Тень Эвридики

Эвридика стоит у одного из стеллажей в кабинете Снейпа и с интересом рассматривает плавающих в банках осклизлых существ. — Ты сам их убивал и… — ее рука совершает в воздухе неопределенный взмах. Занятый раскладыванием студенческих контрольных Снейп фыркает. — Нет. Они приходят мне уже в забальзамированном виде. От меня требуется просто сделать заказ. — «Шкура клабберта», — читает она вслух. — Отец рассказывал, что когда-то его прапрабабка держала у себя во дворе клабберта, чтобы он предупреждал ее о приближении магглов. Пока международная конфедерация магов не запретила это. — Ну да, — Снейп кивает. — США – их родина… — он отрывает глаза от одного из пергаментных свитков и с раздражением отбрасывает в сторону. — Снова «Отвратительно», — цедит он. — Весь в своего папашу. Тот тоже в зельях ничего не смыслил, только и умел, что строить из себя не пойми кого. — Ты про Поттера? — Эвридика подходит к столу Северуса и берет в руки лист с ответом. Пробегает глазами. — Сама ничего в этом не понимаю, — она улыбается. — Мне тоже «отвратительно», профессор? — Брось, Адамс, — раздраженно говорит он. — Твоя сила в другом. — Ну да, — Эвридика грустно усмехается. — Убийца из меня и впрямь отменная. Снейп кивает. Взмахом палочки складывает пергаменты в стопку и отправляет в стол. — Как прошла твоя последняя встреча? — спрашивает он. Эвридика задумчиво хмурится. Она знает, что он имеет в виду ее встречу с мужчиной на плато. — Результативно, — наконец говорит она. — Только вот вышла небольшая накладка в конце. — Накладка? — Да, — она морщится. — Ему удалось ранить меня. — Ничего серьёзного, но заклинание мешало крови сворачиваться и на площади Гриммо я появилась… ну, в общем, мне пришлось позвать на помощь этого человека, ну, Сириуса Блэка. — Что? Блэк видел тебя в крови? — взгляд Снейпа делается тяжёлым. — Ты хоть понимаешь, какие мысли могли у него возникнуть? — Какая разница? Это не его дело, — отрезает она. Снейп все еще глядит на неё, как на умалишенную. — Почему ты не вызвала меня? Эвридика молчит. Не говорить же Севу, что в тот момент ей банально это не пришло в голову. — Он никому не скажет, — говорит она. Снейп недоверчиво качает головой. — Зачем ты делаешь это, Адамс? Что ты хочешь доказать этим? Убивая их, ты все равно не возвращаешь свою семью обратно в этот мир. Но себе делаешь хуже. — Каждому человеку нужно жить ради кого-то. Или ради чего-то. Я живу ради того, чтобы найти всех их. Найти и убить. Мне осталось чуть-чуть. — И что потом? Предположим, ты убила всех их, и что дальше? Заведёшь семью, родишь детей и станешь образцовой домохозяйкой? — с иронией спрашивает он. Эвридика усмехается. — А почему нет? — Потому что нет, — отрубает он неожиданно резко. — Мы оба знаем, что ни я, ни ты уже не сможем вернуться к нормальной жизни. Никогда. Эвридика пожимает плечами. Северус, конечно, прав. Ее семья давно в земле, а единственного ребёнка, который когда-либо был в ее жизни, она не уберегла. Не спасла, не закрыла собой, не предусмотрела. И расплачивается за это уже долгие годы. Она выходит из кабинета Северуса, когда на замок опускается ночь. Ее ждёт Дамблдор, и пока она поднимается по каменным ступеням на нужный этаж, вспоминает свою учебу. Не здесь. Ее школа отличалась от Хогвартса, в ней, возможно, не было того британского колорита, которым в Хогвартсе дышит каждый камень, каждая статуя. Но там она была счастливой. По-настоящему счастливой. Задумавшись, Эвридика не сразу замечает приближающуюся из противоположного конца коридора фигуру. Они едва не сталкиваются, когда, в неровном свете горящих в старинных канделябрах свечей, Эвридика внезапно узнаёт выросшего перед ней человека. — Гарри? Парень изумленно глядит на неё сквозь стёкла очков. Вид у него неважный: синяки под глазами, взмокший лоб. — Это вы… — растеряно бормочет он. — А что вы здесь… — Дамблдор назначил мне встречу, — говорит она. Опускает взгляд и вдруг замечает, что рукав его мантии насквозь пропитался кровью. — Что с твоей рукой, Гарри? Он испуганно прячет руку за спину, но от боли стискивает зубы. — Ерунда, поранился. Эвридика берет его за руку и, преодолевая сопротивление, обнажает изрезанное запястье. — Я не должен лгать, — читает она. — Это что еще за кровавые лозунги? — она хмурится. Вздохнув, Гарри рассказывает ей о причудах их нового профессора по защите от темных искусств. Эвридика слушает молча, ее брови вопросительно изгибаются, когда речь заходит о методе наказания. — Какой ужас, — говорит она, когда Гарри замолкает. — Хочешь, я расскажу об этом Дамблдору? — Нет! — он понижает голос. — Не нужно. Это… это наше с ней дело, понимаете? Эвридика кивает, чуть помедлив. Гарри вдруг спрашивает. — А чёрную метку выжигать было больно? Вопрос озадачивает Эвридику. Она сперва честно пытается вспомнить, неосознанно потирая предплечье. — Да нет, — наконец отвечает она. — Не сказала бы. В жизни бывают вещи и похуже. — Что может быть хуже, чем стать Пожирателем смерти? — тихо спрашивает он, глядя перед собой. Эвридика грустно усмехается. Ответ слишком хорошо известен им обоим. *** — Что-то случилось? — спрашивает Люпин, когда Сириус, плотно закрыв за ними дверь на кухню, возвращается за стол. Блэк выглядит встревоженным и, похоже, в его голове созрел какой-то план. Ремус слишком хорошо знает это выражение лица друга, чтобы приходилось сомневаться. — Это по поводу Адамс, — говорит Сириус. — Пока ее нет, мы можем поговорить спокойно. — Сириус, — до сих пор сидевшая непривычно тихо Тонкс закатывает глаза. — Мы ведь, кажется, уже это обсуждали. — Вы можете меня хотя бы выслушать? — Блэк явно начинает закипать. Ремус примирительно поднимает руку. Сидящая по правую руку от него Гестия молча поджимает губы. — Хорошо-хорошо, — замечает он. — Давайте сперва выслушаем. Так что у тебя случилось? — Это произошло пару дней назад, — говорит Сириус. — Она трансгрессировала откуда-то вся в крови и отказалась давать какие-либо пояснения случившемуся. — Ну, она ведь и не обязана, — замечает Гестия. — Мало ли, откуда могла взяться кровь. Вдруг она упала и получила травму? — Это была не травма, — Сириус морщится. — Это был след от заклятья. Кто-то ударил по ней заклинанием, которое не даёт крови сворачиваться. Когда я ее увидел, она уже едва стояла на ногах. Но самое интересное даже не это. У неё вся одежда была в крови. Вся. Только вот это была не ее кровь. На мгновение в кухне воцаряется тишина, первой которую нарушает Тонкс. — Сириус, — начинает она осторожно. — Мне понятны твои опасения, ты беспокоишься за членов Ордена и не доверяешь двойным агентам. Но с каких пор ты заделался вампиром и научился различать, кому именно принадлежит или не принадлежит кровь? — Ты не поняла, — Сириус вздыхает. — Сама Адамс была ранена в лицо и шею. Ворот мантии и грудь были залиты кровью, и это ее кровь, очевидно. Но подол мантии тоже был весь в крови, и вот это уже вызывает вопросы. А когда я… в общем, она даже не отрицала, понимаете? Просто сказала, чтобы я не вмешивался. — И? — раздражённая Гестия взмахивает рукой. — Что дальше? Если хочешь знать мое мнение, Сириус, у тебя просто-напросто разыгралось воображение. — И паранойя, — поддерживает ее Тонкс. Один лишь Ремус воздерживается от комментариев. — К чему ты ведёшь? — негромко интересуется он. Сириус переводит на него внимательный взгляд. — Я веду к тому, что нужно побывать там, откуда она родом. И получше разузнать, кто она такая и чем дышит. Я чувствую, что-то здесь не так. — Предлагаешь отправиться в Америку? — интересуется Гестия не без иронии. — И что? Ходить по городу и спрашивать у прохожих, знакомы ли они с Эвридикой Адамс? — Нет, — терпеливо говорит Сириус. Он достаёт из кармана мантии старый затертый фотоснимок и кладёт его на стол. — Здесь все есть. И место расположения фермы, где она жила вместе с родителями, и название штата, и сам город. У некоторых волшебников, знаете ли, существует привычка подписывать фотографии. Первым фотографию в руки берет Ремус. На ней запечатлены двое, он сразу же узнаёт Эвридику. На фото она совсем ещё юная, ей едва ли можно дать больше восемнадцати. Рядом с ней — красивая женщина с большими светлыми глазами, по всей видимости, мать. Люпин ловит себя на мысли, что мать Эвридики напоминает ему античную статую. Возможно, виной тому гладкая фарфоровая кожа, которую не портит даже плохое качество снимка, или безупречной правильности черты лица. — На маму похожа, — замечает Тонкс, тоже разглядывающая снимок. — На мою, — словив недоуменный взгляд Ремуса, поясняет она. Сириус кивает. — Я тоже сразу Андромеду вспомнил, — говорит он. Гестия хмурится. — Ты что, стащил эту фотографию из ее вещей. — Не стащил, а позаимствовал, — поправляет Сириус. — Это кладезь ценной информации. — А если Эвридика хватится? — Не успеет, — спокойно говорит он. — Так вы согласны мне помочь? Учтите, если вы откажетесь, я отправлюсь в Техас один. Только вот, боюсь, министерство и там за мной ведёт охоту. — Это глупо, — в отчаянии Тонкс заламывает пальцы. — Мы должны доверять друг другу, а не подозревать не пойми в чём. — Послушай, — Сириус встаёт и принимается нервно мерять кухню шагами. — Если все так, как она хочет преподнести, я больше и слова не скажу против. Если хочешь, могу даже перед ней извиниться. Но мы должны проверить. Я чувствую, что с ней что-то не так. Чувствую, понимаете? — Ладно, — Гестия раздраженно щёлкает пальцами. — Хорошо, Давайте кто-нибудь из нас смотается по адресу, — она тыкает пальцем в фото на столе. — И проверит. Но это при условии, Блэк, что ты останешься здесь и на улицу даже не сунешься. Нам всем хватило твоего появления на вокзале. Сириус кивает. *** Когда они встречаются спустя несколько дней на том же месте, вид у всех взволнованный и мрачный. Ремус, только-только вернувшийся из Техаса, устало откидывается на спинку стула. Успевшая ещё заскочить по работе в министерство Тонкс комкает в пальцах бумажную салфетку, Гестия протягивает Сириусу фотографию Эвридики с матерью. — Что удалось узнать? — нетерпеливо спрашивает он. — Вы видели ее дом? Они молчат. — Черт вас всех подери, почему вы молчите? — Сириус начинает закипать. Ремус отрывает потухший взгляд от столешницы — Нет там никакого дома, — тихо говорит он. Сириус вопросительно глядит на друга. — Я имел в виду ферму. Ферму ее родителей. — И фермы нет, — замечает Тонкс. — Там вообще ничего нет. Кроме гигантского пепелища. — Хочешь сказать, ферма сгорела? — медленно спрашивает он. Тонкс и Ремус кивают почти синхронно. — Да. Нам удалось переговорить с одной старушкой-магглой, она живет неподалёку уже не один десяток лет. Так вот она уверяла нас, что дом сгорел в тот же день, когда погибла жившая там семья. Вся семья, понимаешь? Мать, отец и две их дочери. Одна с маленьким ребёнком. Сириус вопросительно смотрит, все еще не понимая, к чему они клонят. Тонкс вздыхает. — Но ведь у Эвридики была всего одна сестра, разве нет? — первой начинает что-то понимать Гестия. — Она упоминала об этом, когда рассказывала о смерти своей семьи в первый день. — Именно, — кивает Тонкс. Она выглядит непривычно серьезной. — Мы с Ремусом побывали на кладбище. Мы обошли все могилы и не нашли не одного похороненного, кто носил бы фамилию Адамс. Но там действительно похоронена семья местных фермеров, только вот… — она достаёт из складок мантии помятую бумажку и протягивает Сириусу. Тот разворачивает клочок пергамента и читает вслух криво и наспех выведенные слова. — Аурания Медина, Райан Медина, Диона Мэри Картер, Сеарра Изабелла Картер, Селеста Николь Медина… что это? — Это имена, — поясняет Ремус. — Ты видишь среди них хотя бы одну Эвридику Адамс? — спрашивает Тонкс. Она случайно бросает взгляд на Лицо Гестии, которая напряжённо о чем-то думает. Вдруг она протягивает руку и забирает у Сириуса бумажку. Пробегает ее глазами. — Ничего не понимаю, — Сириус явно сбит с толку. Гестия кладёт бумажку на стол и всплескивает руками. — Ну конечно, — говорит она. — Все гениально и в то же время до смешного просто. — Что? — Сириус внимательно смотрит на нее. Гестия встаёт, берет в руку свою палочку и большие сверкающие буквы возникают в воздухе, подчиняясь движению ее руки. «AUrania RYan DIona CEairra». — И? — он вопросительно смотрит на зависшие в воздухе буквы. Гестия раздраженно приглаживает волосы. — Неужели до сих пор не понял? От столбика уже выведенных имён она проводит черту и пишет ещё одно имя. «Aurydice». — Хочешь сказать, что некто соединил две первых буквы из каждого имени и стал зваться Эвридикой, посвятив свою жизнь мести Пожирателям за убийство этой семьи? — спрашивает он. — Даже если допустить подобное, кто такая Селеста Николь Медина? Ее нет не в имени, не в твоём списке, — он указывает на мерцающее буквы. Гестия усмехается. — Конечно, ее там нет. Потому что Селеста Николь Медина и Эвридика Адамс – это один и тот же человек.