К. Н. А. Х.

Сидеть на паре было мучительно долго. А от каждого воспоминания о вчерашнем у девушки что-то кололо в груди, а к горлу подкатывал комок, сдавливая удушливым стыдом. На уставшем лице сейчас можно было жарить яйца. Какая она все-таки дура, что подумала, будто это может сработать. Будто она и правда так просто заманит Брыжинскую куда поближе… Да нет, она даже не собиралась устраивать с ней посиделки — просто неправильно её поняла, и от этого ещё хуже. Хотя мечтать не вредно… Но очень неприятно, потому что при жалкой попытке воплотить в жизнь, или хотя бы подарить им очертания в голове, самые дурные идеи все выходят настолько криво и стыдно, что потом и сказать неудобно. Вспоминать это было жутко, а представлять, что было бы если они и правда там сели — ещё хуже. Она забронировала стол в кафе для Брыжинской, в полной уверенности, что ей понравится. Женщина выглядит, как человек, который часто бывает в таких местах, по деловым поводам или просто так, нынче ведь преподаватели могут себе позволить. По крайней мере никто не слышал о нищих кандидатах наук. — Как дела? — Валя оказался рядом в один момент, скидывая гору сумок. — На лице кислятина, забыла снять? — Батина закатила глаза, опуская лицо глубже в тетрадь. — …Чего такое? С ненаглядной своей поругались? Ну ты не переживай, климакс дело такое — одумается. — Не тряси воздух, ради бога, — стараясь как можно глубже погрузиться в чтение произнесла девушка, изо всех сил пытаясь игнорировать парня. — Объясниться не хочешь? — немного погодя опомнилась она, сама от себя не ожидая такой сдержанности и дипломатичности. — М-м-м, — задумчиво протянул он, многозначительно почесывая подбородок. — А Брыжинскую не позовём? — Я вот думала нас в отношениях двое было. Но ты усиленно её тащишь, — позволила себе огрызнуться девушка, всем своим видом показывая пренебрежение. — За такое отчислить могут, ты в курсе? — За голые фотки студента у преподавателя? Да за такое не только отчисляют, ещё и увольняют! Девушка наконец-то подняла на него глаза, безмолвно наблюдая. Она пыталась понять — почему? Где его совесть, принципы? Такой халатности и равнодушия она не видела давно, честно говоря настолько, что и забыла о том, что такое вообще есть, а тут вот, как на ладони — живое доказательство человеческого безбожия. Неужели Брагин не понимает, что это не шутки, а преступление, причем не только по УК РФ, но и по законам совести — нечестная и грязная игра, причем очень детская. Взрослые люди подобным не балуются — брезгуют руки марать что ли… — Ну уволят её, что дальше? Одного из лучших преподавателей, куда ты пойдешь потом? — вопрос полный особо едкого интереса, ведь, действительно, Татьяна Сергеевна — как ни крути — золотое имя на истории химического факультета, и кому, как ни Брагину переживать. А если и опустить тот факт, что она имеет огромный авторитет, по сравнению с многими другими, просто несоизмеримый, то всё равно остаётся один довольно важный аспект — она та ещё заноза в заднице. Даст такие рекомендации, что сам дьявол руками разведёт — мол не моя компетенция. Конечно, есть ещё в ВУЗе громкие имена, но шанс достучаться до них стремится к нулю — много воображают, брезгуют студентами, женщине будто все равно… Да и не имеют они того влияния, что Брыжинская — женщина крайне прямолинейна и уперта, и самое главное — железно логична. Все для неё равны — пятый курс, второй, первый… Состоявшийся химик-инженер, аналитик — её проницательные глаза всегда знают, кто чего стоит, и это удивительное свойство приводило девушку в восторг и трепет. — Мне до неё дела никакого нет, а вот ты без её помощи не обойдешься. Тебе она нужна, чтобы пробиться, — в ход пошли оскорбления, хоть и косвенные. Это не могло пройти мимо Батиной, которая заниженной самооценкой отнюдь не страдала, хоть и понимала, что на фоне именитого парня стоит заметно ниже — почти всё, что досталось ему с рождения в этой сфере, ей стало доступно после сотен бессонных ночей и больных «зубов», сточившихся о гранит науки — порой у неё у самой начинала ехать крыша, а при Брагине — улетать со свистом. — Я хотя бы помощь сама зарабатываю, а не папочкиной фамилией козыряю, — фыркнула девушка. — А если она меня возьмет, значит есть перспективы, ты сам это понимаешь… Эти слова возымели над парнем удивительный эффект — несмотря на внешнюю невозмутимость, он был зол. — Тебе повезло, что Татьяне Сергеевне некогда заниматься тобой, — ухмыльнулась Батина. — У взрослых людей вообще не так много времени, чтобы страдать фигней. А у таких профессионалов, как Брыжинская, нет вообще. — Думаешь, она о тебе переживает? Она о себе печётся — баллы в карму зарабатывает, — девушка только закатила глаза, снова опуская взгляд в тетрадки. Дальнейший разговор, очевидно, предполагал фарс, и она в этом участия принимать не собиралась, однако… — Думаешь? — Отозвался он на её брезгливое фырканье вопросом, — они с моим отцом знакомы сто лет, и он открывает новый научный центр. Как ты думаешь, много ли людей хочет на место главы отдела? Волей не волей — девушка увлеклась. Разговаривать особо не хотелось, признавать, что он действительно более осведомлён, чем она, тоже. Но не реагировать невозможно, дела напрямую касались Брыжинской. И откуда люди только всё знают? — Какого? — неожиданно для самой себя спросила девушка, будто её и правда интересует, на какой же отдел метит Татьяна Сергеевна. Парень только победоносно усмехнулся. — По науке и исследованиям. Основной отдел научного центра — очевидно. Это, между прочим, называется карьера… — Нужны учёные-руководители, так что, если получишь пять — не удивляйся, она тебе её с закрытыми глазами выведет, чтобы себе цену набить. Научник же, — закончил он, как дирижёр стряхивает руки после долгого концерта. Внутри что-то ёкнуло, то ли гневно, то ли жалостливо. Защемило самое больное - чувство справедливости. «Не все такие, как ты» — Бросила она сама про себя, но вслух говорить не стала, только зубы стиснула, чувствуя, что ей всё меньше и меньше нравится всё, что тут происходит. Единственная честная вещь, оставшаяся в её окружении — это Брыжинская, как бы она не затерялась в этом круговороте. Конечно, в её компетенции, как профессиональной, так и личной, девушка не сомневалась, эта женщина выдержит любой шторм, но что если… и танки иногда ломаются, и крепости рушатся, а Татьяна Сергеевна уже столько лет есть и остаётся несгибаемым голиафом на поприще науки, немаловажное уточнение — честной науки, что всё равно что-то внутри ёкает, при осознании, как много против неё. Сомнений не было - она выдержит, как профессионал, как специалист - протащит на плечах любую тяжесть совести, потому что так положено. Но как долго сможет выдерживать, не доцент и кандидат наук, обязавший связавший себя обязательствами быть честным, а простой человек из плоти и крови? С обычными человеческими нервами, способными изнашиваться. Так можно человека с ума свести, и вот парадокс - чем гибче ум, тем легче он отказывает. Батина ещё раз смерила парня презрительным взглядом. Обещала самой себе следить за ним и ненавидеть всем сердцем, и что куда более серьёзно - мозгом. — А тебе-то это зачем? На что ты рассчитывал? — делая особой упор на слове «это», Батина попыталась снова вернуться к главному вопросу конфликта — его совершенно непонятному и бездарному поступку, но не удержалась, — Не думаю, что твой отец особо будет смотреть бумажки Брыжинской при приёме на работу. Или у вас это семейное — совать нос не в свои дела?