Луна сегодня так прекрасна

****** Чоноп смотрит на свое отражение и не может поверить, что это происходит по-настоящему. Он одет с иголочки. Мун обычно не следит за своим внешним видом, хотя вкус у него отличный. Но сегодня необычный день и ему хочется выглядеть соответственно. Сегодня он идет на вечеринку не один, а в сопровождении своего парня, для которого это тоже будет впервые. «Мой парень» — это фраза так сильно заставляет его сердце биться, что он не перестает улыбаться как придурок и сотый раз менять одежду, дабы подобрать лучший наряд для сегодняшнего вечера. Мун хочет так много показать Шрамированному, что теряется в своих же желаниях. Это так необычно, вот так просто пригласить кого-то, а потом сидеть на иголках и ждать. Он чувствует себя подростком, у которого первое свидание с понравившейся девушкой. Это не свидание, нет, просто… а что это тогда, если не свидание? Конечно свидание! Ведь после вечеринки он планирует и дальше продолжить вечер, затем ночь, а затем и утро, с завтраком в постель. Одна мысль сводит с ума человека, который никогда раньше не терял рассудок. — Кажется меня сейчас стошнит. — говорит Джун, стоя у двери и скрестив руки на груди. — Кажется тебя не звали. — парирует старший, не отрываясь от зеркала. — Я не мог пропустить трагикомедию в твоем исполнении, хен. Это было жалко. — усмехается Джун и резко уходит в сторону от прилетевшей в него подушки. — Твоя поддержка выше всяких похвал, знаешь ли. — Ты ведешь себя как грешница в церкви, хен, расслабься уже, это просто вечеринка. — садясь на кровать поверх разбросанных костюмов, говорит Джун. — Это не просто вечеринка, по крайней мере, для меня точно. — отбрасывает очередной костюм в сторону и зарывается в волосы, — Я хочу, чтобы он был счастлив, понимаешь? Хочу, чтобы улыбался не только рядом со мной, хочу, чтобы он больше не жил прошлым и этот шрам затянулся, я сейчас говорю не о его внешности. — он смотрит на брата, будто хочет, чтобы он прочувствовал его эмоции и ощущения, чтобы понял, насколько много в нем Шрамированного и насколько ему больно иногда от этого. — Это болезнь. — констатирует младший, прекрасно понимая старшего брата. — Я знаю. — треснуто улыбается Мун. — Я болен. От этой болезни нет противоядия, иногда мне кажется, что она вознесет меня к небесам, а иногда такое ощущение, что она низвергнет меня в ад. — он затравленно смотрит на Джуна. — Она слишком большая, не умещается во мне. — Мне иногда кажется хен, что ты на самом деле не понимаешь какое счастье обрел. — Джун смотрит на брата и качает головой, словно бы тот снова сказал очередную глупость. — Дело в том Джун, что я понимаю, поэтому и чувствую, как схожу с ума. Младший тепло улыбается, подходит к старшему и протягивает костюм, который до этого висел в шкафу. — Этот подходит больше. Черный приталенный костюм, тот, который он надевал на выставку картин в галерее, когда впервые увидел свою луну на холсте, нарисованный неизвестным художником. И действительно, он подходит лучше всего. Мун переодевается и осматривает себя в зеркале. — Ты прав. Костюм идеален. — он дарит брату теплую улыбку и легонько обнимает. Джун застывает в его руках, вспоминая забытые ощущения теплых рук хена. Его уже давно никто так не обнимал. Джун смаргивает влагу перед глазами и прочистив горло, просит поторопиться. — Не опоздай хен. Не положено. — Не опоздаю. ****** — Он должен прийти с минуты на минуту, но ты можешь подождать его здесь. — говорит Енгук, когда Мун приехал забрать Ендже на вечеринку. — Куда он ушел? — спрашивает Мун, разуваясь и проходя на кухню. — Просил тебе не говорить, так что извиняй. — пожимает плечами Гук и разливает свой излюбленный чай по кружкам. — Знаешь, я даже не много переживаю. — смеется Мун. — Чувство, будто это я иду на вечеринку впервые, так странно. Чоноп замечает за собой, что его пальцы немного дрожат и это не укрывается от цепкого взгляда Енгука, который посмеивается с его реакции. — Черный тебе к лицу. — произносит Енгук и улыбается, когда Мун давится чаем. — Сочту за комплимент. — откашлявшись, смеется Мун. Но вдруг резко становится таким серьезным, что Енгук невольно хмурится. — Знаешь, я так хочу избавить его от болезненных воспоминаний, хочу, чтобы сегодня у него началась новая жизнь, чтобы он перестал оглядываться назад и отпустил прошлое. — Мун делает глоток и горячий напиток не много обжигает кожу. — Я так до конца и не понял, что произошло с Ендже, но это прошлое тянет его на дно, а он… а он, не хочет из него выбираться. — Дело не в том, хочет он или нет, а в том, что не может. Это большая разница. — спокойно говорит Енгук. — Он все еще просыпается по ночам с громкими криками и ужасом в глазах, Ендже все еще в том дне, он все еще там. Ендже сказал как-то, что все еще слышит их голоса, видит их улыбающиеся лица, слышит, как они смеются над ним, как тычут пальцем… в такие моменты его сковывает самый настоящий страх, он будто парализован. — Енгук смотрит на Чонопа, будто решая, продолжить или же оставить все как есть и пусть Ендже сам ему все расскажет, но та боль, которая отражается в глазах Муна, заставляет его продолжить говорить. — Я бы очень хотел, чтобы все, кто был причастен к этому навсегда остались в том дне, как Ендже, потому что, это так не справедливо и мерзко, что я все еще чертовски зол. — складка меж бровей не сглаживается, давая понять, что да, он еще злиться. Он прикрывает глаза, будто пропускает события прошлого по памяти и вздыхает, открывая их. — Это произошло, когда мы учились в третьем классе старшей школы, прямо перед выпуском. — начал Енгук, Мун устроился поудобнее, ведь наконец откроется последняя завеса в жизнь Шрамированного, самая главная, по его мнению. — Как ты уже знаешь, он был очень общительным и позитивным, его многие любили и хотели с ним дружить. Он пользовался популярностью, как среди девчонок, так и среди парней. Многие ему завидовали, многие хотели стать им. — он рассказывает с таким восхищением и гордостью, что Чонопу до по беления костяшек захотелось увидеть такого Ендже. — Ендже и в школе был первым в рейтинге, а тот, кого он любил был в десятке. — говорит Енгук, и поймав удивленный взгляд Муна, продолжает, — Да, у Ендже был любимый человек, не удивляйся. — усмехается Гук, — Тот парень, подошел однажды и так робко признался в любви, что потом мне пришлось откачивать Ендже целых два часа. — смеется, а Мун делает вид, что его это не трогает, но Гук видит с какой силой тот держит кружку. — Они были такими неловкими, ты бы видел… — Хорошо, что я этого не видел. — сразу же отрезает Мун, чем вызывает смех Енгука. — Ендже долго не мог решиться просто взять его за руку, это было так смешно. А когда это все-таки произошло, он заявил, что не собирается мыть руку до конца своих дней. — смеется. — У них все так быстро закрутилось, что Ендже не переставал улыбаться, просто ходячий смайлик. Я никогда не видел его таким счастливым как в это время, даже сейчас… ты не поймешь, о чем я, но даже сейчас, то что ты видишь, в моменты, когда думаешь, что он по-настоящему счастлив — это не все. Это не предел. Это далеко не предел. Но знаешь, что я знаю абсолютно точно? Что даже ты не сможешь вернуть такого Ендже, потому что эта его часть давно умерла. Боль вспыхивает всего на секунду в глазах Енгука ярким пламенем и медленно гаснет, видимо, уже зная и принимая горькую правду о друге. — Экзамены сдали хорошо. Ендже как всегда был на первом месте, но больше всего он радовался за своего парня, который в рейтинге поднялся до третьего места. Это действительно было волнующе даже для меня, он говорил, что постарается чтобы не опозорить своего Ендже и постарался… Енгук резко поднимается и отворачивается от Чонопа, часто дышит и кажется пытается нормализовать свое сердцебиение. — Я не успел тогда. Слишком поздно узнал. — продолжает Гук, смотря куда угодно, но только не на Муна. По нему видно, что он чувствует себя виноватым до сих пор. — Это произошло на вечеринке в честь окончания старшей школы. Я жутко опаздывал и попросил Ендже ехать без меня. — он стискивает зубы, — Когда я приехал было уже поздно, моего мальчика сломали. — Они… — Чоноп не может найти слов, — Они его… они… — дышать становится тяжелее. — Изнасиловали? — предугадывает Енгук, — Нет. Хуже. Когда я пришел он стоял окруженный толпой студентов, каждый смеялся и тыкал в него пальцем. Его обзывали последними словами, а он все это время смотрел на единственного человека, который его предал. Он смотрел на своего парня, который вместе со всеми смеялся и рассказывал ужасные вещи. Мне так сильно захотелось прикрыть уши чтобы не слышать всего этого и не видеть. Но я видел, как он ломается, я слышал, как он трескается и видел это в его глазах. Я на ватных ногах подбежал к нему, пытаясь увести, но он продолжал стоять. Я не сразу заметил, но когда я оглянулся, увидел видео которое показывали на большом экране: там был Ендже и этот подонок. — руки Енгука начинают заметно трястись. — Что было на видео? — Мун пытается игнорировать червя, который грызет его изнутри и молит бога, чтобы все что будет произнесено далее, не было бы его смертным приговором. — Он снял на камеру как они занимаются любовью и выставил видео на всеобщее обозрение… Один удар сердца. Мун сжимает кулаки так сильно, что уже капает кровь. — Он же любил его. — то ли спрашивает Мун, то ли говорит, Енгук так и не понял, но ответить не спешил. — Я спросил его об этом, но знаешь, его ответ убил не меня, а того, кто стоял за моей спиной. Второй удар сердца. — Он сказал, что это был просто обычный спор… Третий оглушительный удар молотом по виску. — Что… — Мун не ослышался? Это издевательство? — Он поспорил с друзьями на Ендже. — добивает Енгук. Чоноп забывает как дышать, ловит ртом воздух, но вместо воздуха раскаленная лава течет по венам. Грудь сдавливает с такой огромной силой, что даже Енгук может услышать, как трескаются его кости. Чонопа трясет. — Он сказал, что им было скучно, а вечно сияющее лицо Ендже их бесило, вот и решили сломать его, понимаешь? — продолжает Енгук. Прекрати. «Мне скучно» — всплывает голос Дэхена. «Хочу чего-то нового» «Хочу новое шоу» «Нужна свежая кровь» — фразы калейдоскопом проносятся в голове Муна, пока Енгук продолжает говорить что-то. Чоноп не вслушивается, потому что знает, чем руководствовались эти уроды, делая ставку на Ендже, потому что сам такой же урод. Они снова это сделали. Они поспорили на Ендже. Они снова заставили его поверить людям и теперь собираются уничтожить его. «Что мне сделать чтобы ты жил?» вспоминает Мун свой вопрос, который задал той ночью, перед тем как завладеть его телом и душой. «Не убивай меня» — попросил Ендже, будто знал, кто на самом деле его палач. Это его «не убивай меня» преследует Муна и решетит его пулями обещаний, которые он надавал Шрамированному, но никогда не сможет их сдержать. Мун резко поднимается, стул падает от неожиданности, а Енгук прерывает свой монолог. Чоноп не знает, что сказать. Он будто забыл значение слов. Он как безумец смотрит на свои руки, которые продолжают дрожать. — Что мне делать? — на уровне шепота, произносит Чоноп, понимая весь масштаб трагедии. Енгук говорит в ответ что-то, но Мун не слышит, в ушах вакуум и осознание всей никчемности ситуации. Нужен Ендже. Прямо сейчас. Он должен рассказать, должен хоть что-то… Его телефон звонит. На экране высвечивается «Ендже» и он тут же поднимает трубку. — Где ты? — с ходу, у него нет времени тянуть, потому что знает, что будет больно, но не ему. — Я еду на вечеринку. — говорит Шрамированный. — Нет. Стой. Не надо. — Енгук не понимает, почему Мун вдруг так сильно паникует и нервничает. Он думал, что парень будет зол, в ярости и как минимум, скажет, что хочет найти тех ублюдков и убить, но поведение Муна настораживает. — Вернись домой! — кричит в трубку Мун, чем пугает Гука. — Тебе не нужно на вечеринку, пожалуйста Ендже вернись домой, м? — просит. — Я не могу. Дэхен сказал, что ты уже там и ждешь меня… — Дэхен? — Он сейчас со мной… — и Ендже отключается. Мун пытается дозвониться до него, но тот вне зоны. Он игнорирует Енгука, который не понимает в чем дело и лезет с расспросами, игнорирует боль, пульсирующую в висках, игнорирует мир, который продолжает существовать, когда для Чонопа он остановился. Игнорирует все, хватает ключи и бежит вниз, перепрыгивая по несколько ступенек, садится в машину и на полной скорости едет на эту проклятую вечеринку. Он должен успеть. Он выжимает газ до упора, перед глазами мелькают вывески разных клубов и кафе, затем все стирается и перед глазами он теперь уже видит Шрамированного: вот он улыбается, заливисто смеется, злится, спорит, игнорирует, вот он приближается вплотную, целует, дальше он стонет и Чоноп глохнет, когда воспроизводит эти звуки. Затем, картинка сменяется, он уже видит Дэхена, который предлагает спор, выбирает жертву, Мун соглашается и даже торгуется с выбором приза достойного его мучений. Какая же он сволочь. Он даже хуже того подонка, который поспорил на него в первый раз. «В первый раз» — даже в мыслях это звучит настолько отвратительно, что тошнит от самого себя. Главное успеть, он должен успеть, иначе не простит себе этого никогда. Чоноп заворачивает за угол и тормозит. Забегает в дом и каменеет. Мун всегда хотел увидеть Ендже глазами Енгука: его широкую улыбку, заливистый смех, его общение, его красоту, его настоящего. Он хотел вернуть его прошлого. Вернул. Увидел. Шрамированный стоял посередине комнаты, окруженный толпой студентов, которые смеялись и тыкали в него пальцем, говорили гадости и обзывали последними словами, а он… он смотрел куда-то с отсутствующим лицом не отрываясь. «Мне тебя мало…катастрофически» — слышит Чоноп и переводит взгляд на большой экран, на котором видео с их первой ночи в его комнате. Самое ценное, самое чистое, светлое воспоминание, которое он поклялся хранить вечность и никому не позволить увидеть. Он за секунду приходит в ярость. Эта толпа, Дэхен, все они оскверняют их первую ночь своими сальными взглядами, насмешками, шутками и тем, что позволяют себе вторгаться в их обитель. Он сейчас не смотрит на Ендже, потому что знает, что не выдержит. Лицо Дэхена не выражает никаких эмоций, он просто стоит и наблюдает, убивает двоих и спокойно наблюдает как закрывается крышка гроба. Чоноп срывается. Он разбивает проигрыватель, затем набрасывается на Дэхена, который и не думал сопротивляться. Чоноп избивает бывшего друга пока тот не теряет сознание, вымещая всю злость и ярость. Гробовая тишина, нарушаемая только звуками проезжающих машин с улицы, стоит в комнате. Она давит на барабанные перепонки и все что он может слышать — это вопли собственного сердца, которое знает, что разорвется, знает, что скоро умрет и будто заранее оплакивает себя, не найдя оправданий поступкам своего хозяина. Чонопу не хватает мужества поднять глаза, покаяться в грехах и молить о прощении. Ведь такое не прощают. А он чувствует, ощущает давящую силу родных глаз. Пустота — это первое что видит Мун, холодная пустота. Он не отрываясь смотрит на Ендже, тычась в его пустоту как в дуло пистолета. Шрамированный смотрит в ответ так, что кожа лопается и кровь стынет в жилах. Чоноп обездвижен. Пригвожден. Проклят этими глазами, которые еще утром смотрели с любовью и нежностью, которые горели ярче солнца и дарили тепло, лучше любого огня, но сейчас, глаза Ендже холоднее Антарктиды и режут глубже самого острого лезвия. Боль Ендже накрывает его куполом, перекрывает доступ кислороду, прошибает ударной волной и с удвоенной силой возвращается обратно к Чонопу. Его трясет или это стены содрогаются, не выдерживая эту волну всепоглощающей боли, он не знает. Ендже делает шаг — Чоноп перестает дышать, уменьшается в размерах на глазах. Ендже подходит ближе — у Чонопа перед глазами темнеет. Шрамированный смотрит ему за спину, где висят настенные часы: — Полчаса прошли. — незнакомым тоном произносит Ендже, заставляя Муна резаться о холод в его голосе. — Это все? Или есть еще часть твоей жизни, которую ты мне хочешь показать? — Чоноп заслужил эти слова, он не смеет этого отрицать, и он принимает это наказание. Так наказать его может только Шрамированный, тот кто всегда был и будет тем единственным, кто владеет его сердцем и тот, кому он причинил неимоверную боль. Ендже одним взглядом показывает его ничтожность, пустота в его глазах наполняет Чонопа отвращение к себе и взращивает ненависть, которая начинает поедать его живьем. Эта ненависть похожа на вечно голодного монстра, пораженного проклятьем грехопадения. — Спасибо, этот день и правда станет самым запоминающимся из всех. Чоноп до боли сжимает собственные кулаки, Ендже возвращает его слова пропитав их змеиным ядом, что поражает все органы и парализует сознание так, что он еле может протолкнуть слова через глотку. — Ендже… — Так вот какая она — сила старых поговорок, — произносит Шрамированный, — Как ты там говорил? «Не наступай на одни и те же грабли, да?» — Пожалуйста… — он сглатывает огромный ком, нашпигованный ядовитыми шипами, чувствуя, как кровь пробивается наружу. — Этот мир стал таким странным, — усмехается Шрамированный. — Мир, где людей забавляет чужая боль. — Прости меня, пожалуйста выслушай. — Наслушался уже. –шепчет Ендже и идет на выход. Толпа расступается, освобождая проход, затем смотрит на Чонопа, который не отрываясь следит за удаляющейся спиной Шрамированного. Он сжимает зубы до крошащейся эмали и срывается за ним. — Постой! — Мун хватает его за руку, но Ендже тут же вырывает ее. — Это был просто спор. — говорит Мун, сильно нервничая и путаясь в словах. — Глупый спор на который я подписался от скуки, но потом, когда я узнал тебя ближе, я полюбил тебя по-настоящему, искренне, Ендже, пожалуйста, поверь мне. — молит, но Ендже молчит. — Я не знал, что Дэхен установил камеру в моей комнате, я к этому не причастен, клянусь. — оправдывается, — Я давно прекратил этот спор, пожалуйста, поверь. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Люблю, слышишь? — Мун берет его ладони в свои и не переставая целует. — Прости меня, умоляю, прости. Дай мне шанс доказать, что мои чувства не ложь, пожалуйста Ендже, всего один шанс? Я знаю, какую боль я тебе причинил, пожалуйста, дай мне шанс все исправить. Я очень виноват перед тобой, клянусь я все исправлю, только позволь мне, прошу тебя? Ендже молчит. Ему уже все равно. Зияющие пустоты вместо глаз пугают Чонопа, настолько сильно, что он этот холод до костей чувствует. Холод дробит его кости и выбивает остатки разума. Говорят, что когда ты любишь кого-то по-настоящему, то ты чувствуешь его раны, его боль и все его страхи, но прямо сейчас, Чоноп ничего не чувствует. Ендже даже не плачет, не бьется в истерике, и не говорит каким ублюдком оказался Чоноп. Он спокоен как ветер, что сейчас треплет его волосы. Шрамированный позволяет ему говорить, но сам не слушает. Чоноп боялся увидеть в глазах Ендже разочарование. Глубокое разочарование в самом себе, но то что он видит сейчас, вгоняет его в ужас. Он видит — Безразличие. — Клянусь, — наконец, после долгого молчания произносит Ендже. — Клянусь, больше никогда не произносить твое имя. Ендже ловит так вовремя проезжающее мимо такси, садится в нее и уезжает.