Морская комната

Неизвестно, как долго они находились в темной тишине глубин, но, когда наконец вынырнули, Кацуки не осмелился отпустить Шото. Его сотрясала дрожь. Хотелось жадно вдохнуть, но он закашлялся и начал отплевываться, лишь потом с трудом глотнул столь необходимый воздух. Половинчатый, придерживая его, издавал тихие горестные звуки ему в ухо — те самые писки крокодильчика, как и тогда, когда водяной был физически ранен и совсем слаб. Обвив хвост вокруг ног, Шото, казалось, пытался его утешить: с нежными высокими щебетаниями снова уткнулся носом в висок Кацуки, а затем испугал человека легким укусом в плечо. — Я в порядке, Половинчатый, — прохрипел он, как только удалось отдышаться. Горло саднило, глаза жгло от соли, и он щурился в тусклом свете, пытаясь рассмотреть обстановку. Они находились в центре бассейна в небольшой пещере, теплые солнечные лучи падали через естественное световое окно в ее своде и освещали прозрачную воду. Кацуки оглядывался, приоткрыв рот от восхищения: эта подводная пещера, скорее всего, была для Шото не просто годным убежищем, но чем-то большим. Углубления в скале стали домом для мерцающих на свету маленьких минералов и раковин. Было забавно видеть среди них различные человеческие безделушки — практически потерянный мусор, например, детские тапочки для купания, используемые в качестве вазона для морского винограда. На таких самодельных полках лежало несколько пластиковых столовых приборов (скорее всего из разных выстроенных вдоль набережной закусочных) и даже брелок с держащей пиво черепахой в солнцезащитных очках. То, как Шото урчал, удовлетворенно глядя на брелок из магазина «Все по доллару» — да и на остальную часть своей коллекции, — наталкивало на мысль, что это сокровище. Вскоре Шото выжидательно перевел взгляд на Кацуки, словно спрашивая, что он думает. Не сдержав улыбки, Кацуки мягко убрал подушечками пальцев мокрую челку Шото и заправил ее за заостренное ухо. — Думаешь, что ты чертова русалочка, не так ли? Из-за мягкости в его голосе Шото заурчал еще сильнее и, обхватив человека за талию, неожиданно поднял вскрикнувшего Кацуки. Водяной усадил его на край небольшой песчаной ниши и взволнованно нырнул обратно под воду, ненадолго оставив человека одного, как еще одно украшение его сокровищницы. Взгляд Кацуки скользнул по каменной стене рядом с ним. Он не поверил своим глазам: ее испещряла множественная резьба, местами даже с цветными деталями, выполненными из какой-то органической краски. Наклонившись вперед, Кацуки неосознанно поднял руку и провел кончиками пальцев по резьбе. Было много изображений морских обитателей, с которыми, вероятно, сталкивался Шото, например, пугающие акулы, и запечатленное рукой Шото сходство на самом деле было довольно сильным. Кацуки сделал мысленную заметку взять у Мины настоящие художественные принадлежности, которые могли бы понравиться Шото, а потом все мысли в голове резко испарились. Там были рисунки других русалок и водяных. Некоторые изображения были более примитивными, резьба поистерлась и потеряла глубину от возраста и эрозии, как будто Шото нанес ее много лет назад. Кацуки тут же убедился в этом, когда узнал на одном из рисунков маленького Шото рядом с тремя другими детьми-русалками разного размера, которые бросали самодельный мяч. Они были очень схематическими, как и рисуют дети — палочка тут, палочка там, неуверенные и зачастую кривые линии и чуть перекошенные овалы. Эти линии попытались раскрасить, но вышло не очень. Крошечные разноцветные отпечатки пальцев усеивали поверхность скалы, и казалось, что за контурами едва различимой сцены размазали столько же краски, сколько и внутри резьбы. Это, а также по-детски преувеличенные улыбки на лицах водяных навели Кацуки на мысль, что Шото, вероятно, нашел этот оазис и убегал сюда, когда был лишь немного больше гуппи. В стороне, рядом с маленькими водяными, была русалка с аккуратно и тщательно закрашенными длинными белыми волосами. Кацуки провел пальцами по изящно выгравированной отметине на ее руке — знакомой манжете, надетой выше локтя. И вместе с тем рядом с ней была фигура более крупного существа — водяного или русалки, трудно было распознать, поскольку ее яростно расковыряли и выдолбили. Эти глубокие зарубки испортили камень так, что портрет — вероятно, когда-то выполненный с любовью — стал больше похож на грубую неровную текстуру асфальта в общей размытой форме кого-то. Качество рисунков постепенно становилось лучше — по-видимому, по мере того, как Шото взрослел и набирался опыта. Кацуки также начал узнавать повторяющихся героев. Та русалка часто присутствовала, но была и другая, похожая на нее, с красными крапинками, нацарапанными на ее совершенно белых волосах. Часто встречался беловолосый мальчик: широкоплечий и всегда с улыбкой, которая становилась все более утонченной и отшлифованной с каждой новой изображающей его резьбой. Шото со временем заметно улучшился в передаче радостных выражений лиц. Благодаря этой улыбке получилось различить водяных: на самом деле был еще один, тоже беловолосый, но чаще с гораздо более серьезным выражением лица. Его улыбки реже, но встречались. Вместо широкой и лучезарной во все зубы, его улыбка с плотно сжатыми губами заключалась в слегка приподнятых уголках рта. Кацуки подумал, что, возможно, он стеснительный. Этот мальчик был значительно меньше, чем мускулистый, счастливый водяной. На рисунках он порой, слегка подаваясь плечами вперед, сутулился, и его гибкое тело казалось еще меньше, когда он сворачивался в клубок. Он был таким маленьким, и Кацуки не мог понять, сколько ему лет — хотя бы приблизительно, в сравнении с другими, пусть и легко увидел, что Шото — самый младший. Если присмотреться повнимательнее, можно было разглядеть небольшие кружочки пирсинга вдоль заостренных ушей водяного — точно так же, как у Шото, но у того было еще несколько на носу. Это семья Шото? Кацуки собирался изучить резные фигурки подробнее, но его прервали: голова Половинчатого снова показалась из воды и водяной подплыл к нему с искрой возбуждения в разноцветных глазах. Коротко чирикнув, он бесцеремонно вывалил охапку различных человеческих вещей на колени Кацуки. Парень удивленно моргнул, разглядывая преподнесенный ему улов. Вполне довольный собой, Шото начал перебирать их, чтобы показать Кацуки поближе и обстоятельнее, начиная с затопленного iPhone 4. Водяной с разочарованным звуком постучал по экрану, а затем ударил им по камню, еще больше расколов экран, после чего сунул его в ладонь Кацуки с легким, но раздраженным рычанием. Кацуки фыркнул от смеха, когда понял, чего тот хочет: включить его, как собственный телефон Кацуки, в который Половинчатый влюбился после просмотра на нем видео с кошками. — Даже поездка в службу поддержки Apple ни хрена не поможет включить эту штуку, — сообщил Кацуки, откладывая ее в сторону, и добавил жестикуляцию, говоря: — Извини, Шу, она сломана. Разочарование на лице водяного, по крайней мере, длилось недолго — он перешел к остальным своим сокровищам. Следующим была обычная крышка от бутылки. Шото поднял ее и наклонил от себя и обратно к себе, ловя свет и восхищаясь ее блестящей поверхностью, затем вложил в руку Кацуки, чтобы он тоже мог полюбоваться. — О… спасибо? Шото тихо удовлетворенно заурчал и перешел к следующему предмету. На лице Кацуки появилась мягкая улыбка, пока Половинчатый продолжал демонстрировать свои сокровища, она только дрогнула от потрясения, когда Шото бросил обручальное кольцо через плечо, словно оно ничего не стоило, просто чтобы с нетерпением показать Кацуки, как открывается и закрывается бархатный футляр, в котором оно лежало. Было легко потерять счет времени, лишь наблюдая за водяным, Кацуки не мог отвести взгляд от Шото, пытающегося угадать, как используются все эти человеческие предметы. Этого было почти достаточно, чтобы Кацуки ненадолго забыл о назревающих на берегу неприятностях.

───── ☽༓☾ ─────

— Потрясающе! — Дико жестикулируя, Мидория расхаживал по комнате туда-сюда, отчего у Кацуки закружилась голова, пока он, подтянув и скрестив ноги, наблюдал за ним со своего компьютерного стула. Пусть Кацуки и сидел за столом, но сейчас ноутбук был у Шото. Водяной растянулся на кровати в самых свободных — и низко сидящих на его бедрах — спортивных штанах Кацуки. Было трудно надеть на ублюдка какую-либо футболку, поэтому Кацуки пришлось из-за этого страдать, пока Шото смотрел видео на YouTube. Мидория научил его пользоваться поисковиком, чтобы тот мог и дальше учить язык жестов. Кацуки много чего из произошедшего рассказал Мидории и случайно проговорился, что Шото поделился воздухом под водой. Конечно же, биолог пришел в восторг от этого откровения. Кацуки почувствовал, как лицо покраснело до кончиков ушей. Хотя он отказался давать интимные подробности, Деку гораздо больше интересовался этим с научной точки зрения. — При переходе от дыхания чистым воздухом к извлечению его из воды с помощью жабр он, должно быть, еще на поверхности сделал запас кислорода и отрыгнул его, чтобы помочь тебе дышать под… Кацуки, фукнув от отвращения и обиды на такое замечание, чуть не упал со стула и оборвал Деку: — Ты, блядь, говоришь мне сейчас, что он отрыгнул в мой чертов рот?! — Ну, в некотором смысле… С мучительным стоном на грани рычания он стиснул зубы: — Заткнись, черт возьми, ты все испортил! — Что именно я испортил, Каччан? Намек на веселье в выражении лица Мидории раздражал. Друг казался слишком уж проницательным. Кацуки в столь чрезмерно откровенный момент бросил на Шото быстрый взгляд, но тот, с воркованием глядя в экран, слишком увлекся, чтобы даже заметить разговор, не говоря уже о попытках выцепить известные ему фразы. Кацуки снова посмотрел на Мидорию сверху вниз: — Ты в десяти секундах от того, чтобы оказаться в мешке для трупов. Следи за словами, Деку. — Ладно, ладно, будь по-твоему. — Подняв руки в притворной капитуляции, Мидория, казалось, осознавал, что затронул нечто, что Кацуки не мог заставить себя обсудить. В глазах Мидории появилось извиняющееся выражение, и на этот раз он милостиво сменил тему, вместо того чтобы, как обычно, продолжать давить на Кацуки. — Так ты правда думаешь, этот Ястреб ищет его? — Я, блядь, не знаю, но он что-то ищет! — Резко ударив кулаком по столу, Кацуки почувствовал, как внутри закипает досада от собственного бессилия: он в очередной раз подумал, как близки они были к тому, чтобы их обнаружили. — Если не Ястреб, то кто-то другой. Без понятия, кто дергает за ниточки. Все, что я знаю, — именно эти ублюдки забросили сеть. Лишь это уже добавляет их в мой черный список. Ты со своей маленькой бригадой водных ботаников должен заняться этим, чтобы сеть затронула лишь рифы! — Честно говоря, скорее всего, я смог бы, — признался Мидория, поднимая палец к подбородку, как будто раздумывал над этим. — Я все еще хочу отвезти Шото в лабораторию, чтобы использовать лучшее исследовательское оборудование… Эй! Не смотри на меня так! Я бы не причинил ему вреда, но я не могу таскать с собой хрупкие и чувствительные приборы! А из-за этого проекта все бы ушли искать сеть — разъяренные «ботаники» не сидели бы сложа руки. — Да, — фыркнул Кацуки, — я, к сожалению, знаю это слишком хорошо. Мидория скрестил руки на груди и сморщил нос: — Не могу понять, обидеться ли на сказанное, или это довольно мило. — Обидеться! — Конечно, конечно, — рассмеялся Мидория, снисходительно махнув рукой. Это разозлило Кацуки, но он удержался и не огрызнулся, когда увидел, что лицо Деку стало серьезным. — На самом деле Шото теперь и мой друг тоже, и, если его правда кто-то ищет, я хочу помочь. Если скажешь, как туда добраться, я поеду и возьму несколько образцов так же, как они, тогда увижу, что они пытались найти. Проверю, может ли что-то в воде раскрыть присутствие водяного в ней. Мне действительно нужно провести с ним несколько тестов в лаборатории, однако… Кацуки, напрягшись, молчал, явно недовольный этой идеей, хотя Деку в очередной раз был невыносимо прав. Мидория, казалось, почувствовал это и неловко почесал затылок, пытаясь предложить мир: — Шото, вероятно, понравится океанариум… О, и я бы посмотрел, не оставили ли они твою доску на пляже или… — Хорошо, будь по-твоему, — прервал Кацуки его бормотание, удивив Мидорию. Тот, очевидно, ожидал, что придется убеждать гораздо дольше. Затем Кацуки шокировал парня еще больше, когда откинулся на спинку стула и, отвернувшись, быстро буркнул: — Спасибо… Глаза Мидории расширились и начали наполняться слезами. Кацуки поморщился, но какой бы поток сентиментальности ни собирался излить Деку, его прервал громкий радостный щебет Шото. Повернувшись к ним обоим с ноутбуком в руке, Половинчатый выразительно указал на экран, побуждая их посмотреть, хотя он и так уже полностью завладел их вниманием после такого дикого шума. Когда они оба одновременно посмотрели в экран, Шото, как его и учили, нажал пробел — воздух наполнила веселая музыка. Заиграло милое короткое видео о счастливых маленьких морских свинках, бегущих по такому же крошечному — под стать им — мосту, их тела переваливались в такт мелодии и песне о мосте. Шото смотрел на экран в абсолютном благоговении, в то время как двое парней мельком переглянулись. Водяной снова привлек их внимание мягким, но эмоционально прокарканным: — Мотик маских свинок… В то время как Кацуки хлопнул ладонью по лбу с осознанием, что не следовало давать водяному доступ в Интернет, Мидория ахнул от шока и неописуемого восторга по поводу неправильно произнесенных слов: — Он учится!

───── ☽༓☾ ─────

Кацуки часто не озвучивал свои более уязвимые эмоции, предпочитая действия вместо слов. Он любил своих друзей, они были его семьей, и именно благодаря разным мелочам, которые делал Кацуки, они точно знали об этом — ему не нужно было это произносить. Друзья часто шутили, мол, он «друг-мамочка», но Кацуки и вправду нуждался в том, чтобы позаботиться о банде идиотов. Одним из основных способов это сделать, конечно, была кулинария. Его научил готовить отец — мать слишком нетерпелива и могла сжечь все, к чему прикасалась. Приготовление пищи расслабляло Кацуки, проясняло мысли и проветривало голову, поскольку он сосредотачивался на совершенствовании идеальных продуктов. Поэтому он часто брал на себя приготовление обеда для всех в доме. Именно в этом Кацуки нуждался прямо сейчас. Беспокойство нарастало в животе из-за того, что он пообещал себе сделать вечером, и ему нужно было как-то показать друзьям, как сильно он о них заботится. Как еще ему заставить их согласиться с тем, что он скажет? Нос Киришимы привел его на кухню, как раз когда Кацуки яростно нарезал картофель на идеально ровные ломтики для картошки фри с рыбой. Он полагал, Шото будет в восторге от этого блюда, но подобное он готовил нечасто. Эйджиро быстро заглянул через плечо Кацуки и, увидев нарезанную рыбу и миску с кляром, спросил: — Что делаешь, чувак? Отлично пахнет! — Рыба с жареной картошкой. А теперь отойди и не приближайся, пока я с ножом, — так буднично ответил он, что Киришима разразился громким смехом. Кацуки поднял и взмахнул ножом, смотря на парня с приподнятой бровью, словно спрашивал: «Снова за старое?» Киришима фыркнул, но поднял руки и, сдаваясь, отступил на шаг. — Звучит здорово! Я не знал, что твоя очередь готовить ужин, и как раз собирался поставить замороженную пиццу в духовку. — Именно поэтому всегда моя очередь готовить ужин, — парировал Кацуки, возвращаясь к своему занятию с еще большим усердием после такого комментария. — Мне все равно нужно кое о чем поговорить с вами, засранцы. Кацуки почувствовал взгляд Эйджиро на своем затылке и напрягся, продолжая нарезку. Наверняка сейчас в голове этого качка происходили мысленные подсчеты и генерировались какие-то умозаключения. Он приготовился к совершенно разным вопросам, но не ожидал мягко произнесенного: — Все в порядке? Снова оглянувшись, Кацуки удивился из-за увиденной в его глазах неподдельной тревоги, а Киришима продолжил: — Знаю, ты сказал мне не беспокоиться об этом и что все объяснишь, но ты был так отстранен… Думаю, я просто беспокоюсь, что ты… — У нас, возможно, на некоторое время появится новый сосед по дому. Из-за столь искренней заботы к нему Кацуки просто не мог держать рот на замке. Очевидно же, беспокойство Эйджиро за друга терзало его, и это не устраивало Кацуки, особенно со всем тем, что он скрывал. Кацуки тоже заботился о друзьях. Эйджиро удивленно моргнул, на миг растеряв все слова, пока переваривал это признание. Конечно, Сэро мог провести с ними несколько месяцев, пока подыскивал жилье, но он друг, которого они все знали, поэтому легко согласились. Особенно потому, что он предложил оплатить ночевки, сделав им невероятные татуировки. — Это Изуку? — с широко раскрытыми глазами спросил Эйджиро, и Кацуки сразу фыркнул, поморщив нос. — Фу, нет, держи член в штанах. — Эй… Кацуки закатил глаза, но затем посерьезнел и перебил Киришиму: — Послушай, его зовут Шото, и он не местный, поэтому… ему правда нужно сейчас где-то остановиться. На лице Киришимы отразилось осознание, и Кацуки уже знал, что он скажет, еще до того, как тот произнес: — Это тот чувак, с которым ты был… — Тебе лучше очень осторожно закончить это предложение, если не хочешь, чтобы я швырнул в тебя чугунную сковороду и скормил твою еду соседской собаке. — Словно для усиления угрозы, Кацуки снова поднял нож и, немного нервно сглотнув, продолжил: — Он тот парень, которого ты… встретил, да. — Я бы не сказал «встретил»… — Ну, ты с ним встретишься, — прорычал Кацуки, переводя взгляд на доску с овощами, пока не отрубил себе палец. — На самом деле все встретятся сегодня за ужином. Кацуки почувствовал, как тревога сжала сердце: он не знал, чего ожидать после своих слов. Наверняка после увиденного Киришима перебирал все это в голове, пытаясь по кусочкам собрать в единую картину, и легко прийти к множеству разных выводов. Черт возьми, Кацуки высказал идею, чтобы парень, с которым его поймали в одной постели, теперь переехал к нему. Всегда до ужаса внимательный к другим, Эйджиро одарил его теплой улыбкой и просто сказал: — Круто, чувак!