав губы чесал бровь. — Всё сложно, в общем. Последняя иголка, засевшая в сердце почти по основание, рассыпалась в пыль. На душе стало так легко и спокойно, что хотелось вдохнуть в себя весь воздух мира. Израненное, с ещё не затянувшимися ранами сердце вдруг забилось с новой силой. Хёнджин словно впервые взглянул на Сынмина: без страха и боли, с ясными мыслями в голове. Он улыбнулся ему искренне, вложив в улыбку всю доброту, на которую был способен. — Я надеюсь, у вас всё получится. — Взаимно, Хёнджин. Они допили в тишине, не звенящей, а приятной и даже дружелюбной. Сынмин засобирался уходить и настоял на оплате счета, несмотря на все отговорки Хвана. — Что же, — протянул Ким, когда они вышли на улицу, — я рад был увидеться с тобой. — И я. Спасибо за разговор, — Хёнджин поднял ладонь в прощальном жесте. Сынмин напоследок улыбнулся и помахал ему рукой. Провожать бывшего было сложно, но не так ужасно, как встречать после расставания. Когда спина Сынмина исчезла в толпе, Хёнджин огляделся и выдохнул облачко пара. Уже стемнело, а ему надо заскочить еще в одно место. Хоть бы общага Феликса не закрылась.***
— Твою ж… Феликс стоял перед зеркалом, прижимая к губе ватку, пропитанную перекисью. Он морщился от неприятного ощущения жжения, но скрипя зубами продолжал терпеливо обрабатывать ссадину. Другому тоже досталось — костяшки правой руки были обмотаны бинтом и чесались после удара в чужую челюсть. Но настроение всё равно было хуже некуда, еще и накатила дикая усталость. Надо бы меньше нервничать. Телефон бренькнул уведомлением на тумбочке. Феликс скосил глаза, читая сообщение. «Эй, ты как? Я надеюсь, ты позаботился о себе, иначе я сейчас же прибегу к тебе и пофиг что общага мужская ><» От Чеён. Всё произошло быстро. Они возвращались с пар и уже прощались у ворот университета, когда его окликнул ужасно знакомый хриплый голос. Ёджун, о котором Ли и думать забыл, стоял неподалеку с гаденькой ухмылкой, облокотившись на мотоцикл. Улыбался он именно гадко, пока скользил взглядом от девушки к парню. Феликса сначала скрутил страх, потом накатило отвращение, а затем уже слепая ярость пульсировала в висках и разгоняла кровь. Ёджун оттолкнулся от мотоцикла и сделал пару шагов навстречу. — «Я же тебе говорил, что мы еще встретимся». Чеён встревоженно спросила, знает ли Феликс этого парня, на что он строго попросил её не вмешиваться. — «Что тебе нужно?» — зло выплюнул он, когда подошел к Ёджуну. — «Мне нравятся дерзкие парни, так что я решил не подавать на тебя в суд. Но могу передумать, если не сходишь со мной на свидание». Феликс сжал кулаки. — «Ты ко мне приставал, так что засудить тебя могу я. Катись к черту, сталкер». Глаза Ёджуна недобро блеснули и он с силой схватил Ли за локоть, притягивая к себе. — «Ну ладно, чего ты ломаешься…» — начал он, но не договорил, потому что Феликс зарядил ему кулаком по лицу. Между ними завязалась драка, которая кончилась бы неизвестно чем, если бы Чеён не привела кого-то из старших и их не разняли. Старшекурсники занялись Ёджуном, который начал что-то кричать Феликсу, но тот его уже не слышал. Девушка утащила Ли на огороженную территорию университета и велела ждать, пока она сбегает за лекарствами. Феликс сидел на скамейке в сквере и рассматривал саднившую руку. Потом прибежала Чеён, и он ей всё рассказал. О Ёджуне, о том, как он ему понравился, и том, чем кончилось их свидание. Она обнимала его всё время, пока он говорил. Посоветовала написать заявление в полицию и даже вызвалась обработать раны, но Феликс упрямо отказывался. Тогда Чеён проводила его до общежития и попросила вечером отписаться о состоянии. Феликс одной рукой напечатал ответ: «Чеён не волнуйся я в процессе все хорошо<3» «Хахпх, я рада :) завтра заскочу проведать тебя» «Оки, до завтра» Он еще раз взглянул на себя в зеркало, вздохнул и вышел из ванной. На душе было неспокойно. Не только из-за драки, но и из-за Хёнджина. От него не было вестей, и это пугало и расстраивало одновременно. Да, он попросил дать ему время, но с каждым днём Ли всё сложнее ждать без навязчивых мыслей, что его опять кинули. И всё же Феликс верил. Верил рукам, глазам и нежному голосу Хвана. Верил ему, стоящему так близко, что чувствовалось тепло чужого тела. Как вообще можно думать, что такой сказочный человек обманывает? Феликс покраснел и закрыл лицо подушкой. Он такой влюблённый дурак, что даже стыдно. Но несмотря на все странности, ему нравилось это чувство. Влюбленность ощущалась как мороженое летом, как сладкий запах аромасвечи, как прикосновение волны к ступням на пляже. Хотелось прыгать от радости и кричать всему миру о том, как сильно ему нравится Хёнджин. Телефон снова пиликнул, а на экране светилось сообщение: «Привет, спишь? Если нет, то я бы очень хотел увидеть тебя» Ли чуть не взвизгнул от радости и тут же ответил: «Не сплю! ты где сейчас?» «У подъезда твоей общаги» Носки, ботинки, куртка — и Феликс уже бежит по лестнице вниз. На улице не было никого, кроме незнакомого парня на скамейке. Феликс набрал Хёнджина, нервно оглядываясь по сторонам. Внезапно тот незнакомец поднялся, подошёл поближе, и у Ли отвисла челюсть. — О боже, Хёнджин! Твои волосы! Незнакомый парень, оказавшийся Хваном, задорно рассмеялся, взлохмачивая чёлку. Он подстригся очень коротко: длинные пряди больше не падали на плечи, а чёлка еле касалась бровей. — А что с ними? — парень улыбался, как кот. Ты всё такой же чертовски красивый, вот что! Вслух Феликс сказал другое: — Я же хотел тебя заплетать, а ты что наделал?! — Ты всегда можешь меня расчесывать, пока они снова не отрастут, — Хёнджину явно была приятна такая реакция. Когда остатки смеха потухли, Феликс почувствовал своё бешеное сердцебиение. Он продолжал смотреть на притихшего Хвана, гадая, зачем он позвал его встретиться почти в полночь. Не то чтобы парень не был счастлив, он просто не ожидал. — Та-а-к, — он смотрел куда-то в небо, кусая губу, — ты пришёл стрижкой похвастаться? Вместо ответа Хёнджин приблизился и взял Феликса за руки. Его ладони были тёплыми и шершавыми. Он смотрел на него из-под опущенных ресниц, и его темные зрачки в полумраке ласкали, звали к себе. Феликсу безумно хотелось поцеловать его родинку под глазом, но ему оставалось только умирать каждый раз, когда чужое дыхание касалось его щеки. — Я встретился с Сынмином сегодня, — мягко начал Хван, и Ли невольно напрягся. — Нас больше ничего не связывает, мы разошлись. Если бы Феликс мог, он бы закричал сейчас на всё общежитие. Он крепче вцепился в руки Хвана, чтобы не упасть, потому что земля словно специально ускользала из-под ног. — Всё прошло хорошо? Вы не поругались? Наверное, он выглядел очень смешно, потому что Хёнджин заулыбался, сдерживая смех. — Прости-прости, ты просто такой милый, как котёнок. А ты садист, Хван Хёнджин. — Всё в порядке, — продолжил парень, — мы расстались как друзья. Главное, что у меня больше нет чувств к нему, я это понял. Моё сердце уже занято другим. Феликс перестал дышать. Даже все органы, кажется, разом отказали. Он только хлопал глазами, не веря, что не спит. Хёнджин заметил его реакцию и снова тепло улыбнулся. Он нежно коснулся его щеки и пощекотал мизинцем кожу на шее. — Мне нравишься ты, Ликси. Тот тихо ахнул. — Можно тебя поцеловать? Не отвечая, Феликс подался вперед и тут же губы Хёнджина встретили его. Мягкие, дрожащие. Те самые губы, которые ему снились после ночи признания. Ли обеими руками обнял парня за шею, не желая отдаляться, всё ещё боясь, что это мгновение растворится, будто сон. Ладони Хвана скользнули по его талии, прижимая к себе. Хёнджин пах ночью, мятным шампунем и сладким парфюмом, вроде бы, цветочным. Аромат проник в сознание, затуманил его, вытесняя все, кроме мыслей о его носителе. Поцелуй был невероятно нежным, и Феликс впервые за долгое время чувствовал себя спокойно. Он ощущал жизнь каждой клеточкой тела, а прикосновения Хёнджина казались длинными, как вечность. Ещё чуть-чуть, и Ли исчезнет в его объятьях, растворится от счастья. Хван отстранился первым. — Знаешь, — прошептал он, — я боюсь обжечься, боюсь, что мне опять разобьют сердце. Но с тобой, Ликси, мне не страшно. Я доверяю тебе всем своим сердцем. Феликс почувствовал, как щиплет в уголках глаз. — Я подарю тебе целый мир, Хёнджи, — в глазах напротив отражалась вселенная, — ты заслуживаешь его. Ты никогда больше не будешь одинок, я обещаю. Он привстал на носочки и поцеловал ту самую родинку под глазом. Хёнджин зажмурился и тихонько засмеялся. Но смех вдруг оборвался, и он нахмурился. — Что это? — парень аккуратно коснулся большим пальцем ссадины на краю губы. — Боже, тебя кто-то ударил? Как же я сразу не заметил… Тебе не больно было, ну, целоваться? — Я не думал об этом, — ответил Феликс на последний вопрос и немного отстранился, заглядывая Хвану в глаза. — Помнишь того парня, который ко мне приставал? Он сегодня ждал меня у универа. И вот… Мы подрались. Хёнджин выглядел крайне взволнованным, поэтому Ли поспешил его успокоить: — Я в порядке, просто перенервничал. Но если честно, я не хочу сегодня оставаться один. Последние слова вырвались сами собой, и Феликс испуганно прикрыл ладонью рот. Хван часто заморгал, краснея. — Ты меня приглашаешь к себе? Переночевать? — он опустил глаза, жутко смущаясь. — Если ты не против… Небольшая пауза. — Не против. Им повезло: в охране сегодня дежурила женщина, которая тепло относилась к Феликсу. Она, сделав комплимент Хёнджину, любезно разрешила ему переночевать в комнате, «всё равно у тебя пока нет соседей». Переступив порог комнаты, Феликс наконец почувствовал, что замерз. Он даже забыл, что выскочил на улицу в домашних шортах, и теперь его била мелкая дрожь, а зубы стучали громче сердца. Закутавшись в огромную толстовку, парень прыгнул на кровать и дышал в ладони в надежде согреться. Хёнджин осматривал комнату: две двухъярусные кровати, левая нижняя занята Феликсом, рядом с ней его вещи, на стене какие-то плакаты и половина стола завалена учебниками. Одному, наверное, уютно, но сейчас Ли, сжавшись в комочек от холода, выглядел очень беззащитным и одиноким. Хван приземлился на край кровати рядом с ним и погладил его по плечу. — Ты точно в порядке после этой… драки? Парень в ответ хихикнул и уткнулся щекой в ладонь Хёнджина. — Да-а-а, ему досталось больше. Самомнение огромное, а защищаться не умеет совсем. К универу его точно больше не подпустят, старшие с охраной договорились. А вообще, я тебя увидел и сразу перестал переживать об этом. Пальцы ласково погладили его по щеке. — До сих пор дрожишь? — поинтересовался Хван. — Ну так… Ноги сильно замерзли, как бы не заболеть, — промурлыкал Феликс, прикрыв глаза. Хёнджин присел перед ним и нежно коснулся холодных коленей. Мягкие пальцы поглаживали кожу, и тепло от них медленно текло по ногам. Феликс затаил дыхание и чувствовал, как сердце дергается вверх-вниз и быстро-быстро бьется, но не отводил взгляда от темных, как бездна, глаз напротив. — Тепло? — тихо прошелестел Хван. Феликс кивнул. — А так?.. — ещё тише произнес Хёнджин и провел ладонью чуть выше колена, вдоль бедра. Сердце пропустило удар. Ли приоткрыл губы и прошептал: — Да. Руки отвели колено чуть в сторону, и горячие губы коснулись кожи в том самом месте, где только что были пальцы. Феликс тихо ахнул. Хёнджин медленно поднимался выше, задирая край шорт и иногда поглядывая на парня, на то, как он стремительно краснеет и отводит глаза. С каждым новым поцелуем Феликс таял, тяжелее дышал, ему уже не было холодно — только невыносимо жарко. Оставив последний поцелуй непозволительно высоко, Хёнджин приблизился к Ли, ловя его взгляд. — Согрелся? — Нет… — прошептал Феликс ему в губы. Он притянул его к себе, падая на спину. Горячие ладони залезли под толстовку и легли на талию, и от щекочущих прикосновений парень выгнулся, прижимаясь еще сильнее к возлюбленному. Феликс зарывался в волосы Хёнджина, пропуская их через пальцы, до сих пор не привыкнув к длине. Он легко укусил парня за нижнюю губу и разорвал поцелуй. Темные глаза смотрели дразняще, манили к себе, а дыхание обжигало лицо. — Ты такой красивый, — выдохнул Хёнджин, ласково убирая со лба парня челку. — Я хочу быть ещё ближе… — несмело прошептал Феликс, краснея всё больше. — Я хочу чувствовать тебя, Хёнджи… Хван, пряча смущенное лицо, уткнулся ему в шею и простонал: — Боже, Ликси, ты точно убьешь меня… — он легонько поцеловал его куда-то под подбородок. Ладони пробежались по позвоночнику снизу вверх, и Хёнджин тяжело выдохнул, затем привстал на локтях и посмотрел в глаза парню. Феликс с покрасневшими щеками, игривой улыбкой и полуприкрытыми глазами опьянял его. Он протянул пальцы к лицу напротив и провел ими по нему, очерчивая контур. Ключицы, грудь и живот горели от поцелуев. Хёнджин ласкал Феликса медленно, наслаждаясь каждым его вдохом через стиснутые зубы. Феликс не мог налюбоваться своим возлюбленным, его песочной кожей, горячими губами и ладонями, которые взяли над ним контроль. Он целовал каждую родинку на чужом теле, каждый раз возвращаясь к той, что под глазом, а затем и к губам. Феликс кусался, игрался языком, оттягивал нижнюю губу, заставляя Хёнджина задыхаться от любви. И эта любовь из маленькой искры превращалась в огромный взрыв в сердцах обоих. Хван, теряя остатки разума, навис над Феликсом. — Ты точно хочешь этого? Ты готов? Ты можешь отказаться, если не хочешь, Ликси… — Я готов, — еле слышный шёпот был сейчас как самый громкий крик. Губы соединились в поцелуе, сердца бились в такт, и впереди у них была целая ночь. Мне больше не холодно.