"Я неразрывное в себе искала… Прощая, разрывала кость Душою в клочья разбивалась,
Молила быть со мной".
Чонгук стоит в полном мраке, следит неотрывно за своим отражением, в котором видит лишь сотворение нечеловеческое и бездушное. Его двойник чёрными ониксами заглядывает по самое нутро, однако ничего кроме безжизненно серого в нем не находит. В глазах видит силуэты убитых людей его чёрным. Виновные и невинные сгорают в одном океане страданий, пытаются вылезти из вязкого сгустка гниющих тел вокруг, молят о пощаде. Но чёрный их не слышит. Их никто не слышит. Тот смертельными прикосновениями каждое живое в глазах Чоновских подавляет. Усмиряет каждую попытку перемены внутри себя, старательно воспроизводя в памяти раба своего, каждый эпизод ужасных воспоминаний. В них все выглядело совсем иным, это был мир, господство в котором брало темное и могучее. Мир, в котором Чон был безжалостным палачом. Палачом людских душ. Вокруг, перед глазами лишь океаны крови. В воздухе витает запах трупного и прогнившего. Остаётся надеяться только на то, что ледяные капли желанного душа смоют с него это промозглое до самых косточек чувство. Брюнет встряхивает одним движением свои влажные волосы, дабы избавиться от уже надоевших нездоровых мыслей. Рукой быстро настраивает температуру воды. Облегченно выдыхает, когда тело освежают прохладные капли воды. Бодрящий ручей миллионами касаний расслабляет напряженное тело под собой, позволяет волне желаемых эмоций погрузить брюнета в минутку тишины и покоя. Чонгук выпускает клубок дыма с губ своих, и откидывает голову на ледяную поверхность душевой кабинки. Как только мышцы на теле наконец расслабляются, прикрывает и тяжёлые веки, на минуты погрузив себя в молчаливую тишину. Никого. Только он. И лишь звонкие удары ледяных капель о влажное тело. Слишком идеально. Струйка студеной воды спадает с подрагивающих ресниц вниз по точёной скуле, проходится по острому мужскому подбородку, мягким касанием приземляясь на острые, как лезвия ключицы. Капелька за капелькой, очерчивают спортивный рельеф парня, игривыми прикосновениями пробегаются по линиям чёрного тату, где рисунок большим волком украшает плечо брюнета. Красуется на нем, широко раскинув оскалистую пасть. Дикое животное оголяет острые, отточенные чужими костями, клыки. Рычит разгневанно и яро скалится в сторону тех, кто посмел потревожить родного хозяина. В низ по рукаву продолжается сплошным чёрным рисунком, рассеиваясь неясно лишь у запястных костяшек. Завораживающая картина уже с немалого юношества Чона, удовлетворяет своими красотами душу и разум, когда он смотрит в зеркало и в отражении видит себя настоящего. Видит того, которого помнит всю свою жизнь. Спасение своё находит лишь в дымящейся сигаре, благодарит подружку за компанию, раз за разом вдыхая большую порцию смертельного яда. Именно этим он любит заниматься, когда очередной раз пачкая руки в крови жалких предателей, лишает их жизни, а после смывает их грязь с тела собственного. До основания выкурив тлеющую сигарету, Чон выбрасывает ее себе под ноги, где она сразу же маленьким дымком неизбежно погасает. Чуть пожимает затёкшими плечами и спешит, как можно быстрее разобраться со своим купанием, чтобы вновь приступить, к оставленной на потом, рутинной работе. Обернувшись полотенцем, покидает ванную, застыв взглядом на гостиной зоне, где его уже ожидает Хосок. Тот подрывается с места, и тут же оказывается неподалёку от Чона. Растерянный вид братца основательно пугает. - Чон - осторожно начинает - только что пришли новости из особняка. Этого только не хватало. Чонгук недовольно хмурится и отходит от брата в сторону кухонной зоны. Он только что из душа, а чувство такое, словно десятки дней провел в безжизненной пустыне. В горле пересохло. Хосок сам на нервах, проклинает Чона, который, кажется, и вовсе не спешит слушать его. Будто тому и не важно знать то, что днями и ночами происходит в родительском доме. Хосоку, собственно, тоже не по своей прихоти приходится стоять здесь, лучше бы он отдал поручение одному из подчиненных, потому что лицезреть спину Чонгука сейчас, не так уж и приятно. Брюнет молчаливо берет в руки бутылку с кристально чистой водой и неспешно делает несколько глотков освежающего напитка. Чувствует внимательный взгляд красноволосого за своей спиной. Напрягает. - Это срочно. - Тогда начинай. Хосок тяжело вздыхает. Настроение у его братца не ахти, кончено этого бы следовало ожидать. Его тяжелое. Оно вечно с ним. - У нас серьезная проблема Чон - Хос быстрым говором выпаливает все, что долгим временем репетировал у себя в голове, следит за реакцией второго - стало известно, что Мин несколько дней подряд была в бессознательном состоянии. Она до сих пор наблюдается под личным присмотром семейного доктора. Но это даже не самое важное... Чонгук с бутылкой у губ застывает. Каждое сказанное братцем впивается гулко в подсознание, разум по тысячному кругу воспроизводит услышанное. И это не нравится ему. Не нравится безумно Чону. Громко опускает вещь на столешницу, издав при этом характерный резкий треск. - Что говоришь? - оборачивается, вонзив строгий взгляд в брата. - Мы не можем узнать о ее состоянии, потому что Первая леди приказала закрыть особняк для посторонних. В том числе и для наших людей - с тяжелым спокойствием отвечает, находя в ониксах напротив намеки на возгорающееся пламя, он, как никто, отлично знает брюнета, поэтому находит в его поведении причины для некой тревоги. Хосок дёргается, кулаки сжимает за спиной, когда грубой хваткой оказывается в руках чужих. Теперь уже по своей вене ловит на себе поглощающие черные омуты, в которых наблюдает за своим жалким отражением. Чонгук костлявыми пальцами впивается в белоснежный воротник, оттягивая тело ближе к себе. - Какого хера, Хос? - пожирающим голосом цедит, жгучими глазами пробивая в непоколебимом братце своеобразное смятение - почему я узнаю об этом только сейчас? - У нас были неотложные дела. Сам знаешь, нужно было решать дела с поимкой гадов, что устроили поджег на нашей границе - более спокойно отвечает, пытаясь не брать во внимание недоброжелательного Чона - тем более, куда лучше, если ты позволишь внутреннему дому самому разобраться со своими делами. Чонгук взгляда с брата своего никак не спешит сводить. Дыханием рассекает тишину вокруг. Между ними воцаряется напряжение. Брюнету ясно видится настрой пылкий в черных глазах. Хосок знает свою правду. И в ней он уверен. - Она, не наша проблема, Гук. - Даже если все закончится смертью? Ее смертью? - неожиданно рычит, пробирающим до костей голосом говорит, резко дернув брата ближе - в таком случае, я бы спросил именно с тебя, Хос. Ты бы взял на себя ответственность? Старший молчит неопределенный промежуток времени, секунды на часах мгновением пролетают, а Чон все еще в оцепенении молчалив. Обрабатывая информацию, в ужасно гулкой голове, толкает язык за щеку, сдерживает красноречивые слова, дабы лишнего не наговорить. - Мы не можем пойти против воли твоей матери, Чон - осторожно выдает, стараясь не разозлить и без того разгневанного Главу - без ее разрешения, доступ к делам внутреннего дома закрыт. - Сука, начихать мне! - Чонгук зверепо кричит, срывая на брата свое недовольство, сейчас его ничего не останавливает. Ужасно злится - никто - ядовито шепчет, руками крепче придавливая Хосока к спинке дивана - никто мне не закон. Каждый, кто посмеет пойти против моей воли, будет жестко наказан. Уяснил? - Понял - теперь уже более совестно шепчет, глаза вниз опускает. - А мне кажется нихера - раздраженно перебивает, отталкивая Хосока от себя. Чонгук в паре метров уже зависает осуждающим взглядом на красноволосом, пока тот хмуро поправляет сдвинувшийся с места шиворот. Долгим молчанием напрягает обстановку между ними двумя, после ускоренно движется в сторону лестницы.***
Руками стягивая кожаное покрытие автомобильного руля, Чонгук стискивает со скрипом свои челюсти. На лбу яро пульсирует синяя венка, выбиваясь резкими ритмами из под смуглой кожи. Зубы скрипят, их хозяин оголяет белоснежные ряды, выдавая на разгневанном лице, некое подобие животного оскала. Терпение его звонко трещит по туго натянутым швам, гулко разрывается, когда до сознания доходит мысль того, что возможно сейчас, настало начало для той самой войны, которую он, так упорно откладывал в старо-дряхлый ящик. Черный Майбах, яркой молнией пролетает сквозь шоссейные линии, опаляя каждого жгучими вспышками. Истово мечется по трассам вечернего Сеула, освещая своими огненными фарами дальний путь. Стремительно обгоняет чужие автомобили, подрезая каждому нежеланному свою дорогу. За ним, так же летят остальные "Чоновцы", во главе которых следует Хосок. Упорно следит за машиной брата, но каждый раз без шансов упускает его из виду. Сильнее нажимает на газ, подстраиваясь позади матово-черного рыцаря. Чонгук не реагирует на окружающий его мир. Перед глазами лишь яркими огнями вздымаются черные чертики, подкаливая его на еще большие безрассудные действия. Проклинает себя за непонятные ощущения, которые преследуют его ровно с тех пор, как оказался в этом авто. Сам будто бы не свой. Не понимает в чем именно дело, ему до чертиков хочется выплеснуть свой гнев на ком-то, думает, что пока не изобьет кого-то, лучше не станет. Чон протяжно вздыхает, прикрывает веки на мгновение и застывает. Думай, думай о чем угодно Но не о ней Не имеешь права. Мысли о рыжеволосой девчонке, поглощают его безвозвратно. Они его страшно терзают. До боли, вкалывают в сердце черного пламенные копья. Убивают напрочь. Старается всеми, что есть силами, усадить буйствующего волка, на крепкие оголённые цепи. Будет держать его в оковах столько, сколько понадобится. Но не поддастся зверю. Он ему не проиграет. Достала. Зверепо кричит. Буйно ударяет руль под руками, оглушая салон своего железного друга животным ревем. Мышцы на лице в напряжении застывают, выдавая на нем, свирепую серую гримасу. Он сошел с ума. Ибо сейчас его мысли только о ней. Во власти той единственной, которую всем сердцем ненавидит. Хочет ненавидеть.***
Пак Чимин медленно обводит взглядом мужчину, когда тот, отвлекая его от рутинной работы, просит отложить на некий срок свои обязанности и последовать за ним. Мужчина становится рядом, уступая дорогу, ведущую прямиком в сторону летнего сада. - Старшая госпожа ожидает вас в саду - непременно докладывает. Пак тяжело вздыхает, но отказываться не смеет. Только кидает несколько поручений своим подопечным, оставляя безопасность младшей госпожи на их совесть. Следует за мужчиной, наконец выходя на большую территорию красивого сада. Прямиком за вторым, Пак подходит к красиво усаженным кустарникам, над которыми, уже полные два часа, словно грациозной статуей, красуется и главная госпожа. Любит она эти зелености, ведь кажется ей, что эти цветы глаз радуют каждый раз, раскрывая свои прекрасные бутоны, под солнечное сияние. Эти огненные саженцы ее любимые, самые яркие цветы из всех, что растут в Чоновском саду. Минджу день за днём ухаживает за ними. Сама. Лично поливает их и аккуратно, маленькими ножничками, каждый сорняк подрезает. Старается поддерживать чистоту красоты этой необычайно великолепной рассады. Сейчас, она неспешно собирает в красивый букет несколько отросточек Виол, с любовью и нежностью украшает их пышной зеленью, по окончанию чего, красивой ленточкой кремового цвета заворачивает. Последний раз вдыхает их освежающий аромат, перед тем, как этот прекрасный букет отправится прямиком в личные покои Мин. Госпожа делает это абсолютно каждый день. И раз за разом, букет вчерашних огненных Виол, сменяют свежими, только что собранными руками старшей Чон. Обернувшись, замечает стоящего около беседки Пака, просит подвести его, проходя дальше, по рассыпчатой тропинке вокруг больших кустов. - Госпожа. - Здравствуй Чимин. Госпожа тепло улыбается, приветствуя подошедшего юношу. Она хочет выкрасть у него чуточку свободного времени, потому как, дело у нее неотложное. - Пройдёмся? Чимин соглашается, приказывает охране и служанкам ожидать у беседки, поскольку, видно, Госпожа позвала его не просто так. Покорно идёт тенью за старшей, молчит, поддерживая еле уловимую тишину между ними. Следит взглядом за руками Чон, когда та, нежно касается каждого красивого лепестка огненных саженцев, и также не смеет тревожить ее. - Может ты уже сам знаешь, но я должна сказать, что внутренняя обстановка в клане несколько обострилась с приездом моего сына - женщина не смотрит на Пака, уделяя своё внимание красивому летнему пейзажу на горизонте особняка, томным и мягким голосом продолжает - теперь же, я боюсь, что станет еще хуже. Сердце чувствует... В клане станет небезопасно для всех нас. Меня, тебя и в особенности ее. Понимаешь? Ее? Пак не уверен. Чон Минджу имеет ввиду младшую госпожу? - Госпожа, к чему этот разговор? - Чимин ровным счётом не понимает, для чего все эти разговоры, сам того не замечая, чувствует, как где-то внутри все напрягается. Больно от слов, что она может быть в опасности. - Когда придёт время, я не смогу доверять всем этим людям -женщина украдкой поглядывает в дальнюю сторону, где у самого особняка, линией их ожидает прислуга и телохранители, смотрит косо, совсем презренно - Ты знаешь, они подчиняются воле Главы, что внутренний дом, что внешняя охрана, все его пешки. Поэтому ты и нужен мне - женщина кратким оборотом переводит взгляд на Чимина - даже больше нужен не мне, а Нариэлле. Ты единственный человек, которому я смогу доверить ее жизнь. - Насколько мне известно, младшая госпожа находится под защитой клана. Думаю, явных причин для переживаний нет - твердо заявляет Пак, пытаясь рассеять внутри старшей некую тревогу, не осознавая настоящей причины ее волнения. - Ты многого не знаешь - обессилено отвечает Чон - не знаешь, и в частности того, что главной угрозой для Мин, является именно мой сын. Однажды он покинул страну ради ее безопасности, но если это произойдёт дважды... - тяжело прикрывая веки, пытается нормализовать свое перебитое дыхание - Пойми, Глава поменялся. За эти девять лет, я словно потеряла в нем своего сына. Поэтому я боюсь... не знаю, что можно от него ждать. Теперь ты понимаешь? В течении нескольких секунд ответа, так и не последовало. Пак стоял молча, погрузившись в свои мысли, словно сейчас стоит не перед госпожой. Пока он в раздумьях, перед ним нет никого. Ему нужно минута. А та даёт ему подумать. Не торопит с ответом, потому как это важно. Она все понимает. Первая леди отводит взгляд от притихшего телохранителя и подходит к небольшому кустарнику, с красиво усаженными лилиями. Женственными пальчиками, такими изящными, прикасается к лепесткам, очень аккуратно, чтобы не повредить. Замечает, как неловкая пауза повисшая в воздухе, уже затянулась, словно вдруг, блондин наконец подаёт свой голос, заставляя руку госпожи застыть над красивыми лепестками. - Я готов жизнь отдать за эту девушку - собрав остатки сил объявляет - даю вам слово, госпожа Чон, я не подпущу к ней того, кто сможет ей навредить. И отдаст если понадобится Спину под пулю подставит. Но она будет жить. Чимину потребовалось слишком много времени, чтобы хоть немного абстрагироваться от недавнего разговора с Первой леди клана. Ему слишком тяжело принимать ту реальность, с которой, так неожиданно его познакомили. Все слишком нескладно. Подобные подозрения и раньше кротко подкрадывались в его голову, он отчасти не глуп, поэтому все понимает. Теперь же, его опасения стали более, чем просто предположительными, стоило ему только, одним лишь глазком заглянуть в глаза старшей Чон. И он понял. Они страшно боятся потерять эту девушку. Шагая вдоль стен длинного коридора, Пак медленно придается собственным рассуждениям. Совсем тихо следует по ковру цветом еле уловимого нефрита, ведущего его прямиком к покоям младшей госпожи. Тяжело вздыхает, голосом пробивая молчаливые стены утаенного особняка. Устало прикрывает веки и только зубами неслышно скрепит. Осуждает себя за свое жалкое незнание. Бесится от того, что совсем ничего не знает о той, за которую, как ему уже кажется, готов отдать жизнь собственную. Он прибыл в этот особняк еще ничего не знавши о истории клана Чон. Да и сейчас... Лучше не стало. Ничтожно винит себя в том, что не может помочь бедной Мин. Смотрит только в ее усталые глаза и видит в них лишь печальное и тяжелое. В этом доме она словно птица, невольно запертая в железных оковах. Пак однако знает, когда-то стены этого дома видели лишь радостное и только счастливое. По его коридорам, прозорливо носились наследники кланов. Маленькие и еще неусидчивые. Дети кланов Чон и Мин. Днями в нем царила беззаботная и совсем необремененная тяжестью мира, свободная жизнь. Его обитатели встречали каждый рассвет и каждый закат с легким спокойствием на собственной душе. Старшие сыновья двух самых влиятельных кланов, считались поистине верными неразлучными братьями. Держались вместе, ровно так же, как и их Главы. Были опорой друг другу. Всегда стояли бок о бок, отстаивая свою крепкую связь, даже в самых переломных моментах, оберегая также и маленькую принцессу, которая освещала их темные дни ярким заревом. Долгими годами, кланы были неимоверно близки. Пока однажды, большой трещиной, полотно жизни не раздвоило их судьбы. Стены некогда яркого особняка вмиг помрачнели, впустили в себя призраков боли и страха, окутав его сердце в нескончаемый мрак. Здесь жизни больше не было. Она застыла ровно в тот миг, когда смерть унесла за собой их друзей. Чимин помнит до сих пор. Помнит до нынешнего момента, ту самую страшную новость, которая поставила на уши и весь корейский народ. Клан Минов жестко пал. Убили каждого. Глава, Первая леди. И дети. Лишь только Мин Нариэлла была спасена из оков лютого холода. Ее вернули к жизни, а с ней, и ее дальнейшие муки.----
----
***
Машины нежеланных гостей десятками останавливаются у ворот величественного особняка. Все вокруг превращается в неожиданный хаос. Охранная часть с ужасом на лице замирает, когда в негодующей кучке недоброжелателей видят своего господина. Самого главного. Хосок вслед за братом выскакивает из своей машины, крикнув людям следовать за Главой, в случае необходимого быть готовым к любому исходу событий. И он не ошибся. Понял, что до этого должен был остановить Чона, когда на ровном ходу, тот в свои оковы заключает негодующего паренька, который совсем не вовремя решил встать на пути перед Главой. Эта выходка обошлась ему слишком нечестно, и возможно, итоги ее будут непоправимые для всех. Чон старший в этом уверен, потому, как сам ужасается от того страшного настроя, который видит в глазах брата. Черные ониксы горят яро. В них он сжигает каждого, кто на пути ему мешается. Чонгук не реагирует на окружающий мир. Темные силуэты, возникающие перед ним, так же быстро, как и появились, вмиг исчезают перед глазами. Вокруг лишь видит резкие движения и их размывчатые очерки. Но ему думать не об этом хочется. В голове лишь одно. И это мысли о несправедливом предательстве. За это ему сполна все заплатят. И начнет он именно с того, кто сейчас под ногами его молит о помощи. Посмел перейти дорогу Главе клана. Встал на пути Чон Чонгука. И чёрному это ужасно не нравится. Заставляет бедного ещё больше взвыть, когда силой волочит его прямиком к дверям особняка. Тот просит остановиться. Беспомощно хватается за ледяные руки его хозяина, в надежде на то, что крепкая хватка вмиг станет легче. Просит отпустить его, но в ответ получает лишь очередную сгустку боли. Молит о пощаде того, кто сейчас готов поглотить стены отчего дома в кроваво грязные омуты. Побитые пальцы все сильнее сжимает воротник пойманного ублюдка, без всякого упора тащит по слякотной земле чужое тело. В нем силы много. У Чонгука ее слишком много. И контролировать ее не в состоянии. Черный же этим, пользуется с большим удовольствием. Так же радуется и тогда, когда до покраснения стягивает шею ни в чем не виновного юноши. Вмиг оказывается у больших дверей, ногами сбивая их с пути. Теперь уже, чёрный празднует яро и громко. Слабые посмели отказаться от него, повернулись к нему спиной. И за это им придётся поплатиться. Вокруг поднимается неутомимая паника. Женщины горничные, с ужасом приветствуют Главу клана, встречая его глазами наполненными неприкрытым испугом. Так же быстро и пытаются скрыться с его пути, когда порог дома переступают и остальные нежеланные, рассеивая в коридорах некогда смиренного дома дикий сумбур. Пахнет страхом. Сквозь пролетающие тела, пытается пробраться и Первая леди. Стремительно переступает одну ступень за другой, пытаясь, как можно быстрее оказаться там, где вовсю слышит звуки громкие, звуки пугающие и страшные. Платье под ногами ужасно мешается, подол алый путается никчёмно под собственными ногами. Чуть ли не спотыкается. Чимин пытается догнать женщину, дабы быть с ней рядом, и, как можно больше обеспечить той защиту. Пытается остановить ее, но сам замирает вслед за Чон, когда они оказываются у подступи самой нижней ступени. Первая леди мгновением замирает, Когда один на один встречается с родными глазами. Ореховые глаза глядят на неё слишком ненавистно. Они презирают. В них удается развидеть лишь серый дым от огненного пламя, который, с каждым очередным мгновением, становится все более неконтролируемым. Не понимает происходящего, когда в руках Главы видит одного из своих людей. Это более чем пугает. Вокруг веет одиноким хаосом. Внешний двор повержен кровожадными Чоновцами. Не в силах что-то исправить, сидят перед своей госпожой на коленях, когда тёмные силой ломают их волю к сопротивлению. У женщины неприятно гудит в голове, когда видит перед собой своих подавленных подчиненных. Те смотрят лишь в пол, молчаливо шипят, когда им руки больно заводят за спины. А Чон старшая все ещё пытается. Без лишних слов старается найти в глазах напротив что-то «говорящее». И находит. Но находит, видимо слишком поздно. Чиминовская рука тянется в сторону своей госпожи, когда в глаза его бросается, так излюбленный черным, стальной красавец. Чон достает из короба пистолет. Все происходит за какие-то несколько секунд. Люди особняка соображают лишь под напором инстинктов, руками закрыть лица. Госпожа только чуть в сторону сдвигается, перед тем, как успевает безнадёжно губами промолвить еле слышное «нет». Стены заветного дома пробивает огненным выстрелом. Вслед за ним звучит десяток таких же. Старшая перед собой лишь видит черную пустоту. Глаза боится открыть. Вокруг пугающе тихо. Тихо так, как любит смерть. Как любит он. Она даже слышит прорезающий воздух, пороховой дым, который плавными линиями рассекает между ними молчание. Он здесь. Витает над их головами, ядовито касаясь их кожи. Медленно расслабляет тяжелые веки. И глаза вмиг наполняются беспредельным ужасом. - Что... - сквозь порывистое дыхание пытается прошептать, но выходит слишком слабо - что ты сделал? А всепоглощающие ониксы неотрывно продолжают пробираться сквозь ее тело. Улыбкой губы чуть вытягивает, выдавая на лице некое своеобразие издевательской ухмылки. Тот, кто поголовно погряз в пятнах крови, стоит непринужденно, смотрит все также на мать свою. Душа его нынче чиста. Плоть нет. Но разве кровь под ногами ему не в радость? - Эти люди не знают этикета нашего клана - насмешливо потягивает, глазами безумно улыбаясь - я всего лишь поставил их на место, не так ли?- Чонгук злится, но еще больше пугает его манера речи, совсем непринуждённая, и даже немного прозорливая - Матушка. И лишь последнее слово с большим трудом выпалил из уст своих. Оно прозвучало уже без всяких детских издёвок. Сквозь зубы, довольно шепеляво цедит. И каждая буква скользким телом шипящей змеи, настойчиво пробивает плоть материнскую неконтролируемой дрожью. Дрожью, промозглой до самых костяшек. Минджу готова дать клятву перед самим богом. Теперь же, сына ее больше нет. Замечая в глазах матери страшную мольбу, Чон зверски скалится. Сквозь сжатые челюсти издает звуки, схожие на безвольный смех. Дьявол в нем празднует. Подает свой голос громко. Яро пробивает тишину дома, опаляя его своим диким хохотом.Дьявол царствует там,
Где Господ склоняет голову.
Пальцы неконтролируемо подрагивают на белоснежном подоле платья. До дырок стягивают нежную ткань, продолжая ранить, и кожу под своими ногтями. А она все еще продолжает качать головой из стороны в сторону, пытается развидеть съедающую ее картину перед глазами. Мертвы Они все мертвы. Каждый. И когда дрожь предательски пробивает слабые ноги, она обессиленно падет на пол, самопроизвольно оттягивая себя ближе к стене. Девушка кажется больше не в силах дышать. Жалко захлёбывается в своих же слезах, когда вокруг все становится невнятно. И лишь в сознание приводит запах трупного и мертвого. Железо едко ударяет в голову, заполоняя ее тело противными до боли чувствами. В воздухе витает ароматами гадкими и дурными. В них смешались и цветочные запахи, но кажется, что теперь и запаха свежей листвы становится все меньше, когда листья ее любимых виол, пропитываются благовоньем от лежащих неподалеку кровавых трупов. Ярко огненные лепестки виол стали багрово-темными. Вслед за ними чернеет и ее сердце. Руки заводит в копну рыжих волос, дрожащими касаниями сводит упавшие пряди с лица. И лишь с ужасом на глазах смотрит на того, кто десятками раз лишал ее абсолютного беспамятства. Дьявол. Дьявол. Дьявол! Нари страшно. Безумно жутко смотреть в глаза того, и осознавать то, что когда-то видела в них желанное родное тепло и уют. Но их больше нет. В них теперь мучительно холодно. Они улыбаются только кошмарными чертиками, вселяя огромный раздор в сердце тоскующей. Нари ужасно больно. Душу ломит до потери пульса. Тело само себя поднимает на ноги и уносит туда, где больше не придется встречаться с черными недоброжелателями. Стены, кажется, ужасно давить начинают, спугивая с дороги бегущую девушку. Она не знает куда держит путь. На глазах мутная пелена соленных слез, они же ручьём спадают на подрагивающие губы. И когда воздуха становится ничтожно мало, судорожно втягивает трупный сгусток губами. Чувствует привкус железа с приторным соленным. Слабо уворачивается от острых наконечников древесных ив. Те, своими корявыми прутьями оставляют алые дорожки на теле невинном, когда их покой вдруг прерывают. Под ногами Мин чувствует слякоть. Сорняки яро цепляются открытых участков кожи, слабыми укусами оставляя след на белоснежных лодыжках. Вокруг бесконечное озеро. В сердце нескончаемая тревога. Обессиленно прислоняется к большому дуплу старого деревца, падая на промозглую траву голыми коленями. Теперь же, спускает эмоции с плотно натянутых узелков. Рыданием вопиющим нарушает лесную тишину, пробуждая на вой и диких животных. Птицы поют складно. Повторяют за плачущей. А Нариэлла только потуже впивается ноготками в колючую древесину, выпуская из новоиспеченных ран алые капельки. - Нет - из груди выбивается стон - ты должен был навсегда исчезнуть! Обещал, что больше не встречу тебя! Солгал - прорезает горло мучительным воплем.Где-то внутри кровоточит рана.
Ты испытанье моё на прочность.
***
Тэхен медленно отключает кофеварку, когда горячее эспрессо до самих краев наполняет небольшую чашку. Кончиком плотной салфетки вытирает пролитые капли, после чего, аккуратно берет наполненную чашку в руку, другой, удерживая стакан с зеленым чаем. Для сестры. Спокойно шагает вдоль стен своего дома, спускаясь на открытую террасу. Там, на прохладных ступеньках, сидит Ким младшая. - Спасибо - благодарит за напиток, аккуратно перебирая его в свои руки. Тэхен только немного замирает на усталом виде девушки, и после обеспокоенно выдыхает. Садится тихо, рядом с сестрой, не обременяя ее своим присутствием, устремляет взгляд на вид яркого Сеула. Тэхви тоже им заворожена. Город корейской республики неимоверно великолепен. От него веет абсолютным величием и богатством. Но насладиться этим она не в силах. Спасает только брат. Не позволяет полностью поддаться накатившей депрессии, спасая ее своим родным теплом. Тэхен снова смотрит на нее, оставляя стакан недопитого кофе где-то рядом, прерывает молчание. - Мне кажется... - Ким тяжело вздыхает - нам нужно поговорить. - И о чем же? - в недоумении морщит лоб девушка. - Например о том, что привело тебя к такому состоянию... Или же... Кто. - Думаю, тебе будет скучно, потому, как ничего нового я тебе не расскажу - бросает Ким, к губам притягивая стакан с свежем горячим чаем. Тэхен понимает, что эта тема для сестры возможно не самая приятная. Особенно подмечает это, отталкиваясь от ее поведения. Тэхви ведет себя резко, волнуется, старается дать виду, что не увлечена их разговором. Но Тэхен не отстает. - Тэхви. Расскажи - требует он, все никак, не снимая глаз с девушки. - Что? Что ты хочешь услышать? - повышая тон взрывается - ничего не изменилось Тэхен, стало только хуже. Ясно? - вдруг смотрит в глаза напротив, всем телом напрягаясь, когда неожиданно видит в них хмурость - Джин... - качает головой, пытаясь подобрать более безобидные слова - он неконтролируем. С момента твоего ухода, он стал вести себя еще агрессивнее. С каждой секундой кровь в жилках Кима, все сильнее вскипает. Становится еще хуже, когда в глазах сестры видит намеки на молчаливую усталую боль. Говорить ей даётся с трудом. Она не хочет что-либо вспоминать о том, что связанно с их домом. Поэтому лишь отворачивается, когда становится удовлетворена своим ответом. Пытаясь восстановить сбившееся дыхание. - Сунан - неожиданно произносит имя чужой - что с ней? Тэхви от этого имени только сильнее вскипает. Несмотря на присутствие брата, скалится, брови криво вытягивая. Она бы не ответила. Очень хотела бы не отвечать на вопрос рядом сидящего брата. Ее в принципе не интересует благополучие той паршивки, о которой, как ей кажется, сейчас сильно тревожится братец. - Бьет - ровным тоном кидает - она противится его воле, вот и по заслугам получает. Улыбается. До шатена неожиданно доходит голос, на секунду ему показавшийся весьма довольным. И он не ошибся, когда подняв голову, увидел на лице сестры улыбку ехидную. Тэхен выпадает из реальности. Молчит. Это не его сестра. Не его Тэхви. Понять не может, почему вдруг в глазах родных видит отражение празднующих чертиков. Они злорадствуют. Ужасно радуются. Его окутывает страх, когда понимает, что становится противно от своей же сестры. - Ты - тяжело выговаривает - ты говоришь это так просто? Ты хотя бы пыталась остановить это? Хотя бы раз пыталась понять ее? - Понять? - возмущенно цедит, резко оборачивая голову в сторону брата - что за хрень ты сейчас несешь?! - Тэхви в секунды взрывается, забывая о каком либо спокойствии - все, что сейчас происходит с ней, является ее наказанием. Она испортила нам жизни! А ты просишь понять ее? - Ви ужасно злится. Это видно по ее глазам. - Тэхви остановись! - в ответ цедит парень - что именно из твоих чувств является правдой? - не понимая, спрашивает сестру, глаза наполненные обидой его отталкивают - Ты так слепа, что готова отдаться несправедливой ненависти? Действительно не понимаешь, что она лишь кукла в руках Сокджина? - в надежде проговаривает - она останется его марионеткой, до тех пор, пока мы ей не поможем. - Не смей - вдруг отрезает. Ее напор пугает Кима - не лезь в это дело. Даже и не думай! - возможно ему показалось, но в тоне сестры он находит нотки угрозы. Надеется, что ошибается. - С каких пор ты начала так разговаривать Ви? От старшего смелости набралась? - резко нагнувшись над телом сестры, разгневанно рычит, она на секунду вздрагивает - не думаешь, что это поведение больше присуще ребенку? - Ребенку? - переспрашивает с издевкой - я всего лишь хочу справедливости! Хочу, чтобы жизнь наказала каждого, кто сделал нам больно. Они должны поплатиться сполна за все свои деяния! Думаешь, желать мести, это по-детски? - делает мелкую паузу, требовательно смотря Тэхену в глаза - И да - вдруг бодро заявляет - если хочешь я скажу. Мне нисколечко не жалко эту дешёвку. Совет приведет приговор в исполнение. И ты, этому не помешаешь. Тэхен силой заставляет себя промолчать, сдерживая эмоции подальше от глаз сестры. Пока он слушает слова девушки, с каждой долей секунды, взгляд его страшно мрачнеет. В нем виден тонкий намек на разочарование. Образ некогда ангельской девушки вмиг рухнул. Теперь, перед собой он видит Ким совсем другой. Это не его сестра. - Если бы я знал, что в тебе кроется столько злости... - низким хриплым голосом проговаривает, каштановыми глазами вцепляясь в нее. - Тогда что? - на удивление быстро выпаливает, чувствуя, как к глазам подступает соленная жидкость - откажешься от меня? - ухмыляется - променяешь на ту паршивку? Парень не выдерживает. Мигом подрывается в сторону Ким, и крепким захватом дергает ее за локоть. Девушка не успевает сообразить, поэтому только оскалившись, поддается тяжелому напору брата. - Приди в себя, Ви! Прошу - Тэхен неотрывно следит за сестрой, один на один, встречаясь с ее испуганными глазами - не становись подобной ему. Ты не такая... Движение под ним вдруг прекращается. Теперь уже Ким не пытается вырваться из его рук, лишь замершим взглядом пытается вникнуть, в только что услышанное. Дыхание учащается. Сознание ее отказывается принимать действительность, происходящую с ней, больно становится особенно тогда, когда не видит на лице брата хоть маленький намек на злость. Он даже не в гневе. На лице его только оттенки ужаса и страха. И страшнее принимать то, что внутри нее бушует тоже самое. Она становится как он. Становится подобной ему. И ведь правда. Даже в манере ее речи были видны похожие привычки с их страшим братом. Стала его точной копией. Не хочет в это верить. Приходит в реальность словно сильным ударом, когда в голове становится невыносимо тесно. Ей вдруг безумно стыдно становится, когда вновь заглядывает в глаза родные. Тот окидывает девушку непростительным взглядом, с каждой секундой все больше вселяя в ее сознание огромный раздор. Как будто ударенная током, дергается, отталкивая Тэхена от себя. Чашка в руках из-за сильных движений падает на ноги, обмакивая джинсы шатенки горячей жидкостью. Тэхви вскрикивает, пытаясь корявыми движениями смахнуть остальную часть вылитого напитка. Ужасно жжёт, кожа, кажется, горит неприятно. Тут же за ней подрывается и Тэхен. - Ви, сильно болит? - переживая спрашивает, когда до жути пугается от вида сестры - я помогу... - Не трогай - отказываясь от помощи парня, Ким отбивает его руки и тут же бежит в дом, чтобы тот не последовал за ней. Тэхен замирает на месте. Чуть дергает головой, когда громкий дверной хлопок доходит до ушей. Теперь не террасе он один. - славно поговорили. Тэхви быстрым шагом идет по Тэхеновскому дому, замечая, что вокруг нее царствует неприметная тишина. В отличие от семейного поместья, на вилле брата нет надоедливого персонала. Ни одной чужой души. И это непременно радует. Наконец-то доходит до своей комнаты, прямиком сворачивая к двери ведущей в ванную комнату. Включает кран. И пока горячая вода наполняет ванну, она резкими движениями стягивает с себя грязные ткани, желая избавиться от них, как можно скорее. Кидает джинсы куда-то в далекий угол, яро комкает и остальную одежду, вымещая на бездушной ткани всю свою злость. Дыхание, как кажется, начинает восстанавливаться только тогда, когда поголовно оказывается в приятной для тела воде. Вены на шеи девушки подрагивают, когда она натиском выдвигает нижнюю челюсть, издавая звук скрипучести. Вдох-выдох. Хочется потонуть в этой совсем небольшой лужице. Хочется пропасть с этой земли. Надеется, что вода вокруг, поможет смыть с неё всю грязь, что она успела навлечь на себя за небольшой промежуток времени. А в голове надоедливой прокруткой звучит голос брата. Не становись подобной ему. Снова эта дрожь. Странный и неконтролируемый приступ эмоций, накрывающий ее волной огромной и необъятной. Ужасно паршиво. Чувствует, словно внутри неё веет запахом настоящей мразоты. И не в обиду себе, принимает это, как за действительность. Он прав. Ким младшая Медленными шагами ступает по пути старшего Кима. Теряет себя безвольно и безвозвратно. Жалкая.***
Здание главного офиса Кимовского предприятия, гордо возвышается над десятками стеклянными постройками, которые лишь скромными дополнениями украшают его виды. Прохожие восторженно обводят взглядами национальную нефтяную компанию страны. Она завораживает. Манит своим безмерным величием и превосходством./KIM Global/
И его хозяина сейчас с великим почетом приветствуют. Серебристый Бентли тормозит у входа в офис, где линией его ожидают телохранители. Не реагируя на надоедливый персонал, выходит из автомобиля, следуя ровным путём по огромным просторам здания. Мимо проходящие работники, расступаются при виде председателя. Особенно девушки. Провожают завидного жениха лисьими взглядами, но тут же разочарованно вздыхают, когда вновь оказываются без должного внимания. Теперь на Тэхене надет складный для его тела костюм. Идеально подчеркивает каждые спортивные линии тела. Как всегда ему все в пору. Абсолютно все. Покидает лифт быстро, на удивление секретарю едет не на этаж выше. Не на свой. Выходит на сорок девятом. Директора, проходящие вокруг, взволнованно приветствуют начальника, в ответ получая лишь очередное молчание. Возле нужного для Кима кабинета стоит охрана. Значит он здесь. Без особого разрешения заходит в конференц-зал, где на него сразу же устремляется немалое количество чужих глаз. Встают тут же, когда у двери показывается Ким Тэхен. А тот лишь устремленно глядит в сторону самую дальнюю. Смотрит на того, кто по царски сидит на самом главенствующем месте огромного стола. Сокджин от выходки брата впадает в растерянность. Прожигающим взглядом просверливает шатена, силой сдавливает ручку в руках. Не понимает, что происходит. - Возвращайтесь к работе - громким голосом приказывает Тэхен, но когда медлительность окружающих его выводит из себя, повторяет еще громче - живо! Дыхание старшего становится тяжелым. Взгляд не менее жутким. Проделки Тэхена его ужасно вымораживают, словно теряя контроль над своими эмоциями, встает со стола и громко ударяет ладонями по поверхности. Выдержка стальная ломается, особенно тогда, когда видит в глазах брата внушительную решительность. Даже секретари выходят за двери, понимая, что оставить двух Кимов наедине будет наиболее верным решением. Никому небезопасно быть рядом, когда это двое стоят рядом. - Тэхен? - озадаченно произносит имя брата - что происходит? Тэхен игнорирует его слова. Быстрым шагом обходит круглый стол, один на один встречаясь с карими глазами напротив. Сначала молчит, прожигает того немым взглядом. Сомкнутые губы дают понять, что он не в лучшем состоянии. Совсем не в лучшем. В глазах его горит пламя. На лице ярко выраженный оскал. - Что ты ей наговорил? - обращается к Джину, не скрывая гнева в тоне. - Что? - не понимает. - Что сказал ей?! - более злобно повторяет, повышая голос в разы сильнее - запудрил ей мозги, сволочь! - не выдерживает и толкает брата, от чего тому приходится на пару шагом отступить назад - что сказал ей такого, что она себя так ведет?! - Пришел меня отчитывать? - шипит, сдерживая кулаки, дабы не ответить братцу тем же - не лезь не в свое дело, Тэхен! - Все, что касается Тэхви, будет касаться и меня! - яро перебивает, кричит так сильно, что лицо от накаленных эмоций окрашивается в алые оттенки - ты! - ударяет ладонью по столу - что происходило, пока меня не было? Почему Тэхви стала более агрессивной?! У Сокджина полный вынос мозга. Смотрит на брата и видит в глазах его нечто пугающее. От одного лишь взгляда младшего, стены просторного кабинета мрачнеют, становятся душно горячими. Его зрачки горят пылко. И огни эти охватывают поголовно и старшего. Джин глядит на брата с полным недоумением. Ему бы следовало ответить, но не спешит. Только стискивает зубы покрепче, стараясь сдержать свой гнев от неудержимого нападка. Держится до последнего. А Тэхен за прошедшие десять секунд, смог найти в немом взгляде брата кое-что действительно настораживающее. С головой его поглощает чувство тревоги. Ибо тот, по-настоящему улыбается ему злорадной хмурой гримасой. И страшнее то, что Тэхену уже приходилось видеться с этим выражением лица. Такой Сокджин уже представлялся ему. - Ты... - Тэхёна пробивает крупной дрожью, пытается свести мысли в одну кучку, склоняя голову в бок. В голове ужасно звонко. Это от боязни принять действительность. Она больно царапает душу Тэхена. Он догадался. Но хочет, чтобы на этот раз ошибся. И с каждой секундой его гнев обволакивает черным полотном. Сокджин видит, как злость в отражении глаз, каштанового цвета, перерастает в необъятную ярость. Взгляд Тэхена чернеет. Приобретает более кровавый оттенок, нежели секундами ранее. Резко подрывается в сторону брата и хватает его за шею, впечатывая в стену за спиной. - Ты дал ей таблетки... - с силой выдавливает из себя хриплый голос, проницательным взглядом следя за каждой его реакцией - говори Сокджин! - еще свирепее скалится, сдавливая пальцы на месте захвата - отвечай сейчас же, она их принимала!? Джин не желая быть игрушкой в руках брата собирается с силами, и как можно сильнее, откидывает от себя чужие руки. Тело Тэхена тянет в сторону, спиной больно врезается в края книжных полок, сбивая с мест несколько огромных папок. Младший недолго шипит, мигом выпрямляется. - Да ты просто мерзавец, Тэхен - саркастически посмеивается, отдавая все свое внимание помятым углам своей рубашки. Поправляет медленно каждую неровность на черной ткани, выдавая на лице подобие презрения - как всегда беспричинно поднимаешь шум, и делаешь виновником происходящего именно меня. Вместо того, что бы на мне гнев вымещать, спросил бы лично ее - просто выговаривает, уже одаривая брата ответным злобным взглядом. Удивляться тут нечему. Все предельно ясно. Джин не скажет. Никогда. Поэтому Тэхен останется без ответа, и будет жить с этим камнем на плечах довольно долго. Но он не успокоится, будет делать все возможное, чтобы, как можно скорее добраться до истинны. - Я узнаю правду - тяжелой отдышкой проговаривает, несколько раз кивая головой - узнаю чего бы там ни было. И поверь - тремя шагами приближается к шатену, вплотную притягивая его к себе - если ты взялся за старое, то... - с трудом сдерживает себя, сжимая челюсти и вновь их размыкая - клянусь, Сокджин, я обрушу на тебя весь чертов мир. Джин молчит. В слова брата внимательно вслушивается. Только, гордо приподняв голову, продолжает смотреть на брата с призывом. И напряжение не утихает и дальше, когда Тэхен доводит свою речь до конца. - Поставлю на колени каждого тебе верного, сломаю в тебе силу - зло говорит, опаляя брата озверевшим взглядом - если посмеешь тронуть Тэхви, я тебя уничтожу руками клана - грозит шепотом. Старший чувствует, как плечи его больше не ноют. Спиной соприкасается с прохладной стеной, следя за убийственным взглядом Кима. В немом ступоре провожает Тэхена, губы вытягивая холодной усмешкой. Продолжает смотреть ошарашенно и когда, тот неожиданно останавливается. Полуоборотом поворачивает голову, не давая противному взгляду соприкоснуться с его глазами. - Я не защитил нашу мать. Не успел - больно произносит, когда к горлу подступает ком горечи, и все же продолжает - Но Тэхви я тебе не позволю забрать. Никогда.***
Черные коридоры горят приглушенным светом. Лампы неясно освещают далекий путь, который Чимину кажется все мучительнее и сложнее. Внутри зарождается паника. Все в глазах рассеивается безвозвратно, когда страх заключает его в свои оковы. За ним следуют трое телохранителей, на лице тех не меньший страх. Дергает ручку дверцы на себя, залетая внутрь музыкальной. Дыхание учащается мгновенно. Сердце бьется сотнями разами стремительнее. А лицо Пака окрашивается в серые тона беспокойного. Нет Ее нигде нет. Его пробирает леденящей дрожью, когда ловит себя на страшных мыслях. Понимает, что стены комнат вмиг опустели. В них больше нет той самой, которая делала их теплее. Все слишком тихо. Мучительно и больно тихо. Теперь уже, быстрым бегом подрывается с места и летит по коридорам бесчувственным. Перепрыгивает по три ступени за раз, пытаясь, как можно быстрее оказаться внизу. Служанки недоумевающе смотрят на резко появившегося парня, замечая его в непривычном для него состоянии. Смотрит на Чон Минджу. Женщина безлико сидит на последней ступени, головой облокачиваясь об белоснежную колону. Сама не своя. Даже не замечает рядом присутствие Пака, продолжая стеклянными глазами наблюдать за кровавыми линиями, когда тела умерших спешат вынести с места их смерти. Лицо Чон бледное, измученное до самого последнего. Вокруг нее сейчас никого нет. Даже душ умерших. В голове только один человек. И этот один приносит в сердце ее адскую боль. Терзает душу и покой. И Чимин сам в огромной растерянности, когда понимает, что госпожа не готова услышать то, что ему придется сказать. Еще больше теряется, когда ловит на себе ее взгляд. - Нари... - приходя в себя шепчет - где она? - пытаясь встать на ноги, хватается за перила, силой размыкает глаза, чтобы снять с них прозрачную пелену - я должна ее увидеть. Чимин молча окидывает госпожу беглым взглядом. Головой вертит за ней, с силой заставляя себя говорить. - Госпожа... - Пак чувствует, что голова его взрывается, самому нелегко, ужасно больно. - Потом - отрезает растерянно. Чимин проклинает себя и вселенную. Время уходит из под ног стремительно быстро. Секунды сейчас на вес золота, а они тратят их буквально в пустоту. Не сдерживается, поэтому быстро догоняет женщину, преграждая ей путь. - Ее нет. Младшей Госпожи нигде нет.