***
Молодой человек постучал в дверь спальни и вошёл. Фабьян сидел на застеленной кровати, рядом с ним лежал пакет. Оливер пересёк комнату и тоже сел на кровать. - Показывай, - сказал он, мотнув головой на полиэтиленовый мешок. - Сразу подчЬеркну – вещи уникальные… - юноша вытащил из пакета небольшой предмет в бумажной вскрытой упаковке. – Это – рарЬитет… - он осторожно достал книгу. – Артюр Рембо, «ОдЬин сезон в аду», - он протянул книгу Оливеру. - Элио говорил мне, что ты подсадил его на поэтов-символистов Франции. Он любил стихи Верлена и Рембо… - молодой человек взял книгу в руки. - Поэзию раннЬего Рембо я просто обожаю… - Судя по виду, очень старое издание? – Оливер притронулся к обложке, провёл пальцами по названию. - Не просто очЬень старое – вообще первое. ЕдинствЬенное произведение, изданное самЬим Рембо в 1873 году, «Une Saison en Enfer» - стихотворЬение в прозе, условно разделённое на дЬевять частей. Тираж всего пятьсот экзЬемпляров. - Как Элио отыскал этот? - КупЬил на аукционе. Тут и сертЬификат вложен. Как и к остальным двум подаркам, - Фабьян виновато улыбнулся, забрал у Оливера книгу и положил на кровать. – Второй подарок – лист из нотной тЬетради, - он вынул из пакета две скреплённые пластины из прозрачного оргстекла, между которыми был помещён пожелтевший лист с нотными станами, испещрённый музыкальными знаками. - Даже боюсь предположить, какому композитору принадлежат ноты… - Оливер аккуратно взял пластины. - Генделю… Сюита №1 – «Музыка на водЬе»… Одна из моих любЬимых тем… - Сколько же лет этому листку бумаги? – брови молодого человека удивлённо приподнялись. - Точной информации нет, но счЬитается, что Гендель сочинил это произвЬедение в период с 1715 по 1717 год для празднЬичного королевского кортЬежа на Темзе. - Такая древность… - Оливер передал пластины собеседнику. - А от трЬетьего подарка у меня вообще отвалЬилась челюсть… - Фабьян вынул из пакета рисунок в пластиковом чехле. – Это акварЬельный набросок Поля Сезанна… - он протянул упаковку Оливеру. - Я слышал, что даже карандашные наброски импрессионистов стоят бешеных денег… - Этот рЬисунок – настоящее сокровЬище! Не знаю, сколько за него заплатил Эли́ – в сертЬификатах подлинности с аукционов цЬена покупки не указывается, там выдаётся отдЬельный чек, ещё какие-то документы. - Ты достоин этих подарков, Фаби. - Если чЬестно, я не ожидал, что они будут такие шикарные. Я бы обрадовался любой бездЬелушке от Эли́… - Знаю… - Оливер отдал приятелю упаковку с наброском. - Потом обязатЬельно покажешь мне свои, - юноша слабо улыбнулся приятелю. – МожЬет, искупаемся? – несмело предложил он. - Я пойду в гостевую комнату, надену плавки. - Буду ждать тЬебя у бассейна. - Хорошо. Оливер поднялся и покинул спальню Фабьяна.***
Молодой человек вышел в сад. Окинув беглым взглядом территорию, примыкающую к дому, он двинул к бассейну. Дюбуа в одних плавках лежал недалеко от бассейна на поролоновом лежаке, под тенью оливковых деревьев. - Ты не в шезлонге? - После пьянок я избЬегаю солнца. На жарЬе мне плохеет. - Второй лежак для меня? – Оливер кинул полотенце на траву. - Я притащЬил сразу два, но ты можЬешь позагорать в шезлонге. - Пожалуй, тоже воздержусь от солнечных лучей. Ты ещё не купался? - Нет. ТЬебя ждал, - Фабьян сел, вытянув длинные ноги. - Тогда пошли, - Оливер снял футболку и шорты и подошёл к краю бассейна. Молодые люди искупались и вернулись к лежакам. - Ты после кафе ещё побудЬешь у меня? – несмело спросил Дюбуа. - Нет. Я только завезу тебя домой. Я обещал Перлманам, что вернусь к ним сразу после встречи. - Жаль… - Прости, но мне и так неловко перед родителями Элио, что я оставил их почти на два дня… - Не думай, что я тебя упрЬекаю! – Фабьян приподнялся на локте и виновато посмотрел на Оливера. - Понимаю, что тебе сейчас тяжело… Я бы предпочёл находиться здесь, чем в доме Перлманов, поверь… Мы были тут с Элио всего два раза… У меня мало воспоминаний, связанных с этим местом… А в особняке Перлманов… - голос Оливера сорвался. Он замолчал. - Ты можешь гостЬить у нас на буднях, когда захочЬешь. С выходными сложнее - приезжают отец с сЬестрой, часто привозЬят своих друзей. - Я всегда могу снять номер в отеле. Но спасибо, что предложил. - Фабьян! – послышался со стороны дома женский голос. - Это Анна, - Дюбуа поднялся. – Сейчас распорЬяжусь на счёт обеда и вЬернусь. Оливер приподнял голову, посмотрел вслед юноше и перевернулся на живот. Шелест листвы убаюкал его, он закрыл глаза и задремал. Когда он проснулся, то услышал плеск со стороны бассейна. Оливер сел и увидел Фабьяна, вылезающего из воды. - Я уснул? - Да. Не стал тебя будЬить, - юноша подошёл к поролоновому матрасу и лёг на спину. - И сколько я проспал? - Около часа. - Надеюсь, ты не заскучал? - У мЬеня много мыслей роится в мозгу. Я пока не могу привЬести их в систему, но когда упорядочу, то подЬелюсь с тобой. - Анна не поняла, что мы пили? - Нет. Я утром всё убрал, помыл посуду и спрЬятал недопитые бутылки, - Фабьян взял сигарету, закурил. - Чувствуется опыт по уничтожению улик. - Я один раз прокололся. Мне хватЬило. - Влетело от родителей? - От матЬери. И моему кузену тоже. Теперь я осторожнЬичаю. Оливер взял сигарету, щёлкнул зажигалкой. - Никак не получается меньше курить. - У мЬеня тоже… - Фабьян перевернулся набок и подпёр голову рукой. – Ты давно курЬишь? - С пятнадцати лет. Когда в университет поступил, то бросил. Точнее, курил только изредка, на вечеринках, за компанию. А ты? - Мой стаж невЬелик, всего пара лет. Я считал, что у меня нет никотЬиновой зависимости, а теперь сомнЬеваюсь… - Garçons! Le dejeuner sera dans vingt minutes! – донёсся со стороны дома знакомый женский голос. - Что она сказала? – Оливер помахал Анне. - ЧерЬез двадцать минут обед. После еды уже не будЬет времени купаться, сразу поедЬем. - Тогда я ещё раз искупаюсь напоследок, - Оливер затушил сигарету. - Я с тобой, - Фабьян встал с лежака. Молодые люди провели в бассейне несколько минут, потом прошли в дом, поднялись на второй этаж и разошлись по своим комнатам.***
Оливер спустился к столу и, открыв банку ледяной «Fanta», и сделал несколько больших глотков. Из дома вышел Фаби с корзиночкой хлеба. - Я не стал напрЬягать Анну с супом. Будет салат, горЬячее, сыр и мороженое. - Из перечисленного я бы съел только мороженое. - В гостЬях надо есть всё, чем угощают. Отказываться – mauvais ton. - Мовэ тон? - Дурной тон, не comme il faut, другЬими словами, - Дюбуа поставил корзиночку на стол. – Я принесу салат, - он развернулся и ушёл в дом. Вскоре Фабьян появился на пороге дома с миской в руках, за ним вышла Анна с керамической сковородой. Оливер поприветствовал женщину, она поздоровалась, широко улыбаясь. Поставив сковороду на подставку, она удалилась. - СЬегодня салат с рукколой и кинзой. Вкус специфичный, поэтому положу тебе немного, потом добавЬишь, если понравится, - юноша взял две большие ложки, прихватил ими салат и переместил на тарелку гостя. - Спасибо, - Оливер пошевелил вилкой листья зелени. - Если Сэмуэль в Москаццано по делам, то он, навЬерняка, закажЬет что-нибудь из еды в кафе, - Дюбуа положил себе салата и подал собеседнику корзиночку с хлебом. - Я ограничусь водой или колой. - А если он будет с личным шофЬёром, то он может ещё и алкоголя выпЬить. - Тогда ему придётся пить одному. Я за рулём. - Ты не уловЬил мой намёк, - прожевав, сказал Фабьян. – Если он захмЬелеет, то расскажет больше интерЬесного. - Соглашусь. - Я понЬимаю, что ты не в том настроении, чтобы вЬести задушевные беседы, но постарайся разговорЬить его, расположить к себе. - Постараюсь, - Оливер доел салат. - ТепЬерь горячее, - Фабьян взял чистую тарелку и положил на неё кусок лазаньи. - Спасибо. - Надо добиться того, чтобы он пригласЬил тебя в гости. - Не даёт покоя мысль о семейных фотографиях Элио? - А тебе разве не любопытно посмотрЬеть на снимки его дЬетей и внуков? - Я не задавался этим вопросом. - Тогда забудь, - Фаби демонстративно уткнулся в свою тарелку. Оливер отложил приборы и тяжело вздохнул. Достав сигарету из пачки, он закурил. - То, что я сижу с тобой, ем, пью, курю, не означает, что со мной всё в порядке, - с болью в голосе произнёс он. - По большому счёту мне ни до кого сейчас нет дела. Потомки Элио, это всего лишь потомки Элио. От того, что я посмотрю фотографии, в моей жизни ничего не изменится. - Прости… - Дюбуа отодвинул тарелку и потянулся за пачкой сигарет. – Я не имЬел права давЬить на тебя… - Ты потерял друга, а я потерял весь мир… - сигарета в пальцах Оливера задрожала. Он вытер набежавшие слёзы. Повисла напряжённая тишина. - Я виноват… Ты простЬишь меня?.. – Фабьян повернул к собеседнику заплаканное лицо. - Нервы сдают… У твоей мамы есть какие-нибудь успокоительные? Мне нельзя ехать на встречу с Сэмуэлем в таком состоянии. - Сейчас поищу, - Дюбуа порывисто встал. – У неё было что-то в аптЬечке, не антидепрессанты, послабже, но она хвалЬила таблетки, - он устремился к дому и скрылся внутри. Оливер не спеша докурил сигарету, потом принялся за лазанью. Когда он доел треть порции, из дома вышел Фабьян. - Вот, дЬержи, - Дюбуа протянул гостю пластинку таблеток. – Выпей пока одну, а потом по своему состоянию посмотрЬишь. Даже лёгкая перЬедозировка сказывается на скорости мыслитЬельных процессов и концентрации внЬимания. - Всё было вкусно. Спасибо, - Оливер вытер рот и руки салфеткой, налил воды в стакан. - Ты всё ещё сЬердишься на меня? – губы юноши сложились в тонкую линию. - Нет. Сейчас выпью таблетку и буду образчиком невозмутимости, - Оливер горько усмехнулся, проглотил таблетку и запил её водой. – Мне всё-таки нужен утюг и гладильная доска. Неуважительно предстать перед Сэмуэлем в мятой одежде. - Я принЬесу всё в гостЬевую комнату. - И ещё… У тебя есть одноразовые бритвенные станки? - У меня точно нет… Я ещё не брЬеюсь… - Дюбуа замялся и отвёл взгляд. – Но я спрошу у Анны и поищу в спальне родитЬелей, или в вещах сЬестры. - Я не привык ходить со щетиной. Нужно привести себя в приличный вид перед встречей. - Жди мЬеня в комнате, - удаляясь от стола, кинул Фаби. Оливер выкурил сигарету, медленно побрёл к дому. Он поднялся в гостевую комнату и едва успел закинуть в рюкзак свои вещи, как в дверь постучали. - Еле поднЬял на второй этаж, - Фабьян перетащил гладильную доску через порог, прислонил к стене. – Сейчас спущусь за утЬюгом. Оливер поставил доску, потом снял шорты. Со стороны лестницы послышались шаги. - Вот утюг, - Дюбуа шагнул в комнату. – И я нашёл бритвЬенный станок, - он положил предметы на кровать. - За станок отдельное спасибо, - Оливер отыскал глазами розетку и подтащил к ней доску, на которой уже разложил шорты. - Я тоже пойду, собЬерусь, - Фаби устремился к выходу. – Тебе хватЬит двадцати минут? – он обернулся в дверях. - Вполне. Встретимся внизу. Погладив шорты и рубашку, Оливер принял душ и тщательно побрился. Одевшись, он сунул в карман целую пачку сигарет, зажигалку и направился к лестнице. - Ты надел кепку и убрал волосы в хвост? - спросил он Фабьяна, спустившись в холл. - Для маскЬировки. У Эли́ есть знакомые в Москаццано, мы вместе тусЬили на дискотеках. Не факт, что кто-нЬибудь подойдёт со мной поздороваться, но лучше исклЬючить такую возможность. Не хотелось бы, чтобы приятЬели прицепились ко мне в кафе. - Об этом я не подумал, - Оливер нахмурился. - И ещё я взЬял плеер, - Дюбуа двинул к выходу. - Зачем? – Оливер зашагал рядом с юношей. - Если я буду сидЬеть рядом с вашим столиком, Сэмуэля может смутить моё сосЬедство, и тогда он будет, либо тихо говорЬить, либо опускать в беседе какие-то лЬичные факты. А так, он увидЬит, что я слушаю музыку в наушниках и будЬет свободнее себя чувствовать. Он же не поймёт, что мой плеер выклЬючен. - Да ты стратег. Продумал все детали. - У меня было врЬемя, пока ты спал. Молодые люди приблизились к машине. Оливер сел на водительское место, нажал на газ, и зелёный «Fiat» подкатил к воротам. Фабьян открыл ворота, затем закрыл их за выехавшим из сада автомобилем. Юркнув через калитку на улицу, он сел рядом с Оливером, и машина тронулась в путь. Дорога до Москаццано заняла около пятнадцати минут. Оливер говорил мало, а Фабьян старался развлечь его рассказами о своей жизни в Париже. Никто из них не упоминал имени Элио. Когда «Fiat» миновал окраины и достиг старого города, Дюбуа положил руку на предплечье Оливера. - Высади меня здесь, на перЬекрёстке, - попросил он. – И припаркуйся в поле моего зрЬения, чтобы я потом нашёл машину. - Хорошо. Я сверну с главной дороги и брошу «Fiat» в проулке. - Я пока покурю тут и посмотрю, какой дорогой ты пойдЬёшь. По окончании разговора с Сэмуэлем я уйду из кафе через нЬесколько минут после тебя. ВстретЬимся возле автомобиля, - юноша вылез из машины, и, захлопнув дверцу, наклонился к приспущенному стеклу. – Удачи тебе, ОливЭр! - И тебе, Фаби. Зелёный «Fiat» обогнул здание, вырулил на соседнюю улицу, и, проехав несколько домов, затормозил. Выбравшись из машины, Оливер закрыл дверцу на ключ, махнул рукой Фабьяну, который курил на перекрёстке, и не спеша двинул в сторону кафе. Сэмуэля Пьяветти он увидел издалека – мужчина сидел за столиком в центре террасы, держа в руке бокал. Оливер ускорил шаг. - Я думал, что опережу Вас, - молодой человек приблизился к столику и сел напротив Пьяветти. - Я освободился раньше, - Сэмуэль привстал и пожал Оливеру руку. – Успел уже вино заказать и пару блюд, - он застенчиво улыбнулся. Оливер отвёл взгляд. Подняв глаза, он увидел Фабьяна – в солнцезащитных очках, в наушниках поверх кепки и с плеером на груди юноша непринуждённо вошёл на террасу и расположился за столиком справа от Оливера. Молодой человек взял в руки меню. - Вы позволите мне угостить Вас? – Сэмуэль сделал глоток вина. - Благодарю. Я буду «Pepsi-cola». - Осмелюсь предложить вам устриц и дежурное блюдо – говядину по-флорентийски. - Я только что пообедал… - Оливер посмотрел направо и заметил, как Фабьян активно закивал головой, словно в такт музыке в наушниках. - Не сочтите меня навязчивым, но повар этого кафе – высококлассный специалист. Я сам нанимал его на работу и поручусь за его стряпню. - Вы – владелец кафе? – на лице Оливера отобразилось замешательство. - Этого и ещё нескольких в близлежащих городках, - Сэмуэль снова улыбнулся. Оливер отложил меню. - Хорошо. Я возьму говядину, - сказал он. К столику приблизился официант. Пьяветти сделал заказ. - Я заметил, Вас удивило, что я ресторатор? - Если честно, да, - Оливер достал сигареты и зажигалку. – Вы не возражаете, если я покурю? - «Gauloises»? – брови Сэмуэля поползли вверх. – Мой отец курил такие же, сколько помню себя… Ресницы Оливера дрогнули. Он не сразу открыл пачку сигарет, потом несколько раз щёлкнул зажигалкой, прежде чем ему удалось высечь пламя. Наконец, он прикурил и откинулся на спинку стула. - Ресторанный бизнес в Вашем случае скорее хобби, чем источник дохода, - он жадно затянулся. - Вы совершенно правы, Оливер, - Пьяветти тоже достал сигареты. Молодой человек щёлкнул зажигалкой и протянул руку через стол. Мужчина прикурил, мило улыбнулся собеседнику. – Я бы давно продал все рестораны и кафе, но их за пару лет до своей смерти приобрёл отец и он просил сохранить заведения до 1985 года… Я очень любил отца… Мне бы совесть не позволила поступить наперекор его воле… - Наверное, это очень хлопотно - содержать несколько кафе. - Честно говоря, у меня нет времени заниматься ими. Я постоянно в разъездах. У нашей семьи два благотворительных фонда, их основал отец, а кроме того, я – меценат, организовываю выставки по всей Европе, спонсирую различные проекты, касающиеся изобразительного искусства. Я нанял управляющего, который следит за ресторанами. Я даже допускаю мысль, что он подворовывает, - Сэмуэль улыбнулся. – Но это непринципиально. Сам я редко появляюсь в своих кафе. Мой сын тоже. - То есть Вы далеки от бизнеса в сфере услуг, торговли и промышленности, - резюмировал Оливер. - У меня нет деловой хватки, - Пьяветти стряхнул пепел в пепельницу. – Что, впрочем, не помешало мне построить машиностроительный завод в Ломбардии, - он усмехнулся. - Завод? - Да. По производству сельхозтехники. Очередная причуда моего покойного отца. - Он завещал построить завод после его смерти? – молодой человек искренне удивился. - Как ни странно это звучит… Он оставил много распоряжений - записал их в тетрадь, очень подробно. Могу поделиться с Вами, раз уж мы затронули тему завода. Пьяветти не успел закончить фразу, а из кафе вышел официант и, приблизившись к столику, поставил на его середину блюдо с устрицами, стакан и банку «Pepsi-cola», потом он сделал пару шагов к соседнему столику и поставил на него бокал пива. Оливер скользнул взглядом по лицу Фабьяна. - Вы говорили про завод, - молодой человек открыл банку, плеснул газировки в стакан. - Так вот, мой отец точно указал место, где следовало возвести завод, а также год и месяц, когда надлежало начать строительство. Кроме того, он написал, какого проектировщика следует нанять, в каком доме арендовать квартиру для его семьи, и в какую школу, и класс определить его сына… - Возможно, он был знаком с этим проектировщиком? - Не исключаю такой вариант, но при встрече с господином Дюбуа я не стал любопытствовать. Мы обговорили условия контракта, чуть позже подписали договор. Строительство шло строго по графику. Через месяц запуск завода, - Сэмуэль положил на тарелку несколько раковин устриц. – Может, попробуете? - Не сочтите мой отказ за дерзость, но я ограничусь говядиной, - Оливер затушил окурок. - Раз уж речь зашла о чудачествах моего отца, я могу поведать Вам ещё об одном его распоряжении, которое я выполнил буквально пару месяцев назад, - Пьяветти испытующе посмотрел в глаза собеседника. - Если Вам угодно... - Как Вы уже знаете, мой отец был известным меценатом. Ему доставляло огромное удовольствие оплачивать издательство книг молодых перспективных учёных, исследователей. Так вот в своих записях он указал, что нужно выпустить книгу одного талантливого студента, но при условии, что тот немедленно найдёт редактора и сразу приступит к коррекции своего научного труда. Прилагались данные студента, название факультета, на котором он учится в Оксфорде и период времени, когда надлежит связаться с ним. В июне этого года я созвонился с Маттиасом, не помню уже его фамилию, и он посетовал, что вынужден уехать из страны на полтора месяца, и сможет приступить к работе не раньше конца августа. Согласно воле отца, я был непреклонен. В итоге, Маттиас перезвонил мне буквально через день или два и согласился на мои условия. - Занятная история… - Оливер покрутил зажигалку в руке. Из кафе вышел официант, поставил на стол два вторых блюда и бокал вина. - Осмелюсь предположить, что статуя, которую я видел на могиле Вашего отца, тоже значилась в перечне его распоряжений? - Нет, это был мой почин… - Пьяветти грустно улыбнулся. – Если чета Перлманов рассказывала Вам о моём отце, то Вы, наверняка, поняли, что он отличался скромностью и уж точно не страдал манией величия. В своей тетради он нарисовал, как мысленно представляет свою могилу - памятник из чёрного гранита и такая же плита в качестве надгробия… И на памятнике, и на плите высечено только то, что просил запечатлеть отец… - Сэмуэль потянулся за сигаретой, в его глазах блеснули слёзы. - Простите, - голос Оливера дрогнул. – Я сожалею, что мой вопрос… - Не извиняйтесь, Оливер, - мужчина закурил. – Я очень любил отца. В наше семье все его любили… - он сделал глоток вина. – Мне его не хватает. - Если Вам тяжело говорить о Вашем родителе, то… - Нет. Отчего же, - Пьяветти выпустил струю дыма. – В Вашем лице я нашёл идеального слушателя. Мне комфортно с Вами. Уверен, моему отцу Вы бы тоже понравились. Оливер, потягивающий лимонад из стакана, резко закашлялся. - Извините… - молодой человек вытер рот салфеткой. - Я немного сбился с мысли, - Сэмуэль затушил сигарету и снова взял в руки приборы. – Что касается могильной плиты… Вы прочли белый стих на ней? - Да… - Оливер потупил взгляд. - Прекрасные строки, Вы не находите?.. Простые, но ёмкие. - Обычно, подобные творения посвящают конкретному человеку. - Думаю, этот стих как-то связан с его первой и единственной любовью. Оливер молча достал из кармана пластинку с таблетками, выдавил одну из блистера и проглотил. Запив газировкой, он сунул лекарство в карман. - Извините, Сэмуэль…. – молодой человек вытащил сигарету из пачки. – Мне нужно было принять… - Вы плохо себя чувствуете? – озабоченно спросил Пьяветти. - Нет. Всё в порядке. - Не побоюсь показаться бестактным, но у Вас эмоциональное истощение… Вы бледны, нервничаете. - Вы всё верно подметили… Я только что принял успокоительное, - Оливер поднял на собеседника полные скорби глаза. - Поступок Элио Перлмана настолько сильно выбил Вас из колеи? - Он был моим близким другом… Его родители тоже очень дороги мне… - Тогда я не ошибся, решив пригласить Вас на этот разговор, - Сэмуэль пригубил вино из бокала и продолжил трапезу. - У Вас ко мне какое-то дело, я помню, - Оливер отложил приборы. - Вам не понравилось блюдо? - Оно великолепно. - Ваше воспитание не позволяет Вам есть, когда собеседник ведёт важный разговор? – Пьяветти широко улыбнулся. – Отбросим церемонии. Прошу Вас, - он сделал приглашающий жест рукой. Оливер взял в руки вилку и нож и вернулся к еде. - Я все эти дни думал о Перлманах. Врагу не пожелаю того, что произошло с их сыном. Если бы мой завербовался на войну, да ещё и тайком сбежал… - Им сейчас очень тяжело. - Я хочу предложить им помощь… - Сэмуэль осёкся. – Но поскольку я не вхож в семью Перлманов, а только имел честь быть представленным профессору, то я не отважусь заикнуться в его присутствии на эту тему, поэтому я пригласил Вас сегодня, чтобы всё обсудить. - Они не примут от Вас деньги, - Оливер отставил тарелку в сторону. - Я не деньги имел в виду, а реальную помощь. - Какого плана? - Я знаю одного частного детектива, очень толкового. Он разыщет группировку, завербовавшую Элио, и выведает информацию о его местонахождении. Потом я найму отряд военных, они полетят в центр подготовки новичков, и заберут оттуда Элио. Поверьте, мне по карману оплатить эту операцию. Оливер удивлённо уставился на Пьяветти. - Вы хотите организовать возвращение Элио домой?.. - Вас это смущает? - Меня это восхищает… - складка между бровями Оливера разгладилась. – Вы готовы помочь посторонним людям… - Мой отец относился к семейной чете Перлманов очень трепетно, с теплотой. Редкий человек к родственникам так привязан, как отец был привязан к профессору и его жене. А это значит, что они, как минимум, хорошие, душевные люди. Их горе тронуло меня. Не сомневаюсь, мой отец сделал бы всё от него зависящее, чтобы Элио вновь оказался в кругу семьи. - Я передам Перлманам Ваше предложение. - Вы очень обяжете меня, Оливер, - Сэмуэль с облегчением выдохнул. - Я хотел бы вернуться к разговору о скульптуре… Я поражён Вашим мастерством. - В этой работе – вся моя любовь к отцу. - Как возникла идея – изобразить Элиота Пьяветти в образе юноши? - Вы нащупали моё слабое место – об отце я могу говорить часами, - мужчина заулыбался. - Я хоть и чужд искусству, но любой его вид затрагивает во мне определённые струны. Я никогда ранее не обсуждал непосредственно со скульпторами их творения. - История создания статуи берёт начало в 1918 году. Я уже говорил Вам в нашу первую встречу, что мой отец участвовал в битве при Пьяве. Незадолго до сражения его сфотографировал фотокорреспондент. Этот снимок стал нашей семейной реликвией – юный Элиот с развевающимися на ветру волосами, в распахнутой на груди рубашке, словно снятой с чужого плеча… Отец хранил фотографию, как драгоценность, и всегда твердил, что момент съёмки стал для него рубиконом, который разделил его жизнь на «до» и «после». - Война многое меняет в жизни людей… - Когда отец умер, я понял, что мне недостаточно простого гранитного памятника на его могиле – и как сыну, и как скульптору. Я вспомнил о фотографии, захотелось изваять этого хрупкого красивого мальчика в той же позе, в полный рост… Я долго вынашивал идею, искал подходящую по размеру глыбу мрамора, и в один прекрасный день мои старания увенчались успехом. - Наверное, было сложно доставить сюда мрамор. - Сложно и дорого. Но это ничуть не ослабило моего желания создать нечто особенное. - Я плохо представляю, как работают мастера над своими творениями. Высечь из камня статую по старой фотографии… - Оливер задумчиво покрутил в пальцах зажигалку. - Без ложной скромности, я не без таланта, но и далеко не Микеланджело, - Пьяветти тихо рассмеялся. – Без натурщика я бы не справился. - И кто вам позировал? – зажигалка замерла в руке молодого человека. - Мой сын. К столику подошёл официант, взял пустые тарелки и удалился. Оливер покосился на Фабьяна, потягивающего пиво из бокала. - Насчёт облачения мы долго спорили. В нашей семье нет крупных мужчин, типа Вас, Оливер, и рубашки, соразмерные телосложению моего сына, искажали восприятие – терялась прелесть диспропорции. Понимаете? - Да. И как вы вышли из положения? - Сын купил похожую рубашку нужного размера в Америке и привёз её сюда на каникулах два года назад. Сперва я сделал эскиз из гипса, затем по нему изваял скульптуру из мрамора. - Вы так увлекательно рассказываете, что мне захотелось взглянуть на эту фотографию и гипсовый эскиз, если он сохранился, конечно. - Серьёзно? – брови Сэмуэля приподнялись. – Вы не смогли бы доставить мне большего удовольствия! – он заулыбался широко и лучезарно. - Надеюсь, я не перешёл границы учтивости? - Ни в коем случае! – с лица Пьяветти не сходила улыбка. – Буду рад снова видеть Вас в нашем семейном особняке, Оливер! Завтра у меня весь день расписан буквально по минутам, а вот послезавтра смогу выкроить пару-тройку часов, чтобы показать Вам мою мастерскую и парк. Позвоните мне накануне, и мы договоримся о времени. - Я позвоню Вам завтра вечером. - Замечательно, - Сэмуэль допил вино. Со стороны площади послышался звук подъезжающей машины, и Оливер невольно обернулся. Чёрная «Ferrari» плавно затормозила напротив кафе. - Это за мной, - мужчина перевёл взгляд с автомобиля на собеседника и встал. – Вынужден откланяться. - Спасибо за обед, - Оливер поднялся. - А Вам спасибо, что согласились встретиться со мной. Мне было приятно разделить с Вами трапезу. - Взаимно. - Обязательно созвонимся завтра. - До свидания. - До встречи, - Пьяветти улыбнулся уголками губ и уверенной походкой направился к автомобилю. Оливер посмотрел на Фабьяна, невозмутимо барабанящего пальцами по столу, словно в такт музыке, и, огибая столики, покинул террасу кафе. Он свернул за угол, прошёл до конца улицы, потом снова свернул. Приблизившись к зелёному «Fiat» Перлманов, молодой человек закурил, прислонившись к дверце. Не прошло и десяти минут, как вдали, на перекрёстке, показался Фабьян – он шёл быстрым шагом. - Ты такой молодЬец! – восторженно выпалил Дюбуа, не доходя пару метров до машины. – Всё вывЬедал! - Как-то само собой получилось. Сэмуэль вёл разговор в нужном русле, - Оливер открыл дверцу машины и сел на водительское место. - Мои догадки подтвЬердились – и насчёт натурщика для памятнЬика, и насчёт участия Эли́ в найме моего отца, - юноша сел на переднее сидение рядом с Оливером. - И, похоже, ты прав… Мой нынешний приезд к Перлманам не случаен… Тебе не показалась странной история со студентом из Оксфорда? - Я слышал всё, слово в слово. Поговори об этом с профЬессором. - Сегодня узнаю у него, - Оливер надавил на педаль газа, машина тронулась. – Что скажешь о сыне Элио? – он повернул голову и посмотрел на Дюбуа, который уже успел снять кепку, наушники и солнцезащитные очки. - Между нЬими есть сходство. И они похожи не только улыбкамЬи. Это я тебе как художнЬик заявляю. Что-то неуловЬимое в чертах лиц, форме глаз… Я его нарисовал… - Ты взял с собой альбом и мелки? Я не видел, чтобы ты делал набросок, - искренне удивился Оливер. - Я рисовал тайком, дЬержал блокнот под столом… - Но ты даже не предупредил меня, - голос молодого человека стал жёстким. - Я боялся, что ты возразЬишь или запретишь… - юноша наморщил лоб. - Запретил бы, точно. Вдруг бы Сэмуэль заметил, что ты его рисуешь. - Мало ли что может чиркать человЬек в своём блокноте. - Покажи. Фабьян полез в рюкзак, достал блокнот, и, открыв его на нужной странице, протянул приятелю. - Чудесный набросок… - сказал Оливер. – Ты уловил его мягкость. - Так я прощЬён за своеволие? - Я не могу на тебя сердиться, Фаби. - Мне важно, чтобы ты не таил на мЬеня зла, - Дюбуа сложил блокнот и убрал в рюкзак. - Всё нормально, amigo. Молодые люди замолчали, но через несколько минут Фабьян повернул голову к Оливеру. - Вот бы хоть однЬим глазком взглянуть на творЬения в мастерской Сэмуэля… - он печально вздохнул. - Если Перлманы решатся принять своего внука в семью, то тебе представится возможность побывать в особняке Пьяветти. - Им больше ничЬего не остаётся. И я не сомнЬеваюсь, что Сэмуэль поверит, что он их внук. Столько доказатЬельств этому. - Я скажу сейчас жестокую вещь, но, думаю, ты правильно поймёшь меня – Перлманам есть ради кого жить. У них четверо внуков и пятеро правнуков. Какой бы ужасной не была их потеря, они справятся с ней, если впустят потомков Элио в свою жизнь. - СогласЬен с тобой… Какое-то время молодые люди ехали молча, погружённые в раздумья, но потом Оливер нарушил тишину. - Меня поразила фраза Сэмуэля на счёт нескольких кафе, которые купил его отец… «Nonna Cuchina» – одно из любимых мест Элио. Есть мысли на этот счёт? - Ты намЬекаешь, что джелатерия «У Леони», кафе «Tramonto» и «Duomo» на главной площади в Крема принадлЬежат Пьяветти? - Именно. - Позже можно вывЬедать это. Не удивлюсь, если ты окажЬешься прав. «Fiat» свернул с асфальтированного тракта и покатил к посёлку. Проехав до конца неширокой дороги между заборами, машина остановилась возле дома, который снимала семья Дюбуа. - Точно не зайдЬёшь? – спросил Фабьян, открыв дверцу автомобиля. - Не обижайся, но мне пора возвращаться. - Спасибо, что взЬял меня с собой! У Эли́ такой прЬекрасный сын… - он грустно улыбнулся. - Я позвоню тебе завтра, - голос Оливера прозвучал глухо. - До скорого! – Дюбуа вылез из машины и хлопнул дверцей. Оливер проводил юношу глазами до калитки, потом надавил на педаль.***
Оливер спустился сад ещё до звона колокола, а чета Перлманов уже сидела за столом. Место Элио пустовало. Оливер обогнул стол и приблизился к Анелле. - Рад видеть Вас в добром здравии, Анелла, - ровным голосом произнёс он, пожимая двумя руками протянутую ему ладонь. - Мне уже лучше, - она слабо улыбнулась. – Какие-то новые антидепрессанты. - Вы не забыли о моей просьбе, профессор? – Оливер посмотрел на хозяина дома. - Анчизе выкупил упаковку для тебя, - Перлман-старший развернул салфетку. – Напомни мне после ужина, чтобы я отдал. Оливер с тоской посмотрел на пустое место во главе стола и сглотнул подкативший к горлу ком. - Вы не будете возражать, если я сяду сюда? – он указал на торец стола. - Конечно, Оливер… - профессор замялся. – Садись, куда захочешь. Молодой человек опустился на стул и закурил. - Как Фабьян? – спросила Анелла. - Держится. - Не бросай его, Оливер, - женщина притронулась к руке молодого человека. - Я с ним сдружился. - Скажи Фаби, что он может гостить у нас. Пусть приезжает, когда захочет. Да, caro? - Конечно, liebchen, - мужчина с нежностью посмотрел на жену. - Надо пригласить Фабьяна на обед на следующей неделе, - Анелла приступила к еде. - Да. В понедельник или во вторник, - профессор взял в руки приборы. Оливер налил сока в стакан. Сделав несколько глотков, он снова затянулся и выпустил изо рта густую струю дыма. - Я вчера занималась клумбами, - Анелла отрешённо посмотрела на Оливера. – И собирала фрукты. - Если хотите, я могу помочь Вам в саду. - Ты очень любезен, - женщина шевельнула вилкой в тарелке. – А почему ты ничего не ешь? - Фабьян накормил меня в обед, а потом я заезжал в кафе, там тоже перекусил, - молодой человек снова пригубил сок. - Я говорил тебе, что Оливер просто посидит с нами за ужином, - Перлман с грустью посмотрел на жену. - Новые таблетки мешают мне сосредоточиться… И всё время тянет в сон… Но зато я ничего не чувствую… За столом воцарилась тишина. Оливер курил с отсутствующим видом, глядя куда-то вглубь сада. - Извините, профессор, но мне нужно позвонить, - он затушил окурок о край пепельницы. – Я потом подожду Вас в библиотеке. - Да, конечно, Оливер… - Хорошо, что ты вернулся, - женщина медленно подняла глаза. - Увидимся утром за завтраком, Анелла, - Оливер встал. – Не прощаюсь с Вами, профессор, - он придвинул стул к столу и направился к дому. Молодой человек поднялся в комнату Элио, положил кейс на кровать, выставил цифры на кодовом замке. Откинув крышку, он достал пачку писем и спустился в библиотеку. Оливеру долго не удавалось распутать узел на ленте, которой были перевязаны письма. Когда он справился с задачей, то принялся разглядывать даты на штемпелях конвертов. Отложив два письма, он перевязал оставшиеся и, взяв в руки одно из выбранных, достал чуть пожелтевшие от времени листы бумаги. Быстро пробежав глазами по строчкам, он развернул свой детский рисунок, потом снова его сложил и сунул обратно в конверт. Из второго конверта он вынул свою фотографию в десятилетнем возрасте и письмо на четырёх тетрадных листках. Взгляд заскользил по тексту, написанному мелким убористым почерком, и внезапно остановился. Между бровями Оливера пролегла глубокая складка. Он дочитал до конца страницы, перевернул лист и снова сосредоточился на содержании письма. Закончив чтение, он свернул листы бумаги и убрал в конверт. - Плохие теперь из нас едоки, - профессор вошёл в библиотеку с бутылкой коньяка. – Я проводил Анеллу в спальню. Она сказала, что хочет почитать… - Судя по поведению, доза антидепрессантов велика для неё, - Оливер приподнялся и взял со стола пепельницу. - Такую прописал врач… По крайней мере ей спокойно, она не плачет и не заговаривает об Элио… - Вы попроси меня напомнить Вам про упаковку таблеток для меня. - Ах, да… - Перлман-старший взял с книжной полки маленькую коробочку. – Держи, - он передал её своему ассистенту. - Спасибо, - Оливер убрал таблетки в карман шорт и достал сигарету. - Ты ведь выпьешь со мной? - Хотел отдохнуть сегодня от алкоголя… Боюсь сорваться… - Я плесну тебе совсем чуть-чуть, - мужчина открыл бутылку и налил коньяк в два бокала. Обогнув стол, он протянул бокал Оливеру и сел на диван, развернувшись лицом к собеседнику. - Как Фабьян? Я заметил, что за столом ты ушёл от ответа. - Он старается не раскисать, но ему тяжело… - Поездка к Фаби тебя хоть немного успокоила? - Да. Мне с ним комфортно. И опять же, я был там раньше с Элио всего два раза… Не давят воспоминания… - Понимаю… - профессор пригубил коньяк. – Расскажи мне про скульптуру. - Если честно, она меня напугала, - Оливер покрутил в пальцах незажжённую сигарету. - Чем? - Схожестью с Элио… Помните фотографию из военного лагеря на реке Пьяве? - Да. - Статуя сделана по фотографии. - Сэмуэль настолько талантлив, что по фотографии изваял из мрамора копию Элио? - Ему позировал сын, - Оливер сунул сигарету в уголок рта и щёлкнул зажигалкой. - Внук может быть похожим на деда. Я допускаю это. - Но не настолько же… Мужчины замолчали. Повисла неловкая тишина. - Сэмуэль не удивился, что букета два? - Нет. Я сказал, что купил один букет от Вас, а другой – от Анеллы. О Фабьяне я умолчал. - А что за дело у него было к тебе? - Он хочет предложить Вам помощь, но поскольку не вхож в вашу семью, то не осмелился сказать об этом Вам напрямую. - Неужели он считает, что мы возьмём деньги? – профессор нахмурился. - Я тоже сперва решил, что он предлагает материальную помощь, и сразу заявил, что от денег Вы откажетесь. - То есть это не деньги? - Он сказал, что хочет разыскать группировку, которая завербовала Элио, и потом послать в место его дислокации отряд военных, чтобы они вернули Элио домой… - Сэмуэль готов организовать такую сложную и дорогостоящую операцию? – изумился Перлман-старший. - Да. Он уверен, что его отец сделал бы для Вас с Анеллой то же самое, - Оливер затянулся. - Я просто потрясён… - профессор встал и снова налил себе коньяка. – Столько сострадания и великодушия со стороны постороннего человека… Ну, то есть нам он не посторонний, но он-то об этом не знает… - Нужно найти правдоподобную причину для отказа. Можно было бы соврать, что Элио звонил из Афганистана, что он доволен своей жизнью там, но такое совпадение, наверняка, насторожит Сэмуэля. - Скажу ему, что мы уважаем решение Элио, каким бы ужасным оно нам не казалось. И ещё заверю, что если Элио передумает и попросится домой, а у него не будет возможности вернуться, то тогда мы воспользуемся предложенной помощью. - Да. Отказываться наотрез не стоит. - Я бы хотел пообщаться с ним, но боюсь, Анелла пока не готова… - Сэмуэль очень любил отца, поэтому готов говорить о нём бесконечно. Думаю, Вам достаточно будет намекнуть на встречу, и он пригласит Вас, если не в особняк, то один из своих ресторанов. Я могу побыть здесь с Анеллой во время Вашего отсутствия. - Сегодня обязательно ему позвоню. Невежливо оставлять без внимания и благодарности предложения о помощи. - У меня к Вам вопрос, профессор… - молодой человек замялся. - Спрашивай, Оливер. - Прозвучит неожиданно, и я заранее извиняюсь, если нарушу приличия, но… почему в этом году сорвался приезд Вашего нового ассистента? Вы позвонили мне в июне, и попросили заменить кандидата. - Виной всему обстоятельства. Выбранный мной студент написал книгу о влиянии древнегреческой мифологии на культуру и искусство последующих эпох, но у него не было денег, чтобы издать её. Неожиданно, за пару недель до поездки в Италию, нашёлся издатель, который вызвался опубликовать этот научный труд, при условии, что редактирование начнётся немедленно. Мой потенциальный ассистент долго извинялся передо мной, что не может приехать, но я вошёл в его положение. Парню просто повезло. Таким шансом грех было не воспользоваться. - Где учится этот студент? - В Оксфорде. - А его имя? - Маттиас Дерек. Оливер закрыл глаза рукой. - Деньги на издательство книги выделил Сэмуэль… По распоряжению отца… - Я не очень понимаю… - Во время встречи в кафе Сэмуэль рассказал мне о некоторых странных повелениях отца, которые тот записал незадолго до смерти. Фабьян тоже неспроста оказался в классе Вашего сына – Сэмуэль нанял Дюбуа-старшего для строительства завода сельхозтехники, и, следуя точным указаниям отца, арендовал квартиру для семьи Дюбуа и определил Фаби в школу. - То есть ты хочешь сказать, что Элио всё подстроил? - Именно. - Но зачем? Это всё случилось бы и без его участия. Раз события уже произошли, то какой смысл перестраховываться и обеспечивать для них условия? - Наверное, он сомневался в первичности событий, которые запомнил… Он мог допускать мысль, что первичными являются его действия, и потому возводил «декорации» для предстоящего «спектакля». - Ты говоришь страшные вещи, не вяжущиеся со здравым смыслом, - Перлман-старший нахмурился. - Мы не можем руководствоваться здравым смыслом, потому что Элио, провалившись сквозь время, доказал: всё иллюзорно в этом мире, и единственное, чему мы можем верить – голые факты, которые не опираются на законы физики, и, более того, противоречат им, - Оливер сделал глоток коньяка. – Давайте копнём глубже. Как Вы изначально на меня вышли? Кто-то рекомендовал Вам мою кандидатуру на место ассистента? - Я давно состою в переписке с мистером Гаральдом Лейденом - деканом факультета, на котором ты учился. Он характеризовал тебя, как перспективного студента, хвалил твои научные труды, сообщил мне, что ты пишешь книгу… - А откуда Вы его знаете? Не сочтите праздным моё любопытство. - Мы с ним состоим в длительной переписке, но встречались только однажды, лет шесть или семь назад, в Нью-Йорке – я летал туда по делам. Сейчас постараюсь припомнить, кто же посоветовал мне брать ассистентов на несколько недель летом… Явно кто-то из моих коллег… - на лбу Перлмана-старшего пролегли морщины. Он сделал глоток коньяка. – Силы небесные!.. Это был Элиот Пьяветти… - Вы уверены? – Оливер сосредоточенно посмотрел на профессора. - Да… Как-то в один из его визитов в наш дом, мы сидели в библиотеке, а у меня весь стол был буквально завален документами, конспектами, какими-то бумагами. Я извинился за беспорядок и посетовал, что совершенно не справляюсь с объёмом информации, которую мне присылают по почте с различных научных конференций… И он сказал, что мне нужен помощник, хотя бы на месяц-полтора в год, который бы разбирал корреспонденцию, классифицировал документы и отчёты, вёл картотеку… Ещё он добавил, что наш дом находится в живописной местности, рядом – прекрасные города, что любой студент почтёт за честь погостить у нас и поработать со мной… - Значит, идею подал Элио… - Помню, я нашёл его мысль интересной, но признался, что совершенно не знаю, с чего начать. Тогда он назвал мне имена нескольких профессоров из престижных университетов Европы и Америки, с которыми он знаком лично, и с которыми состоит в переписке. Имена были известны мне – это уважаемые в научных кругах люди. Элиот Пьяветти списался с ними и попросил оказать содействие в поисках достойных кандидатов в ассистенты. - И Гарольд Лейден бы в числе учёных, чьи адреса затем предоставил Вам Элиот? - Да… - Сэм плеснул в свой стакан коньяка. - Картина нарисовалась занятная. Элио сделал всё от него зависящее, чтобы оба мои приезда стали реальностью. - Не понимаю логики в его действиях… Прошлое нельзя изменить, если уже прожил его… - Значит, Элио одолевали сомнения… Как иначе можно объяснить его активные действия по подготовке почвы для того, что уже свершилось в его прошлом? - Мне нужно поразмыслить над всем этим… - задумчиво сказал профессор. - Сэмуэль пригласил меня в свой особняк, на послезавтра. Возможно, мне удастся что-то выведать. - Раз он с такой охотой говорит о своём отце, то есть надежда больше узнать о жизни Элио. - С Вашего позволения, профессор, я пойду спать. Встреча с Сэмуэлем эмоционально вымотала меня… - Да… Конечно, Оливер… - И ещё хочу предупредить Вас… Завтра, как только проснусь, я приму антидепрессанты… Я уже принимал подобные таблетки ранее и примерно представляю реакцию своего организма - скорее всего я просплю до вечера. Пусть вас с Анеллой не смущает, если я пропущу завтрак и обед. Мне необходимо отключиться от действительности, хотя бы ненадолго… - голос Оливера прозвучал скорбно. – Прошу меня извинить… - Я утешаю себя только одной мыслью – когда-нибудь нам всем станет легче… - Плохо в это верится… - голос Оливера дрогнул, он смахнул набежавшие слёзы. - Иди, отдохни, Оливер… - Перлман-старший вытер уголки глаз. – Я предупрежу Анеллу и Мафальду, чтобы они не беспокоили тебя завтра. - Спокойной ночи, профессор, - молодой человек поднялся. – До завтра. - До завтра. Доброй ночи. Оливер покинул библиотеку, зашёл на кухню, достал из холодильника бутылку воды. Поднявшись в комнату Элио, он взял с бюро снотворное и проследовал в соседнюю комнату. Выдавив из блистерной упаковки две таблетки, он запил их водой, потом разделся и лёг.