Дефрагмент

«Был день осенний, и с листьев ветки опадали», — пел по граммофону Пётр Лещенко. Лещенко относился к тем самым певцам, которые разжигают огонь в сердце и душа уходит в голову. Вы можете сказать, что всё это наигранно. Но попробуйте сказать это тому, кто объявляет себя холостым человеком. Вы будете разоблачены. И сразу найдутся те, кто укажет на вас пальцем. Поэтому надо по возможности двигаться по пути наименьшего сопротивления. Жизнь, как известно, не резиновая. Лещенко пел про то, что в сердце осень. Егор слушал «Ах, эти чёрные глаза», пока раздевался. Слова были красивыми, но они казались бесцветными и ненужными. Андрей скептически посмотрел на голого Егора. Он был весь красный, выпирало складчатое брюшко, жирное в свете свечи, а волосы в паху были светлыми и очень жёсткими, как щетина. — Ты бы побрился, — бросил Андрей. — Ну да ладно. Иди ко мне. Егор кинул на стол рубашку и лёг рядом. Андрей поцеловал его в шею. От него пахло дешевыми сигаретами и пивом. Егор, пунцовый, как рак, подполз на коленях к Андрею, как вдруг в дверь позвонили. — Лежи, — сказал Андрей и открыл дверь. На пороге стояла Клава. На ней были толстые чулки, голубое пальто. Егора совершенно не смутил её вид, он только открыл от изумления рот. Клава вошла в комнату. Ее тёмные волосы, будто перепутанные толстые верёвки, свисали на плечи. За руки Клава вела мальчонку лет пяти, белобрысого, в коротком сером пальтишке, с мелкими жёлтыми веснушками на щеках и носу. Не говоря ни слова, она положила его рядом с Егором. Мальчонка испуганно уставился на них. Клава провела пальцами по его лицу, и он вдруг заулыбался. — Я смотрю, у вас тут весело, — хмыкнула Клава. — Это твой сын, зовут Петькой. Принимай подарочек. К горшку приучен, умеет сам застёгивать пуговицы. Я уезжаю в Москву, пришла бумага. А этого гадёныша оставить не с кем. Забирай. Толкнув Петьку к Андрею, Клава удалилась. Егор посмотрел на мальчика и заплакал. Петька испуганно сморщился и зажмурился. Он был не таким крупным и казался гораздо младше своих лет. Видимо, что-то в словах Клавы задело его за живое, а может, это была игра. — Я не хочу, чтобы его звали Петя, — простонал Егор. — Так звали моего отца. Пусть он лучше будет Баклан. Или Свистун. Или кто-нибудь еще. Без разницы. — Нет, он будет Петькой, — твёрдо сказал Андрей. — Я его в октябрята определю и путёвку в Артек достану. Там он быстро из грязного беспризорника превратится в красного воина. И знаешь, что я тебе скажу? Я очень этому рад. Он обратился к Петьке: — Ты таблицу умножения знаешь? Сможешь высчитать, сколько будет 4 × 2 × 5? — Сорок, — ответил мальчонка. — Какой молодец! — обрадовался Андрей. — Слышь, Егор, давай его в октябрята будем принимать? По-моему, ему это будет полезно. А? — Он похож на тебя, — выдохнул Егор. — Точно. Один в один. Ну, может, не так ярко выражен, но всё равно… Я про такого даже не мечтал, а теперь у меня есть. — Петя, будешь нашим сыном? — спросил Андрей и потрогал мальчика за кудрявый вихор. — Я тебя очень прошу, — сказал он, переходя на просительный тон. — Ты даже не представляешь, как ты меня радуешь. Правда. Обними папу Андрюшу за шею и поцелуй в щёку. Петька боязливо поцеловал Андрея. Егор смутился, заревновал. Потом наконец натянул на себя брюки и, подойдя к мальчику, сказал: — Ну, гляди, не задирай меня. А то хуже будет. Согласен? Будь здоров и не балуй. Я проверю. Мальчик кивнул. Прошло ещё пять лет. Петька вырос в крепкого здорового парня. Ему было целых десять лет, учился он в седьмом классе, получал тройки, а всё свободное время посвящал мотоциклам и книгам. Его часто видели в школе пьяным и весёлым — он пил на переменах. Учителя, конечно, решили, что он трудный, хоть и сын чекистов. Только Егор понял, в чём дело. Однажды Петька и его товарищи пошли на стройку поджигать карбид. Заводила-Федя принёс с собой банку с гайками, к которым был примотан шнур от подрывного зарядного устройства, запалил шнур, и всех тряхнуло так, что все повалились друг на друга. Петька вырвался из строя и побежал, опрокинув по дороге стол с какими-то инструментами. За ним погнался Егор, крича, чтобы Петька остановился, иначе он его убьёт, но Петька не остановился. Тогда Егор догнал его и с такой силой пнул ногой в спину, что Петька свалился на землю. — Ах ты выблядок, — ласково сказал Егор. Прибежав домой, он долго проплакал, а на следующий день даже не пошёл в школу. Однако во дворе Петьку выловил Федя и предложил ему покурить беломор, если не зассал. Петька взял самокрутку, глубоко затянулся, и в этот момент Федя накинул ему на шею верёвку. Петька сделал вдох и заснул. Его положили на землю. Через пять секунд Петька поднялся и с криком бросился на Федю. Федя ударом кулака разбил Петьке нос, после чего они начали драться уже всерьёз. Это была жестокая, грязная и позорная драка, в которую даже взрослые не вмешивались. Сначала Петька пытался поймать Федю за руку и ухватиться за ногу, но ничего у него не выходило. Феде на помощь пришёл Вадик. Он загнал Петьку в угол, поднял с земли толстую палку и треснул его по голове. Петька упал. Прошло ещё несколько секунд. Петька встал, отряхнулся и пошёл прочь. Дома ему влетело от родителей. Он еле дошёл до своей комнаты и лёг на кровать. В голове у него был туман. Он с удивлением понял, что плачет. Его очень удивила эта внезапная слабость, но тут Андрей подошел к нему и прижал его к своей груди. — Мы завтра с папой уезжаем в одно село по делу, постарайся больше не хулиганить, — сказал Андрей. — Ладно, — ответил Петька.