Тень Эвридики

Поздний вечер. В Тёмной кухне сидят четверо: Ремус Люпин, Гестия Джонс, Тонкс и Сириус. — Какие новости, Рем? — Блэк делает глоток из стакана, наполненного янтарной жидкостью. Люпин отрывает измученный взгляд от стола. На его испещрённом ранними морщинами лице усталость. — Никаких. У оборотней ничего нового. Может, тебе уже хватит? — он переводит взгляд на его стакан. — Я только начал, — ухмыляется Блэк. — Сириус, ты спиваешься, — констатирует Гестия. Она выглядит встревоженной. — У меня нет выбора, — вздыхает он и морщится. — На третьем этаже моего дома поселили Пожирателя смерти. Как, черт вас подери, я должен на это реагировать? — Ди не Пожирательница, — замечает Тонкс. — Она такая же, как и мы. — Ну уж нет, — Сириус мотает головой. — Не для того я в Азкабане столько лет мучился, чтобы, оказавшись на свободе, считать таких, как они со Снейпом, равными себе. — Но… — от возмущения Тонкс даже привстает со стула, однако Гестия ее останавливает. — Типичное Блэковское упрямство, — с досадой говорит она. — Он ещё в школе таким был. Я ведь была старостой, поэтому мне за их с Поттером выходки больше всех прилетало. — К слову о Поттере, — Тонкс усаживается обратно, озабоченно поглядывая на дверь. — Тебе не стоило появляться сегодня на вокзале. Тебя могли узнать. — Но ведь не узнали же, — легкомысленно отвечает Блэк. Гестия хмурится. — Мы не знаем, Сириус. Если тебе наплевать на собственную безопасность, то подумай хотя бы о Гарри. — Ты правда считаешь, что я не думаю о его безопасности? — ноздри мужчины начинают опасно раздуваться. Ремус кладёт ему на плечо руку. — Давайте не будем устраивать здесь выяснения отношений, ладно? Просто впредь будем строго следовать намеченному плану. — То есть оставлять меня запертым здесь, — констатирует Сириус, в его глазах – злое веселье. — Это ради твоего же блага, — бесстрастно отвечает Гестия. Блэк кивает, усмехнувшись. — Знаешь, что написано над входом в Нурменгард, Джонс? «Ради общего блага». Только вот мне и в голову не могло прийти, что из одной тюрьмы я попаду в другую. *** Сириус сидит на верхней ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, сжимая в руках стакан с виски. Рядом здесь же стоит бутылка, один из экземпляров некогда отцовской коллекции. Ему плохо. Плохо и мерзко, он бы написал письмо Гарри, но он прекрасно знает, что племяннику сейчас не до него. Сейчас он, скорее всего, сидит в большом зале Хогвартса в компании лучших друзей, или, что тоже вполне вероятно, уже устраивается на ночь в одной из спален Гриффиндора. Когда-то и Он, Сириус, был на его месте. Было время, когда он был красив, популярен, ему пророчили большое будущее. А потом… а потом была война. Смерть Джеймса, предательство Питера и Азкабан. Азкабан, из которого он сумел сбежать, но что-то сломалось в нем, какая-то важная часть механизма, отвечающая за жизнь. Потому что назвать жизнью то, что происходит с ним сейчас, нельзя. — Спиваемся? Голос за спиной. Он вздрагивает, едва не уронив на половину опустошенный стакан. В нескольких шагах от него стоит Эвридика и насмешливо смотрит. — Не думаю, что это твоё дело, — отвечает он равнодушно. Девушка хмыкает. Его слова, в общем, довольно грубые, похоже, мало ее задели. — Я хотела спросить, — говорит она. — Там, на третьем этаже, в одной из комнат фортепиано стоит. На нем можно играть? До него не сразу доходит смысл сказанного. Он хмурится, пытаясь вспомнить, о каком фортепиано она вообще ведёт речь. Затем, наконец, поднимает на неё взгляд. — Его не открывали с тех пор, как умерла мать. Кикимер мало похож на пианиста, поэтому сомневаюсь, что оно в рабочем состоянии. — Я смогу привести его в порядок, — говорит она, глядя на него все также вопросительно. — Можно? — Делай, что хочешь, — мрачно бросает он. — Только не слишком громко. Мы с Кикимером привыкли к тишине. Она кивает и уходит, он наблюдает за тем, как она сворачивает и начинает подниматься на третий этаж. Затем он вновь берет с пола стоящий рядом недопитый стакан. Он пьёт и невольно прислушивается к происходящему сверху: судя по звукам, девушка открыла инструмент и что-то там пыталась настроить. «Бессмысленная идея», — думает он. «С таким уходом оно уже давно насквозь проржавело. Оно если и способно ещё что-то сыграть, то разве что похоронный марш по самому себе». Впрочем, он довольно скоро осознаёт свою ошибку. С третьего этажа начинает литься музыка. Эвридика действительно играет тихо. Конечно, просьба Сириуса явно не стала этому причиной, да и вряд ли девушка ее вообще запомнила, это он прекрасно понимает. В ее игре — что-то печальное и одновременно светлое, пронзительное, от чего ему становится вдруг нестерпимо больно. Словно просыпается то самое чувство, которое он столько месяцев пытается глушить алкоголем, впрочем, пытается безуспешно. Хочется свернуться, как раненая собака, и выть… выть, пока не станет легче. Но вместо этого он рывком встаёт со ступеньки и размашистым шагом поднимается по лестнице на третий этаж. Ногой распахивает и без того приоткрытую дверь, взглядом тотчас же утыкается в спину Эвридики. Она не оборачивается на шум, продолжая перебирать клавиши. Здесь, вблизи, ему становится ещё хуже, он хватает ее за плечи и резким движением тянет назад, на себя, в его воспалённом мозгу стучит лишь одна мысль: «Только бы она перестала, только бы закончилась эта музыка». Музыка, от которой ему почему-то так больно дышать. — Перестань, — рычит он. Она убирает руки с клавиш и, быстро поднявшись со стула, уходит прочь, даже не взглянув на него не разу. Изумлённый Сириус делает шаг за ней и вдруг замечает, что она словно бы украткой пытается Вытереть слёзы. На него находит странное оцепенение, он пытается сделать ещё один шаг, но ноги не слушаются. Девушка скрывается за дверью, он слышит ее торопливые шаги вниз по лестнице. Сириус опускается на пол и в изнеможении закрывает ладонями лицо. «Черт бы тебя побрал, Эвридика Адамс», — думает он тоскливо. «Черт бы тебя побрал». *** Эвридика стоит на возвышенной равнине и задумчиво оглядывает раскинувшийся вокруг пейзаж. Плато — удивительно красивое место. Но, самое главное, абсолютно пустынное и максимально далеко расположенное от человеческих поселений. Проходит порядка пяти минут, прежде чем раздаётся хлопок, возвещающий о новой аппарации. Девушка медленно поднимает голову, рядом с ней только что из пустоты вышагнул мужчина. Он уже не молод, коротко остриженные волосы посеребрила седина, во влажных круглых глазах напряжённость человека, который чувствует себя крайне некомфортно. — Это вы хотели поговорить со мной? — он нервно озирается по сторонам. Эвридика кивает. — Добрый день, мистер Гудмэн. Вы совершенно правы, это я назначила вам встречу. — Зачем? Кто вы? Почему такое странное место? — его взгляд мечется по сторонам, но кроме горного пейзажа ему здесь не за что зацепиться. Эвридика чуть морщит лоб. — Я человек, — наконец говорит она. — От… — От Дамблдора, — перебивает он ее. — Да, да. Я помню, вы тогда сказали, что моим близким грозит опасность. Знаете, все считают глупыми россказнями то, о чем говорит этот мальчик, Гарри Поттер. О якобы воскрешений сами-знаете-кого. Но… — его голос падает до шепота. — Я верю ему, понимаете… Эвридика молча слушает его захлебывающееся бормотание, поочерёдно сжимая и разжимая пальцы на обеих руках. В такие моменты она словно переключается из одного состояния в другое, равнодушное, холодное. Наконец мужчина замолкает. — Я понимаю, мистер Гудмэн. Вы боитесь. Ведь Тёмный лорд не любит предателей, не так ли? Тех, кто клялся сперва служить ему, а затем отрёкся от своего господина. Мужчина глядит на неё с непониманием. Ей даже немного жаль его, ведь она знает — понимание придёт позднее. Только тогда он уже не сможет ничего сделать. Она не позволит ему. — Не совсем понимаю, о чем вы, — говорит он, но забегавшие в испуге глаза выдают его с головой. Он решительно запахивает на груди мантию и старается нацепить на лицо маску холодного раздражения. — Мисс, я спешу. Давайте перейдём к сути дела, или… — Боюсь, мистер Гудмэн, спешить вам больше некуда. Вы уже везде успели, — тихо говорит она. Брови мужчины взлетают вверх, в грудь ему уже направлена волшебная палочка. — Простите? — Нет. Не прощу, — говорит она совсем-совсем тихо. — Ч-что происходит? — бледный, он трясущейся рукой выхватывает свою палочку. Эвридика грустно качает головой. — Не советую, — замечает она, кивая на его дрожащие пальцы. — Вы для себя представляете даже большую опасность в таком состоянии. Что же касается меня, мистер Гудмэн, то я все равно вас убью. От простоты сказанной ей фразы ему становится душно. Эвридика видит, как по лбу мужчины начинает струиться пот, хотя на улице отнюдь не май. Он судорожно хватает ртом воздух, глядя на неё широко распахнутыми глазами. — Но вы… вы же сказали, что у вас есть сведения… что Он хочет убить моих близких. — Да, сказала. А вы поверили, — просто отвечает она. — Обвести вас вокруг пальца было не сложно, ведь после того, как новость о воскрешении Темного лорда распространилась, все те, кто когда-либо предал его, автоматически стали смертниками. И вы в том числе. Он судорожно дёргается, намереваясь аппарировать. «Долго же он находился в ступоре», — думает она. «Обычно они пытаются сбежать сразу же». — Если вы попытаетесь аппарировать, я ударю по вам «круциатусом», — спокойно предупреждает она. — А если будете стоять смирно, возможно, убью безболезненно и быстро. Вы даже не успеете ничего почувствовать. — Кто ты такая, Мерлин тебя раздери? — в панике он замирает, его трясёт от ужаса и осознания безвыходности ситуации. Эвридика поднимает руку, другой продолжая держать Гудмэна на прицеле, и сбрасывает с головы капюшон. По плечам рассыпаются длинные светлые волосы, они оказываются лицом к лицу. — Не узнаёте меня, мистер Гудмэн? Он резко мотает головой. По выражению лица ясно, что на сей раз он не лжёт. Эвридика грустно вздыхает. — Да. С тех пор и правда многое изменилось. И я в том числе. И вы. Только вот я вас помню. А вы меня нет. — У тебя ко мне какие-то личные счёты? Что за глупые игры? — Вы помните, что произошло шестнадцать лет назад, когда вы были в Техасе? Шутки закончились. Она поудобнее перехватывает волшебную палочку, чуть расслабив руку. Стоящий напротив человек вздрагивает, кадык на его шее нервно дёргается. — Что?… Эвридика совершает быстрое движение палочкой, похожее на удар хлыстом. Мужчина хватается за щеку, на его пальцах кровь. — От вас требуется отвечать на мои вопросы четко и внятно, — холодно бросает она равнодушным и каким-то мертвым голосом. И от этого всепоглощающего равнодушия Стивену Гудмэну становится страшно, так страшно, как, наверное, не было ещё никогда в жизни. У стоящей напротив него молодой женщины жуткие, нечеловеческие какие-то глаза, и этими самыми глазами она словно смотрит прямо ему в душу, и душа покрывается льдом. — Я… помню, — хрипло выдавливает он, наконец. — Маленький городок на северо-восточной окраине Хилл-Кантри. — Зачем вас туда послали? — спрашивает она. Разумеется, Эвридика прекрасно знает ответ на этот и все последующие вопросы, на которые ему только предстоит ответить. Но ей нужно услышать это именно от него. От каждого из них. — Я… я не знаю. Нас было семеро, руководителем был не я. Кажется, нужно было разобраться с каким-то парнем, он не поделил что-то с одним из… — С одним из Пожирателей смерти, — кивает она. — Вы помните, что было дальше? Он судорожно выдыхает. По его лбу продолжает струиться пот, Эвридика бесстрастно взирает на его бледное с зеленоватым оттенком лицо. Жалости она не испытывает, да и какой смысл жалеть того, кто в любом случае не уйдёт отсюда живым? — Нам нужна была ферма. В милях примерно двадцати пяти от Джорджтауна. Мы аппарировали туда и… господи, я не хотел… поймите, меня заставили! У меня не было выбора! — Замолчи. Ещё один удар невидимого хлыста. Он перестаёт всхлипывать, все так же дрожа. Эвридика смотрит на него, без слов требуя говорить дальше. — Сперва нам показалось, что дома никого нет. Свет нигде не горел, только в одной из комнат мы заметили движение. Это был первый этаж, мы заглянули в окно… — И увидели маленькую девочку, — заканчивает за него Эвридика. Она глубоко вдыхает чистый горный воздух, радуясь, что выбрала именно это место. Мужчина закрывает лицо руками. — Я не знаю… не знаю, зачем он ее убил. От нас требовалось покалечить жену того парня и по возможности убить кого-то из близкой родни. Но… ребёнок… — Покалечить, — медленно произносит она, вспоминаю растерзанное тело сестры на пороге спальни. — По возможности убить. По воз-мож-нос-ти. — Д-да, это был заказ. Но про ребёнка там ничего не… Над горами прокатывается страшный крик боли. Эвридика стоит неподвижно, молча сжимая палочку и равнодушно глядя на то, как у ее ног в адских муках корчится убийца ее матери. Именно он выбил из руки женщины волшебную палочку, лишив ее возможности сопротивляться. Эвридика не знает, чьё именно заклятье стало для матери фатальным, в тот момент она пыталась отбиться от одного из нападавших. Именно после этой схватки на ее щеке появился тот самый шрам. — Кто это был? — она опускает палочку, мужчина перестаёт дергаться. — Кто убил девочку? — Я не знаю… я не видел… Она опускается на землю рядом с ним, склоняется над распростертым телом. Ее трясёт. Именно поэтому она не успевает заметить судорожное движение мужчины, он выхватывает откуда-то из-под себя палочку и лицо и шею обжигает болью. Впрочем, это все равно не спасает его. Девушка почти вслепую выхватывает у него палочку и отшвыривает в сторону. От боли она почти ничего не видит, но это кажется такой мелочью в сравнении со всем остальным. — Имя, — шипит она. — Говори, иначе я задушу тебя голыми руками. Он в ужасе выкрикивает два заветных слова: фамилию и имя. Она кивает. — Место нахождения? И не говори, что ты не знаешь, где он сейчас. — Но я и правда не знаю… Очередное заклинание превращает лицо мужчины в кровавое месиво. Он хрипит. Эвридика с силой встряхивает его, не замечая, что его кровь уже давно смешалась с её и что она сама серьезно ранена. Неразборчиво, но он все же говорит ей адрес. Эвридика отпускает плечо захлебывающегося собственной кровью мужчины. Мёртвые серые глаза становятся последним, что он видит в своей жизни, прежде чем зелёный луч убивающего заклятья навсегда обрывает ее. *** Эвридика аппарирует на площадь Гриммо, едва удерживаясь в сознании. Оказавшись в доме, она останавливается в прихожей, ее шатает. — А вот и очередная полукровка, — раздаётся рядом квохчущий голос домового эльфа. — Кажется, кто-то ранил ее и она истекает кровью. Что бы сказала моя хозяйка, если бы хоть капля нечистой крови пролилась на пол дома ее предков… — Позови своего хозяина, — прерывисто дыша, приказывает она эльфу. Тот переводит на неё хитрые глазки. — Полукровка обращается к Кикимеру… что бы сказала хозяйка… — Ты, немедленно позови сюдаБлэка, — требует Эвридика. Она уже с трудом удерживает равновесие, похоже, заклятье, которым шарахнул ее Гудмэн, препятствовало свёртыванию крови и теперь она быстро теряла силы вместе с сознанием. Но эльф не реагирует на ее требования. «Точно», — проскальзывает мысль. ‘«Я ведь ему никто. С какой стати он будет меня слушать». Выбора не остаётся. Из последних сил набрав в грудь воздуха, Эвридика кричит: — Сириус! Она почти не верит в то, что он ее услышит. Дом слишком огромный, она слишком обессилила, да и с какой стати ему ей помогать? Но Сириус услышал. Быстрым шагом он поднимается по лестнице из кухни, выходит в прихожую и как раз успевает подхватить Эвридику под руки. — Эвридика? Что случилось? Он настолько ошарашен, что впервые, кажется, назвал ее по имени. Эвридика усмехается, на ее губах лопается кровавый пузырь. — Бадьян, — отрывисто бросает она. — И как можно быстрее. Сириус стоит возле дивана в гостиной и смотрит на то, как Эвридика протирает покалеченную кожу. Закончив с этим, она откидывается назад. — Не говори никому. Это не просьба. Он вскидывает брови. — С какой стати? — Просто не говори и все, — бросает она. — Это не твоё дело. И не их дело. — Тебя ранил кто-то из Пожирателей? — Почти, — она хмыкает. Сириус переводит задумчивый взгляд на ее измазанную землей мантию, залитую кровью. — Хорошо, — наконец говорит он. — Я никому не расскажу о данном инциденте. Пока не расскажу, — подчёркивает он. — Но учти, если в ближайшее время я узнаю о смерти кого-нибудь из наших, — он делает шаг к ней и наклоняется. — Я сам тебя убью. Собственноручно. Ты поняла? Их лица разделяет всего несколько сантиметров. Серые глаза Эвридики похожи на две мертвые ледяные пропасти, в которых нет дна. Она ухмыляется, шрам на щеке делает ее усмешку ещё более пугающей. — Договорились.