Вы (23:59) Это замечательно, без тебя как-то скучно тут
Вы (00:00) А ты чего не спишь-то, у тебя же поздно там
Алёша (Попович) (00:00) Да, четыре утра, но мне не спится, и я решил тебе написать, напомнить о себе, так сказать. Арсений Антону безбожно пиздит: ему очень даже спится. У него слипаются глаза и болит голова, но он не обращает на это внимания и пропускает мимо мыслей тот момент, что на самом деле просто ждал, когда Шастун вернётся домой, чтобы не тревожить его на работе и не отвлекать от дел. Эту тайну он, очень вероятно, унесёт с собой в могилу. Антон себя не узнает, думает: бес вселился или что по хуже. Смотрит на текст и глазам не верит — Арсений о нем, что, вспоминает что ли? Шастун одеяло до самых ушей натягивает, прячется, уверяет себя, что все это ему просто кажется, но телефон, почему-то, из правой руки не исчезает и все так же ощущается.Вы (00:02) Я итак про тебя помню, пойдем спать лучше, завтра уже увидимся. Спокойной ночи))
Алёша (Попович) (00:05) Спокойной ночи. Антон держал гаджет в руке и пялится в экран ровно до тех пор, пока не пришёл ответ. За эти три минуты сердце остановилось где-то раз десять, а переживаний промелькнуло и того больше, раза в два. Шастун так и заснул — с телефоном в руках и мыслями об Арсении и проснулся, разумеется, с ними же. На работе Антон минуты считал и на часы каждую секунду смотрел, но стрелка, как назло, почти не двигалась с места. На перерыве он безэмоционально щёлкал ручкой и чиркал в тетради, часто зевая. Важные занятия Антона прервал мужчина, вошедший в комнату. На нем был синий строгий костюм, на ногах чёрные лакированные туфли. На вид мужчине было около тридцати, короткие темные волосы, плотное телосложение и добрый взгляд, не вписывающийся в его образ сосотоятельного и делового человека. — Добрый день, вы — Антон Шастун? — Добрый день, да. Что-то случилось? Голос от чего-то дрогнул, в животе начало тянуть. Антон чувствовал, что сейчас будет серьёзный разговор, и неизвестно, какой осадок он после себя оставит — плохой или хороший. — Да, мне нужна ваша помощь. — Шастун напрягается, но согласно кивает, показывая собеседнику, что тот может продолжать и его слушают, — Вы знаете Арсения Попова? — Да, а зачем вам эта информация? В воздухе комнаты нарастает напряжения, и если Антон это замечает, оставаясь начеку, то мужчина не обращает ни на что внимание и сверлит Шастуна тяжёлым взглядом карих глаз. — Как давно вы с ним знакомы? — мужчина пропускает вопрос парня мимо ушей, и от этого Антону становится жутко. — Да, — Шастун делает небольшую паузу и осекается, потому что понимает, что разглашать личную информацию каждому встречному не стоит, — Не особо долго. Кто вы такой вообще? — Дмитрий, — у Антона дыхание сбивается, внутри щелкает, и он пытается что-то вспомнить. Он, определённо, слышал это имя относительно недавно. — Позов. Антона передергивает, и он поднимает на мужчину глаза, выражающие море эмоций. Шастун помнит, ему Арс про него рассказывал ещё тогда, в клубе, и от этого мурашки бегут. Антон сглатывает, но продолжает молчать, Дмитрий, видимо, понимает, что парень не знает, что сказать, поэтому возобновляет диалог самостоятельно. — Я знаю, что вы с Арсом знакомы очень давно, ещё с раннего детства. Он про тебя много рассказывал и вспоминал часто, пока… — Позов не заканчивает предложение, но Антон его понимает и без этого. — Не случился инсульт — заканчивает за мужчину Шастун, тот грустно кивает, и Антон нервно сглатывает. Он чувствует себя крайне плохо — на горло будто что-то давит, перекрывая доступ к кислороду, а под рёбрами щекочет, вызывая тревогу. — Да. Я хочу с ним встретиться, а без вас у меня ничего не получится, потому что со мной, без вас, он не пойдёт на встречу. — Допустим, я понимаю, почему вам нужна именно моя помощь, но я не понимаю другого — почему сейчас, а не тогда? Антон не уточняет, что сейчас и что тогда, но Дмитрий его понимает и без этого. Он горько усмехается и трет глаза руками — разговор даётся ему не легко, как и Шастуну. — Врачи сказали, пока он не восстановится, не тревожить его, чтобы ему хуже не стало. Мы с Оксаной, тоже его хорошей подругой, и не стали, ждали около месяца, а потом мне предложили работу в Москве. Я долго думал, но понял, что Арсению ничем не помогу, потому что ему вовсе не моя помощь нужна. — Позов многозначительно посмотрел на Антона, намекая, что говорит про него, и продолжил, — Уехал в Москву, Окс с собой взял, а потом все закрутилось — у меня работы много, у Сурковой муж, свадьба и мороки выше крыши. Мы сами не заметили, как год пролетел и много воды утекло с того времени, а потом просто стыдно возвращаться было. Мы решили не тревожить его, периодически спрашивали у его мамы о том, как он себя чувствует, но ему о себе не напоминали. Антон впитывает каждое слово, сказанное Дмитрием, и дышит рвано; ему даже слушать это больно, не то что вспоминать мужчине. Он видит, как трудно Позову говорить об этом, он видит, как тот волнуется, и начинает волноваться сам, потому что вспоминает, что уже очень скоро увидится с Арсением. — Мне очень жаль. Что я должен буду сделать? — Просто позови его завтра в ресторан, адрес я тебе скину, предупреди, что будешь со знакомыми, которые заинтересованы в покупке его коллекции вещей. — лицо Антона быстро вытягивается, и он начинает глупо хлопать глазами, — Да, он пару лет назад выпустил свою коллекцию. Извини, я очень тороплюсь, надеюсь, завтра увидимся. Всего доброго. — До встречи. Эти слова Антон произнес уже в пустоту, так как мужчина поспешил покинуть комнату. Этот диалог оставил после себя внутри парня диссонанс — в сознании было одновременно и пусто, и слишком переполнено. Антон обдумывал все, сказанное Дмитрием, и не понимал точно, чего Позов хочет добиться этой встречей, какие планы у него после неё и как отреагирует Арсений. Шастун бы и дальше копался в себе, если бы не Екатерина, зашедшая в комнату и не отправившая парня обратно работать. Антон делал все по инерции: приветливо улыбался пассажирам, проверял их посадочные места, отвечал на вопросы и сопровождал людей от трапа до выдачи багажа и обратно. Он будто абстрагировался от этого мира и жил в своеобразном симбиозе, где раскладывал свои мысли по полочкам. Теперь, когда голова переполнена различными догадками и предположениями, время летит незаметно и слишком быстро. Антон забывает о возвращении Арсения, о том, как сильно хочет его увидеть, и когда это вообще должно произойти — Антон отключается от происходящего. Он пропускает посадку судна Попова, пропускает все и даже не знает об этом. — Ты, видимо, забыл про меня все-таки. — голос звучит откуда-то из-за спины и звучит слишком знакомо, слишком приятно. Шастун из-за оцепенения разворачивается на пятках и смотрит в упор, но молчит, словно истукан, да глазами хлопает. Арсений его поведения правда не понимает, смотрит в ответ и гадает: рад, не рад? — Хотя бы для вида притворился, что ждал меня. — Арс… — Антон подлетает к нему за секунду и резко тормозит, не зная, что ему делать дальше. Он хочет его обнять, крепко так, но боится реакции. Арсений понимает его и без слов, поэтому расставляет руки, приглашая в свои объятия, и прикрывает глаза, когда получает их. Антон теплый, мягкий, рядом с ним уютно, его отпускать не хочется, хочется прирости к полу и стоять тут вечность, позабыв об окружающем мире. — Я соскучился. — Я тоже. И больше слов не нужно, важно то, что рядом, важно то, что оба скучали. Арсений понимает, что они с Антоном общаются не долго, но еще он понимает, что это ложь, потому что очень даже долго. То расставание длинной в двадцать лет — чушь собачья и абсурд полнейший, потому что мало быть рядом физически, нужно быть духовно. И Арсений понимает это именно сейчас, именно здесь и именно с этим человеком. По дороге до здания аэропорта парни много разговаривают: Попов в красках описывает эту неделю и то, как переутомился от вечных переговоров, Антон меланхолично жалуется на жизнь, что он устал и, вообще, заебался он, и все с этим. Парни не скупятся на эмоции и резво жестикулируют, размахивая руками, что прохожие и другой персонал авиакомпании раздражённо цокают языками и махают, мол, что с них взять, молодёжь. — Арс, у меня есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться. — Попов удивлённо поднимает брови до морщинок на лбу, но наклоняется, показывая, что готов слушать, — Мои знакомые хотят купить твою коллекцию, и поэтому предложили завтра встретиться и все обсудить. Арсений не знает, как реагировать, поэтому просто сидит бездвижно и, разумеется, молча. Он начинает нервно постукивать пальцем по рабочему столу, смотря Антону прямо в глаза, от чего тот съеживается и вжимает голову в плечи. — А… Это всё, что говорит Попов. Он понимает, что нужно что-то ответить или, хотя бы, задать соответствующие вопросы, но не может — ему будто бы кто-то дуло пистолета к затылку приложил и рот рукой зажал, угрожая мучительной расправой. — Я не знаю, откуда они про неё узнали. — А… — Арсений снова пытается что-то сказать, но ничего, что разумнее простой буквы «а», на ум не приходит; Арсений тупеет прямо на глазах. — И как они узнали, что я с тобой знаком тоже. Сам у них завтра все спросишь. И Арсений даже не возражает, просто говорит лаконичное «хорошо» и отводит взгляд, подальше от проницательной зелени. Антон победно кивает и начинает плести какую-то фигню о том, что: «Арс, ты вообще знал, что петухи вытягивают шею и голову назад, чтобы заткнуть себе уши и не оглохнуть от собственного крика!». Попов твердо отвечает, что конечно же знал.***
В обед следующего дня Антон пишет Арсению, что он со знакомыми будут ждать его в ресторане в шесть вечера. Попов решает до четырёх с чистой совестью поебланить, а там за пол часа собраться, убраться в квартире, постирать и погладить вещи, приготовить ужин на завтра на сто человек, покормить дворовых собак, перевести всех бабушек через дорогу и, наконец, доехать, еще и заранее, за полтора часа. Но, как итог, в пять он только подрывается с места с круглыми глазами и со словами «ебать». Он несётся сначала в ванную комнату, чтобы почистить зубы, потом бежит к шкафу, однако, перемерив все свои вещи, ничего приличного не находит. Арсений подбегает к сушилке, где висят его стиранные парадные вещи, хватает их, смачно спотыкается и с невъебической скоростью чуть ли не летит до гладильной доски. Он гладит вещи и параллельно с этим пытается уложить непослушные волосы, заранее слегка смоченные водой. Закончив с чудом уцелевшими вещами Попов бежит к полке с обувью, но тормозит у огромного зеркала в прихожей, рассматривая свой внешний вид. Он остаётся довольным выбранным, так сказать, луком, состоящим из чёрных узких джинс и такого же цвета майки, поверх которой накинута синяя рубашка, и спешно обувается в белоснежные кроссовки, один из которых валяется, почему-то, под мусорным пакетом. Парень охает, когда глядит на время в телефоне, стоя на светофоре, находящемся в паре кварталов от его дома. Оставшиеся двадцать минут до встречи не внушают доверия, и Арсений, снова выругавшись, начинает нервно постукивать указательным пальцем по кожаному рулю иномарки. В голове устанавливается таймер с обратным отсчётом, и Попов воспринимает его в штыки — будто тикающее время приближает его, как минимум, к часу расплаты и мучительной смерти где-нибудь под Купчино, а не простому опозданию, поэтому, наплевав на дорожные знаки и правила дорожного движения, срывается с места. Машина, водитель которой нарушил уже где-то пять ограничений, если не больше, стремительно приближается к назначенному месту. Арсений резко тормозит, косо паркуется, ставит автомобиль на сигнализацию и (не)решительно идёт к стеклянным дверям внушительного размера здания, вокруг которого посажены роскошные цветы. Перед тем, как открыть дверь, тормозит, набирает в лёгкие побольше воздуха и переступает порог. Попов осторожно оглядывается по сторонам и, увидев в конце зала сивую голову Антона и ещё двух «незнакомых» людей, двигается в их сторону. Подходя к столику, замечает, что миниатюрная блондинка подрывается с места, а крепкий мужчина, сидящий рядом, останавливает её, положив руку на хрупкое плечо. Арсений не знает, как воспринимать этот жест, поэтому опускает момент, вежливо здоровается со всеми, извиняется за опоздание и присаживается рядом с Антоном. — Добрый вечер, Арсений, я Дмитрий Позов, а это, — мужчина указывает на ту самую блондинку, — Оксана Суркова. — Приятно познакомиться, — чуть прокашлившись, сказал Попов и протянул руку Дмитрию, а затем, перегнувшись через стол, поцеловал руку Оксаны. Антон на это мысленно ухмыльнулся. К ребятам подошёл официант как раз к тому времени, когда они начали рассказывать друг другу о себе и беспечно разговаривать о всяких мелочах, вроде погоды. Каждый сделал свой заказ, и когда официант поспешил ретитораваться, Арсений решил задать интересующий его вопрос. — Дмитрий, а как вы узнали, что у меня есть своя коллекция? Ни Дмитрий, ни Оксана и бровью не повели, что не скажешь об Антоне — он сильно напрягся и сжался. Позов, поправил свои очки, разгладил салфетку, что минутой ранее самостоятельно смял, и улыбнулся слишком ярко, слишком знакомо. — Да, что Дмитрий-то, давайте уберём эту формальность, просто Дима — Арсений под внимательный взгляд Позова кивнул и повернулся к Антону, на что тот тоже скованно кивнул. Арсения этот жест смутил, но он решил не подавать виду, мало ли какие у этих знакомых отношения. В любом случае, он у него потом спросит об этом, если что. — А про вас мне рассказал мой друг, я полагаю, вы его знаете. Это Стас, — Дмитрий сделал небольшую паузу, — Шеминов. — Не знал, что вы с ним знакомы. — Мы довольно давно с ним дружим. — подала голос Оксана, что до этого сидела очень тихо и будто напуганно. — Еще в Москве познакомились, пару лет назад. — Да уж, как тесен все-таки этот мир — ухмыляется Арсений. И у всех троих от его слов перехватывает дыхание — знал бы ты, Арсений, как чертовски ты прав, рассмеялся бы. Больше всего передергивает, конечно же, Антона, потому что он вспоминает, как нелепо они встретились с Поповым после стольких лет (всегда). Скажи кому-нибудь об этом случае — не поверят. Антон и сам не верит, если честно, просто ахуевает и живет себе дальше, почти спокойно. Арсений в свою фразу вкладывает именно тот смысл, который понимает для себя Шастун, и не знает, что понял его не только Антон — это поняли все сидящие за столиком. Попов этой фразой полоснул по сердцу сразу четверым, включая самого себя, причём одним размахом, так, что можно и заволноваться: как бы шрамов потом не осталось. — Согласен, — прочистив горло, откликается Шастун. Его трясет изнутри, но он виду не подает, молчит, как обычно, и терпит. Это, как в том меме про волка, знаете, который сначала терпит, терпит, терпит, а потом как терпит, терпит, терпит. — Я бы с радостью вам показал, какие вещи остались, но, к сожалению, все единицы распроданы, а производство приостановлено. — Нам это известно. — отрезает Дима. — Но, может, вы… — девушка делает небольшую заминку, но не решается продолжить, пока не получает две доброжелательные улыбки от Арсения и Антона, а потом и от Позова, после чего начинает улыбаться сама. Её улыбка светит ярче солнца, и от нее у Попова в груди начинает щемить: он чувствует, что снова что-то упускает, потому что глаза слишком знакомые, движения слишком привычные, мимика слишком родная. — Ты, — исправляется Суркова, — Сделаешь небольшое исключение? И к тому же, вроде бы, раньше это приносило тебе стабильный доход. Стас рассказывал, что тебе очень нравилось заниматься дизайном футболок, ты горел этим, так, почему бы не попробовать снова? Оксана улыбается, а за ней заряжаются и все остальные. Напряжение спадает на нет, и вместо него появляется тёплая, дружественная обстановка, в которой комфортно всем присутствующим. — Да, Арс, отличная же идея! — Антон произносит это с таким энтузиазмом, что Арсений загорается — и идеей, и самим Антоном. Эти люди вселили в него утраченную когда-то надежду и заставили задуматься, заставили снова гореть. — Хорошо-хорошо, уломали. — смеётся Попов, и его смех подхватывают остальные. С этими людьми ему безумно хорошо, с ними спокойно, открыто и так привычно, что воздух в лёгких разряжается и дышать трудно. Арсений в такой обстановке чувствует себя привычно и до одури правильно — так и должно быть с друзьями. Попов уже не помнит, когда в последний раз общался с кем-то, не считая Антона, так легко и свободно. Ребята, собравшиеся обсудить, вроде как, деловые вопросы, их обсудили давно, уже часа так три назад, и до сих пор сидят на своих местах и весело смеются с шуток Шастуна и забавных историй Арсения — за непринуждёнными разговорами они не замечают, как быстро летит время. — Что-то мы засиделись, нам с Оксаной, наверное, пора ехать, у нас завтра встреча с партнёром важная. — парни синхронно кивают и зовут к своему столу молодого официанта, чтобы расплатиться за заказ. Как только процесс оплаты завершается, Дмитрий поднимается со своего места и протягивает руку Сурковой, чтобы она аккуратно вышла из-за стола. — Надеюсь, ещё увидимся. Оксана пожимает руку сначала Антону, а потом уже Попову, не на долго задерживая на нем взгляд. Позов повторяет действия за Оксаной и, хлопнув Попова по плечу, движется вместе с подругой в сторону выхода. Как только за ребятами захлопывается дверь, парни пересекаются взглядами и непроизвольно улыбаются. Арсений кивает на выход, откуда минутой ранее вышел Дима с Оксаной. — Погнали. Парни выходят из ресторана и двигаются в сторону парковки — Арсений, чтобы сесть в автомобиль и уехать, а Антон, потому что не хочет с ним расставаться. Они тормозят у чёрного шевроле камаро и переглядываются. Расходиться, кажется, не хочется обоим. — Может тебя подвезти? Антон рад бы согласиться, но навязываться не хочет, да и до дома ему идти минуты две от силы, а на машине так вообще секунд тридцать, поэтому решает отказаться, чтобы себя дураком полным не выставлять. — Мне тут пару домов пройти, так что не стоит. — улыбается вежливо, хотя тело ломит и в машину прыгнуть хочется, к Арсению поближе. Попов пожимает плечами, мол, как знаешь, а у самого кошки на сердце скребут — ему бы хоть эти жалкие тридцать секунд вместе провести. Антон кивает, говорит «до встречи» и разворачивается в сторону дома. Ноги не слушаются и еле плетутся, а Антон злится, потому что понимает, что идёт медленно специально, думая: а вдруг что. И вдруг что случается. — Антон! — Попов догоняет его и равняется шагами, — У меня машина заглохла, а телефон сел, можно, я с твоего такси вызову? Антон внутри ликует — вот он шанс, и проебать его нельзя! Шастун дружелюбно улыбается, а потом не очень ухмыляется. — Представляешь, какая досада, я его дома забыл, — в голосе смешливые нотки, а на лице злорадная улыбка. Арсений помнит — Антон сидел в телефоне, когда он только пришёл в кафе. Внутри парня буря из непонимания и удивления. Попов открывает рот, изображая им букву «о», и молчит, словно воды наглотался, — Но мы можем зайти ко мне и позвонить оттуда! Теперь Арсений понимает все и смеётся, так глупо, по-детски, но не отказывается, лишь плечами пожимает и за Антоном следует. Идут они и вправду недолго и уже через пару минут оказываются у красивого высокого здания. Они поднимаются на лифте на седьмой этаж и тормозят у одной из дверей. Шастун открывает дверь ключем, пропуская гостя вперёд, и закрывает её. Парни разуваются и следуют на кухню, где Антон уже ставит электрический чайник. — Можешь на ночь остаться, если хочешь, конечно. — Скажи честно, ты привёл меня сюда, чтобы изнасиловать? — Антон на мгновение выпадает из реальности, впадая в полнейший ахуй, а когда возвращается, замечает насмешливое лицо Попова, что не выдерживает и громко хохочет, — Видел бы ты свое лицо! — Шастун быстро подхватывает его смех и сгибается пополам, топая ногами и невысоко подпрыгивая на месте. Арсений понимает, что причин отказываться у него нет, как и желания. Он хочет смотреть на эту улыбку, нелепые движения во время смеха и вместе завтракать, поэтому соглашается безоговорочно, — Неплохая идея на самом деле. Тебе во сколько завтра на работу? — К восьми. — Мне примерно тоже, так что я остаюсь, — Антон счастливо улыбается, думая, что рядом с этим человеком он счастлив всегда, — Зря ты это предложил. Я ведь теперь буду пользоваться твоей добротой и приходить ночевать сюда, когда до дома лень ехать будет. — Шастуну тепло на душе, безумно тепло, он бы Арсению и жить тут разрешил, и квартиру бы бескорыстно отдал, если бы тот попросил. Он хочет сказать, что до усрачки рад, что Попов согласился остаться, но вместо этого «безразлично» отвечает: — Переживу как-нибудь. Антон делает непринуждённое лицо и выходит из кухни с гордо поднятой головой, а у самого сердце бьется, как бешеное, и наровит выпрыгнуть из грудной клетки нахуй; к кардиологу ему сходить, что ли. Шастун расстилает диван, прибирается в спальне, где будет ночевать Арсений и идет обратно на кухню. Они еще долго говорят о мелочах, медленно попивая чай, и расходятся по разным комнатам лишь к двенадцати. Антон переваривает уходящий день и долго ворочается в постели, пытаясь найти удобное положение. Как только это сделать все-таки удаётся, Шастун прикрывает глаза, но резко распахивает их. Он, по непонятным причинам, протягивает правую руку к стене, разделяющей их с Поповым, рядом с диваном и касается белых обоев, не догадываясь, что Арсений в соседней комнате делает то же самое. Их будто током прошибает, потому что касание чувствуется даже через плотное основание стены. Минутное наваждение пропадает, а вот тепло на руках — нет.