Морская комната

Из-за регулярных глупых выходок дом не протягивал долго без травм и несчастных случаев. В прошлый раз Ашидо пыталась научить Киришиму танцевать флосс и, упав на полку с фигурками Amiibo, получила неприятный порез от столкновения с Мета Рыцарем. Откровенно говоря, Кацуки думал, что она это заслужила, раз случайно разломала Йоши пополам, но соль в том, что он давным-давно припрятал полно медикаментов в разных тайниках по всему дому — и самый большой был удобно расположен под раковиной в его ванной. Он притащил аптечку в комнату и в тревоге выронил ее из рук, когда увидел Сквади на постели с водяным. Она с любопытством обнюхивала его лицо и удовлетворенно помахивала в воздухе пушистым хвостом. Кацуки раздраженно хлопнул рядом с ней в ладоши и получил в ответ короткий обиженный «мявк». — Отойди от него! Твоя жирная задница не стерильная! В глупых расширенных зрачках Сквади не мелькнуло и тени понимания его слов, но ей хватило послушности спрыгнуть на пол, хоть и неохотно. Кацуки со щелчком открыл аптечку и первым делом натянул латексные перчатки, затем взял дезинфицирующее средство и салфетки. Пнув компьютерный стул ближе к кровати, он плюхнулся на сиденье и склонился над водяным, чтобы осторожно снять скрученную майку с самой большой раны и осмотреть ее. Пусть Кацуки и не был врачом, но как ветеринар, который почти закончил обучение, он должен был что-то да понимать, раз пациент был… наполовину рыбой. С чертовым… рыбьим хвостом. Гребаный… водяной. Вот же черт… Кровотечение из глубокой раны замедлилось, но Кацуки удовлетворится, только когда ее зашьет. Кацуки не из скромных, поэтому нередко можно было услышать, как он хвастается в веткабинете умением фантастически качественно и с рекордной скоростью зашивать раны. Он гордился своими навыками и не собирался в ближайшее время прекращать обсуждать профессиональные победы. Все равно не стал бы выпендриваться, если бы не был чертовски хорош в своем деле, да и мало кто еще сумел попасть на стажировку под руководством Айзавы. Ну и что с того, что он чрезвычайно гордился собой? Он надрывал задницу, чтобы открыть собственный веткабинет после окончания учебы. Нежными движениями Кацуки продезинфицировал область вокруг раны, изо всех сил стараясь не сделать хуже, и проверил, чтобы не осталось и следа песка. Не хватало еще, чтобы этот ублюдок подхватил инфекцию. Благодарный высшим силам за то, что водяной без сознания, Кацуки достал изогнутую иглу и начал зашивать рану. Он работал быстро и точно, умелые пальцы двигались словно на автопилоте, пока рану полностью не стянула прочная нейлоновая нить. Удовлетворенный своей работой, Кацуки протер швы антибактериальным раствором, положил поверх них марлю и зафиксировал ее хирургической лентой. Затем без промедления перешел к следующим порезам, которые были слишком велики, чтобы просто перебинтовать их. Он настроился на ритм наложения швов, локтем отталкивая Сквади от пациента, когда она слишком наглела. Знакомая, привычная работа ослабила напряжение в плечах. Наверное, странно расслабляться из-за подобного, но когда он сосредотачивался на медицинской рутине, то мог полностью посвятить мысли поставленной задаче и, казалось, почти обретал внутренний покой — хотя бы ненадолго. Почти то же самое он чувствовал во время серфинга: спокойствие, каким-то образом рожденное из волнения, когда нельзя допустить ни одного неверного движения. Мать всегда подталкивала его стать врачом, хотя она подразумевала лечение людей. В детстве его считали одаренным, он опережал остальных в учебе, и по какой-то причине мать решила, что, раз в семь лет он уже достиг шестого уровня читаемости, ему суждено стать чуть ли не нейрохирургом. Дело в том, что… Кацуки не был против. Эта идея настолько укоренилась в его голове, что стать кем-то менее значимым казалось просто провалом. Его незаурядный ум породил гордость, которая только раздувалась от похвал учителей и сверстников, пока не превратилась в непомерное, почти парализующее чувство ответственности. Он хотел — нет, он должен был — удовлетворить и ожидания окружающих, и свои. Если бы он этого не сделал… Трудно представить судьбу хуже, чем судьба неудачника. Это бремя он тайно нес на плечах многие годы, толкая себя все дальше и дальше, чтобы быть лучшим. Проблема с амбициозными целями его матери заключалась не в том, что Кацуки неспособен их достичь, сколько в том, что он не очень-то хорошо ладил с людьми, и мать не должна была удивляться, учитывая, что этим он пошел как раз в нее. Хотя идея заняться медициной привлекала Кацуки, он не мог представить, чтобы с безупречной вежливостью, предупредительностью и спокойствием ухаживал за больными. Даже крохотной частичкой души он не хотел быть человеческим врачом. В конце концов, когда он лечил друзей, то в лучшем случае сердито читал им нотации, что они безбожно глупы, а в худшем — угрожал бросить их на углу улицы, где им самое место. А если бы ему пришлось целыми днями иметь дело с чем-то подобным? Забота о животных была для него гораздо более естественной. Когда он был маленьким и играл в доктора, его невольным пациентом становился их прошлый кот О’Мэлли, на котором он тренировался, заворачивая его в туалетную бумагу, как будто это бинты. Кацуки был человеком резких слов, и многих это отталкивало, а вот животные судили не по словам, а по делам и, казалось, понимали его лучше, чем люди. Завязав и перерезав последнюю нить, Кацуки глубоко вздохнул и откинулся на спинку стула, осматривая свою работу. Как много пришлось зашить. Хотел бы он раздобыть хорошие антибиотики, особенно когда глаза блуждали по множеству рыболовных крючков, все еще впивавшихся в красивый хвост. Теперь, когда он подумал об этом… водяной был довольно привлекательным. По крайней мере в эстетическом смысле. Пусть его волосы были влажными от соленой воды и прилипали к лицу, они почему-то все еще казались шелковистыми, маленькие капли каскадом стекали по высоким скулам. Кацуки заметил, что даже длинные ресницы водяного были разных цветов — красного и белого, как и волосы, что логично, но все равно интересно. Как и глаза, которые он теперь отчаянно хотел снова увидеть открытыми. Голова водяного откинулась на подушки так, что подчеркивались острый подбородок и изящная шея, но глаза Кацуки снова остановились на странных узких разрезах, которые могли быть только жабрами. Розовые губы водяного были слегка приоткрыты, и он судорожно вдыхал воздух, вероятно, едва ли используемыми легкими. Кончики острых зубов немного выглядывали из-под мягких губ, как будто служили напоминанием об опасности, которая скрывалась за прекрасной внешностью. Кацуки судорожно сглотнул и только потом понял, как пересохло в горле. Он покачал головой и скорее вздохнул, чем фыркнул, возвращая внимание туда, куда нужно. А именно на менее значительные ранки вдоль рук и хвоста, которые все еще были в ошметках сети с крючками-ловушками. Кацуки хрустнул костяшками пальцев, прежде чем покопаться в аптечке и вытащить пару маленьких щипчиков. Удаление рыболовных крючков обещало быть утомительной работой: их было тревожно много, и каждый нужно разрезать пополам, чтобы легче было вытянуть. На острове работала целая уйма рыбаков, и рынок свежей рыбы был одним из преимуществ жизни здесь. Из-за частых походов туда Кацуки был совершенно уверен, что рыбаки скорее умрут, чем станут пользоваться такой сетью, не говоря уже о том, чтобы оставить ее в океане и рискнуть нанести ущерб местной дикой природе. Кацуки с досадой нахмурил брови, планируя отправиться в доки, поужинать там и вытрясти из них ответы. Может, появился какой-нибудь придурок-новичок, который не додумался прочитать местные законы. Если так, то Кацуки столкнет его в воду за такой идиотизм. Кропотливо удаляя ужасающе ржавые крючки, Кацуки решил, что лучше снять и украшения. Уши водяного были слегка заострены — на первый взгляд едва заметно, но теперь, когда они привлекли его внимание, Кацуки нашел это очаровательным. Вдоль ушей шел ряд пирсинга с различными камнями, которые, кажется, варьировались от осколков перламутровых раковин до того, что могло оказаться настоящими жемчужинами. Вокруг талии был обвязан пояс из изящных золотых цепочек, скрепленных драгоценными камнями, которые сочетались с серьгами. Предплечье обхватывал золотой браслет, который выглядел проще, чем другие украшения, и даже был истерт так, что Кацуки задумался, сколько же ему лет, пока снимал его с руки водяного. И хотя Кацуки осторожно положил золотой браслет на прикроватную тумбочку, он не испытывал угрызений совести, когда рывком разорвал ремень на талии, прежде чем бросить его туда же: ремень и так уже был сильно поврежден после несчастного случая. Он продолжал осторожно вынимать крючки и бросать в маленькую мусорную корзину рядом с собой. После них оставались крошечные ранки — недостаточно серьезные, чтобы накладывать швы, поэтому Кацуки ограничился медицинским клеем, просто чтобы закрыть раны. Он почти закончил, когда раздался громкий стук в дверь, от которого он чуть не выпрыгнул из собственных шорт. — Эй, бакубро! Из-за шторма водосточный желоб снова сбило со стены, я хочу вылезти через окно Денки и починить его. Ты знаешь, где клейкая лента? — спросил Эйджиро, и Кацуки почувствовал, как грудь сдавило от паники: между его другом и гребаным фантастическим существом на его кровати была одна лишь чертова дверь. — Какого хрена именно я должен за всем следить? Иди спроси Джиро! — А я уже! Давай, чувак, я хотел все исправить до начала занятий! — заскулил он, и Кацуки даже через слуховые аппараты услышал, как Эйджиро стукнулся головой о дверь, что заставило задуматься, насколько сильно тот ударился лбом. — Отвали! Я занят! — огрызнулся Кацуки, но все же добавил: — Я позже помогу прикрепить его чем-то другим. Из-за клейкой ленты желоб все время и смещается, идиот! — Кацуки дома? — Откуда-то из глубины дома донесся приглушенный голос Мины. — Он знает, где восковые черви? Хочу сегодня угостить Куини чем-нибудь вкусненьким! — Кэт, а черви… — Я слышал ее, черт возьми! — Голос Кацуки надломился от досады, что его расспрашивали из-за леопардового эублефара Мины. — Проверь полку на двери холодильника в гараже. А теперь заткнитесь и оставьте меня в покое! На мгновение воцарилась тишина, и Кацуки подумал, что пронесло, но тут услышал: — Эй, бро, у тебя все хорошо? В голосе друга была явная озабоченность, и, если бы Кацуки не был в окровавленных перчатках, он бы закрыл лицо руками, чтобы подавить вырвавшийся стон. — Я в порядке! — Если ты так говоришь… — Ответ был скептическим, но Кацуки почувствовал облегчение, когда услышал громкий удаляющийся топот Киришимы. Сквади скреблась в дверь, желая последовать за ним. Черт возьми… Что ему делать в этом полном людей доме, когда водяной очнется? Он решил поломать над этим голову в другой раз. Водяной начал высыхать. И теперь, когда он закончил его латать, нужно было придумать, что делать с этим. Кацуки ни хрена не знал о русалках и о том, что им необходимо для выживания, но предполагал: без воды не обойтись. Он молниеносно наложил бинты и выбросил использованные перчатки в мусорное ведро. Хотя из-за боязни инфекции ему не нравилась идея мочить заживающие раны, Кацуки опять ушел в ванную, где поднес полотенце под струю воды комнатной температуры и затем отжал. Потребуется более долгосрочное решение, но сейчас Кацуки накинул на водяного полотенце, чтобы сохранить немного влаги, и пытался понять, что, черт возьми, делать теперь. Самым очевидным было наполнить ванну водой и без всяких церемоний кинуть в нее существо, но он не идиот. Рыбу нельзя просто бросить в неочищенную водопроводную воду и надеяться, что она выживет, поэтому сидение водяного в такой воде запросто могло причинить больше вреда, чем пользы. Но идей получше не было, да и другого выбора тоже. Что ж… Был еще один вариант, хотя и не хотелось это признавать. Кацуки глубоко вздохнул и сжал пальцами переносицу, сопротивляясь мысли попросить помощи у Мидории Изуку, раз его соперник детства имел образование в области морской биологии. Они соперничали с самой школы. Кацуки всегда был лучшим в классе, и, когда почувствовал, что пьедестал пошатнулся, отреагировал единственным известным ему способом. Набросился. Под угрозой от разума, равного его собственному, Кацуки сделал своей жизненной миссией сделать другого ребенка несчастным, несмотря на то что он и Деку раньше дружили. Это заняло много времени, но теперь, спустя все эти годы, им удалось достичь точки, когда они могли быть… вежливы друг с другом. Кацуки запрокинул голову и возвел глаза к потолку, молча мечтая, чтобы какая-нибудь молния поразила его сейчас, прежде чем он вытащит телефон из кармана мешковатых шорт. Конечно, ничего не произошло, и Кацуки с яростным взглядом оглянулся на водяного. — От тебя одни проблемы. Надеюсь, ты того стоишь. С этими словами он нажал кнопку вызова и включил громкую связь вместе с приложением «Речь в текст», которое помогало ему не пропускать ничего из сказанного. На звонок ответили меньше чем после трех гудков. — Каччан? С тобой все в порядке? Он закатил глаза, несмотря на то что собеседник не мог этого видеть. — Клянусь, если еще один человек спросит об этом, я его придушу. — Это не очень обнадеживает… — Неважно. Послушай, мне просто нужна… — Кацуки прикусил язык, прежде чем успел произнести слово «помощь», и только издал разочарованное рычание, на которое Деку сразу затявкал. — Что нужно? Сдаться за убийство? Мне прямо сейчас позвонить в полицию? — с нервным смехом сказал он, как будто пытался пошутить, но все же был в какой-то степени серьезен. — Ты знаешь, есть менее экстремальные способы справиться с кем-то, кто не включает поворотники… — Заткнись, я серьезно, — рявкнул он, прерывая Деку, который на удивление (вероятно, от беспокойства) замолчал. — Мне нужно, чтобы ты рассказал, как и чем наполнить ванну, чтобы поселить там большую океаническую рыбу. — Ты… — Кацуки подождал, пока Деку пробормотал какую-то тарабарщину, и попытался вычленить смысл из его слов. — Ты что? Что ты сделал? Ты не можешь просто оставить в своей ванне рыбу, это… — Скажем так, теоретически это все, что у меня есть, — прошипел Кацуки. — Ты можешь отложить лекцию? Потому что я бы, блядь, не позвонил тебе, если бы мне сейчас не нужна была эта информация. Последовало долгое молчание, и Деку испустил вздох, который подсказал Кацуки, что на этот раз он победил. — Поверить не могу. — Донеслось шуршание бумаг, и Деку начал говорить: — Ванна — не идеальное место, потому что любые остатки мыла токсичны для рыб, но думаю, что ты мог бы очистить поверхность горячей водой с уксусом, только я не гарантирую, что это на сто процентов решит проблему. Конечно же, не используй ядреные чистящие средства. Из самой воды тоже необходимо удалить токсины, и с морской водой все еще сложнее. О какой рыбе вообще речь? — Это… не имеет значения, — поморщился Кацуки и открыл блокнот, чтобы все записать. — Допустим, что-то, что жило у нашего побережья. Деку был явно недоволен ответом, и Кацуки практически чувствовал, как растет его подозрительность, но он продолжил: — В таком случае я бы поддерживал температуру воды около двадцати одного градуса по Цельсию и снижал в зависимости от того, насколько далеко находится естественная среда обитания животного или насколько глубоко оно живет в воде. Вообще я собрал много данных об этом, и у меня есть довольно хорошая диаграмма… — Отправь мне ее по электронной почте, — оборвал Кацуки, прежде чем Мидория продолжил бы это рассусоливать. — Что с солью? — Ну, сначала нужно дехлорировать воду, особенно если она из-под крана, и разным видам необходимо разное кондиционирование воды. Но я могу прислать тебе требования, которые у нас есть здесь, в океанариуме, для нашего уголка местной фауны, — сказал Деку, имея в виду океанариум, при котором работал его исследовательский центр. Было слышно, как Деку быстро что-то печатает, вероятно собирая информацию в письмо. — То же самое с уровнем соли. Тебе понадобится не йодированная, и я бы рекомендовал смесь соли из зоомагазина: в ней будут и другие добавки, которые нужны рыбе. Знаешь, я могу принести немного из… — Ни в коем случае. Держись подальше от моего дома. — Хорошо, но тебе понадобится еще фильтр! Я мог бы принести и его! — Я сказал «нет». — Хорошо. — Закатывание глаз очевидно угадывалось по голосу Деку. — Если с этим будут трудности, то без фильтра тебе следует менять минимум пятьдесят процентов воды на более очищенную ежедневно или хотя бы через день. Меняй постепенно, чтобы не повергнуть рыбу в шок. Если обнаружишь рост водорослей, полностью смени воду и все очисти, чтобы не накапливались нитраты или аммиак. Для рыб это яд. Голос Деку был серьезным, пока он разглагольствовал о надлежащей подготовке воды, но речь отправилась кошке под хвост, когда она запрыгнула на стол с достаточно громким мурлыканьем, чтобы можно было услышать через динамик. Деку благоговейно заворковал и, как будто разговаривал с ребенком, завизжал: — Эй, Сквади! — Не промывай моей кошке мозги, — фыркнул Кацуки, словно Деку сказал что-то большее, чем приветствие. Он поднял кошку со стола и, вопреки недовольному «мяу», мягко бросил ее обратно на пол. — Если это все, то мне уже пора, я не могу весь день болтать по телефону, так что отправь имейл. Пока. — Хорошо, но… Кацуки нажал кнопку завершения вызова и тут же с глухим стуком уронил голову на стол. Черт возьми, этот ублюдок-полурыба будет той еще занозой в заднице.

───── ☽༓☾ ─────

Кацуки гордился своим рекордом посещаемости, поэтому, когда решил пропустить в тот день занятия, закономерно огорчился. Почти все утро ушло на подготовку воды, чтобы ванна стала безопасным жилищем для водяного. По крайней мере до тех пор, пока он не восстановится настолько, чтобы Кацуки смог выбросить его обратно в гребаное море. Он был уверен: эта задача заняла бы значительно меньше времени, если бы не пришлось бегать с влажным полотенцем туда и обратно к водяному, сохраняя при этом сказочное существо в секрете от друзей. Он переоделся в удобную толстовку и черные спортивные штаны, после того как с разочарованием осознал, что не может принять душ в собственной ванной, потому что там поселился чертов ублюдок-полурыба. Теперь Кацуки, ссутулившись и скрестив руки на груди, хмуро сидел на офисном стуле напротив ванны. Было уже далеко за полдень, но водяной все еще не подавал признаков пробуждения, и Кацуки ничего не мог поделать, кроме как в тревоге подергивать ногой и ждать. Кацуки работал с ограниченными ресурсами, и, хотя он был уверен в своей способности следовать инструкциям Деку, реальность заключалась в том, что водяной все еще не открыл глаза. Можно было утешиться разве что теорией, что существу не потребуется очень уж много воды из-за его способности дышать и воздухом. Кацуки легонько ткнул водяного ногой в руку, как будто это могло вернуть его в сознание. Даже хватило наглости нахмуриться, когда это не сработало. Он в отчаянии откинул голову, ненароком ударился ею о спинку стула и издал что-то среднее между стоном и вздохом. Не хотелось ждать тут весь день, но оставлять водяного в ванной одного было не очень хорошей идеей. Он наклонился вперед, упершись локтями в колени, и потер шею сзади: плечи начинали болеть от постоянного напряжения. Не то чтобы у него был другой выбор, но, решив, что с него хватит, Кацуки встал и вытащил стул за дверь. Закрыв дверь ванной, он остановился. На мгновение задумчиво закусил губу, а потом взял стул и подставил под дверную ручку в качестве еще одной меры предосторожности. Казалось неправильным запирать там существо, но оно потеряло все привилегии на свободное передвижение в тот момент, когда зарядило ему в челюсть. Водяной выглядел так, словно хотел разорвать ему горло, и Кацуки ни за что не позволит ему столкнуться с сожителями, которые ничего не знали. Он поморщился, когда обернулся и увидел мокрое от воды и крови покрывало, но решил, что это может быть первым, о чем он сейчас позаботится. Его соседи терпеть не могли прачечную. Кацуки смял и схватил покрывало, выбросил испорченную майку в мусорное ведро и вышел из комнаты, вполне уверенный, что не увидит и следа друзей, если правильно разыграет карты. В конце концов, с их ненавистью к работе по дому, каковы шансы, что сегодня будет именно тот день, когда одна из этих сук решит хоть раз проявить ответственность? Вот так Мина и застала его в прачечной яростно оттирающим пятна крови маленьким карандашом-пятновыводителем. — Что случилось? — взвизгнула она, уронив подозрительно переполненную корзину с тошнотворно яркой одеждой на пол, и попыталась вырвать покрывало из его рук. — Боже мой, Бакуго! Это кровь?! Кацуки застыл и сказал первое, что пришло в голову: — Это шрирача. Ашидо некоторое время молча смотрела на него, разинув рот, как рыба, пока не разразилась хохотом. — Я знаю, что у тебя есть секретный ящик со специями, но не говори, что ты реально спишь с этой чертовой бутылкой! — Скажешь хоть слово о моих секретных специях, и я высыплю тебе в глаза чистый порошок призрачного перца! — зашипел он. — Пф-ф, конечно, будто ты бы потратил его вот так на маленькую старую меня. — Она надула щеки и в шутку показала язык, собирая свое белье с пола, затем положила его рядом со стиральной машиной. — Эй, скажи потом, когда закончишь, хорошо? Я хочу постирать вещи, пока идет фильм. Кацуки скривился, когда понял, какой сегодня день. — Сегодня вечер кино? — Черт возьми, да! И моя очередь выбирать, так что смотрим «Грязные танцы»! — Мина ухмыльнулась и покачала бедрами в короткой демонстрации самбы. — Давай же, скоро начинаем! Мы с Эйджиро попытаемся сделать финальную поддержку. — Если я услышу, что кто-то из вас что-то сломает или сломает другого, то надеру вам задницу, — пригрозил он, одновременно выискивая в телефоне, какая смесь лучше всего удаляет пятна крови. — Я сегодня не присоединюсь. Нужно наверстать упущенное после пропуска занятий. Обычно Ашидо начала бы дуться и умолять Кацуки посмотреть с ними ее дерьмовый фильм из 80-х, но сейчас оставила эту часть его реплики без внимания. — Ты пропустил занятия? Ты хорошо себя чувствуешь? Ты умираешь? Она подошла и пощупала его лоб, чтобы проверить температуру, но он с ворчанием оттолкнул ее руку. Уже собирался рявкнуть, что с ним все хорошо, но понял: если хочет, чтобы все держались подальше, в его интересах притвориться больным. — Успокойся, это просто расстройство пищеварения. А теперь убирайся отсюда, пока я не харкнул в тебя мокротой. Мина притворилась, что ее сейчас вырвет от этой мысли. — Ты такой противный! — И выскочила из комнаты. В ответ Кацуки только ухмыльнулся, как будто гордился этим, и снова взглянул в телефон: по словам Марты Стюарт, сельтерская вода и лимон были ключом к удалению пятен крови. К счастью, именно он делал запасы для кухни, так что не было проблем с их поиском. Он оставил покрывало откисать. Пусть Кацуки и сказал, что ему есть чем заняться, только для того, чтобы избавиться от Ашидо, это была не совсем ложь. Он скорее прыгнул бы в кишащие акулами воды, чем отстал бы в учебе, и с этой мыслью он вернулся в спальню, чтобы защитить свое звание лучшего студента. Ранее он написал своему профессору и нескольким студентам, чтобы получить все необходимые записи за сегодня. Нужно было многое тщательно изучить и выполнить задания, поэтому он сел за стол и открыл ноутбук. Еще он сделал мысленную пометку простерилизовать все в аптечке, чтобы не рисковать, ведь понятия не имел, где был этот водяной. Увлечься домашним заданием было легко, и о течении времени иногда напоминали только меняющиеся звуки различных сцен из «Грязных танцев», которым удавалось просочиться сквозь тонкие стены. Он почти забыл о своей новой проблеме. Пока не услышал громкий шум из ванной. Из-за двери донеслась серия глухих стучащих звуков, и Кацуки, поморщившись, поправил слуховые аппараты, когда они срезонировали в ранее тихой атмосфере. Можно было списать это на упавшие бутылки с мылом и шампунем, но что по-настоящему настораживало, так это низкое рычание, которое дало понять, что его источник наконец-то проснулся. Он вскочил на ноги и в спешке чуть не споткнулся о стул, но остановился, держа руку в нескольких миллиметрах от дверной ручки. Возможно, врываться внутрь — не лучшее решение. Он прижал ухо к двери в попытке понять, что там происходит, но смог разобрать только плеск воды и царапанье о стенки ванны. Не зная, что еще сделать, Кацуки медленно повернул ручку и просунул голову в ванную. Первым, что он заметил, была вода, разлитая по всему полу, и стало неоправданно горько: он ведь приложил столько усилий, чтобы сделать ее идеальной. Различные средства для душа были разбросаны по всей ванной, но Кацуки не обратил на них внимания — его насторожило внезапное движение. Водяной вцепился в занавеску для ванной и сумел наполовину вытащить туловище, явно побеспокоив свои раны. Его лицо слегка исказилось от боли, но самым примечательным было то, что в тот момент его зрачки выглядели относительно нормально — до тех пор, пока разноцветная голова не повернулась в сторону Кацуки. Зрачки тут же превратились в щелочки, и водяной в полной боевой готовности уставился на вошедшего. Защищаясь, он оскалил острые зубы с сердитым шипением, которое перешло в удивленный визг, когда стержень для занавески, наконец, не выдержал его веса, сломался пополам и водяной полетел носом в пол. Он заметался, пытаясь выпрямиться из своего положения наполовину в ванне, наполовину на полу, но только еще больше запутывался в занавеске, пока не стал похож на буррито из морепродуктов. Кацуки ничего не мог с собой поделать и с изумлением фыркнул — такой звук мог издать отвратительный, блядь, тонущий аллигатор, и Кацуки попытался заглушить себя рукой. Это оказалось ошибкой — из-за занавески-тюрьмы высунулась рука и внезапно схватила его за лодыжку. Кацуки постыдно завопил, поскользнувшись на мокром полу от яростного рывка, а затем понял, в какой сюрреалистической ситуации оказался: его придавило существо, которое, по-хорошему, не должно было существовать, но сейчас рычало над ним под песню «(Это было) лучшее время в моей жизни», которая долетала из комнаты, где друзья досматривали концовку «Грязных танцев». — Ах ты полурыбий ублюдок… — Хотя Кацуки не хотел еще больше ранить водяного, стать его чертовым кормом он тоже не хотел, поэтому бросился на водяного и поменялся с ним местами. — Ха! Поймал тебя, сука… Преимущество длилось недолго. Водяной взмахнул хвостом в попытке сбросить его, и внезапно они кубарем покатились, борясь друг с другом, словно в какой-то школьной драке. Со стороны водяного донеслась какофония странных звуков: что-то из глубины его горла, похожее на смесь рычания, свиста и щелканья. Должно быть, его русалочий язык, и Кацуки понятия не имел, как его расшифровать. — Эй, чувак, ты там в порядке? — Раздался далекий стук в дверь спальни, и он узнал голос Денки, пронизанный беспокойством и, возможно, страхом. — Отвали, Тупая Рожа! — крикнул Кацуки с напряжением, пытаясь удержать руки водяного подальше от своей шеи. — Мина сказала, что ты заболел, но… Ты точно не умираешь? У тебя голос, будто умираешь… — Я в порядке! Оставь меня в покое, черт возьми! — Вау, какой чувствительный. — Каминари попытался сохранить веселый тон, но это не помогло скрыть настоящую тревогу в голосе. — Хорошо, но Кьёка сказала, что завтра потащит тебя к врачу, если ты все еще будешь в таком состоянии. — Неважно! Мне все равно! Ответа не последовало, и Кацуки предположил, что Денки вернулся к фильму, но времени на размышления не было: на повязках водяного начала проступать кровь и он стал более вялым. — Черт возьми, ты идиот! — Внезапно очень легко получилось подмять водяного под себя, уложив его на мокрый пол, но Кацуки предпочел бы, чтобы тот снова дал отпор. Водяной, тяжело дыша, схватился за свою шею, и на мгновение у Кацуки чуть не стало сердце, когда он подумал, что тот не может дышать, но потом понял. Водяной не привык дышать воздухом и запаниковал. — Перестань, ты навредишь себе еще больше, половинчатый… — Кацуки изо всех сил старался говорить спокойным голосом, зная, что водяной не поймет ни слова, но изменения тона оказалось достаточно, чтобы водяной на мгновение остановился. Кацуки попытался убрать его руку с шеи, и существо дернулось от удивления, глядя на него широко раскрытыми испуганными глазами, как будто пыталось хоть что-нибудь понять. Лишенный всякой энергии, водяной ничего не сделал, когда Кацуки положил его руку с растопыренными пальцами себе на грудь. Водяной просто смотрел на него в замешательстве, тяжело дыша, и тогда Кацуки сделал долгий, ровный вдох. Он на мгновение задержал воздух в легких и медленно выдохнул, положив руку на грудь водяного. — Повторяй за мной. Он снова вдохнул, и водяной, казалось, немного понял и неуверенно задышал вместе с ним, запуская легкие, когда Кацуки напомнил ему об этом и слегка надавил на грудь. Его дыхание все еще было поверхностным, вероятно из-за того, что раньше легкие не использовались, но ему удалось поймать такт ровного дыхания Кацуки. К тому времени, как водяной полностью успокоился, он выглядел так, словно опять собирался уснуть, потратив слишком много сил за день. Кацуки воспользовался этим как возможностью сменить повязку и был рад обнаружить, что ни один из швов не разошелся, а кровь появилась от общего усугубления раны. Водяной просто наблюдал за ним с ничего не выражающим лицом, но Кацуки каким-то образом видел, как крутятся шестеренки у него в голове. А когда Кацуки подвинулся и поднял его, чтобы положить обратно в ванну, водяной забился, вырываясь из хватки. — Черт! — Кацуки чуть не уронил его, но смог опустить в ванну, после чего отпрыгнул назад, потому что водяной клацнул зубами в его сторону, и едва избежал укуса. Водяной уставился на него, оценивая, осмелится ли Кацуки подойти ближе, но он и не собирался. — Ну, черт бы меня побрал за то, что пытаюсь помочь! Неблагодарное дерьмо… — психанул Кацуки и, раздраженно махнув рукой через плечо, тяжелым шагом вышел из ванной. Захлопнув за собой дверь, он прислонился к ней спиной и, соскользнув вниз, сел на пол. Во что, черт возьми, он ввязался?