Морская комната

Каминари все еще был слабым человеком, поэтому поддался искушению прикоснуться к парню и взял его за руку, чтобы вывести из офиса на парковку. Совсем не нежно сжав бицепс Шинсо и оглянувшись на друга, Денки с энтузиазмом произнес: «Охренеть!» Кацуки пожалел, насколько потрясающе читал по губам. — На самом деле все не так плохо… — начал Шинсо, но на этот раз, поспешно обгоняя их двоих, его заткнул Кацуки. — Твой нос — гребаный гейзер крови, который посрамил бы франшизу «Зловещих мертвецов». А теперь заткнись и садись в чертову машину, я хочу покончить с этим дерьмом и провести остаток своего обеденного перерыва спокойно. — Я должен хотя бы сказать Эри. — Шинсо посмотрел в сторону приюта, но Кацуки, отбросив эту идею, продолжал идти через парковку к джипу. — Зачем? Чтобы заставить ребенка волноваться, пока будешь в больнице? В машине нет места для нее, а ты знаешь: она тоже захочет поехать. Просто напиши старику сообщение. Заодно скажи, что я заслуживаю продления своего перерыва. — Эри? — спросил Денки, глядя на Шинсо, который отвлекся и в замешательстве наблюдал, как Кацуки влезает через окно со стороны водителя. Не машина, а рухлядь. — О, моя младшая сестра, — объяснил Шинсо и удивился, когда Денки драматически ахнул. — Офигеть! Подожди, она учится во втором классе? Эри Айзава-Ямада? — Как ты?.. — Чувак! Я учитель-стажер в классе твоей сестры! Она все время говорит о тебе и вашей семье. Я должен был догадаться раньше, — задумчиво произнес Денки, светясь от радостного возбуждения. Шинсо в шоке уставился на него и тут же поморщился от боли в носу. — Подожди… Так ты мистер Ками? — Единственный и неповторимый! — с широкой улыбкой подмигнул Денки. — Вижу, репутация бежит впереди меня. Детям нравилось сокращать мое имя, и это как-то прижилось. Пока эти двое отвлеклись и Шинсо признавался, что сестра обожает учителя, Кацуки осторожно положил ланч-бокс назад и, сняв халат, незаметно накинул сверху, чтобы холодильник не привлекал внимания: попытки Денки найти и украсть домашнюю еду ему сейчас вообще не нужны. Теперь, когда лекарства в безопасности и не на виду, ему стало немного лучше. С возмущенным фырканьем Кацуки посигналил и, наконец, прервал дуэт, заставив Денки смешно подпрыгнуть, а Шинсо — снова вздрогнуть от неожиданности. — Ну же, придурки, можете сколько угодно флиртовать друг с другом после того, как сядете в гребаную машину. Шинсо слегка поперхнулся, а Денки ухмыльнулся, толкая ветеринара на пассажирское сиденье, — с той стороны, к счастью, дверь работала относительно нормально. Издали было видно: в голове Шинсо крутились шестеренки, как же в джипе оказалось только два места, но Кацуки уже знал, что произойдет дальше. — Но тут нет места для… о… Кацуки чуть не загоготал. До того как они стали коллегами, некоторые курсы по специальности у них были общими, поэтому Кацуки знал Шинсо довольно давно. Однако почти всегда тот был замкнут и сохранял тщательно подобранное нейтральное — граничащее с усталостью — выражение лица, которое многих держало на расстоянии вытянутой руки. Сегодня же Кацуки видел от Шинсо больше различных эмоций, чем когда-либо, но самым лучшим стало офигевшее выражение и открывшийся рот, когда Денки сел ему прямо на колени. — Хорошо, погнали! — Денки закрыл дверцу, блаженно не замечая несколько состояний замешательства и едва уловимой паники Шинсо. В ответ Кацуки глубоко вздохнул. Переключившись на задний ход и дав по газам, он не оставил им возможности дальше тянуть резину. На какое-то время, пока Кацуки выезжал на дорогу, в салоне воцарилась тишина, но в конце концов Шинсо спросил: — Итак, э-э-э… вот как вы обычно… ездите? Если бы Шинсо мог полностью спрятать лицо за бумажными полотенцами, он, вероятно, сделал бы это. Его неловкое замешательство достигло нового пика, когда он попытался понять, куда положить свободную руку, раз колени уже заняты штатной белокурвой их банды. — Джип двухместный для незнакомцев, но трехместный для друзей, — легко объяснил Денки, с усмешкой поворачиваясь к взволнованному парню. Нешуточный ответ Шинсо вырвался так внезапно, что Кацуки был уверен: он не успел его сначала обдумать. — Мы друзья? Лицо Денки исказилось, словно ему разбили сердце. Он выглядел совершенно раздавленным намеком, что они были кем угодно, только не друзьями. В рекордно короткое время Шинсо стал жертвой широко раскрытых глаз Каминари. Надутые губы были важной составляющей в запатентованном виде обиженного щенка, к которому за столько времени банда уже стала невосприимчива. Но у Шинсо не было возможности получить столь сильный иммунитет, и он быстро попытался отступить: — Я имею в виду… эм, это прозвучало неправильно, я… черт… Лицо Денки смягчилось. — Ну, если мы не были ими раньше, тогда, возможно, немного сидения на коленях исправит эту ситуацию, верно? — Если бы мне давали по монетке каждый раз, когда я это слышал… — Сухой бесчувственный юмор вызвал у Денки смех, но он стих, когда блондин уловил тихий смешок Шинсо и его отголосок, вибрацией прокатившийся в груди. Даже Кацуки удивленно зыркнул на коллегу: это необычно для него. Веселое фырканье было пределом, поэтому смешок можно считать гребаным приступом смеха, даже если он длился не более двух секунд. Шинсо поморщился, очевидно, боль в носу обострилась. Денки сдвинулся сказать что-то обеспокоенное, но парень быстро попытался отмахнуться от боли. — Думаю, я мог бы согласиться на эти условия. Лицо Денки озарилось яркой зубастой ухмылкой, но внутри Кацуки вскипело поганое чувство. Костяшки пальцев побелели, он крепче сжал руль. Неожиданная волна раскаленного, горького гнева захлестнула его, как волна во время прилива. Это казалось неправильным. Половинчатого дома все еще сотрясала лихорадочная дрожь, и он цеплялся за жизнь, ожидая спрятанных в багажнике джипа антибиотиков. Просто… казалось, никто в мире не должен сейчас так улыбаться, пока из-за них Половинчатый страдал от боли. Неразумно и нечестно со стороны Кацуки осуждать друга за неподобающее ситуации поведение, ведь Каминари о ней даже не знал, но раздражение уже засело в груди. Стиснув зубы и сосредоточившись на дороге, Кацуки немного ускорился. Беспокойство и нетерпение продолжали неуклонно нарастать и поглощать его. Он не удивится, если, слишком отвлекшись на собственную катастрофическую миссию по охмурению самого непробивного интроверта клиники, единственная мозговая клетка Каминари уже забыла о плане, в котором он изначально тайно участвовал. По крайней мере талант Денки анализировать эмоции окружающих внес свое и пустоголовый идиот, уловив, что с Кацуки что-то не так, с излишним любопытством наклонил голову и повернулся к нему. — Выглядишь немного напряженным, чувак. Все нормально? Ты же знаешь все точки, где прячутся полицейские в этом городе, вряд ли у нас будут неприятности… Ровно на миг отвлекшись от дороги, Кацуки бросил на друга уничтожающий взгляд и смирился, что должен скрыть истинную причину гнева, даже если эмоции трещали по швам. — Мне уже нельзя испытывать отвращение к гребаному водопаду крови в своей машине? Раздраженно вздохнув, Кацуки закинул локоть в открытое окно и оперся на дверцу с надеждой, что так больше походило на его обыденное раздражение ситуацией, а не на мучительное нетерпение попасть домой. Денки, к его чести, казался совершенно неубежденным, но Шинсо легко попался на крючок. — Я бы не хотел, чтобы с твоей машиной еще что-нибудь случилось, она и так уже через многое прошла. — Эй! Прояви к ней хоть немного сраного уважения, раз именно она тащит твою задницу в чертову больницу. — Ублюдку сказочно повезет, если после этого Кацуки расскажет ему секрет Марты Стюарт, как удалить пятна крови с ткани. — Твоя рубашка уже выглядит так, словно стала чьим-то местом преступления, и я также не собираюсь мириться с этой дрянью на своих сиденьях. — Хм, здорово подметил, Кацуки. Будет обидно, если рубашка испортится, уж лучше ее снять, чтобы… Кацуки легонько — по его меркам — хлопнул Денки по затылку, не дав закончить мысль. И немного удивился из-за тревоги на лице коллеги, которая рассеялась только после того, как Денки рассмеялся и по-детски показал Кацуки язык. В попытке сорвать последний смешок, Кацуки резко остановился на желтый свет — хотя в другой ситуации пронесся бы дальше, — тормоза старой машины протестующе взвизгнули. Как и ожидалось, Каминари по инерции полетел вперед. Отчасти и сам виноват, раз не пристегнулся ремнем безопасности. Но плану Кацуки и комичному столкновению головой о переднюю панель воспрепятствовала молниеносная реакция Шинсо. Ловкие руки быстро схватили Денки за талию и удержали на коленях, спасая лицо от удара. — Осторожно, — сказал Шинсо, и Кацуки мог бы поклясться: Денки, блядь, вздрогнул от его низкого голоса. — Нам не нужен еще один сломанный нос. Кацуки повезло: за последний час он так часто и сильно закатывал глаза, а они до сих пор чудом не вылезли из проклятого черепа. Словно в его мозгу произошло короткое замыкание, Каминари с расцветающим на щеках и носу румянцем просто тупо уставился на Шинсо. Кацуки не удержался и фыркнул от того, как Денки по-рыбьему разинул рот, в то время как Шинсо, растерянно подняв бровь, смотрел на него в ответ. Черт возьми, Кацуки с ужасом ожидал, как позже Денки все уши прожужжит, подробно рассказывая о планах жениться на парне, либо вывалит непристойный длиннющий поток фантазий, что именно хотел бы с ним сделать. Вероятно, в итоге будет немного и первого, и второго. — Проткни меня световым мечом, — неосознанно и мечтательно выдохнул Денки. Кацуки был на волосок от того, чтобы стукнуться головой о руль. Шинсо не полностью расслышал и пришел в еще большее замешательство. — Что? — Хм, что? — моргнул Денки. На секунду его лицо стало пустым, а потом он осознал, что сейчас произошло. — О, я… э-э-э… Я сказал: «Спасибо, чувак, у тебя охрененные рефлексы!» С губ Каминари сорвался неловкий смешок. Он провел рукой по волосам и бросил взгляд на лежащие на бедрах руки. По-видимому, Шинсо даже не осознавал, что до сих пор держал его, и тут же отдернул руки, словно обжегся, досадно не замечая вспышки разочарования на лице Денки. — О! Похоже, твой нос почти перестал кровоточить! — В суматохе бумажные полотенца упали с лица и обнажили, что поток крови уменьшился до маленькой струйки, но, судя по отеку и уже цветущему синяку, нос был, безусловно, сломан. Каминари продолжал сюсюкаться с Шинсо, пока Кацуки все еще пытался понять, как, черт возьми, попал в этот ералаш. Если ад или чистилище существовали, то молча кипящий от злости Кацуки, вынужденный быть третьим колесом для этих болванов, несомненно, уже был там. Хотя во время своего пребывания на земле Кацуки не был гребаным святым, он не мог определить, какой ужасный поступок совершил в жизни, чтобы заслужить это. Когда больница наконец появилась в поле зрения, ему полегчало. Торопясь избавиться от этих двух засранцев, он резко свернул на стоянку с такой скоростью, что чуть снова не отправил Денки в полет. — Ты тренируешься для какого-то этапа «Формулы-1»? — с раздражением в голосе уколол Шинсо. На этот раз, слишком стыдясь снова схватить блондина за бедра, Шинсо вцепился в футболку Денки на спине, чтобы снова спасти его лицо. — Ради твоего же блага приму это за гребаный комплимент моему чертовски идеальному вождению, поэтому ты не покинешь машину с чем-то похуже, чем разбитая морда, — пригрозил Кацуки и указал на пассажирскую дверь. — А теперь убирайтесь. — Морда? По крайней мере я не тот, кому нужен намордник… — Спасибо, Кацуки, ты лучший! — Денки прервал сухой остроумный ответ Шинсо своим жизнерадостным тоном и широкой улыбкой, полностью контрастирующей с поведением человека, выполняющего сейчас роль его кресла и в экстренных случаях — ремня безопасности. Похлопав Кацуки по плечу — нехарактерно сдержанное, но чуткое проявление привязанности со стороны блондина, — Денки открыл дверцу. Он быстро выскочил и, снова обхватив удивленного Шинсо за бицепс, вытащил его за собой. Однако, стоило Шинсо слегка поморщился, Денки вновь начал беспокоиться о травме, несмотря на попытки потерпевшего отмахнуться от такой мелочи. Тем временем Кацуки наклонился и закрыл за ними дверь, не желая и дальше слушать, как Денки безнадежно клеится к незамечающей этого «кирпичной стене». Он сдал назад, собираясь уехать к черту, но, бросив взгляд в сторону коллеги и близкого друга, чтобы не сбить ублюдков, невольно задумался о них. Шинсо всегда был в лучшем случае неоднозначным, и это одна из причин, почему Кацуки в основном не возражал с ним работать. В конце концов, они оба интроверты, которых утомляла одна лишь необходимость общения в течение дня, поэтому большую часть времени Кацуки и Шинсо довольствовались работой в тишине. Денки же был точнейшим, полным определением экстраверта, и все же эта сука как-то умудрилась стать для Кацуки семьей. Но он был не единственным интровертом, которого Денки расположил к себе. Кацуки, вероятно, не следует удивляться, что, пока Денки взахлеб болтал о какой-то чепухе, сопровождая это широкими взмахами рук и нелепыми выражениями лица, Шинсо пассивно слушал и смотрел на него с едва заметной улыбкой в уголках губ. Если вспомнить впечатляющую вереницу бывших, о которых Каминари бредил в прошлом, он мог выбрать и кого-то гораздо хуже, чем Хитоши Шинсо. Кацуки выехал со стоянки, не обращая внимания на то, как широко Денки помахал ему вслед. Несмотря на желание показать средний палец, вместо этого он помчался по дороге с такой скоростью, что предыдущее язвительное замечание Шинсо показалось смехотворным. Разум словно оцепенел. Кацуки мчался по улицам с единственной снова и снова повторяющейся мыслью, что должен вернуться домой, — это просто беспрестанно крутилось в голове, отдаваясь эхом. Злополучное «отвлечение внимания Шинсо» стоило ему двадцати минут обеденного перерыва, и к тому времени, как он доберется до дома, у него останется меньше получаса с Половинчатым. Он ни за что, блядь, снова не бросит его, не поставив капельницу с антибиотиками, но ублюдок также ни за что без борьбы не позволит приблизиться к нему с иглой. Прокапать обычного человека займет около сорока пяти минут, но хрен поймешь, как пойдет, когда пациент — гребаный водяной. Кацуки продолжал прикидывать разные абстрактные временные рамки, и каждый сулил то, что доктор Айзава надерет ему задницу и с яростным взглядом вручит извещение об увольнении. Он, наконец, свернул на подъездную дорожку, схватил ланч-бокс и чуть не упал на землю, торопясь вылезти через окно автомобиля. Поправив рубашку, словно ничего не произошло, он направился в дом. Там должна быть только Джиро и, скорее всего, она в своем собственном мире, пока в шумоизолирующих наушниках совмещает фонограммы. Приближался крайний срок для проекта, о котором она говорила нескольких недель, поэтому вряд ли она покинет свою комнату в ближайшее время. Вероятно, Деку, услышал его торопливые шаги на первом этаже, потому что, когда Кацуки поднялся, уже приоткрыл дверь и выглянул, а потом и полностью открыл ее после проверки, кто это был. — Вот ты где! Я уже собирался позвонить тебе, но… — Даже не спрашивай, почему я опоздал, если не хочешь, чтобы я, блядь, что-нибудь сломал. Теперь я здесь, — метнув острый взгляд, резко оборвал Кацуки и перешел прямо к делу. — Как он себя чувствует? Всегда зная, когда надо и когда не стоит действовать Кацуки на нервы, Мидория сразу же подстроился под смену темы: — В его состоянии не произошло особых изменений, но это не обязательно хорошо. Он не подпускает меня к себе слишком близко, но я смог измерить температуру: по-прежнему высокая. Однако заглянуть под бинты — обреченное на провал дело. Стоило хотя бы попытался взглянуть на рану, и он рычал так, словно откусил бы мне руку. — Он вообще ел что-нибудь? — Ну… Я пытался. Оставил ему на выбор тарелку сашими и эти маленькие закрытые пиццы, но он просто смотрел мне в глаза, сбивая с толку, пока медленно отодвигал их от себя, а затем… скрестил руки на груди. С губ Кацуки внезапно сорвался сдавленный смех и поразил даже его самого, но он мог во всех красках представить лицо половинчатого ублюдка, с вызовом смотрящего на Деку сверху вниз. Из-за этой картины в груди стало легче, но он не понимал почему. Это казалось… странно нормальным, и вместе с этим пришло чувство облегчения. — О, мне удалось взять пробу воды до того, как он бы меня ударил, и, хотя соотношение не самое худшее, я все еще думаю, баланс мог бы быть лучше, поэтому работал над ним, — начал трындеть Деку, шагая вглубь комнаты и показывая Кацуки немного пугающее множество аквариумов, оборудованных различными системами фильтрации. Кацуки был чертовски близок к тому, чтобы разинуть рот, пока смотрел на разбросанные баночки с разными солями и добавками, а также открытые на полу блокноты с исписанными каракулями Мидории страницами. Деку совершенно не замечал шок Кацуки и продолжал: — Конечно, он не позволил бы мне подойти достаточно близко и сменить воду, но эта система обеспечит тебя достаточным объемом воды, чтобы вымыть инфекцию как из его организма, так и из окружающей среды. Так, он, вероятно, начнет чувствовать себя лучше и у него появится больше энергии. Как я это сделал? Я… — Я понял, понял! Перестань нудить на две секунды, ладно? — С легким румянцем смущения на щеках Деку тут же захлопнул рот. Не замечал, как погрузился в размышления. — У меня не так много времени, и скоро нужно будет убегать, я сменю воду, когда… Голос Кацуки довольно часто поднимался выше нормы: из-за проблем со слухом легко увлечься и забыть про контроль громкости. Должно быть, это один из таких моментов, потому что вскоре после того, как он начал говорить, из ванной раздался короткий зазывающий крик. Кацуки немедленно повернул голову к двери. У Деку вырвался короткий смешок, но Кацуки, уже направляясь прямиком в ванную, бросил на него через плечо сердитый взгляд, и Мидория тут же прикрыл рот рукой и подавил его. Было смешно думать о таком странном и удивленном пронзительном крике как о песне сирены, но тем не менее он успешно призвал Кацуки. Только Кацуки сделал шаг в ванную, раздалось тихое мяуканье и к нему, взволнованно задрав хвост, просеменила Сквади. Кошка потерлась о его ноги в знак приветствия, но быстро вернулась на свой пост рядом с водяным и, выпрямившись во весь рост, положила маленькие лапки на край ванны. Она казалась почти гордой, особенно когда Половинчатый поднял руку и нежно почесал ее под подбородком своими когтеподобными ногтями. Обнадеживающее чириканье водяного и вопрошающие, устремленные на него разноцветные глаза стали тем небольшим рывком, который развязал в груди Кацуки узел. У него перехватило дыхание, но он не сдержал мягкой улыбки на губах. — Так сильно скучал по мне, Половинчатый? — Услышав свое имя, водяной нетерпеливо подался вперед. Пытаясь скрыть дрожь от боли и прижав руку к боку, он издал один из своих странных стрекочущих звуков. — Успокойся, пока не навредил себе, идиот. Нежность в тоне смягчила грубость слов, и ругань Кацуки совсем рассеялась, когда он тут же опустился на колени рядом с ванной. Это было странно притягательно, рука сама поднялась, чтобы осторожно убрать влажные двухцветные пряди с лица. С мелодичной трелью, долетающей из глубин горла, Половинчатый потянулся за прикосновением и, закрыв глаза, прижался щекой к грубой ладони Кацуки. У Кацуки перехватило горло, хотя он не мог понять почему; но воспользовался проверкой температуры как предлогом продолжать поглаживать щеку водяного. Как будто ревновала, Сквади с требовательным мяуканьем ткнулась носом во вторую руку Кацуки, и он тоже оказал ей желаемые внимание и любовь, почесав за ухом. Кацуки тихо фыркнул от смеха, насколько похоже было их поведение. — Вы оба паршивцы, знаете это? Кстати, о паршивом поведении. Кацуки заметил почти нетронутую тарелку с едой — должно быть, Деку оставил на случай, если водяной достаточно проголодается и решит нехотя надъесть. Однако единственной коснувшейся пищи крысой была Сквади, взявшая на себя смелость сточить кусок рыбы. Кацуки вздохнул, и Половинчатый с растерянным щебетом вопросительно посмотрел на него. Сквади возмущенно мяукнула, когда Кацуки перестал ее гладить, но ему нужна была рука для выполнения простого знака, который Половинчатый достаточно быстро освоил. «Ешь». Половинчатый взглянул на тарелку с едой и слегка нахмурился, затем фыркнул и упрямо отвернулся от Кацуки, снова скрестив руки на груди в непреклонной демонстрации неповиновения. — Послушай, Половинчатый, я знаю, это дерьмо даже вполовину не такое вкусное, как моя стряпня, но тебе нужно что-то съесть, — попытался урезонить он, но водяной наотрез отказывался на него смотреть. Это почти заставило Кацуки задуматься, вдруг Половинчатый огорчился, что его оставили с другим смотрителем. Его мелочность в какой-то степени даже забавна. И все же беспокойство за здоровье водяного перевешивало все. Если Половинчатый отказывался на него смотреть, то Кацуки придется взять все в свои руки и принять меры. Взяв Половинчатого за подбородок большим и указательным пальцами, он легко повернул симпатичную голову к себе лицом и, глядя в широко раскрытые ясные глаза, откровенно заявил: — Ты заноза в моей заднице. Водяной продолжал на него смотреть, не понимая сказанного, но по крайней мере Кацуки почувствовал себя немного лучше. Особенно с учетом того, что ему предстояло сделать дальше. Он много размышлял, как, черт возьми, убедить Половинчатого не противиться капельнице, но все еще не был полностью доволен придуманными вариантами. В идеальном мире он бы сначала вставил катетер в собственную руку, заверяя Половинчатого, что все не так уж плохо. К сожалению, введение катетера непосредственно в вену — дело для двух рук, не выйдет нормально это сделать, работая над собственной рукой, и он не собирался, промазав, волей-неволей вонзить эту штуку себе в плоть. Впервые в жизни Кацуки пожелал, чтобы его дружба с Мидорией была более очевидна для посторонних глаз. Он не сомневался, веснушчатый позволит поставить капельницу в его руку, чтобы показать Половинчатому, как это делается. Проблема заключалась в том, что водяной явно не доверял Деку, и Кацуки почти никак не исправил это — уж точно не своими постоянными препирательствами с Мидорией. Половинчатый, вероятно, сочтет это болезненным из-за предположения, что Кацуки взялся ему мстить. Он ни в жизнь не позволит Кацуки развернуться и повторить это на нем. Единственный оставшийся вариант — включить на телефоне видео с установкой капельницы, тогда он будет знать, что происходит, когда Кацуки сделает то же самое. Однако Кацуки совершенно забыл: водяной никогда в жизни не видел смартфона. Когда Кацуки впервые вытащил неприметный прямоугольник из кармана, это не вызвало никакого интереса. Казалось, Половинчатый был гораздо больше озадачен покинувшим его теплым прикосновением Кацуки. Вероятно, именно поэтому он не подготовился к потрясенному визгу водяного, когда поверхность устройства загорелась. — Ого, эй… — Сначала Кацуки предположил, что он испугался такого внезапного знакомства с техникой, и удивился, когда Половинчатый немедленно выхватил телефон из рук, чтобы взглянуть поближе. К счастью, чехол был водонепроницаем и Кацуки с весельем наблюдал, как водяной влюбленными глазами смотрит на анимированную заставку с фейерверками. Кацуки вмешался помочь, только после того как Половинчатый начал яростно трясти устройство, словно это заставило бы его сделать что-то еще. — Хорошо, хорошо, умерь пыл. Кацуки одним быстрым и легким движением разблокировал телефон, и Половинчатый посмотрел на него с таким изумлением, будто именно он сейчас изобрел эту чертову штуку. Кацуки пожалел, что не мог открыть YouTube и показать Половинчатому подборку милых видео с кошками, и вместо этого выбрал медицинское приложение «Как…» Хорошо, что в последний раз, когда перевязывал раны, он нашел время научить водяного некоторым связанным с первой помощью терминам. Кацуки надеялся, Половинчатый не забыл, и вывел руками: «Медицинская помощь для тебя». На миг Половинчатый нахмурил брови, словно прокручивал в голове свои ограниченные знания о жестах, но, казалось, только больше запутался, правильно ли расшифровал или нет. Кацуки снова обратил его внимание на телефон, — водяной начал с интересом смотреть, явно очарованный движущимися изображениями. То есть, до тех пор, пока на видео не показалась игла, прокалывающая кожу на внутренней стороне чьего-то локтя. С тревогой на лице Половинчатый перевел взгляд на Кацуки, ожидая объяснений, но натолкнулся на хмурое выражение ветеринара. — Прости, Половинчатый, но это нужно сделать, чтобы тебе стало лучше. — Сглотнув ком в горле, Кацуки повторил жестами: «Медицинская помощь для тебя». Он мягко прижал указательный палец к выступающей вене в той же области, что и на видео. Из-за этого действия что-то щелкнуло в пустой голове водяного, и он посмотрел на него широко раскрытыми глазами, в которых мелькнул страх. Кацуки уже давно не видел страха Половинчатого, вызванного им самим. Сердце болезненно сжалось в груди. — Эй, я знаю. Я знаю. Руки снова потянулись к водяному и сначала просто успокаивающе сжали плечи, но Половинчатый почти со стыдом попытался отвести взгляд, зная: Кацуки уловил его страх. Обхватив его за шею и чувствуя, как под подушечками изгибаются жабры, Кацуки большим пальцем осторожно приподнял его подбородок. — Давай, Половинчатый, посмотри на меня. Полностью завладев его вниманием, Кацуки снова твердо сказал: — Я не причиню тебе вреда. Может, из-за того, что он говорил это раньше; может, из-за уверенности, которую Кацуки вложил в слова; или, может, чувство каким-то образом преодолело коммуникационные барьеры. Что бы это ни было, это не имело значения. Важно было другое: Половинчатый, должно быть, понял, потому что впервые ответил ему медленным кивком. — Так-то. Если ты достаточно храбр, чтобы попытаться надрать мне задницу через тридцать секунд после первой встречи, то ты достаточно храбр и для капельницы, — фыркнул он, возвращаясь к своему испытанному и верному способу говорить с Половинчатым, независимо от того, понимал он или нет. Бесспорно, разговоры с ним в подобные моменты хоть немного, но успокаивали водяного. Кацуки открыл ланч-бокс, и сразу же пришлось оттолкнуть Сквади, когда она попыталась засунуть пушистую морду внутрь в безнадежной попытке украсть еду. Ничего подобного там не обнаружив, она быстро потеряла интерес, в то время как Половинчатый с сомнением рассматривал содержимое. Как будто почувствовав его нервозность, Сквади с тихим мяуканьем вернулась к водяному, уткнулась мордой в руку, и Половинчатый сразу же успокоился, отвлекшись на почесывание ее за ухом. — Уверен, она думает, ты тоже кот, — размышлял Кацуки, прикрепляя мешок с физраствором к стержню для занавески, чтобы потом сила притяжения направляла антибиотики в вену. — Иногда и мне кажется, что ты больше похож на кота, чем на рыбу. «Кот», — с изрядной долей гордости жестом показал водяной, словно желая доказать способность понимать сказанное. Кацуки удивленно фыркнул и, прервавшись, опустился на колени рядом с ними двумя для еще одного быстрого импровизированного урока. — Если ты правда хочешь ее умаслить, попробуй это. — Он щелкнул пальцами, привлекая внимание кошки к рукам, и сделал ей простой знак «хорошая девочка». Реакция была мгновенной. Громко и довольно мурлыча, Сквади со счастливым прищуром удовлетворенно закрыла глаза и начала перебирать лапами по полу. Половинчатый вздохнул и уже поднял руки перед собой, чтобы попробовать скверно воссоздать жесты. Ловкими пальцами Кацуки поправил положение рук и заметил легкую дрожь в них, вероятно, из-за бушующей лихорадки. Это подтолкнуло Кацуки работать быстрее. С нечеловеческим и мелодичным воркованием водяной привлек внимание кошки, повторил знаки Кацуки и обрадовался, когда Сквади замурлыкала громче. Половинчатый ответил собственным мурчанием, и кошка быстро потребовала еще больше ласки и поглаживаний. Что касается Кацуки, то это отвлечение было ему чертовски на руку, так как Половинчатый сохранял спокойствие, пока он заканчивал все приготовления для капельницы. Как бы сильно это ни пугало, нельзя было терять время, так как он, скорее всего, и так опоздает на работу; то, что он отвозил Шинсо в больницу не оправдает столь большой задержки. Как только Кацуки поднял иглу, Половинчатый нервно взглянул на нее, и ему снова стало больно оттого, что стал причиной этого выражения. — Я клянусь, выглядит намного хуже, чем есть на самом деле. — Даже если это не было чем-то совершенно естественным для него, Кацуки делал все возможное, чтобы сохранить ободряющий и успокаивающий тон, пока продолжал объяснять свои действия: — Ладно, Половинчатый, сначала я должен найти вену, хорошо? Ответа не последовало, языковой барьер оставался препятствием, но водяной позволил взять его за руку и осторожно перевернуть, обнажая сгиб локтя. Кацуки провел подушечкой большого пальца по нежной коже, определяя качество вен, — по телу водяного пробежала дрожь. Он посмотрел на Половинчатого и с беспокойством приподнял бровь. Тот отвернулся, словно ему было неловко, но у Кацуки не было времени анализировать почему. — Я наложу жгут на предплечье, чтобы лучше проступила вена. Это облегчит установку катетера. Мне, эм… мне придется снять это. Кацуки едва коснулся кончиками пальцев зазубренной поверхности золотого браслета на его бицепсе, как Половинчатый, широко раскрыв глаза, крепко схватил его за запястье. Не в первый раз Кацуки задумался о значении этого предмета, ведь все остальные украшения Половинчатого, казалось, ничего для него не стоили. Подняв другую руку в успокаивающем жесте «Я не хочу причинить вреда», Кацуки попытался объяснить: — Расслабься, я не заберу его. Просто нужно его пока снять. Он изобразил, как снимает браслет с собственной руки, и Половинчатый понял — быстро, почти застенчиво отпустил запястье Кацуки и снял украшение сам. Он держал манжету с трепетом и истинной заботой, и Кацуки пожалел, что не было способа спросить о ней. После наложения жгута Кацуки довольно легко нашел идеальную для капельницы вену. Он надел перчатки, обработал место будущего прокола антисептиком, и теперь следовала трудная часть. Половинчатый с тревожным ожиданием смотрел прямо на иглу в руке Кацуки, пугаясь его замыслов, — конечно, ведь он никогда раньше с таким не сталкивался. — Эй, Половинчатый, глаза на меня. Понял? Как только на звук своего имени Половинчатый поднял взгляд, Кацуки без предупреждения ввел иглу под кожу. Он умело ввел катетер в вену — трубочка наполнилась кровью, гарантируя контакт с веной, — затем вытащил иглу и закрыл порт. Все это испытание заняло лишь несколько секунд. С ухмылкой он гордо приклеил катетер к руке. Кацуки глянул на лицо Половинчатого: тот дважды тупо моргнул и в шоке перевел взгляд с него на катетер и обратно. — Я, блядь, говорил тебе, все будет не так уж плохо, принцесса, — усмехнулся Кацуки. — Самое худшее уже позади. Треща от отвращения, водяной держал руку строго прямо, словно боялся, что что-то произойдет, если ею пошевелит. Сдержав вздох, Кацуки физически сдвинул руку водяного в более удобное положение, игнорируя испуганный вопль протеста. Теперь, зная, что на самом деле ничего не случится, Половинчатый немного расслабился и даже с любопытством слегка согнул руку, чтобы прощупать почву. — Теперь я должен прикрепить капельницу к катетеру. Антибиотики попадут в кровоток и помогут тебе в кратчайшие сроки избавиться от инфекции. Кацуки легко открыл порт и, прикрепив трубку капельницы, начал капать физраствор и антибиотики в организм водяного. Испытанное им облегчение было почти осязаемым, скинутая с плеч тяжесть ослабила боль в спине больше, чем навыки хиропрактики Киришимы в это утро. — Наконец-то, блядь. Хорошо, теперь ты… Его прервал протяжный скулеж Половинчатого, который с явным дискомфортом смотрел на трубку капельницы. Кацуки не удивился бы, если бы Половинчатый достиг предела своей готовности заниматься современной медициной. Особенно с новым ощущением холода в руке. С еще одним беспокойным поскуливанием Половинчатый двинулся все вырвать из сгиба локтя, и Кацуки повезло, что у него были рефлексы гребаной параноидальной болотной рыси. Прямо перед тем, как Половинчатый чуть не схватил капельницу, Кацуки успешно остановил его хлопком по руке. — Черт! Не еб… Черт возьми, просто дай мне секунду. Заметив панику на лице Половинчатого, он сразу прекратил ругаться, зная, это ни к чему не приведет и лишь усугубит беспокойство. Он быстро сменил тактику и, продолжая держать руку над капельницей, пересел так, чтобы оказаться с Половинчатым плечом к плечу. Всегда готовая вмешаться, Сквади ухватилась за возможность сесть на колени Кацуки и начала любовно разминать лапами его бедро. — Хорошо, я обещаю, тебе понравится эта хрень, — пробормотал Кацуки в основном себе же, нащупывая телефон и открывая YouTube. Как раз так, как и хотел сделать раньше, он набрал в строке поиска «подборка с кошками» и остался весьма доволен результатами. Увидев множество превью-заставок, Половинчатый сразу увлекся и с возбуждением вывел рукой «кот». — Это точно, черт возьми, — сказал Кацуки с изрядной долей гордости за то, как быстро ему удалось отвлечь внимание водяного от капельницы. Он даже рискнул убрать от нее собственную руку, как только запустил наугад выбранное видео среди первых результатов. Это оказалось получасовым видео с различными забавными и милыми клипами про котят, которые сразу очаровали Половинчатого. Он снова мелодично заворковал и с интересом наклонился вперед, когда на экране появился засыпающий во время питья смеси котенок. Это вызвало у Кацуки полуулыбку. Он вытащил подставку с обратной стороны телефона и горизонтально поставил его на край ванны, экран стал для них в некотором роде маленьким телевизором. Чего Кацуки не ожидал, так это того, как Половинчатый откинулся и, щекоча мягкими волосами челюсть, удобно положил голову ему на плечо. Его сердце чуть не стало, неожиданная близость удивила не только своей внезапностью, но и тем, что… он правда не возражал. Кацуки никогда не был склонен к такого рода интимным прикосновениям, но за последние несколько дней он почти привык к ним; это в некотором смысле пугало, потому что Кацуки не мог найти в себе сил отстраниться. Как гвоздь в пресловутом гробу, Кацуки поднял руку и положил на плечо Половинчатому, позволяя водяному с довольным вздохом прижаться еще ближе. Конечно, он ужасно опоздает на работу и, скорее всего, его будет пилить раздраженный босс, от которого надо скрывать кражу, но прямо сейчас Кацуки было насрать. Это стоило любого дерьма, с которым ему придется столкнуться.