Увертюра героев

      После слов Альбедо на некоторое время в комнате повисла тишина.       — Ладно, давай попробуем зайти с другой стороны, — предложила я. — Для начала нормально познакомимся. Как тебя всё-таки зовут?       — У меня нет имени.       Ну, приехали.       — Почему нет? — тут же подключился Альбедо. — Как ты появился на Драконьем Хребте? Кто ты такой и почему выглядишь, как я?       Двойник аж весь сжался. Я представила, что чувствовала бы, окажись на его месте, и мне стало его жалко.       — Альбедо, может, выключишь ненадолго режим следователя и включишь человека? — услышав этот набор вопросов, не выдержала я. — Может, стоит как-то помягче спрашивать?       — А тебе стоит выключить жалость, мы не знаем, что он такое, — не остался в долгу Альбедо. — Я был бы к нему дружелюбен, если бы он просто подошёл поговорить со мной, но он прятался, притворялся мной, и сам признался в том, что создал опасного монстра.       Звучало очень логично и цинично, но я не могла отрицать того, что в целом-то он прав. Каким бы несчастным, жалким и испуганным двойник не выглядел сейчас, то, как он себя вёл, доверия не внушало.       — И всё же… — неуверенно протянула я. — Может всё-таки попробуешь помягче? Его же почти трясёт, а мы ведь к нему и пальцем не прикоснулись.       Альбедо красноречиво поджал губы. Весь его вид так и говорил, что допросу я мешаю.       — Почему от тебя не избавились? — внезапно поинтересовался двойник, смотря на меня.       — В смысле?       Альбедо тоже уставился на него с недоумением и ожиданием. Двойник молчал. Мне стала эта манера разговора надоедать.       — Что ты имеешь в виду? — начала раздражаться я. — Говори конкретнее!       — Почему создатель оставил тебя жить? Ты такая же дефектная, как я. Сидишь тут, жалеешь подозрительное существо, демонстрируешь яркие эмоции, — сквозь зубы процедил он. — Почему меня скормили дракону, а тебя нет? А он? Чем он лучше меня?       — Ты думаешь, меня создала Рейндоттир? — указав на себя пальцем, уточнила я, а затем осмыслила услышанное и перевела палец на него. — Стоп, погоди, тебя создала Рейндоттир?       — Это имеет смысл, — резко выпрямившись, произнёс Альбедо. — Мне нужно кое-что проверить, — он поднялся на ноги. — Это займёт не больше получаса. Ты пойдёшь со мной или останешься присмотреть за ним?       — Останусь, думаю, а то он тут на стенку от страха лезть начнёт: ему ведь отсюда не выйти, да и артерий земли нет, а значит алхимия созидания, которую любишь использовать ты, недоступна. Глаза Бога у него нет. Раз он гомункул, значит, он сейчас беспомощен.       — А если нет?       — А если нет, я всё-таки училась у Якши. Я вырублю его раньше, чем он дёрнется, — поразмыслив, решительно кивнула я. — Пароль менять будем?       — В этот раз второй, который ты предлагала.       — Если не вернёшься через час, я пойду тебя искать с собаками, — пригрозила я.       — Но у тебя нет собак.       — У меня есть Барбатос — лучшая ищейка в этом мире.       Альбедо не сдержал смеха.       — Ты так непочтительна к нему, — качнув головой, он направился к двери. Остановился у входа и продемонстрировал жест «я за тобой слежу» в сторону двойника. — Если с ней что-то случится, она будет ранена или умрёт, обещаю, я соберу всех, кого она знала, и смерть твоя будет долгой и мучительной.       По-моему ты перебарщиваешь, Альбедо. Какая муха тебя укусила? Что за злой коп, а?       …Минуточку.       Плохой полицейский? Хороший полицейский? Ты… Серьёзно решил в это с ним сыграть что ли?..       Двойник мелко кивнул. Альбедо вышел. Я снова повернулась к нему, подпирая щёку рукой. Разговорить бы нам его побыстрее, еда ведь остынет, а обед уже прошёл!       Некоторое время мы молча смотрели друг на друга, я беспокойно стучала пальцами по деревянному полу. Мысль о том, что по горе бродит попрыгунья с лицом Альбедо очень мне не нравилась. И о том что он пошёл туда один тоже. Но и этого без присмотра оставлять как-то не ок… Эх, вот если бы Дилюк был в гостинице, когда я пришла… Хотя у него были свои дела… Ладно. Будем решать свои «семейные проблемы» тихо, по-семейному.       — Если беспокоишься, что его съест попрыгунья, выпусти меня, я сам её поймаю, — минут десять спустя подал голос двойник.       Я не удержалась от фырканья, услышав это нелепое предложение.       — Я жалостливая, а не тупая, — вскинув брови, сообщила я. — Ты правда думаешь, что я поведусь на это? Ты не ответил на наши вопросы. Ты не выйдешь отсюда, пока мы не удостоверимся в том, что ты благонадёжен и безопасен для общества.       Двойник сверлил меня взглядом ещё некоторое время, а я размышляла о чём можно у него спросить, чтобы он ответил. Глупо будет ведь даже не попытаться. Пока я придумывала, он дозрел до ещё одной попытки диалога.       — Что это за тюрьма?       — Карманное измерение. Очень хитрое, — любезно сообщила я. — В такие подпространства Гео Архонт во время войны запирал древних тёмных богов, и ни один из них так и не выбрался до сих пор.       Выражение лица двойника так и говорило «может, они недостаточно пытались», это выглядело даже забавно, учитывая, что именно о чайнике и этих карманных измерениях рассказывала мадам Пин. Учитывая отсутствие доступа к энергии артерий земли, даже алхимик уровня Альбедо бился бы над загадкой выхода тысячелетиями. Этот же наверняка уступал Альбедо в знаниях, хотя, вероятно, был талантлив, учитывая, что смог нашаманить целую разумную попрыгунью.       Я продолжала постукивать пальцами по полу, двойник следил за ними так внимательно, что мне даже стало слегка неловко. По идее такой ритмичный равномерный стук, издаваемый не тобой, людей должен нервировать, но этого он, кажется, наоборот успокаивал.       Обдумав ещё раз то, что двойник выдал перед тем, как Альбедо решил прогуляться и проверить что-то, я решила, что стоит продолжить допрос. Предложил же он мне выпустить его ради попрыгуньи, решив, что я тупая? Предложил. Может, поведает мне слезливую историю, рассчитывая на то, что я выпущу его, и он успеет сбежать до прихода Альбедо?       — Так зачем ты создал монстра? Для чего тебе нужно было отвлекать Альбедо? Ты боялся, что он столкнётся с тобой и решит уничтожить? Утилизировать? Найдёт нового дракона, который тобой отобедает?       Двойник оторвал взгляд от моих пальцев, и некоторое время разглядывал лицо, в то время как на его отчётливо читались сомнения и надежда. А ведь у меня, между прочим, есть дракон, который может его сожрать. Ха. Ладно, дракон есть у Барбатоса, но я ведь могу его попросить прийти и закусить им… Н-да, не стоит об этом говорить, полагаю, быть сожранным драконом не входит в число хороших вещей даже если ты выживаешь. Будет жестоко пугать с его помощью.       — Как давно ты здесь появился? Дракон умер на этой горе пятьсот лет назад. Ты здесь с тех пор ходишь?       —…Нет, я хожу здесь всего неделю.       Отлично, уже хоть какая-то информация.       — Так для чего тебе нужно отвлекать Альбедо? Зачем ты им притворялся? Зачем ходил в город — это ведь ты туда ходил?       — Да, я.       — И? Зачем?       — Хотел посмотреть, поймут ли люди, что разговаривают не с тем, кого они знают.       — Конечно же, нет, ведь мало кто прислушивается к энергии! А ты взял его внешность, копировал его жесты, манеру разговора и, очевидно, пытался отыгрывать его личность.       Двойник сжал губы, они теперь походили на тонкую линию.       — И зачем тебе занимать его место? Что тебе это даст?       — Создатель не дала мне и шанса вписаться в человеческое общество, а он смог сделать это.       — И? Что мешало тебе попробовать сделать также, раз уж ты очнулся, был на свободе, и никто о тебе не знал? Стоило выбрать любую другую внешность и просто прийти в город.       Молчание. Очевидно, он то ли не хотел отвечать на этот вопрос, то ли не имел на него ответа.       — Зачем нужно было изображать Альбедо? Почему ты выглядишь точь-в-точь как он?       Некоторое время двойник разглядывал меня, пока я отчаянно пыталась изображать на лице благодушно-сочувственное выражение. Не знаю уж, насколько хорошо у меня получалось.       — Я не помню, как я выглядел, — едва слышно признался двойник. Я удивлённо вскинула брови. — Я скопировал его внешность, потому что он слишком часто появлялся рядом с сердцем. Потому что он был таким же, как я. Искусственной формой жизни, которая, в отличие от меня, получила право жить. Его действия пробудили остатки моего сознания и, когда я понял, что снова имею тело, я начал следить за ним. Так я узнал, что он живёт среди людей, общается с ними, и они любят его. Почему создатель решила, что он — шедевр мелового горизонта, в то время как я — неудавшийся эксперимент, который годится лишь на то, чтобы стать кормом для разумного, но животного? Чем я хуже? Всего лишь тем, что получился слишком эмоциональным? Тогда почему она позволила жить тебе?       Я перестала стучать пальцами по полу.       — Думаю, тебе стоит кое-что узнать: я не гомункул. Вернее, гомункул, но не такой, как Альбедо. Я не создание Рейндоттир, и не была выращена в пробирке. Она вообще не знает о моём существовании.       На лице двойника читалось удивление.       — Я человек, который получил тело гомункула из-за ряда обстоятельств, — добавила я. — Так что можешь исключить меня из списка своих обид с заголовком «почему утилизировали меня, а не их», — пошутила я.       — Но как такое возможно?       — Извини, недостаточный уровень доверия для раскрытия подробностей.       — Да, верно, ты и так наболтала много лишнего: ведь это он должен отвечать на наши вопросы, а не мы на его, — раздался со стороны двери осуждающий голос Альбедо.       — Какой у тебя патронус, Гарри? — обернувшись, тут же поинтересовалась я.       — Олень, всегда олень, — хмыкнул Альбедо, делая шаг внутрь и закрывая за собой дверь. — Что ещё ты узнала кроме той исповеди, начинающейся со слов «я не помню, как выглядел»? — поинтересовался он, снова садясь рядом.       Двойник, который как мне показалось, немного расслабился, оставшись со мной наедине, снова напрягся. Я честно пересказала те крохи информации, что мне удалось узнать, надеюсь, что почти дословно.       — Неделю, да? — хмыкнул Альбедо. — На самом деле, я действительно уже некоторое время замечал, что книги или записи текущих исследований, которые не являются секретными, которые я оставлял в лаборатории, оказываются не совсем на тех местах, на которых я их оставлял. Смещения были незначительными, но были. Полагаю, это был ты.       Короткий кивок и недовольно поджатые губы были ему ответом.       — Что ты там проверял? К сердцу дракона ходил? — поинтересовалась я.       — Так и есть. Думаю, он сказал правду — он действительно тот гомункул, которого мой учитель скормила Дракону. Она… Рассказывала о нём.       — И… Это ведь произошло чёрт знает когда, что, гомункулы не перевариваются что ли?       — Перевариваются, но, очевидно, он очень сильно хотел жить, иначе я это объяснить не могу, — он говорил так, будто двойник не сидел рядом, что было немного грубо. — Сила Дурина очень необычна, — продолжил Альбедо. — Судя по тому, что я понял, изучая его останки, а также из рассказов учителя, он очень… Стойкий. Можно сказать, что в некотором смысле он до сих пор жив, несмотря на то, что от него почти ничего не осталось и что он отравлен ядом Бездны. Именно поэтому я задумался о том, чтобы помочь его останкам принять другую форму — мне казалось, я ощущаю отголоски его сознания. Было бы жестоко оставить его прозябать в таком состоянии и дальше. Я и подумать не мог, что то, что я ощущал, принадлежит не дракону, а… Первому гомункулу.       — Но зачем было скармливать его дракону?       — Я не знаю, сколько было неудачных экспериментов до меня, знаю только, что учитель сочла свой первый эксперимент по созданию человека неудачным. Затем она создала дракона. Она предположила, что, возможно, если скормить одному искусственному созданию другое создание, это приведёт к усилению. И сразу же провела этот эксперимент.       — Как жестоко, он же выглядит и рассуждает как человек! Она же его убила!       — Как видишь, не убила, но да, ты права, это довольно жестоко. Впрочем, мой учитель не отличалась сентиментальностью. Если она считала, что эксперимент не удался, она не видела смысла сохранять его результат.       Двойник, отвернувшись, смотрел в стену, мрачно поджав губы.       — Думаю, теперь я понял, зачем он пытался притворяться мной, почему создал попрыгунью, и почему не подошёл поговорить, а прятался, когда понял, что обрёл тело, — не сводя со связанной копии взгляда, заметил Альбедо. — Поправь меня, если я ошибся в выводах. Находясь внутри дракона, ты сохранял крупицы своего сознания, боясь полностью раствориться в нём и отчаянно не желая умирать. Когда дракон был повержен здесь, твоё растворение прекратилось. Все эти годы ты отчаянно надеялся, что сможешь однажды вновь стать живым, ведь если ты до сих пор осознавал себя, значит, возможно, создатель ошиблась, и ты всё-таки был достоин жизни. Потом появился я со своими попытками собрать остатки сознания дракона и даровать ему новое тело. Ты наблюдал за мной, а затем сумел применить то, что узнал и, воспользовавшись энергией дракона и единением с ним, сумел сотворить себе тело. Обрадовался, что вновь получил шанс на жизнь, и испугался, что если я застану тебя, то, узнав кто ты, закончу то, что не сумела сделать создатель — утилизирую неудачный эксперимент. Ведь раз она сочла меня достойным жизни, значит, я был таким, как она хотела. Оправдывал все её ожидания. И непременно захотел бы закончить то, что хотела она, и не стал бы разбираться. А ты очень хотел жить. Итак, очнувшись, ты не подошёл ко мне из страха смерти. Всё верно?       — Да, — глухо откликнулся двойник. — Хочешь сказать, я был не прав? Вот он я, связанный и беспомощный, снова вишу на грани жизни и смерти, рассчитывая на твою милость.       — Подожди с обвинениями, я ещё не закончил, — помахал рукой Альбедо. — Итак, ты решил скрываться от меня, но тебе было интересно, что я из себя представляю, как живу и чем занимаюсь. Ты начал следить за мной, ты заглядывал в мою лабораторию и читал книги и записи, которые находил там, ты слушал мои разговоры с учениками, когда те пару раз навещали меня на Драконьем Хребте. И ты понял, что я влился в общество людей, любим и уважаем ими. Ты позавидовал мне и захотел занять моё место, ведь если у меня была жизнь среди людей, то почему у тебя её быть не может? Раз ты выжил, раз снова мог ходить, говорить и дышать, то ты был достоин занять моё место. Ты подумал, что я должен был быть утилизирован как неудачный эксперимент, а не ты. Создатель ошиблась, а за её ошибку пришлось расплачиваться её творению. И раз уж так вышло, почему бы теперь мне не расплатиться за её ошибку, верно? — Альбедо хмыкнул, а я ощутила, как по спине пробегает холодок. — Ты хотел занять моё место, хотел узнать, каково это — жить среди людей, и, мучимый любопытством, наконец, не выдержал и решил, что достаточно изучил меня — создал одежду, идентичную моей, запомнил, как я двигаюсь, как говорю… Изучил часть моих записей и, как ты полагал, все мои интересы — это, очевидно, была лишь наука. И рисование, которое можно было использовать для алхимии. Ты захотел испытать свою маскировку и рискнул выйти и прогуляться по городу. Поскольку принцип телепортации был обнародован публично, а Ордо Фавониус уже договорился о продаже этих знаний с дипломатами из других стран, и даже сделал это, я не скрывал эти записи. Телепорт воспринял нас как одного и того же человека, ведь наши энергии практически идентичны, и отправил тебя в город, в котором я часто бываю, ведь именно туда ты хотел попасть. Верно?       В этот раз подтверждения не было, хотя двойник выглядел так, будто его пыльным мешком по голове ударили, да ещё и не один раз. Альбедо счёл его молчание за утвердительный ответ и продолжил.       — В городе ты убедился в том, что никто не догадается о подмене, пообщавшись с моими учениками, а затем увидел Рубедо, почувствовал в ней гомункула и сбежал обратно, опасаясь раскрытия, ведь мы очень чувствительны к энергиям и ты решил, что я наверняка знаком с ней. Вернувшись на Драконий Хребет, ты был в панике и решил использовать монстра, способного к мимикрии, чтобы отвлечь не только моё внимание, но и её. Разобравшись с попрыгуньей мы оба решили бы, что это она каким-то образом проникла в город, и именно её и видела Рубедо, в случае, если она почувствует что-то необычное. Это дало бы тебе время, чтобы спрятаться и придумать новый план. Но тебе не хватало знаний, поэтому ты решил наведаться в мою лабораторию. Однако вскоре после этого туда пришла Рубедо в поисках меня, и ты вынужден был спрятаться неподалёку. Когда она ушла, очевидно, почти сразу же появился я, и тебе оставалось только выжидать, поскольку вопрос о получении новых знаний стоял очень остро, а ты, очевидно, прочёл ещё не все книги в моей лаборатории. Затем, когда Люмин и Паймон отвлекли меня, и я вышел посмотреть, кто идёт, ты, понимая, что другого шанса может не быть и находясь в очень стрессовом состоянии, метнулся туда и так торопился, что, уходя, уронил что-то. Поняв, что грохот привлёк моё внимание, ты смахнул с полок то, до чего дотянулся, надеясь выиграть время, пока я буду устранять погром, и сбежал.       Альбедо замолчал, выжидая реакции. Слушать его рассуждение о произошедших событиях было довольно увлекательно, хоть и жутковато.       — Прав я или неправ?       — Прав, — сквозь зубы процедил двойник.       — Далее, — удовлетворённо улыбнувшись, продолжил Альбедо. — Ты бежал, желая уйти как можно дальше, но заблудился, ведь ещё плохо знаком с этой горой. Спрыгнув с обрыва ты понадеялся, что собьёшь возможную погоню со следу — кстати, где ты взял планер? Иначе точно бы покалечился…       — Нашёл в корнях у какого-то дерева.       — И как научился им управлять?       — Видел, как летают люди в зелёном.       Какая восхитительная способность к обучению, а. Мне б такую.       — Занятно, — оценил Альбедо. — Итак, спрыгнув с горы, ты набрёл на пещеру, в которой решил укрыться, но войдя внутрь, осознал, что внутри настоящий лабиринт. Пока ты осторожно пробирался сквозь него, мы нагнали тебя и я вошёл внутрь. Услышав шаги, ты скрылся, подождал, пока я пройду вперёд и решил вернуться тем же путём, что и вошёл, чтобы не столкнуться со мной. Однако, выйдя из пещеры, ты понял, что у входа тебя ждут. Бежать было некуда и ты решил вновь притвориться мной, понадеявшись, что тебя не заподозрят в подмене и ты сумеешь улизнуть. Затем тебя вырубили. Так?       — Да. Что это был за подлый приём?       — Анемо-стихия это скорость, — кашлянув, ответила я. — Уж извини, ты вряд ли захотел бы мирно со мной поговорить. К тому же мы считали, что ты опасен.       — Он и опасен, — передёрнув плечами, заметил Альбедо. — Не обманывайся его несчастным видом. Если бы он понял, что уже раскрыт, он наверняка попытался бы тебя убить. Он ведь думал, что ты тоже создана Рейндоттир.       Внимательно изучив выражение лица двойника, я поняла, что Альбедо очень даже прав.       Н-да.       — Что ж, мы разобрались в том, что он такое и чего он хочет. Осталось решить, как нам с ним поступить, — подвёл итог Альбедо.       — А что, много вариантов?       — Мы можем избавиться от него как от потенциальной угрозы, ведь он ради собственной выгоды создал монстра, способного убивать людей, воспользовавшись алхимией во вред, — сухо заметил Альбедо. — Мы можем запереть его в твоём чайнике как в тюрьме, позволив ему жить только здесь, ведь очевидно, что он не внушает доверия и может быть опасен для общества.       Двойник горько улыбнулся — он явно чего-то подобного ожидал.       — Как-то немного вариантов… Да и довольно жестоко на самом деле, — заметила я. — В конце концов, он был напуган, а напуганные существа творят всякое.       — Но мы не можем поверить ему на слово и выпустить его в мир, — практично заметил Альбедо. — С таким подходом он может сотворить то, чего тот мерзкий тип, Дайнслейф, все эти годы ожидает от меня. К тому же, чужие жизни явно ничего для него не значат — не важно, будь то другие гомункулы или люди. Я понимаю, что если бы всё сложилось иначе, провалом проекта «человек изначальный» мог бы стать я. Если бы мы поменялись местами, если бы я захотел занять его место, то тоже мог бы принять его облик, изучить искусство алхимии, возможно, создал бы удивительных существ и использовал бы их для отвода глаз. И после я смог бы воспользоваться шансом и вновь ощутить радость от появления на свет в этом мире… Но, возможно, я действовал бы иначе. Я не могу этого знать, ведь я — это не он. Я могу понять его причины, но я не могу одобрить его действия, — он тяжело вздохнул. — Жизнь — самое драгоценное, что есть в этом мире. Её нужно уважать. Он же продемонстрировал, что ради собственных амбиций, не испробовав другие варианты, готов поставить жизни других существ под угрозу. Если я уничтожу такого, как он, я вряд ли почувствую что-то особенное, — нехотя признал Альбедо, не отрывая взгляда от своего двойника. — Однако, думая об этом, я чувствую печаль. Думаю, мне жаль его.       Двойник хмыкнул — весь его вид так и кричал о том, что в последние слова он не верит, а вот в то, что его спокойно убьют и потом об этом забудут, очень даже. Он был бледен, напряжён, плечи его были опущены, взгляд метался от нас до двери, от двери к закрытому окну.       Я поняла, что мне тоже его очень жаль. Может он и поступил неправильно, но и с ним изначально обошлись очень не очень. Альбедо рассказывал мне, что гомункулы рождаются с базовыми знаниями и умениями, которые в них закладывает создатель, но при этом они вынуждены познавать мир так же, как люди. Просто стартуют они не с формы младенца, поскольку их тела после «рождения» не развиваются и никак не изменяются. Учитывая, что его почти сразу скормили дракону, о мире он знал чуть больше, чем ничего. По сути Рейндоттир избавилась от ребёнка, который не устроил её по каким-то параметрам. Значит, судить его как взрослого по всей строгости будет… Нечестно.       Вспомнив, как он ощущался на энергетическом уровне у пещеры, я прислушалась к энергиям ещё раз. От него исходила тёмная энергия, не сказать, что достаточно сильная, но ощутимая, вероятно из-за того, что он был связан с отравленным драконом. Нам было известно, что яд Бездны отравляет сознание, так что, возможно часть проблемы и сомнительных решений крылись в этом. Кто знает, как за пятьсот лет эта сила развратила его сознание?       — А может он поддался этим желаниям, потому что от него тянет энергией Бездны? — предположила я. — Может, я его очищу? И нам не придётся его убивать? Веры ему, конечно, нет, но… Я знаю божество контрактов, которое может помочь нам составить магический договор. Мы возьмём с него клятву, что он не станет вредить людям, тебе и мне, м? А мы обязуемся помочь ему освоиться в человеческом мире. Ну, или что-то вроде этого, только пусть Моракс составит этот договор, чтобы в нём лазеек не было никаких. Тогда он сможет попробовать пожить, как человек.       — А это… Интересная мысль, — протянул Альбедо, внимательно оглядывая своего встрепенувшегося двойника. — Магический контракт — неплохая замена тюрьме. Более… Лояльная. Но разве Моракс не умер?       — Как Архонт — ушёл на пенсию, но он ведь всё ещё Адепт и Бог Контрактов. Он вполне может побыть нашим посредником, думаю. Правда я понятия не имею, что он попросит взамен, но… Не спросишь — не узнаешь, так? Это ведь лучше, чем просто убить его, разве нет?       — Лучше, несомненно, — кивнул Альбедо, слабо улыбаясь.       Я услышала облегчённый вздох со стороны двойника.       — Ну а ты? Как тебе такой выход? Если согласишься заключить с нами контракт, мы выпустим тебя отсюда и поможем устроиться в городе, — поинтересовалась я.       — Сможешь жить как обычный человек и быть самим собой, а не притворяться мной, — добавил Альбедо.       — Если… Если это правда, — неуверенно откликнулся двойник. — То… Конечно, я соглашусь. Альтернатива мне не слишком-то нравится. Не хочу снова… Стать сгустком энергии, привязанным к месту смерти. Отвратительное чувство.       — Тогда начнём мы с очищения! — радостно хлопнула в ладоши я, обрадовавшись тому, что он пошёл на контакт. — Обычно оно безболезненно, но учитывая что ты собрал своё тело в основном из энергии дракона…       — Не совсем, он был повержен над артериями земли и лежит на них же, думаю, именно поэтому его останки сохранились до сих пор, а не только из-за того, что он алхимическое создание, — вставил Альбедо.       — В общем, если будет больно, ты скажи, — я положила ладонь на его локоть и, вздохнув, применила очищение. Как же всё-таки хорошо смотреть за его процессом, а не представлять, закрывая глаза, а. Свет такой приятный, беленький.       — Стало… легче, я думал, что моё тело просто дефектное, а дело, оказывается, в чужеродной энергии, — поделился ощущениями двойник, когда я закончила.       — Ну ещё бы, ты, конечно, с ней долго контактировал, но она всё-таки является отравой для живых организмов, — поморщилась я. — Удивительно, что твоё сознание не разложилось. Мне говорили, что гомункулы менее устойчивы к этой энергии, чем обычные люди.       — Возможно дело в том, что он уже не имел тела в тот момент, когда Дурин заразился ею. И в том, что было лишь одно желание — жить. Невозможно извратить его, когда существо не имеет тело, и хочет его получить. Тут без вариантов, — задумчиво заметил Альбедо.       — Так, ну, тёмная энергия вроде из тебя ушла, но если почувствуешь недомогание, или Альбедо, если ты её в нём заметишь, скажи мне. Мало ли он теперь магнит для неё?       — В этом месте тёмной энергии неоткуда взяться, так что можно не беспокоиться.       — Что ж, раз мы решили, что оставляем его жить, то нужно придумать имя, — заметила я, разглядывая всё ещё связанного двойника. — И развязать его, наверное. И поесть наконец-то, уже скоро ужин, а мы до сих пор не обедали!       — Думаешь, стоит его развязывать до заключения контракта?       — Ну, технически, нас двое против одного, и драться он вряд ли умеет, а если попробует воткнуть, скажем, вилку кому-нибудь в глаз или отравить еду, хотя ему, по идее, нечем — я его обыскивала и при себе у него были только твои записи, — спохватившись, я вынула их из Глаза Бога и протянула ему, ведь совсем о них забыла. — И если он совершит что-то из действий, которые могут нанести нам вред, я больше не буду тебя уговаривать дать ему шанс.       — Идёт, — мрачно кивнул Альбедо. — Ты согласен с этими условиями?       — А у меня есть выбор? — вопросом на вопрос ответил двойник.       — Полагаю, нет, — качнул головой Альбедо, пересаживаясь ближе и оглядывая кучу узлов, которые я навертела. — Знаешь, а не проще это разрезать, а?       — Хе-хе… — нервно рассмеялась я. — Я старалась связать покрепче, чтобы точно не развязался. Режь, ладно. Кстати, раз уж ты Альбедо, я Рубедо, а он типа рождён первым, может ему стоит назваться Нигредо? Символично выйдет.       Хотя я первое время мысленно явно буду тупо ржать на тему «ниги». Ну да ладно, давно пора культурно вырасти над этими детскими тупыми приколами.       — Да, неплохая идея, — оценил Альбедо.       — Нигредо… — повторил двойник. — Мне нравится.       — Хм, а раз у вас один создатель, то есть, иными словами, одна мать, тогда вы, получается, братья? — продолжила развивать мысль я, пока Альбедо, вынув нож, разрезал верёвки.       — Слияние высшей алхимии и высшего познания порождает высшее создание — человека. Если наше появление на свет, находящееся за пределами человеческой этики, можно квалифицировать как рождение, тогда мы действительно родственники, — кивнул Альбедо.       — Чудесно, тогда в Мондштадте ты сможешь просто сказать жителям, что к тебе наконец приехал брат, который давно жил где-нибудь отшельником. Скажем, в горах Ли Юэ. Там столько гор, что выбирай любую, — хмыкнула я. — Сначала из ниоткуда взялась сестра, теперь брат. Восхитительно, да?       — Кли будет в восторге, — приподняв брови, заметил Альбедо. — Однако Джинн я расскажу правду, как и Кэйе. Они должны знать, кто будет жить в их городе.       — А Кэйя тут причём?       Альбедо посмотрел на меня так, будто я сморозила очередную глупость.       — Розария тоже, скорее всего, будет в курсе.       — А ей зачем знать?       — В Мондштадте, помимо Ордо Фавониус, есть ещё организации, охраняющие его покой, но действующие тайно, — заметил Альбедо. — Она состоит в такой. Как и Кэйя.       — Монашка.       — Из неё такая же монашка, как из меня, — фыркнул Альбедо.       — Вам нормально обсуждать это при мне? — поинтересовался двойник… Кхм, Нигредо, разминая затёкшие руки.       — Ты всё равно заметишь слежку, ведь она будет, — пожал плечами Альбедо. — Так что нет смысла это скрывать. Если хочешь жить среди людей, нужно быть благонадёжным. Мне Розария не доверяет, тебе тоже не станет.       — Что такое быть благонадёжным? — тут же поинтересовался Нигредо.       — М-м-м-м, — протянула я. — Прежде чем идти в город придётся его подучить и социализировать немного, чтобы таких вопросов не было. Отшельник отшельником, но он слишком взрослый, чтобы не понимать таких вещей.       — Согласен, — кивнул Альбедо. — Схожу после еды домой, возьму книжки Кли.       — Думаю, стоит заняться этим до того, как я приведу сюда Моракса, а то если он спросит что-то и получит такой ответ, это будет фиаско. Или и ему ты тоже хочешь рассказать тайну рождения своего нового брата-близнеца?       — Не думаю, что разумно доверять подобные тайны чужим богам, но, вероятно, с ним сыграть в «смешай правду с ложью» не выйдет.       — Да, с Мораксом шутки плохи… Лучше быть честным, и тогда можно понадеяться, что он будет снисходителен. Это тебе не Барбатос, — представив, чем всё это может закончиться, поёжилась я. — А теперь пошли есть! Я умираю с голоду.       Мы вышли из комнаты и спустились на первый этаж, к столу, на который Альбедо поставил типичные корзинки, в которых в Ли Юэ носили еду. Блюда, которые Альбедо взял на вынос в ресторане в Ли Юэ, почти полностью остыли, но всё ещё были съедобными, да и выбирать не приходилось. В меню сегодня были баоцзы, креветочные шарики, вегетарианские мидии, рыба белка и миндальный тофу. И фляга с остывшим зелёным чаем.       Поскольку о столовых приборах мы не подумали, Альбедо пришлось выйти из чайника в лабораторию, создать их и вернуться — его великолепное созидание не срабатывало, ведь энергию черпать было неоткуда. Только из себя самого, а это было чревато для него так же, как и для меня. К тому же, судя по выражению его лица, он также проверял, что вытворит Нигредо, оставшись несвязанным наедине со мной. Но всё, что он сделал, это сел на стул и осматривал еду с таким видом, будто впервые видел.       Ну, учитывая его биографию, наверняка так и есть. Так что пока Альбедо выходил, я объясняла что это за блюда, из чего они сделаны и как их есть. И отдельно отметила, что их вкус может ему не понравиться, и что не обязательно есть то, что не нравится, потому что в этом мире много разной еды.       — Кстати, а что ты ел? — раскладывая вилки и расставляя тарелки и чашки, поинтересовался Альбедо. — Нам ведь, как и всем, нужна еда.       —…Листья растения, которое в твоём справочнике называлось мятой. Шишки.       Желудок студента, простите, гомункула, как… желудок крокодила, способный переварить кирпич — переваривает всё. Но звучит очень невкусно. Я бы жрать такое не смогла, н-да.       — Ну, больше тебе так извращаться, надеюсь, не придётся, — пробормотала я. У Альбедо, фаната вкусной еды, лицо было такое же как и у меня, наверное. Полное сочувствия, отвращения и понимания, что когда выхода нет, и не такое съешь.