Luter

Балы Лютеры всегда отличались своим размахом и стилем. Высокие сводчатые потолки, огромное танцевальное пространство, лондонский симфонический оркестр и огромная сцена, на которой уже через полчаса будет стоять ведущий, продавая бесполезные лоты за огромные деньги. Убранство помещения явственно выдавало в своём хозяине бывшего слизеринца: белым золотом и серебром были украшены столы и посуда, на которой стояли карточки, с идеальными, каллиграфически выведенными буквами имён посетителей. Тяжёлые тёмно-зелёные портьеры закрывали окна, не позволяя проникнуть внутрь ни единому лучу солнца, но позволяя сотням тысяч свечей освещать огромное помещение. На этом балу собирались все. Аристократы, герои войны, выжившие члены ордена Феникса, Министр Магии и все высокопоставленные лица министерства в целом. Они собирали баснословные суммы. За счёт Лютера содержали несколько детских домов для тех волшебников, чьи родители умерли во время войны. Этот фонд выплачивал ежемесячные компенсации и материальную помощь каждому нуждающемуся. Сразу после войны именно за счёт Лютеры было отстроено несколько сотен разрушенных домов, но львиная доля капитала фонда ушла на отстройку Хогвартса. Никто в магическом сообществе не знал, кому принадлежит фонд. Никто, кроме нескольких слизернцев и Кингсли, который лично регистрировал его в первое послевоенное лето. Драко Малфой оказался на свободе в середине августа тысяча девятьсот девяносто восьмого. Пару дней спустя он оказался на пороге кабинета Министра Магии уже в статусе Лорда Малфоя. Он создал этот фонд не ради себя, нет. Драко Малфой никогда не искал искупления. Он никогда не отличался сочувствием или сердоболием. Он сделал так, как хотела бы она. Он был уверен, если бы у неё были те ресурсы, которыми обладал древний чистокровный род, она бы поступила именно так. Она была его совестью, не позволяющей утонуть в пучине бездушия. Он не хотел, чтобы кто-то знал о Лютере. Все пожертвования туда были анонимными и в первые пару дней его существования он перевёл туда чуть ли не половину всех средств, что веками копили его предки. И ему было не жаль. Ни на секунду. Он хотел, чтобы этот фонд служил буфером между ним и магическим обществом. Он не искал одобрения или прощения. Не хотел делать что-то напоказ. Он надеялся, что никто даже не узнает о его существовании. Так и было ровно до тех пор, пока в одной из торжественных речей Кингсли Брутствер не сказал, как бы между делом, что его личные вклад, направленный на помощь в восстановлении Великобритании, отправляется именно в Лютеру. А потом он сказал, что первую годовщину победы хотел бы отметить именно на приёме одного из крупнейших благотворительных фондов Британии, сделав ещё один вклад в память об ушедших. Именно с этого момента никому не известный до этого, фонд Малфоя стал главным фондом магической Британии. И это принесло множество сложностей. Устройством ежегодных балов занималась огромная команда, которую неизменно возглавляла Мэдэлин. Эта девушка умела великолепно управлять персоналом при этом соблюдая полную конфиденциальность. Никто из работников никогда не знал, кто именно платит им жалование, и это вполне устраивало всех, пока оно было достаточно большим. Драко Малфой никогда не появлялся на торжественных приёмах. Он не вёл светских бесед с гостями, не пил великолепное шампанское и не участвовал в торгах. У него была своя, приватная комната, зачарованная особым образом. Она находилась в непосредственной близи от сцены и была незаметна ни для кого, кроме него и Мэдэлин. Он мог видеть и слышать всё, что происходит вокруг, но никто и никогда не видел его. Вот и в этот вечер блондин оказался на месте за полтора часа до начала мероприятия, проверяя готовность зала, оркестра и персонала. Никаких эльфов, только обычные официанты, набранные из лучших магических ресторанов со всего мира. - Мистер Малфой, у нас всё готово к приходу гостей, - сверкая белозубой улыбкой, доложила Мэдэлин, едва завидев своего начальника. - Ты превзошла саму себя, Мэдэлин, зал просто великолепен, - похвалил её Драко, внимательно оглядываясь вокруг, - Мои документы? - Уже в вашем кабинете, мистер Малфой, - кивнула девушка, что-то отмечая в своём блокноте, - Ах, да, и ещё, - поднимая глаза, продолжила говорить шатенка, - Сегодня мне пришла сова от секретаря Министра. Он прибудет за полчаса до начала, хочет о чём-то с вами поговорить, - сказала она, поставив галочку в своём блокноте, а после, словно расслабившись улыбнулась. Видимо у неё всё. - Хорошо. Если это всё, то ты можешь отдыхать. Ты прекрасно потрудилась и эту годовщину они точно никогда не забудут. - Спасибо, мистер Малфой, - заливаясь румянцем ответила девушка, а после развернулась и стремительно направилась к выходу. Она никогда не присутствовала на балах, хотя прекрасно могла бы себе это позволить, учитывая размер её жалования. Но девушка, как и её начальник, предпочитала делать свои вклады анонимно. - Дорогой, ты должен повысить Мэдэлин жалование. Такой прекрасный приём не смогла бы устроить даже я, - восторженно проговорила Нарцисса прямо за спиной сына, из-за чего блондин вздрогнул, но постарался этого не показать. - Ты сегодня рано, - крепко прижимая к себе женщину сказал Драко вместо приветствия. - Решила повидаться с тобой до тех пор, пока ты не запрёшься в своей тайной комнате подальше от общества, оставив меня без сопровождения. - Я отдам тебе в сопровождение Нотта, потому что судя по тому, как настойчиво кто-то пытался преодолеть запрет на аппарацию, он вернулся из Болгарии и почтит нас своим присутствием с миссис Нотт. Я думаю, вы не будете скучать с ней и миссис Забини. - Конечно, но не кажется ли тебе странным, дорогой, что все пять лет меня сопровождают только твои друзья? Люди могут надумать много лишнего, - осуждающим тоном говорила Нарцисса, поджав губы, но в её глазах плескалось веселье из-за перепалки с сыном. - Мерлин, мама, не хочу даже слышать ничего такого, - притворно скривившись, ответил Драко, а после заметил в дверях высокую фигуру Министра, - Мам, присматривай за ней, если она придёт, хорошо? - быстро проговорил мужчина, а после, нежно поцеловав её в лоб, быстрым шагом направился навстречу Кингсли. - Драко, надеюсь, твоя помощница предупредила тебя о моём визите, - протянул ему руку Брутстверт для приветствия, широко улыбаясь. - Конечно. Давайте пройдём в мой кабинет и там всё обсудим, - ответил он сдержанным кивком, после чего быстрым шагом направился к месту, за которым скрывалась его тайная комната. По пути снимая несколько защитных чар, он пропустил министра вперёд, а после запер дверь и при помощи невербальных заклинаний наложил несколько дополнительных защитных чар. - А я все эти годы гадал, появляешься ли ты на приёмах собственного фонда, - по-доброму усмехаясь, сказал Кингсли, занимая кресло, стоящее рядом с широким столом, выполненном в чёрном цвете, пока сам Малфой садился на своё рабочее место во главе стола, бегло пробегая взглядом по бумагам, что оставила Мэдэлин. - Так что ты думаешь о сложившейся ситуации, Драко? - не тратя лишнее время на предисловия, начал Кингсли. - Это было бы странно, предполагать, что в библиотеке древнейшего чистокровного рода найдётся какая-то информация о магглорождённых. Поэтому увы, но я ничем не могу вам помочь, - холодно и по-существу ответил блондин, желая как можно скорее закончить этот разговор. - Но мы предлагаем тебе сотрудничество на регулярной основе, Драко. Даже не так. Мы просим тебя о помощи. Я прошу тебя о помощи, потому что ни один невыразимец никогда не сможет определить тёмномагическое заклинание так точно, как ты. - Это почему же? - холодно усмехнулся мужчина, складывая руки на груди и откидываясь на спинку стула. Вся его поза выражала скуку и раздражение. Его порядком бесил этот разговор. - Очевидный ответ. Они никогда не применяли тёмную магию, поэтому и не могут распознавать её достаточно точно. - Вы знаете, что я не Поттер. Я не занимаюсь благотворительностью, и меня не интересуют судьбы чужих мне людей, - прямо сказал Малфой, ничуть не смущаясь, потому что он говорил правду. Ему наплевать на судьбы каждого, кого он не считал семьёй. - Но ты не можешь быть уверен, что это не коснётся... - Стоп, - нагло перебил слизеринец тоном, не терпящим возражений. На место раздражению пришёл гнев, - Вы не имеете никакого права даже пытаться мной манипулировать, господин Министр, - не скрывая ярости проговорил Драко, а в его серых глазах, что сейчас стали цвета грозовой тучи, буквально вспыхивали молнии. - Я предлагаю тебе сделку, Лорд Малфой. По моей информации и исходя из магического следа на местах выплесков магии, в этом замешаны непойманные Пожиратели. И если ты согласишься помочь нам разобраться с этим делом, мы с мистером Поттером закроем глаза, если при задержании некоторые из них исчезнут при неясных обстоятельствах или… погибнут. Я более чем уверен, что там есть те личности, которые действительно могут заинтересовать тебя, Драко, - спокойно проговорил Кингсли, абсолютно скучающим тоном, рассматривая свои безукоризненные ногти. И это было заманчиво. У Малфоя действительно был список тех, чья жизнь ему особенно интересна. Те трусы, что исчезли ещё до падения Тёмного Лорда, и с которыми он так и не успел поквитаться. Он искал их, но, на самом деле, не уделял этому достаточно времени. А вот иметь официальное разрешение на убийство от Министра Магии и главы аврората выглядит очень заманчивым. Ему надо обсудить это с Забини и Ноттом. Тем более бал начнётся уже через десять минут. - Я дам свой ответ завтра. Пришлю вам сову, - поднимаясь со своего места ответил мужчина, подходя к двери и снимая защитные чары, чтобы выпустить Кингсли. - Я буду ждать, Драко, - пожимая ему на прощание руку, только и сказал Кингсли, а после тепло улыбнулся и вышел из комнаты, попадая прямиком в лапы миссис Малфой. Этот вечер обещает быть долгим.

***

Гости прибывали стремительно. Каждый человек, что здесь появлялся, невероятно ценил своё время, поэтому за пятнадцать минут до начала все гости были на месте. Мелкие группы, между которыми бесконечно лавировали люди, все как одна стремились оказаться рядом с Кингсли. Акулы общества прекрасно понимали, что этот вечер - чудесная возможность для заключения сделок, и они её никогда не упускали. Оркестр играл лёгкую, фоновую мелодию, когда зале появилась чета Поттеров: спаситель всего магического мира Гарри Поттер с его прекрасной супругой, Джиневрой, в девичестве Уизли. Те немногие репортёры и журналисты, кого допускали на закрытый приём, мгновенно столпились перед ними, стремясь сделать фото и взять интервью. И именно поэтому все они пропустили столь неожиданное появление героя войны Рональда Уизли и героин войны, Гермионы Грейнджер. Всё это время, сидя в своём кабинете, Малфой скучающе смотрел на происходившее в зале действо, параллельно подписывая бумаги, которые ему принесла Мэдэлин. Один раз в год, в день годовщины войны, девушка собирала все сведения о нуждающихся, предоставляя начальнику смету на огромные суммы. Мужчина не хотел, чтобы все те проекты, ради которых была создана Лютера, спонсировали другие волшебники. Малфой был собственником во всем без исключения, поэтому абсолютно все расходы он всегда брал на себя, а вот деньги, собранные на аукционе, чаще всего шли в оборот и на обслуживание функционирования самого фонда. Его устраивало такое положение. Окружающих тоже. В очередной раз поднимая взгляд, он заметил неожиданно знакомые глаза, что смотрели в его сторону, словно видя его сквозь все эти чары. Это была Гермиона Грейнджер. Он никогда и ни с чем не смог бы перепутать эти глаза, цвета жжёной карамели, что всегда так пронзительно смотрели, казалось бы, в самую душу, пробивая все стены и разрушая все маски. На ней было дорого чёрное платье в пол, очевидно сшитое на заказ специально для неё, ведь сидело оно просто идеально. Простое и элегантное, чёрного цвета без лишних деталей было выполнено в лучших аристократических традициях и… абсолютно ей не подходило. В тот момент, когда Драко увидел его, он подумал, что оно просто убивает всю её красоту. Оно было таким сдержанным и… обычным, совершенно не подчёркивающим её натуру и характер. Это платье было прекрасно, но оно было абсолютно не её. На талии девушки, плотно прижимая к себе, покоилась рука Рональда Уизли, так и заявляя всем окружающим, что эта прекрасная девушка принадлежит ему. На нём была дорогая мантия, что никак не сочеталась с её платьем, а его рыжие волосы стали длинными настолько, что были убраны в хвост на затылке. Всегда добродушный и весёлый Рон сейчас был больше похож на гиену, что озлобленно оглядывает всех окружающих его людей, пытаясь найти и убить предателей. Не успело торнадо, что зародилось в груди Малфоя при виде Гермионы исчезнуть, как на сцену вышел ведущий, с просьбой всех занять свои места и начиная аукцион. Столик главных героев войны находился прямо напротив кабинеты блондина, позволяя ему неотрывно следить за каждым движением девушки, которую он так долго и преданно любил. Она села лицом к сцене, позволяя ему разглядывать её профиль. Он благодарил за это Мэдэлин. Ему был открыт прекрасный обзор на её тонкий стан и столь непривычно, неестественно прямую спину, но он не видел её глаз. Просто не мог отследить эмоции на её лице, но даже того, что он видел, было достаточно чтобы понять, как она напряжена. В этот вечер он буквально потерял счёт времени. Просто сидел и неотрывно смотрел, подмечая малейшие детали её поведения. Он знал язык её тела лучше, чем английский и был в ярости из-за того, что видел. Героиня войны и умнейшая волшебница вздрагивала от каждого шороха. Её руки неустанно мяли подол платья, а взгляд пугливо осматривал помещение. Но самое ужасное для самого Малфоя было то, что она больше не смеялась. Нет, конечно, она реагировала на какие-то шутки Поттера и всех, кто подходил к неё поздороваться, но Драко не слышал тот заливистый девичий смех, который отдавался где-то глубоко внутри, вынуждая сердце стучать так, словно оно хотело выбраться из клетки рёбер и упасть прямо ей в руки, а те самые бабочки, что появлялись в его животе при каждом взгляде на неё становились огромными хищными птицами, уродуя все органы. Он так хотел снова почувствовать себя живым, услышав столь любимый и буквально жизненно важный звук, но она не желала спасать его Ближе к середине вечера ведущий заявил, что всех госте прямо сейчас на веранде ожидает сюрприз. Участники благотворительного вечера, включая Гермиону, медленно потянулись на выход, позволяя Драко хоть на пару минут расслабиться. Его мышцы затекли от долго сидения в одной позе, а голова буквально раскалывалась от такой концентрации внимания. Обычно он уходил примерно в это время, порядком утомлённый от созерцания всего происходящего, но сегодня был другой случай. Сегодня он дождётся окончания вечера. - Малфой, - низкий, бархатный голос вырвал его из раздумий, заставляя внутренне содрогнуться, но на деле он лишь медленно приоткрыл глаза и увидел перед собой друга, чья поза не предвещала ничего хорошего. - Теодор, рад твоему возвращению, - искренне ответил мужчина, и хоть выражение его лица ничуть не изменилось, глаза потеплели, а плечи расслабились. Драко Малфой никогда не умел выражать своих чувств, поэтому его друзьям пришлось научиться читать его язык тела. И сейчас, видя изменения в Малфое, Тео только махнул рукой, вальяжно усаживаясь на стул без разрешения. - Ты был бы рад ещё больше, если бы позволил попасть к себе в кабинет сегодня днём, - уколол его Нотт, памятуя о своём пятнадцатиминутном позоре, - Но мы обсудим это позже, Малфой. Сегодня после приёма в Нотт-холле. Я не принимаю отказов, поэтому будь так любезен, почти нас с Забини своим присутствием. - Тео, сегодня не самый лучший день для этого, - возразил Драко, но был остановлен поднятой вверх рукой брюнета напротив. - Пока ты не пообещаешь, что придёшь, я не расскажу, о чём меня попросила юная миссис Поттер буквально пять минут назад, - лукаво усмехаясь и выгибая одну бровь, откинулся на спинку Тео, закидывая ногу на ногу. - Это шантаж? С чего бы мне интересоваться просьбами Уизлетты? - Потому что эти просьбы самым прямым образом касаются тебя, мою дорогой друг, - весело хмыкнул Нотт, заранее уверенный в своей победе. - Драккл тебя дери, Тео. Ладно, выкладывай, что там сказала Уизлетта. - О, эта мелкая фурия шантажирует тебя. Сказала, что если в течение второй части вечера ты с ней не встретишься для разговора, то к концу дня ни кто-то, а сама Рита Скиттер будет знать о том, кому принадлежит Лютера. Понятия не имею, откуда она узнала, но выглядела очень убедительно. - Чёртов Поттер и его бесполезный трёп. Я наложу на него пожизненное Силенцио, - шумно втягивая воздух, рыкнул Малфой, а после добавил, - Скажи Джиневре, что я буду ждать её на втором этаже перед подачей горячего. Я до сих пор помню её тягу добиваться своих целей любым путём и почти уверен, что угроза про Скиттер - ни разу не пустой звук. - Ты должен будешь очень многое рассказать мне, Малфой. И это мы ещё не обсуждали твою утреннюю выходку, - лениво поднимаясь и потягиваясь, бросил Нотт, а после стремительно покинул кабинет, оставляя блондина наедине с его мыслями. Вечер плавно перетекал в ночь, когда основная часть лотов уже была разыграна, а гости мирно сидели за своими столами, наслаждаясь развлекательной программой, в ожидании горячего и танцев. Когда ведущий объявил, что горячее будет подано через пятнадцать минут, Джиневра Поттер, сидевшая за столом вместе с Гермионой, за которой наблюдал Драко, наклонилась к мужу и что-то прошептала ему на ухо, а после встала, и стремительно покинула бальный зал. Понимая, что тянуть больше нельзя, Малфой прикоснулся к хвосту выдры, что была изображена на гобелене за его спиной, из-за чего полотно отодвинулось, а за ним показалась дверь, ведущая в скрытый коридор, заканчивающийся лестницей на второй этаж.