"Мы начинаем говорить их голосами.
Голосами стонущих и молящих сердец,
убитых горем их растерзанных душ
Эти голоса застыли во временной узде.
Разве ты сам не замечаешь, как эта буря забирает нас?"
Противный гул, яро кипящей крови в организме, почти звонко режет по слуху, безостановочно продолжая бросать пытливое тело в неконтролируемый жар. Градус выдыхаемого с губ воздуха, скоро возрастет до невозможного, грозясь воспламенить дьявольским огнем все окружающее. Они оба почти уверенны, что этот огонь поглотит все. Ибо так выглядит один из кругов ада. Так горят тела грешников и повинных. Его наказание подобно их истязаниям. Но вот заместо убивающего пекла, перед ним лишь ее глаза. В них океан синевы, невинной и до непозволительного теплой. В них даже имея желание, никак не сгоришь. Никогда. Там ждет лишь медленная и сладкая погибель, слишком запретная для его чёртовой души. Странная растерянность окутывает, мешая прийти в себя после недолгого окаменения, и лишь ее пронзительный взгляд, словно маятником продолжает гореть вокруг пелены черноты, в котором он и находит путь для своего побега из адской темницы. Она чувствует, как сухость обволакивает тонкой пленкой ее дрожащие губы и почти медленно прикусывает их, пытаясь чуть освежить. В горле пересохло, уже от волнения. Нари не поднимает голову, ей становится ужасно душно, но даже так не спешит сметать с лица надоедливые прядки волос. Ведь длинная челка единственное, за что она может спрятаться, от съедающего ее взгляда. Она с радостью и под землю бы провалилась в надежде навсегда скрыться от чужих глаз, но не в силах. Остается лишь медленно, один за другим, отделять тонкий слой ваты, и продолжать таять под высоким градусом его напряжения. Чонгук сидит рядом. Совсем рядом и она практически чувствует его. Кто бы мог предположить, что именно таким исходом и кончится их неожиданное столкновение посреди дремучей ночи. Все-таки Мин глупа, и она должна была скрыться восвояси, как только для этого появилась возможность, но вместо этого намертво застыла, цепляя глазами небольшую кровавую дорожку, на белоснежной рубашке Чонгука. Что-то в ней заныло. И это «что-то пожелало поскорее помочь ему. Бред. Полнейший бред. Ты же должна была держаться от него, как можно дальше?! Обещала себе не подпускать его. Потому что нельзя, но что в итоге? Он сидит напротив и молча прожигает ее взглядом. И все потому что подпустила. Нари вздыхает, и сбивая с глаз дымок неразборчивого, плотно сжимает пухленькие губы. Она приходит в себя после минуты рассуждения, когда в голову ударяет аромат какой-то горькой мази и неприятно щурится. Чуть капает ею на ватку, но выходит коряво, пальцы дрожат. Нужно собрать себя в кучу. Осколки побитой души подобрать у собственных ног. Она словно разучилась дышать. Словно с ним это в край невозможно. Вдох-выдох. Крепко хватая шарики ваты, Мин наконец оборачивается и совсем несмело поднимает глаза. И его прошибает электрическим током. Похмелье сняло, как рукой, просто было достаточно посмотреть ей в глаза и вся эта тупая туманность почти сразу оставила его. В глазах однозначно двоилось, но уже от усталости, а значит, то, что он видит совсем не может быть выдумкой. На кухне света мало, небольшая одиночная лампа светит тускло и блекло, но этого достаточно, для того, чтобы он смог рассмотреть все до единой эмоции на лице у рыжеволосой. Дрожь от ее рук чувствуется даже на расстоянии, и Чонгука до безумия это убивает. Она так боится его? - Ты не обязана делать это. Сердце пропустило удар. Волну ударов. Замирает, вцепившись помутнёнными глазами в его пальцы, медленно стягивающих кожу, на ее тонком запястье. Ни одной нормальной мысли в голове. Только лишь ураган волнения, и отдаляющийся эхом, тембр его голоса. Нари хмурится, неловко поднимая глаза. - Не пачкай себя - вновь переубеждает Чонгук, а пальцами все еще сжимает тонкую кисть и моментами поглаживает, совсем не пытаясь навредить ей своим предупреждающим взглядом - моя кровь грязная. Ты ею обожжёшься. Всей ее мерзлотой и нечеловеческой гнилью. Тебе нельзя. Не касайся. Все спрятано в его черных глазах. Нари на них застывает, а кожей все еще чувствует, как горячи кончики его пальцев. Рванный вдох. Тяжёлый, а внутри все также сжимается. Сердце екнуло, резко выпало с грудной клетки и мигом вернулось обратно. Он ведь не должен так смотреть. - Нет… я должна – нижняя губа девушки дрогнула, а голос, что казался выдавленным сквозь силу, медленно добрался до слуха брюнета – тебе нужна помощь – куда хуже было услышать это. Чон пал. Как бы ни старался, противиться он не в состоянии. Еще как нужна. Мне сука так нужна твоя помощь, что я уже скоро начну выть словно резанный. Мне нужна помощь, равносильно, какВот это, в ней и есть его исповедь.
Она - подобие наказания, брошенная ему с черных небес.
Поистине сладостный ангел, и ее падший.
И только гореть. гореть. гореть.
Ее любя и сгорая дотла.
- Уходи - дыша ей в губы и почти слабо. Нари молчит, боится даже дышать. Чонгук вновь сжимает руки и уже тяжело сглатывает. Зверь в нем, желающий ее уничтожить, скребется об тушку, изнутри переламывает все костяшки, а Чон выжидающе терпит. Насаживает бестию на оголённые цепи и яро уводит обратно. Подальше от нее. Прячет зверя, боясь навредить маленькой. Но это его ломает. Чонгук снова вздыхает, и уже грознее прежнего. - Вернись в комнату, Нари - грудь сводит от приступа, и Чон впритык прижимаясь к ее горящему лбу, хмурит взгляд - потому что ещё немного... И я сорвусь. И Нари уходит. Захлёбываясь от собственных слез, теряется почти сразу, укрываясь в тени ночи и больше не показываясь ему. Теперь Чонгук снова один, оставленный в темноте и в оковах лютого холода.***
Легкий макияж на бледной коже кажется практически незаметным, но солнечный блеск все равно оседает на одну половину лица и почти яро вычерчивает каждую линию острого профиля девушки. Блондинка недовольно отворачивается и лишь поближе подстраивается к своим телохранителям, дабы ее не было так заметно. На леди длинный кардиган выдержанно бежевого цвета, под ним свободная белая сорочка и шёлковые брюки палаццо. Она бы хотела полностью спрятаться за довольно длинным кардиганом, но закутываясь в нем все равно терпит неудачу, торчащий животик мешает как никогда. Пройтись по коридорам незамеченной практически удается, большинство работников здания Ким Глобал слишком заняты своей работой, и времени, чтобы глядеть по сторонам у них, к счастью, совсем нет. Сама Ким быстрым шагом выходит из лифта на сорок восьмом этаже и стремительно идет к концу холла, охрана следует рядом, все также молча. У нее мало времени, Сунан не должно быть здесь и если некоторые заметят ее присутствие, будет действительно плохо. Тут девушку ловит взглядом одна из секретарш, вскакивая с просиженного места, та нервно поправляется, испуганно встречая супругу, одного их самых влиятельных людей во всей компании. - Госпожа Хан - кланяясь возле стола - добро пожаловать... Ограда из двоих телохранителей останавливается позади леди и та, медленно замирая переводит беглый взгляд на брюнетку. - Председатель в данный момент присутствует на конференции, вы можете подождать его в кабинете - доброжелательно улыбаясь - я сейчас же оповещу Господина Кима о вашем прибытии. - Не стоит - Хан резко останавливает девушку - я пришла к другому человеку - тут с лица девушки спадает улыбка, а от твердого голоса леди она в секунду теряется. Хан выпрямляется и пристально усматривается на девушку, но не проходит и десяти секунд, как ее внимание привлекает неожиданный гул, раздавшийся позади. Двери большого зала оказываются распахнутыми и из него начинают выходить чужие лица один за другим. Блондинка тут же поняла, что это и есть конферанц-зал. Но спустя мгновение среди толпы Хан резко замечает знакомый ей силуэт и сразу меняется в лице. Тэхен и вовсе не замечет ее, складывая руки в карманы брюк, спешно покидает кабинет и направляется в неизвестное для Хан направление. Девушка сразу приходит в движение. Ей необходимо догнать Кима и рассказать ему кое-что важное, однако пройдя практически пол пути, резко замирает. Дыхание девушки становится резким, а страшный испуг накидывается на ее шею тонкой удавкой. Черные глаза, уставленные на нее неподалеку, обездвиживают. Силуэт супруга, появившийся из ниоткуда, приводит в ступор. Это точно конец. Хан испуганно обводит своего мужа и после бегло смотрит в сторону, туда, где спина Тэхена с каждой секундой все больше теряется из виду. А она, как видно, оказывается все ближе к своему жестокому распятию.***
Резко ощущая спиной прохладную стену, Хан щурится, но куда больнее руке, ибо мужские пальцы, сжимающие ее кожу на запястье продолжают причинять неприятную боль. - Что ты здесь забыла? - практически выдавливая из себя тихий голос, Ким продолжал сильнее сжимать руку супруги, придавливая ее своим телом к стене небольшого кабинета. - Для начала пусти меня - нервно сомкнув губы. - Я задал вопрос - вплотную прижав тело девушки, мужчина злобно нахмурился, выжидая ответ. Сунан пытаясь себя успокоить медленно вздохнула. Слишком тяжелый взгляд у Кима. Слишком. - Я в положении - тяжелой отдышкой проговаривает, и серьезным взглядом касается его глаз - не забывай, Сокджин. Шатен молчит. Продолжая следить за каждой реакцией на лице своей жены, Ким не спешил убирать руки. Напряжение между ними не торопилась утихать, мужчина лишь больше подкалывает его своим жгучим дыханием и яро заметным для девушки недовольством. - Так какого черта ты шляешься здесь, дорогая - быстро и с шепотом выпаливая - тем более, без моего ведома. Кто тебе разрешал приходить в компанию? Совсем страх потеряла?! - грозно шипя. Хан напряженно сжимает губы. Ее дыхание остаётся таким же неровным. - Я хотела встретиться... - после двух слов вновь замолкает. - С кем? - вновь спрашивает, все никак, не снимая глаз с девушки. - Джин слушай - Сунан нервно мотает головой и почти неслышно втягивает носом прохладный воздух, принижая голос думает, что так сможет немного успокоить супруга - я просто... - Что ты хотела от Тэхена? - и тут выпученные глаза Су застывают на шатене, он продолжает злится, понимая, что попал в точку - какие дела у тебя могут быть с моим братом. - Совсем никаких - пытаясь оправдаться. Сунан понимает, что нужно немедленно исправлять ситуацию. Сокджин определенно зол, ее выходка вывела его из себя и теперь главное найти способ, чтобы успокоить его. Учитывая, что это невозможно, исходя от обжигающего гнева в его глазах. В нем силы много, ибо его пальцы слишком больно стягивают ее тонкую кожу. Вдох-выдох. Пытаясь сохранять спокойствие. - Сокджин... - Если - резко приближаясь к лицу блондинки, Ким почти впритык тянет ее тело к себе, Хан выпускает с губ теплый комок воздуха от неожиданности, но голову не поднимает, лишь снова ловит слухом его угрожающий голос - ты что-то скрываешь, пеняй на себя - Сокджин продолжает испепелять ее взглядом, совсем не меняясь в лице - мне не составит труда это выяснить, ты же знаешь. К сожалению для меня, и, к счастью для тебя, меня ждут дела, я оставлю это. Хан смыкает глаза, когда пальцы супруга медленно касаются кожи на шее и скользко приподнимаются к углу подбородка. Там его пальцы становятся тяжелее и под чужой силой, девушке приходится поднять голову, посмотрев на мужчину. Джин подобно искусителю щурится, почти издевательски приближаясь к жене, заведомо зная, что ей его касания до тошнотворного противны и нелюбимы. - Сейчас, ты вернешься обратно - чуть склоняет голову - а уже дома нас ждет долгий разговор, дорогая.***
Младшая госпожа действительно не в настроении, служанка это поняла почти сразу, стоило ей подняться на второй этаж и по следам ярых криков, найти девушку в компании двух трясущихся горничных. Тэхви толкает их и уносится в комнату, почти с треском вбивая белоснежную деревянную дверь обратно в проем. Все молчат, никто не спешит выходить из транса и хоть как-то начинать исправлять ситуацию, вызванную гневом молодой леди. Она проснулась с головной болью, мало того, что всю ночь не смогла сомкнуть глаз, так еще и он... Чертов Тэхен... Ким младшая не ела третьи сутки, ее воротило, в глазах темнело, а руки предательски дрожали, вот только она никогда не выпускала чертов мобильник со своих рук. Всегда держала его рядом и как, какая-то дебильная собачка ждала один единственный звонок. Один единственный от него. Но нет. Абонент "Тэ-Тэ" вне зоны доступа. Но ей так плохо. Чертовски плохо и чертовски не хватает его. Тэхен отвернулся от нее. Повернулся к собственной сестре спиной и оставил в этом аду. Там, где никому нет до нее дела. Где ее душат, не дают и вздохнуть. - Ну почему... - Тэхви вновь давится слезами и скатывается по двери, снова слыша, уже надоевшее ей "абонент вне зоны доступа" - ублюдок, Ким Тэхен, ты чертов ублюдок! Телефон летит под ноги, а Ким, зажав голову руками, в голос стонет. Так, словно потерявшая собственный мир. Тэхви в своей жизни умирала множество раз, и столько же раз вселенная возвращала ее к старой жизни. Воскрешая и убивая. Убивая и вновь воскрешая. Оказываясь на одном из кругов ада Ким не боялась открывать глаза. Потому что больше всего она боялась потерять именно его. Брата. Быть оставленной в одиночестве - вот, что страшило. А теперь этого страха и нет. Больше нет. Ким на ватных ногах тянет к нужному месту и она, бросаясь на полки почти впопыхах начинает рыскать по своим же вещам. Одна коробка летит за другой, содержимое внутри оказывается на полу, но Ким не находит того самого. Оно было здесь. Черт возьми прямо здесь! - Это ищешь? Замирает, спиной вдруг ощущая чей-то пронзительный взгляд. Вздыхает, в глазах снова темнеет. - Остановись, Тэхви - чужой голос сбивает с собственных мыслей, она слышит в нем сожаление - это ведь не ты. Медленно успокаиваясь, Ким неосознанно вырисовывает на своих губах тень еле заметной улыбки. Усталой и едкой. Сунан ощущает на теле стаю мурашек, они волной перебегают с рук на руки, а ее девичья улыбка все продолжает съедать. Рука Хан слегка дрогнула от колкого взгляда шатенки, но пальцы, крепко вцепившиеся в белоснежную вещицу, не разомкнулись. Тэхви ее заметила. - Ты рылась в моих вещах - почти спокойно... почти. А Сунан напряженно комкает губы, спокойствию Ким лишь позавидовать в силе, ибо вся ситуация выбивает ее из колеи. Тяжело. Ей действительно тяжело осознавать это. - Как долго... - с волнением проговорила девушка, и чуть запнувшись - как долго ты принимала? Тэхви с полу растянутой ухмылкой на лице ее добивает. Этой улыбкой она пытается скрыть ураган своих чувств. Все же пытается, но видимо не получается. - С самого первого дня - горько улыбаясь проговаривает, а в груди что-то колит - с того самого, как ты убила мою мать. Земля из под ног мигом уходит. Сунан чувствует свое жалкое падение но только на миг. И ужасно жаль, что на миг, Хан бы желала, чтобы навсегда. Потому что ее мучение куда тяжелее видеть. До боли в душе. - Нет... - почти выдавливая из себя - нет, Тэхви - начинает мотать головой, а Ким только злорадствует, замечая в ненавидимых ею зеленых глазах тень сострадания. - Я хотела того же - тяжело сглатывая и нервно комкая губы, чувствуя, как к горлу подступает приступ истерики - хотела чувствовать тоже, что и она... Жалко, правда? - Тэхви... - слов нет, она сама готова поддаться слезам не в силах смотреть на ослабленную Ким. - Почти наркоманка - вдруг хмыкая и натягивая улыбку пошире, дёргает плечами и чуть смеется - и теперь тебе жаль меня больше, ведь так... - Но... Как ты можешь - кривя лицо в недоумении - и после всего, что произошло? Почему ты пошла по той же дороге, Тэхви... А Ким опускает голову. Спущенная челка спадает на лоб, медленно тянет губами, Хан пропадает в ее горькой улыбке. - А другая была? - смыкая зубы и сжимая глаза, чтобы скопившаяся в них пелена отступила - кто-то показывал мне, что есть и другая? Кто-то помог мне не ошибиться с выбором и уж наверняка ступить по правильному пути? - неожиданно поднимая свой взгляд наполненный болью, и убивая им дрожащую Хан - нет, другого пути я и не знала. - У тебя есть братья... Джин и Тэхен... - выговаривая слова совсем тяжело, Сунан пыталась найти выход, пыталась ее переубедить - они бы... - О каких братьях ты сейчас говоришь? - резко озлобившись, гнев вырвавшийся с глаз смешался с ее тоской - о Джине? Который отдав себя чертовой работе, совсем перестал видеть во мне его сестру? Ему нет дела до меня, совсем... - Тэхен... Молчание заполонило комнату. Тэхви при одном его упоминании словно выпала из мира. Но Хан и не предполагала, что своими словами сделала ей в разы больнее. - Тэхен найдет выход, он поможет тебе, поверь. - Не поможет - её голос оказался подавленным, ужасно тяжелым для его восприятия - он отвернулся от меня ровно так же, как и Джин - Ви на мгновение перестает говорить, и в минутку тишины почти неслышно вздыхает, рывком подтягивая в себя воздух, так, чтобы уже наверняка не задохнуться - они оба оставили меня - но задохнулась. В этой тишине так и не разобрала своего сердцебиения. Живим в ней казался лишь еле видный блеск в глазах. А там ненависть, страх, осуждение, и горькая обида - все являлось отражением ее сущности, в черных, как смола, омутах. Сунан сожалеюще кривит лицо, все это ужасно. - А это - Тэхви отмахивает слезы, резко бросая взгляд на ладони блондинки - единственное, что у меня осталось. Поэтому верни... - Я не могу - ей ужасно трудно отказывать Ким, она не хочет делать ей больно - ведь есть выход, Тэхви ты не одна, и у тебя есть мы - Хан медленно делает шаг вперед, а шатенка ровно один назад - мы поможем тебе, пожалуйста, не убивай себя этой гадостью. Твои братья... - Закрой рот - сквозь зубы шипит, как маленький зверек скалится, не подпуская к себе. Но Хан делает еще шаг. - Мы все, обязательно найдем выход. Нет никаких мы. Есть только каждый. сам. по. себе. Тэхви укалывает за больное. Она больше не в силах терпеть выставляет руки вперед. - Заткнись! - и с уст срывается жалобный крик, Хан всем телом вздрагивает, страшный гнев в глазах девушки пугает - ни слова больше, поняла? - почти угрожая - просто верни мне... Верни таблетки, Сунан. - Нет - блондинка поджимает губы и с сожалением мотает головой из стороны в сторону - я не могу... - Да какое тебе вообще дело? - вдруг резко срывая свою злобу на девушку, Ким выпускает настоящую себя - какое тебе есть дело до моей жизни, черт побери?! Я ненавижу тебя, разве забыла, насколько сильно? Ты... ты причина всех моих страданий. Из-за тебя - Хан еле устояв на ногах почувствовала, как чувство приевшейся вины вновь ударило в сердце, тело пропустило волну дрожи - мама могла бы выжить... Она бы поборола болезнь и осталась бы со мной, если бы ты не скормила ее этой хренью с собственных рук!! Девичий крик пронесся по всему дому, отразился и на ее сознании, эхом ударился в голову Хан. Крепко сжимая в ладони стеклянный флакончик, она замерла. Вгрызаясь виноватыми глазами в силуэт девушки перед собой, еле двинулась, делая один небольшой шаг назад. - Мне жаль... - бархатным голосом разрывая полотно тишины - мне правда жаль и поэтому я сделаю все, чтобы уберечь тебя - Ким стискивает челюсть, она смыкая веки, сбивает с глаз пелену слез - ты не должна страдать, Ви... и не будешь. Волнение захлестнуло девушку, Ким сжала зубы. Сунан снова делает шаг, а ей уже хочется броситься вслед. - Нет, ты не посмеешь. - Прости, но я не могу оставить тебе этого - почти доходя до двери, и спиной ощущая холод сквозного ветра, блондинка подносит сжатый кулак к груди и тихо протягивает - они должны знать. А Тэхви больше ничего и не слышит. Видит, как Хан разворачивается и быстрым шагом несется куда-то, оставляя ее одну в тихой комнате. Но сказанное долго доходит до потерянной девушки, а та, в свою очередь, словно прошибленная ступила следом, пытаясь глазами зацепить облик светловолосой. Хан идет быстро, обходит большой коридор и почти дотягивается до перил, чтобы спуститься по лестнице. Но не дотягивается, назад тянет чужое тело. - Что ты делаешь? - возмущенно протягивает, ощущая жжение от твердых пальцев девушки, пытающейся схватить ее за руку - Тэхви, пожалуйста, не останавливай меня. - Ты разрушишь мою жизнь, если сделаешь это! - громкий голос пробивает уши, Ким цепляется за нее, оттягивая назад - я не позволю тебе вновь все испортить! Отдай мне их, немедленно! Хан пугается бойкости младшей, не в силах ей сопротивляться делает шаг назад, отпутает, но крепкая хватка шатенки вновь тянет на себя. Еще чуть-чуть и она собьет ее с ног. - Тэхви, остановись - пытаясь вырвать свою руку - твои братья имеют право знать! Закрыв глаза на это, я приведу тебя к самоубийству! Я не могу допустить этого, пойми. - Отдай! - Тэхви словно обезумевшая трясет ее все больше, и Хан уже кажется, что вокруг воцаряется безумство, она не успевает за девушкой, та слишком сильно цепляется за нее, заставляя блондинку чуть съёжится - ты не посмеешь. Сунан почти выпуская с рук вещицу, чуть не роняет ее, но быстро оттолкнув от себя Ким, вновь подхватывает флакон и быстро окидывая ее испуганными глазами, бежит дальше, одновременно пытаясь поправить свой съехавший с плеч кардиган. Но оказываясь на первой ступени, чуть не падает. Ким почти разворачивает ее к себе, и не контролируя силы, отдергивает. - Верни, живо! - дергая ее за руку. - Тэхви, стой - чувствуя резкое головокружение, Хан пытается схватиться за поручни, страх сковавший тело, сдавил и легкие. Еще одно резкое движение Ким, и девушка больше не слышит ее озлобленных криков. Почти вися на краю ступени, чувствует, как потная ладошка неожиданно соскальзывает с дерева. Разум оглушает звенящая пустошь. Ким выпуская с губ ломкий крик, прянет назад, с ужасом округляя глаза. А рука, все это время, сжимающая ладонь Хан, резко ошпарилась холодом. Вой громкого ветра и отдающийся эхом шум ударяющегося тела. Тэхви не в силах принять реальность падает на пол, опуская глаза, чувствует дрожь на теле. Бездыханная Хан лежит на краю лестницы. А по ее лицу медленно стекает струйка алой крови.***
Один удар за другим оглушает бетонные стены большого тёмного помещения. Лихорадочное состояние не сходит всю ночь, даже когда над небом склоняется огненное зарево, Чонгук чувствует себя еще паршивее, уже замечая, как сильно трясутся его руки и колотят челюсти. Лучик света первым озарил обременённый и помутненный Чоновский взор, первым ослепил его и свел с глаз полотно приевшийся темноты. Картина маслом. Чонгук все еще не успокоившийся, долбит бедную бойцовскую грушу с самой середины ночи до нынешней секунды. Без остановок. Раз за разом отбивая на ней свои тяжелые удары и заставляя крепкую ткань с каждым разом все больше трещать. Один удар, второй, третий, за которым идет и десятки следующих. Капелька пота касается кожи, раскаленной дотла, там же превращается в дымки мелкого пара. У Чонгука глаза почти красные. В них кажутся капельки алой крови, что собираясь в уголках сжатых глаз, наполняют белую склеру более темным, кровавым оттенком. Он горит, жар его тела ощущается даже на потливых помутненных окошках. Шторм в капиллярах, бегущая со скоростью света, кровь в артериях, и хруст костяшек - это кажется его очередным безумством. Чон сам пытается обуздать в себе ярый прилив безумства. Безумство в лице зверя, что ужасно бойко долбится об стенку души и рвется наружу. Потому что на его острых клыках остались капельки сладкой крови. Потому что одним разом почувствовал вкус той самой блаженной плоти и остановиться не может. Волчий нюх запечатлел ее аромат сладкого персика и без него уже не может дышать. Она ему необходима, как смерть жизни, как солнце луне. Как звезды нужны небу, так и она ему. Нариэлла нужна Чонгуку. До треска в груди, дрожащей и еле вздымающейся. Чонгук, смыкая зубы шипит, с губ слетает серый дымок. В попытке снова набрать воздух вытягивает грудь, а по телу вырисовывается отчетливая мышечная линия. Четкий рельеф кажется грубее и мощнее, когда дорожка солнечных бликов оседает на смуглую кожу, там поблескивает и горячие капельки пота. В нем все кричит о серьезности, тело Чонгука, как мощнейшее оружие для убийства. Но брюнет продолжая наносить молниеносные удары по отбивной груше, вдруг замечает силуэт чей-то тени, медленно прорисовавшейся рядом с его. Не отвлекается. - Босс - чужой голос раздается не вдалеке - все почти готово. Смыкает челюсть и последним разом практически разносит несчастный инструмент для биться. Груша отлетает на приличное расстояние и на этом, Чонгук ее оставляет. Восстанавливая сбившееся дыхание, выпрямляет спину и глазами впечатывается в темноту. - Отлично - и усмехаясь - пришло время для моего презента.***
На высоком холме одного из самых древних долин Кореи еще с начала давних времен располагался небольшой ресторанный дворик, славящийся еще тогда своими нечеловеческими богатствами и презентабельной роскошью. Корейский ресторан даже сквозь эпоху столетий не изменил своему первозданному стилю, сохранил его и сейчас. Выполненный в традиционно корейском стиле, вперемешку с элементами японского величия, ресторан принимал в своих дверях большое количество высокопоставленных чинов. От политиков до долларовых шишек, кого только не было в его стенах. Тэхен даже сейчас словно ощущает манию величества исходящую от стен тихого исторического построения, медленно излюблено вздыхает и ловит в воздухе запах травяного бамбука. Его любимого. Вот только шорох за спиной отрывает его от собственных мыслей, и чуть похрустевшая костяшками на шее, Ким выпрямляется от зеленых друзей, не спеша поворачиваясь лицом к появившемся гостям. Небольшой дворик заполнился чужими силуэтами, во главе которого надвигалась фигура покрупнее всех остальных. Черная фигура перед ним остановилась, а все безликие человеческие статуи по сторонами медленно склонили голову перед важным гостем. Ким недолго теребя того взглядом вытягивает руку. - Ну что, добро пожаловать на родину, ваше высочество - теплое рукопожатие, а серое лицо перед ним не сменяется. Мужчина высокого телосложения хмурится, выше поднимая голову касается своим пристальным взглядом в чужой. Выжидая минуту, оставляет того без ответа. А после в ответ усмехнувшись, тянет низким голосом. - Еще раз назовёшь меня так - мелкие очертания лица стали виднее, он приблизился и медленно прошептал - и я убью тебя, чёрт недоношенный. Тэхен улавливает слухом тихий голос брюнета, и чуть сомкнув губы отвечает: - Узнаю старого друга - пару слов, за которым следуют и два громких смеха. Мужчины оставляют рукопожатие и обнимают друг друга, крепко стуча своими ладонями по спинам. Охрана и работники ресторана расслабляются, внутри дворика появляется положительная атмосфера. Спустя минуты их окружает звонкие гудения столовых приборов, пряные ароматы приправ и сладкие закуски, которыми один за другим подаются на столик. Тэхен упираясь спиной об сидения вздыхает, наконец расслабляясь. - Ну и, Намджун - привлекая внимание товарища на себя - каково это, вернуться на родину? Симпатичный брюнет лишь лукаво щурится, потягивая своими достаточно широкими плечами. - Как зверь - поднимая свой взгляд на шатена и лукаво улыбаясь - всю жизнь проживший в цирке, и наконец оказавшийся, в просторах свободы - Тэхен в ответ улыбается, поднимая небольшую рюмочку соджу, его товарищ потягивает плечами и через секунду молчания вновь проговаривает - а если коротко, то это как секс, после дооолгих лет воздержания. Громкие мужские голоса пробили тишину зеленистого дворика, их смех отдалился совсем неподалеку. Тэхен прочищает горло, и мотнув головой отпивает напиток, друг повторяет за ним. Тэ возвращая бокал на место вздыхает, заместо закуски предпочитая вдохнуть в себя свежей листвы аромат, ею и насыщается. А после совсем тихо проговаривает, так, чтобы чирикание мелких сверчков не перебил. - Здесь дышится по-другому - наслаждаясь мимолетным порывом охлаждающего ветерка - ведь так? - В Корее иначе и быть не может - наслаждаясь и с ним - в Японии мне было тесновато, там такой свободы не обзаведешься - усмехается Намджун, возвращая взгляд обратно себе под руки. Тэхен понятливо кивает, цепляя взглядом официантку, подзывает и что-то говорит ей, и спустя минуту на стол подают уже горячее. Ким облокачиваясь снова переводит взгляд на сидящего напротив друга, и неожиданно задумывается. - Все же, почему ты отказался от титула? - вопросительно интересуется Тэхен, беря в руки маленькую рюмочку - возможно через несколько лет, ты бы смог следующим возглавить великую Империю солнца. Намджун приятно улыбается и не томя своим молчанием, сразу же отвечает. - Я не мог держать в одной руке ствол от автомата, а в другой ручку, подписывая мирные договоры, как это должен делать Император - потягивая бровью спокойно отвечает, ибо подсознательно он к нему был готов, а Тэхен внимательно слушает - хоть этот мир и обманчив, но лицемерить самому себе не хотелось, мне пришлось сделать выбор в пользу того, что мне действительно было ближе. Ким согласно кивает, теперь понимает. - Да и к тому же, управлять цифрами на бумажечках и тонной дряни в пакетиках куда приятнее, нежели что-то другое - а после слегка наклоняется и чуть игриво протягивает - я по-любому в выигрыше, ибо людское сознание всегда наивно, им легко завладеть, даже не будучи у власти. - Значит проблем с этим больше нет? - Было несколько - невзначай отвечает - мне пришлось уйти с корейского рынка, так как моим ребятам напросто перекрыли воздух, и все поставки забрал себе один редкостный выродок - вздыхая с напряжением - и ты кажется знаешь, о ком я. Слышал, он вернулся. Конечно же понимает. Тэхен только вскидывает бровью и с таким же ликом, как и у собеседника, выставляет руки по бокам маленького столика. - Корея, как маленькое чёрное пятно на карте мира, никто не хочет иметь дело на этой земле. Помеченная им территория закрыта. Но... - Намджун на момент запинается. Долго сверля задумчивого друга своим проницательными взглядом, медленно протягивает - думаю пострадали многие, в особенности твоя семья - с сожалением проговаривая - Джин занимается все тем же? - Нет, мы давно развернули проект с фармацевтикой - Тэхен быстро отрезает, выбивая из головы товарища мысль о подобном. - Ты все также не в ладах с ним... - Но это не единственная проблема, которая беспокоит меня. Оба взгляда вдруг столкнулись. Намджун непонимающе окинул шатена, а ведь лицо того резко приобрело серьёзные черты. От Тэхена веяло решительностью. - Я хотел лично поговорить с тобой, по одному очень важному делу - хриплым голосом сбивая нотку тишины и бросая взгляд на охрану, немо приказывая оставить их наедине - этот ублюдок насолил не только тебе. Помещение становится почти пустым. Тихим. Намджун сидя напротив Тэхена тоже замолк, принимая более деловитое положение и внимательно всматриваясь в товарища. - Думаю я могу предположить. Идут слухи, что между кланами произошло недопонимание - хмуря свой взгляд и говоря пониженным голосом. - Возможно у меня есть кое-что, на Чон Чонгука, и ты, Джун, можешь помочь мне раскрыть правду. - Правду чего? - мужчина хмурится - во что ты ввязался Тэхен? Шатен заметно притих, медленно обведя глазами пустынный дворик, облизнул губы и медленно начал, пытаясь не сбивать тихой обстановки вокруг. - Событие потрясшее весь мир девять лет назад - он опустил голову, ближе - ты ведь тоже помнишь новость о загадочной кончине Минов? Ким напрягся. Ему очевидно не понравилось начало разговора. - К чему ты заговорил о них? - хмурится он и откровенно ничего не может понять, Тэхен вдруг кажется ему очень странным - что за разговоры, Ким. Тэхен вздыхает, и пытаясь донести суть сказанного, говорит уже напористее, более увереннее. - Что если убийство семьи Минов является не простым покушением? - лицо шатена казалось непроницаемым - и дело совсем не в государственном перевороте. Ты когда-то думал над этим? Намджун, вслушиваясь в каждое произнесенное другом слово, лишь становится серьезнее. На лице больше нет расслабленной улыбки, только неопределенная хмурость и честное непонимание происходящего. Вздыхая и выпрямляясь в спине, протягивает: - Зачем ворошить прошлое? - ровно отвечает Ким, поднимая голову, и обращая свой взгляд на Тэхена - да и к тому же, уже давно ясно, что нападение было санкционированно предвыборной компанией. Мины выступали против введения нового порядка - их убрали. Всю семью - с напором проговаривая - большего знать не положено, как мне, так и тебе, Тэхен. - Но что если убили не всех, и один гроб из всех четырех на самом деле был пуст? Тэхен замолчал, тоже было и с брюнетом, что после сказанного другом, как будто бы долгим временем пустился в раздумье. Намджун не решался говорить, даже под пристальным и многозначным взглядом шатена, не мог вымолвить и слова. На лице лишь хмурость. Ведет головой вбок, кривит губы. Одним взглядом выдает, что Тэхен чокнулся, и сказанное им ничто иное, как бред. Но Ким не уступает, продолжая доносить смысл своей мысли, медленно тянет: - Один из них мог выжить. - Это невозможно, Тэхен - Намджун заметно взволновался, говорит так, будто бы пытаясь выбить эту дурь с головы друга - убили всех - и прожигает его настойчивым взглядом - тебе лучше не разносить об этом, люди не поймут тебя, такие разговоры не ведут в нашем обществе. Тебе не стоит лезть в эту историю, в ней слишком много грязи. - Даже если я видел? - низкий Тэхеновский голос прорезает тишину, Намджун замирает, во взгляде его читается полное непонимание, Ким выпрямляется, и уже более уверенно заявляет, выдавая с уст лишь одно - её. А пока Нам долго колебался в своих раздумьях, Ким уже потянулся за спину, и перед брюнетом неожиданно появился небольшой снимок, почти у его рук. Минута молчания, и он, бросив беглый взгляд на Тэхена, обращает внимание на фото. - Однажды мне довелось спасти одну девушку, один из приближенных Чон Чонгука готов был убить ее - сухо проговаривает Тэхен без попыток что-то скрыть от товарища, а сам уводит взгляд в сторону - но после встречи с Чоном я ее больше не видел. Ким дает время старшему. Долго молчит, вгоняя их обоих в тяжёлое затишье, ибо Намджун поник в себя уж очень глубоко. Все сильнее сверлит глазами снимок на своих руках, а сказать что-то по видимому так и не решается. Да потому что не верится. Все будто бы похоже на шутку. Намджун несильно напрягает скулы и наконец поднимает помутненный взгляд вверх. - Это Мин Нариэлла - уже шепча и чуть наклоняясь ниже, чтобы лишние уши не подцепили их разговор - я помню ее, хоть она и выглядела ребёнком, но это она. Я слишком долго думал над этим, но после реакции Чон Чонгука понял, что он точно не был рад моему появлению. - Ты не можешь быть уверен - как можно спокойнее говорит Ким, а сам чуть сжимает губы, уже и не знает что думать. - Я уверен - и это видно по его глазам, по сверкающим искрах во взгляде, Тэхен не мешкается, от него за сто верст пахнет этой решительностью - это она, слишком много событий указывают на сей факт. Я многое видел, и это не может быть простым совпадением. Слишком пристально смотрит на друга и спустя минуту снова говорит, вновь выдергивая его из задумчивого состояния проговаривает: - Твой отец был в близких отношениях с главами совета и лично вел дело Минов - Намджун хмурится - тогда он заподозрил кое-кого и после в ходе расследования был застрелен. Чью фамилию он упомянул на заседании? Молчание Намджуна задерживается, а по выражению его лица ясно, что он и сам не знает что ответить. Думает долго, напряженно вздыхая облокачивается об спинку стула, подпирая руками край столика, бросает озадаченный взгляд на Кима, а после словно ловя его мысль, меняется в лице. - То есть ты хочешь сказать, что... - Если наследница Минов действительно жива и Чоны скрывают ее существование от всего мира - загадочно протягивая слово за словом, на лице Тэхена рассветает лукая ухмылка, уголки губ подтягиваются - ты только представь, какие обороты может получить это дело - делает паузу, и Намджун заинтересованно слушает - а значит им точно есть что скрывать. - Но... - Намджуну с трудом удается воспринять всю информацию, которой Тэхен окинул его с ног до головы, и пытаясь разобраться во всем, медленно тянет головой - в том что ты говоришь... Это бессмысленно, Тэ - почти раздраженно - даже если это и правда, то с какой стати тебя это должно волновать? Вопросительный взгляд коснулся глаз Кима, Тэхен почувствовал напряжение, требующий ответа Намджун, уставился на него очень твердо. Вот только самому Тэхену нечего было ответить, он замешкался. Намджун словил его беглый взгляд, ловя себя на одной мысли, прищурился. - Ты же... - озадаченно тянет, уголком губ ехидно потягивая кверху. "Втюрился!" подумал Намджун, но волнение Тэхена не позволило ему озвучить подобное. - Нет - а Ким словно чувствуя грубо отрезает, дергает головой и нервно уводит взгляд, делая несколько быстрых глотков уже почти безвкусного соджу - не выдумывай, Ким. - У тебя больше проблемы, Ким Тэхен - голос друга звучит совсем не колко, даже больше сожалеюще, Ким не реагирует, делает вид, что Намджун и вовсе не попал в точку - не знаю, кто эта девушка, но если она и вправду дорога Чон Чонгуку, то ты по крупному влип. Снимок вновь переходит в руки к брюнету, Намджун пальцем протирает гладкую поверхность, и задумчиво вздыхая, проговаривает: - Он тебя в порошок сотрет, если узнает, понимаешь? - Думаешь, ему так просто добраться до меня? - раздраженно усмехаясь. - Я всегда здраво оцениваю любого врага, Тэ - потягивая плечами и невзначай сгибая брови - Чон Чонгук никогда не славился своими человеческими качествами, у него рамки дозволенного попросту стерты - поучительным голосом словно предупреждает, пытаясь донести до Кима опасность всей ситуации - а с такими всегда тяжело иметь дело. - Если его не поставить на место, под его контроль попадут и более крупные территории Азии. Нарко-поставки, торг оружием, живой товар, махинация с деньгами - все будет проходить через этого подонка - Тэхен пальцем стучит по поверхности деревянного стола, с особой брезгливостью говорит о враге - кто-то должен его остановить, а это отличный способ ударить по всему клану. - Один ты не выстоишь в борьбе с ним - Намджун все же стоит на своем, Тэхен недовольно вздыхает, но в ту же секунду концентрирует свой вопросительный взгляд на друге, когда замечает на его лице подобие улыбки - однако - меняясь в тоне и более живо проговаривая - я думаю ты не один хочешь конца этому хаусу, есть кое-кто очень заинтересованный в падении черной Империи, и этот человек довольно большая шишка. Следующим действием, Ким касается горлышка бутылки и преподносит его к стаканчику Тэхена. - Вправду? - Ким заинтересованно щурится, берет в руки рюмку и чуть ухмыляется - что-то подсказывает мне, что я обязательно должен с ним познакомиться. - Всему свое время - предупреждает брюнет, и довольно вздыхает - придет момент и он сам выйдет на свет, осталось совсем недолго. Тэхен поджимает губы, и почти собираясь ответить оказывается перебитым. В саду появляется два телохранителя, и по их лицу, Ким понимает, что-то произошло. Намджун поворачивается следом за другом, обстановка заметно ухудшается. - Босс! Срочное дело - а в глазах одного из мужчин страх - звонили из госпиталя.***
Серые бетонные стены действуют на глаза неприятно. Еле освещенная часть коридора также нагоняет на душу непривычные ощущения, давящие, совсем мерзкие. Из выделяющихся частей серого интерьера, тут есть лишь железная черная дверь. Но за ней ничего и не видно, лишь слышен, еле уловимый чужому слуху, шум. Шум больше похожий на вопли. Страдальческие стоны заполняют небольшую комнатку приглушенным эхом. Низкий голос украдкой крадется по стенам, расползается по прохладному бетону и бесповоротно растворяется в тишине. Очередной удар приводит за собой новый крик. Хосок лишь сильнее стискивает скомканные челюсти, но даже так выпускает с губ болезненный стон. Его тело горит, одновременно дрожит от сыпучего холода под ногами. Связанные за спиной руки дрожат, но он и не смеет показывать мучителям свою боль. Принимает один удар за другим, пытаясь всеми усилиями не дать себе впасть в отключку, когда оказывается на пределе. Он вновь падает спиной на пыльный пол и принимает удары железными прутьями прямо в живот. Последний удар заставляет его взвыть, спуская с губ капельки крови, когда Хосок пытается вновь уловить выпущенный из легких комочек спасительного воздуха. Так несколько часов подряд. Безостановочно. Ломая кости и избивая до потери сознания. Но ловя минутку тишины, Чон понимает, что нападки прекратились. Его больше не окружает толпа псов, их даже не видно. Абсолютное молчание накрыло мелкое помещение, и лишь чьи-то медленные шаги вновь заполнили его эхом. Хосок не спешит реагировать на чье-то присутствие. Телом приковывается к бетонному покрытию и раскидывает руки по сторонам, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. С трудом фокусирует взгляд, чуть морщась от яркости, от которой за долгое время и вовсе отвык. Но впереди снова тьма. Чей-то неразборчивый силуэт. Ему и не нужно гадать, чтобы понять, кто сейчас стоит рядом и наблюдает за ним. Он его ждал. Усердно и долго. Рассматривая неподалеку от себя полуживое тело брата, Чонгук и не меняется в лице. Ни капли смятения на глазах, ему и не жалко. Продолжая смотреть лишь понимает, ему становится куда отвратительнее и омерзительнее, когда касается его своими глазами. В конце концов Хосока мучали на протяжении двенадцати часов именно по приказу Чонгука. Поэтому нет. Ему не жалко. На лице брюнета только дьявольская ухмылка. - Забавно правда? - склоняя голову вбок и сканируя почти неузнаваемое лицо брата под своими ногами - когда-то именно там, где ты лежишь сейчас, лежали тела убитых тобой пленных - с руки Чона стекает струйка крови, она вот-вот коснется Чонгуковских черных лофер, но тот и не двигается, все также спокойно пришёптывает - тобой Хосок. Они заслуживали смерти, потому что, когда-то осмелились пойти против меня - тянет бровями и в привычной издевке протягивает - и все поплатились за это. Хосок все еще восстанавливает дыхание, почти с трудом держит взгляд на брате, что с каждым шагом становится все ближе и ближе. Его тень украдкой касается ног. Тень дьявола, настоящего черного. Хосок уже когда-то видел его сущность в Чоновских глазах. - Я никогда не изменяю своим принципам, я следую им - спокойно говорит Чон, будто бы и не обращая внимание на окровавленное тело собственного брата - и непрекословно верен им, ты это знаешь. - Все мы следуем тому, что для нас дорого - тихо и почти мертво шепчет Хосок, взглядом пытаясь донести истину своих слов. - О да - пугающе воодушевлено тянет - как верно подмечено. Хотя бы в этом мы с тобой схожи. - Раз так, почему ты не убил меня? - еле размыкая губы и медленно пришёптывая слово за словом, с уголков бледных губ катится капелька крови, Чонгук провожает ее чёрными глазами - до сих пор. Чон возвращает взгляд обратно к Хосоку, смотрит проницательно. - Я поклялся себе, что выберу для тебя наказание страшнее, чем просто смерть. Ты предал меня, уж чье, но вот твое предательство я не в силах простить - Чонгук наконец останавливается, ровно перед Хосоком, выпрямляется, возвышаясь и будто-бы показывая свою мощь над ним таким сломанным и жалким - и поверь, просто похоронив тебя под землей, я точно не удовлетворю свою жажду мести. Хосок не двигается, расставляя руки по бокам чуть хмурится. Его тело одна сплошная болевая точка. Ни одного живого места. С каждым вдохом в груди становится теснее, область, куда десятком раз ударяли железными прутьями, сильно ноет, но это видно лишь по крепко сжатым зубным рядам и почти неслышному рычанию сквозь них. Также не снимает взгляда с брата и когда тот наклоняется, словно пытаясь заглянуть в его глаза поближе. - Тебя ждет вещь куда страшнее смерти, ты ведь хотел умереть, да? - темная тень нависает на ним, Хосок глотает, сжимая кулаки на прохладном полу - думал, что тебе терять больше нечего, но нет - каждое слово Чонгук выплевывает с особой мерзостью, в месте с ними кидается и гневными рыками - ты будешь дышать, ублюдок, будешь гнить тут, рядом со мной, а знаешь почему? Резкая хватка, и Хосок оказывается приподнят за волосы. Чонгук грубо сдавливает грязные пряди своими пальцами и тянет парня на себя. У Хосока раны будто бы разрываются, все по новой начинает кровоточить, воздух выбивается с легких. Но Чонгуку мало, он хочет, чтобы тот мучался. Грубо тянет его к себе, и сам склоняет голову ниже. Ловит с ним один зрительный контакт и почти тихо спускает с губ шепот, больше похожий на змеиный. - Она молила тебя пощадить - брызнувшее из глаз безумие ошпарило Чона, а дьявольский рокот слетевший с черных уст добил дважды - пощадить того, кто чуть ее не убил. Хосок стирает эмаль зубов до рассыпчатого порошка, сжимает челюсти так, что в окружающей их тишине пробегается скрип от скользящих клыков. Чонгук до посинения костяшек давит ногтями себе в кожу, готовый в одночасье разорвать плоть собственного брата. Смотрит на него взглядом озверевшего, а в голосе снова возникает она. Тяжело сглатывая вновь шепчет: - Просила не убивать, тебя, черт возьми, Хос. Пусть это послужит ему уроком, ведь сказанное Чоном, Хосока точно убило. Он уверен. - Ты всю жизнь будешь обязан этой девочке, всю свою жалкую, и я уж точно позабочусь, чтобы псиную! Потому что если бы не она - резко тянет за волосы и заставляет Чона согнуться спиной назад, почти до хруста костяшек - я бы содрал с тебя кожу живьем и лишил конечностей мучительным и долгим процессом. А после красноволосый чувствует минутное облегчение, Чонгукова рука отталкивает его и, как мешок мусора валит на пол. Хосок хрипит, задыхаясь от мучительной боли стягивает кожу на ребрах и мучительно стонет. Чонгук выпрямляется, брезгливо обводя брата глазами. - Но ты будешь жить и теперь, Нари гарант твоей жизни, цела она - жив ты. Сказанное эхом проносится мимо Хосока, как будто питаясь высечь эти жалкие слова в его подсознании. Слишком мучительно и так, чтобы запомнил на всю жизнь. Но на раздумий времени и не хватает, парень замечает что-то странное. - Однако - голос Чонгука кажется намного дальше, вот только за место него рядом появляются и чьи-то чужие тени - не думай, что это все - брюнет останавливается неподалеку от брата и одним рывком стягивает с себя пиджак, расслабляет плотно натянутый галстук, а рукава черной рубашки закатывает по локоть - я хоть и выполню ее просьбу, но преподнесу ей подарок в виде тебя с небольшим дефектом. Вокруг Хосока появляются трое громил. Двое из них берут Хосока по обе руки, выставляя их в бок, последний зажимает со спины. Обездвиживают, заставляя Чона пасть на колени, перед Главой. Дёргано вздыхая, рычит, и быстро поднимает голову кверху. Встречается с парой дьявольски горящих глаз. - Какой рукой ты приставил нож к ее горлу? - а в руках Чона блеском отдается сияние темной стали - этой?***
Еле слышный стук по двери. Нари медленно разомкнув глаза, ежится на кресле, чувствуя, как ее тело до боли окоченело. На дворе почти вечер, в окно бросается персиковое сияние тучного неба - закат. Уже закат, а она и не помнит, когда наступал рассвет. Устало вытягивая шею, Мин кончиками пальцев на ногах тянет, ее пробрал холод, бойко ворвавшийся в комнату, с появлением немолодой женщины в горничном костюме. Нари бросает на нее прозрачный взгляд и замечает на руках поднос. На небольшом столике оказываются несколько тарелок и стаканчик свежего теплого какао, его ароматные дымки резко пробили девичий нюх, следом Мин чувствует и тонкий запах каких-то приправ, по виду рыбий бульон. - Госпожа Мин, прошу поужинайте - женщина, которую девушка видела вскользь несколькими разами, вдруг показалась ей знакомой, она вспомнила ее, она была еще тогда, в пентхаусе, Чонгук привел ее и сюда? Чуть хмурясь от возникших неприятных воспоминаний, Мин отворачивается, практически не реагируя на слова горничной, но та вздыхает, в ее глазах видно сочувствие. - Вы не притронулись к еде с момента прибытия сюда - жалостливо протягивает своим голосом - Господин Чон велел позаботиться о вас, пожалуйста, съешьте хотя бы половину. Нари только стянула челюсти, губы сомкнула, и с некой обидой увела взгляд в окно. После минуты молчания рыжеволосая слышит звук от подошвы и скрип закрывающейся двери. Вот только лучше от ухода незнакомки не стало. Лучше, собственно, долго не наступало. Нариэлла старательно пропускает мимо себя слова женщины, те в мыслях запутываются и надоедливо маячат перед глазами. Перед глазами и она сама. В отражении окна ее тонкая копия. Тонкая потому что одни кости да кожа. Мин никогда еще так паршиво не выглядела, она хоть и всю жизнь ходила скелетом, но не до такой степени. Ее кости настолько не резали взгляд, плечи, скулы, тонкая кисть - все это казалось каким-то неправильным, совсем не принадлежащим живому. Она мертвец, вот только живой, не до конца умерший. Все еще дышащий, но больше не чувствующий. Это и есть та самая грань между жизнью и смертью? Кажется Нари на ней и застряла. Вот только пересечь черту видно не в силах. А хотелось бы, и даже очень. Желательно в сторону смерти. Тяжело вздыхая, Мин скидывает с себя тоненькое одеяло, и вдруг острым взглядом цепляет пару следов на запястье. Следы от его пальцев. А тот момент словно пленкой вновь пролетает мимо нее. И снова. Снова она ощущает его. Вот только не хочется, ибо все еще не до конца осознает произошедшее. Она его не принимает и хочет держать подальше от этой долбанной мысли. Но в тишине по прежнему слышит его, будучи окружённой тяжелыми стенами, в углу чувствует его чёрный взгляд. Он будто-бы рядом. В Воздухе даже витает аромат горького табака вперемешку с приятным на слух запахом мяты. Чонгук пахнет именно так, и практически всегда. Но что самое ужасное, на губах все еще чувствуется его вкус. От которого пробирает до дрожи и моментами опьяняет. Словно манит, но в туже секунду и отталкивает. Нариэлла словно сходит с ума. Сползает с кресла в один миг и быстро подлетает к столику, рука неосознанно тянется к какому-то куску варенной рыбы, Нари ее пальцами зажимает и закидывает в рот. Следом летит и другой кусок, следующий. Набивает рот так, чтобы вкус слишком вонючей рыбы заполонил ее изнутри полностью и целиком. Чтобы мерзкого ощущения его присутствия в ней вмиг растворилось и превратилось в тень ее жалкой иллюзии. Дрожащими пальцами, испачканных в чем-то неприятно пахучем, Мин замирает. К горлу подступает приступ тошноты. Ее тело вздрагивает. Тарелка с едой падает на пол, а девушка, зажав губы потной ладошкой, помчалась на держащих ногах в ванную комнату. Треск резко открывшейся двери оглушил, Мин пала на колени и склонилась над бортиком унитаза. Белые стены наполнились рванными стонами, вперемешку с еле уловимыми всхлипами. Лицо Мин осело, стало нездорово зеленым, а на глазах скопились капельки слез. Она чуть ли не вывернула все свои внутренности наизнанку, пережила взрыв неприятных ощущений внутри себя, чуть не потеряла сознание. Медленно опираясь на белоснежный мрамор, и пальчиками впиваясь в края сидушки, Мин упала. С трудом задержав дыхание, вздрогнула, резко выпустив с губ дотошный девичий вопль, кажущийся отражением ее мучительной боли. Прогнать его не получилось. Его присутствие все еще чувствуется. Чонгук в ней и кажется навсегда.***
- Это было очевидно. Глаза наполненные яростью резко стреляют в напряженного мужчину. Три силуэта продолжают кромсать тишину своими презренными вздохами. - Ваш проигрыш был слишком предсказуем - уже более твёрдым тоном проговаривает, внезапно обращая свой гневный взгляд на задумчивого мужчину - мало того, что Глава скрывал все это время от нас местонахождение девушки, этого было недостаточно - тот все больше набирается смелости, дерзит без страха, продолжая сжигать своим выцветавшими глазами облик второго - он пренебрег нашими условиями и вздумал держать ее подле себя, это ничто иное, как вызов! Вызов всем нам! - Нет нужды в таких громких высказываниях, конгрессмен Дон - тут же раздаётся голос ещё одного мужчины, посчитавшего необходимым прервать неуместную речь первого - вам стоит вести себя мягче, когда речь идет о Главе правящего клана. Но тот лишь посмеивается. Нервно. Руками сжимая кончик золотистого паркера, немного ухмыляется, запоздало отвечая брюнету. - На долго ли "правящим"? - мерзко выплевывает и также гадко продолжает - вы сами должны понимать, в какой омерзительной ситуации оказались все мы. В клане произошла междоусобица, в канун инаугурации нового президента, Клан Чон оказался уязвимым для всех наших врагов. В тот особый момент, когда мы должны соблюдать нейтралитет, вы, Председатель, умудряетесь наворотить не мало проблем. Вопреки бездушному виду внимательно слушавшего его старика, тот не собирался унимать свой гнев. Он лишь нарастал, но будучи в понимании того, что ни ему ни одному из присутствующих нельзя выходит за рамки дозволенного этикетом приемлемых норм, все же останавливается, устала возвышаясь на кресло и пальцем протирая во всю ноющий висок. - Правительственный клан - безнадёжно шепчет, помотав головой по сторонам - что это даёт, если вы даже не в силах контролировать собственного сына? - Министр юстиции прав - третий сидящий, подаёт свой голос живо, уверенно - не забывайте, Господин Чон, остальная часть совета все так же независима, любая оплошность, и они заставят понести вас соответствующее наказание. - Наши люди беспрекословно займутся своей работой - оба мужчины встают со стола, резкий и грубый голос одного из них вновь раздается по кабинету - вам следует передать Чон Хосока суду в ближайшие сроки, мы выдвинем ему обвинения и дело с концами будет закрыто. Помните, смерть Чон Хосока подорвёт доверие всех кланов, люди усомнятся в нашей силе, это опасно. Воспоминание картинкой проносится у глаз, устало вздыхая, задумчивый мужчина тянет грудью. Длинный коридор и его высокие стены, облитые чернильными красками давят, сходятся по обе стороны. Но четкая фигура в тени не сменяет спокойной походки, даже когда у двери своего кабинета видит чьи-то тени. Председатель косо обводит их бесцветным взглядом и дергает ручку двери на себя. Скрип сквозного ветерка прорезает слух, в нос ударяет запах еще свеже потухших сигар. Сигар вперемешку с запахом чужой плоти. Мужчина останавливается почти в центре и опускает глаза селе под ноги. Несколько трупов выложенных перед его ногами, и капельки крови, пролитые на серые плиты. Тень от их трупов сплетается и с живой, его тенью. А в глазах зарождается ярость. Старший Чон скрипит челюстями и кулак сжимает до больной стертости на костяшках. Думает это очередная шутка. Чья-та шалость, которая, к сожалению, однозначно удалась. И он знает чья. И эти тела узнает - наемники. Все те, кто был связан с покушением на дрянную девчонку. Вот только в секунду лицо старика сыреет. Заметно теряется, когда не досчитывается одного трупа - Хосоковского. - Готовьте машину - сквозь зубы - живо!***
Все тот же оттенок серого бетона, все тот же спертый запах пота и горького железа. Подземный лабиринт пыток, так считает Еннам. Но идет быстро, не обращает внимания на окружающую его темноту в стенах длинного коридора, идет ровным шагом к одной железной двери. Впереди следующий за вожаком парень, без усилий выбивает дверь, как видно, открытую, и пропускает внутрь на вид очень встревоженного Председателя. Чон залетает в небольшую комнатку, обвиваемой дуновеньем почти загнавшейся плоти, облитой чуть ли не литром вонючей крови. Останавливается, тихо. Месте, на котором остались следы пыток Чон Хосока, ныне пустует. Одно кровавое пятно, пугающее своим размером, и лежащие на полу отрубленные фаланги пальцев. - Что все это значит?! - помещение прорезает рев разгневанного мужчину, крепко сжимающего мобильник у мочка уха.***
Тихое безмолвие в мрачном салоне тянется долгим и протяжным молчанием, и лишь мелкие огоньки сверкающего мегаполиса моментами умудряются осветить силуэт четкого мужского профиля. Его резкие грубые черты и почти потухшую сигару у губ. Дымок от нее словно змейкой развивается рядом, поддаваясь порывам ветра, и после медленно уплывает в спущенное окошко. Взгляд карих глаз устремлен вниз, задумчивый и тяжело поникший. Почти всю дорогу, неотрывно изучающий небольшой снимок, в ладони. Одной рукой сжимая широкую сигару, и вдыхая ее горький аромат сквозь сомкнутые губы, мужчина в другой мягко поглаживает гладкую поверхность фото, скользит по уголку большим пальцем, и чуть мнет. Долго думая, все же путается в собственных мыслях, также путается и взглядом в длинных копнах рыжих волос. А за ними бледная кожа, почти изведенная и изуродованная мелкими синяками. Чуть выше сомкнутые веки и отчетливо видные сквозь снимок редкие ресницы. Девушка на руках у Ким Тэхена, кажется беззащитным созданием. Хрупкой и слабой. Тяжело вздыхая, Ким упускает маленький свет с фотоснимка и в салоне вновь воцаряется темнота. Белый Порше останавливается, паркуется на одном из готовых мест, возле которого уже поджидает линия телохранителей. Водитель и помощник Кима, в одном лице, наконец обращает взгляд на босса и первым разбивает молчание. - Какие теперь указания? Намджун пальцем задевая острый подбородок недолго думает, а после отрывая свой серьезный взгляд от девушки, проговаривает: - Отправь это фото нашим людям и передай, что Мин Нариэлла жива - снимок с девушкой падает на кожаное сидение, а низкий мужской голос властно тянет - мы можем начать в любой момент, как он даст сигнал, будьте готовы.