«Я не помню падения, я помню только
Глухой удар о холодные камни.
Неужели я мог залететь так высоко
И сорваться жестоко, как падший ангел?»
Высокие стены раскрываются с грохотом, и мигом впускают в яркий кабинет взъярённого парня. Чонгук похож на зверя. Его гнев не утолить, а жажду крови ничем не унять. С каждой секундой оскал становится злобнее, словно, чем больше оголяются клыки монстра, тем сильнее Чон теряет контроль над собой. Одним движением сносит содержимое с рабочего стола, круша абсолютно все, что попадается под его горячую руку. Компьютер, какие-то папки и еще десятки ненужных вещиц летят ему под ноги, а он все равно чувствует, как тело пробивает бурей животного гнева. Хос одурачил его. Человек, которому он доверял больше, чем самому себе, оказался настоящим лжецом и предателем. Его обвел вокруг пальца собственный брат. Хосок. Черт возьми, Хосок. В мире не было и нет человека, которому он бы верил также, как и ему. Никому. Чонгук никогда никому не доверял, и лишь ему единственному готов был доверить даже свою собственную жизнь. Ибо он знал, что их связывает кровь. Что брат - это не просто слово. Брат это его часть. Но сука он конкретно облажался, впервые не смог увидеть в лице подонка его настоящую сущность. Сущность предателя и крысы. Он даже и подумать не мог, что Чон способен на подобное. Вопреки всему, приставил к Нари автомат, зная, что для Чонгука она не просто "кто-то". Зная что он ищет ее, сука, он все знал. Чонгук вновь яростно рычит и скидывает книги с книжных полок, опрокидывая небольшой шкаф, с грохотом прямо на пол. Этот хаус его не пугает, куда хуже сейчас ему приходится на душе. Все рвется на части и яростно кромсает тело. Предатель. Он чертов предатель. - Босс! Это срочно - в разгромленный кабинет залетают трое телохранителей, и всем своим видом дают понять тому, что стряслось нечто серьезное. Но куда блядь хуже? Стоит брюнету отвлечься на появившихся, в кармане неожиданно раздается вибрация. Телефон гулко звенит, чем выводит парня сильнее. Он стреляет в подчинённых злостным взглядом и откидывает край пиджака, выдергивая из кармана смартфон. Стоит и смотрит, ровно как минуту, на один единственный контакт. Все тело пробивает волной дрожи, а палец так и не может дотянуться до края дисплея. Все затаили дыхание. Чонгук поджимает челюсти и резко давит на экран, поднимая трубку. Медленно преподносит айфон к уху и намертво замирает. - Подонок - ошарашено цедит сквозь зубы, через трубку, умело разбирая, чужое дыхание, там долгое время висит тишина. Но Чонгук бы хотел навсегда стать глухим, ибо разобрав в той тишине чей-то плачь и тихий скулеж, чувствует, как земля под ногами вдруг растворяется. Все перед глазами быстротечно переменяется яркой и нескончаемой пленкой, что по новой прокручивая лишь один единственный сюжет, все больше разжигает в душе черного зверя небывалую ярость. Перед ним только она. Слабая, потерявшаяся в поисках своего спасения и покоя. В груди сводит от одного ее вздоха. Каждый ее плачь приносит брюнету уйму страшных терзаний. - Что ты, блядь, делаешь!!? - срываясь на бешенный крик, Чон раздирает себе горло, но не останавливается. - У тебя есть десять минут... - наконец слышит голос брата, от которого хочется сразу же искривиться от дикого притворства в его речи - десять минут, Чонгук, чтобы попрощаться с нами.***
Шепелявый ветер вдруг касается оголённой кожи на дрожащих ногах, в попытке сохранить в теле последнюю частичку тепла, Мин кривится, пальцами касаясь ледяного пола под собой. Дрожь то ли от холода, то ли от страха, пробивает все тело. Она и разобрать не может, все мысли выпали в огромную кучку, перед глазами все как обычно расплывчато, а на устах слышится лишь немое всхлипывание. В горле засел ком паршивого и гадкого, она не может вымолвить и слова, лишь снова фокусирует свой взгляд на черной тени, что с каждым ее новым дыханием подкрадывается к ней все ближе и ближе. Она ощущает раскаленный взгляд мученика на своем теле. Но что хуже, посмотреть на него не в силах. Чужой силуэт словно присаживается рядом и некоторым временем молчит, просверливая на затылке у девушки, дыру с размером в бездну. Ей неприятно. До дрожи в зубах гадко. Нари дергается, когда холодные пальцы касаются подбородка. Медленно проводят по бледной коже, чуть направляя к себе, но ей ужасно противно. Она отдергивает голову и резко отводит взгляд в сторону, крепко зажав веки. Его руки. Взгляд. Все напоминает о том дне. Она словно вновь чувствует на себе омерзительные капли дождя, под ногами ощущает россыпь грязной травы, и видит перед собой силуэты, навсегда запомнившихся ей, черных безликих плит. Лишь от одних воспоминаний все в ней готово страшно завыть. - Помнишь, да? - басистый голос звучит тихо, но даже так на него реагирует слишком встревоженно. Голос мученика громко проносится в ее голове, темными воспоминаниями вновь ударяя по ее еще незажившим ранкам. В тот день было очень страшно и жутко. Сейчас ей еще хуже. Она не в состоянии снова пережить подобное. Просто не в силах. Девушка вынужденно опускает голову и комкая губами ледяной воздух шепчет. - Зачем? - поддаваясь страху, чуть дрожит - Зачем ты это делаешь? - Хочешь узнать, зачем я это делаю? - красноволосый выдает в голосе наигранное удивление, слегка клонит голову в сторону девушки и продолжает - да даже ради того, что бы просто вернуть все, на свои места. Возможно я могу понять, каково тебе сейчас... но разве это имеет значение, когда на кону стоит существование клана и... - сменяя обычный тон на ледяной, Хосок хмурит взгляд, всматриваясь в лицо бедной девушки - и жизни Чонгука? У Нари все внутри сжимается при упоминании одного лишь его имени. Паника тихо подкрадывается, не давая ей успокоится. С каждой секундой тело лишь сильнее напрягается, растворяясь в вихре под пристальным взглядом красноволосого. - Для чего ты позвал... его? - Чтобы доказать - прошептал он, а в этот момент глаза загорелись недобрым огнем - ему, всем - особо тянет, покосившись на нее грозно - доказать, что ты для него нечто больше, чем обычное "прошлое". - Он не придет - слишком уверенно отрезает. А в груди щемяще больно. Потому что он и в правду не придет. - Боже, сколько уверенности в твоем сладеньком голосе - Хосок вздергивает плечами, прыская смехом - ты действительно думаешь, что Чон оставит тебя? Как же ты жалко выглядишь - говорит не скрывая в тоне чувство противного - видать тебя хорошо обработало время, ты и не помнишь того, что когда-то вас связывало. Не связывало. Никогда. Он врет, действительно врет. Их никогда не было. Грязная ложь вызывает в ней отвратную волну злости. Все, абсолютно все казалось грязным, как и его каждое слово. Мерзость, которой пылал его голос, отражалось черным пятном и на ее подсознании. Нари в попытке перебороть в себе предательскую дрожь, сильнее сжимает ладони в кулак. - А знаешь, что самое паршивое? - Хосок снова пытается заглянуть в глаза Мин, но та упорно просверливает стеклянными глазами серый пол под стертыми коленями, вынужденно, парень хватает ее за затылок и оттягивает волосы назад, заставляя ее наконец посмотреть на него - он приедет - пугающе шепчет - и те десять минут, что я ему дал, это слишком много... Ради тебя... Он пересечет край света за одно лишь мгновение. Ради тебя. Ради. Тебя. Нари слышит это вновь и вновь. Голос отравляющее действует на сознание. Все это ложь. - Нет... - в попытке доказать себе обратное, Мин мотает головой - нет, он не придет, ты лжешь. - Ты совсем не знаешь Чонгука - с приторной улыбкой, Чон осуждающе хмурит брови - и никогда не знала его настоящего. Рвано выдохнув и прикусив губу, Мин вновь осеклась в попытке выдержать в себе волну слез. Она словно боясь, комкает мелкие камни под дрожащими пальцами и сильнее жмурится. Боязнь реальности - вот что съедало и медленно ее убивало. Страх, что ее мир окажется нереальным и обрушится осколками, навсегда растворив ее в пустоте. Он ведь прав. Прав. - Ты столько лет прожила в семье, что когда-то вызвалась стать тебе родной... Но жила ты все это время в неведении. Закрыла глаза и притворилась слепой, а знаешь, что самое паршивое? Такой себя сделала не ты, а люди, которым ты доверилась - он смотрит в упор, тоном надавливает на сознание девушки, все сильнее пугая - эта черная повязка была накинута нашими руками, а ты бедная, в этой темноте и не смогла разглядеть, в каком дерьме оказалась. Неведомое волнение вперемешку с полным непониманием всего происходящего, хоть и понемногу, но заядло подкрадывалось к задумчивой и поникшей Мин. Хосок отчетливо видит то, как с каждой секундой ее лицо все больше теряется. Он подмечает каждое изменение в ее неловких движениях, даже то, как быстро учащается прерывистое дыхание. - Что... - Мин ежится, пытаясь не пропускать через себя весь скрежет от больной действительности - что ты такое говоришь? Хосок вытягивает голову в бок и чуть вздыхает. - Ты ведь ничего не помнишь о том вечере? - ее бьет по самое сердце - Верно? - хмыкает, поднимая голову выше. Один за другим слабое тело принимает удары. Хосок бьет слишком больно. Опасно. Жестоко. От его слов Мин становится не по себе, а контролировать ручей слез выходит совсем невозможным. Слишком больно. Бедная больше не может, хмуря брови резко вскидывает головой напрямую встречаясь с его черными глазами. Слеза за слезой едко касаются щек, а она все равно с достоинством выдерживает на себе прожигающий ее взгляд. - В ночь на тридцатое декабря, когда ты осталась сиротой... Губы Хосока вновь исказились в гадкой ухмылке. Он рубит ее и без всякого лезвия. Просто давит по больному и с удовольствием наблюдает, как она в этих пытках без шансов на спасение мучается. Он почти убил ее. Но разве почти уже не достаточно? Бить больше некуда. Нари повержена и сломлена. - Скоро все встанет на свои места. Все будет так, как и должно было.***
Тремя шагами ранее, Чонгуку казалось, что расстояние между ним и огромной черной дверью, было не так уж и много. Словно он уже близко и совсем скоро настигнет порог этой несчастной квартиры. Но видимо ошибся, ибо с каждым новым шагом сантиметры растягивались километрами, а железная дверь отдалялась все дальше, лишая Чона терпения и никчёмного спокойствия. Воздух покидал легкие с каждым его грубым вздохом, он все сильнее стягивал зубы и до скрипа сжимал рукоять револьвера в своих потных ладонях, желая, как можно скорее оказаться в месте, казавшемся ему чернее собственного ада. Он ускоряет шаги и тяжко рычит, мотая головой, как будто боясь, что призрак его страха вот-вот подкрадется и бесповоротно парализует, заставляя смотреть на облик рыжеволосой, и слышать свозь темноту ее жалобный крик. Чонгуку ведь он уже слышится, тут, где-то рядом он отдаётся приглушающим эхом. Он блядь сейчас срихнется. Он сдохнет от этих мучений. Ему, сука, нужна она! И все, оно накрывает с головой. Глава резко и страшно рыча, обгоняет охрану и мигом сносит с пути твердую дверь, наконец оказываясь внутри мрачной квартиры. Зверь, словно сжигая все своим взором, влетает в помещение и быстро бежит вглубь, утягивая за собой и своих псов. Те мигом рассасываются по сторонам, оставляя вожака наедине со своей злобой. Чонгук взглядом обводит тихое место и вдруг скалится. У троих телохранителей вышиблены головы, и только двое, как кажется, все еще в сознании. А лучше бы сдохли. - Господин... - одного их них мутит, живот кровоточит со скоростью ниагарского водопада, но он все же пытается прийти в себя, выдавливая с уст неразборчивые стоны. Но он не договаривает, дергается от неожиданного толчка главного и под его напором чуть привстает, чувствуя неприятное удушье от дьявольских рук. - Где она? - подобно зверю рычит, но видимо тот и не слышит с первого раза, начиная терять сознание - сука, где?!! Мужчина в попытке открыть рот жмурится, но все же проговаривает: - Увел - с каждым словом с губ вытекает все больше крови, капля за каплей касаются Чоновских рук, украшая их цветом алого и ядовитого красного, но Чонгуку все равно, он продолжает сильнее давить требуя ответа от подчиненного - на крышу. Они на крыше. Он - Хосок. Убью. Чонгук, не теряя времени и даже не моргая, выстреливает в грудь бедняка, тот приняв убийственную пулю умирает мгновенно, застыв взглядом на лице своего Главы. Но без страха, ибо все заслуженно. Чонгук всегда забирает жизни тех, кто перед ним провинился. Заберет еще десяток таких же, кому удалось увернуться от пуль Чон Хосока. А потом заберёт и его. Брата. Лестница, ведущая на вертолётную площадку, кажется неимоверно длинной и до невозможности мучительной. Чонгук чувствуя, как тело пробивает цунами буйств, все быстрее хватается за поручни и перепрыгивает ступени одну за другой. Ему скорее ее увидеть надо. Ему нужно коснуться ее глаз и понять, что с Мин все в порядке, что ублюдок не тронул ее и не посмел сделать больно. Ибо он знает, Хосок - змей, монстр и чудовище. И сгорая от нетерпения, Чонгук грубо выталкивает дверь на улицу и мигом вылетает на открытую площадку, где его сразу же ослепляет сияние огненного саженца. Но оно казалось куда ничтожным и жалким, в сравнении с ее глазами. С ее голубым океаном, в котором сейчас бушевали громоздкие волны и яро сверкало темное небо. Нари окутывает пробирающая дрожь, когда она замечает брюнета. Застывает на нем глазами, наполненными страхом. Взглядом слишком кусачем и нуждающимся в поддержке. Но Чонгук не может ее дать, он в силах только смотреть на нее и молчаливо проглатывать сжирающее волнение внутрь себя. Немой крик остается неуслышанным даже для него, ибо единственное, что сейчас действительно важно, так это она. - Нет! - внутри Мин все разом переворачивается до страшных, тревожащих ее ощущений, комкая губами леденящий кожу воздух, все громче тянет - пожалуйста! Местность, пропитанная лютым молчанием, резко и совсем неожиданно оглушается звонким разрывным звуком, сопровождающимся еле уловимым рычанием брюнета. Ловя на себе, резко изменившийся, пустой взгляд мужчины, Нари срывается на тяжелый и болезненный стон. В один миг сердце словно обливается кровавым фонтаном заставляя ее жалко и беспомощно захлебываться в своей же крови. Чонгук пытается всеми силами уловить, ее быстро проносящийся голос, мимо него, но неугомонный свист в голове становится лишь звонче. Не имея возможности противостоять, неожиданно охватившей его острой боли, падает с ног, крепко стискивая тяжёлые челюсти, между собой. В голове все голоса одним лишь разом сменяются неразборчивым шумом. Все погружается чернотой и он уже не может найти ее облик посреди этой кромешной темноты. С ним остался лишь ее плачь. Тихий, но в разы убийственнее, чем эта боль. Она боится. Нари страшно. - Я дал тебе десять минут - хрипловато проговаривает красноволосый - но не прошло и семи, а ты уже здесь. Пол города. Пересек половину города за семь, черт возьми, минут. Ради нее. Хосоку до мерзкого смешно. Брюнет еще сильнее звереет от необузданной жажды мести. Пытается встать, и в голове по новой образуется дикий гул, что до этого времени казался не настолько мучительным. Устремляя раскаленный взгляд вверх, встречается с чужой парой черных глаз и заметно скалится, оголяя свои звериные клыки. - Ублюдок - с желчью выплевывает ему под ноги. Хосок продолжая выдерживать на себе его ядовитый взгляд, усмехается, медленно прокручивая в руках, окровавленное лезвие небольшого ножа - на нем маленькими капельками сверкает алая жидкость. - Почему ты смотришь на меня так? - сейчас Хосок кажется серьезнее, чем был когда-то за всю свою жизнь, его голос пугает особой сухостью, без привычного для него клоунского тона и насмешки - будто бы все, что сейчас происходит, кажется тебе неправильным? Разве девять лет назад ты был таким правильным? И черт возьми он не может и слова вытянуть из себя. Все внутри продолжает стыть от тяжелой слабости. Он словно парализован и лишен даже самой никчемной попытки двинуть руками. Нари видит эту борьбу Чонгука с самим собой и все больше поддается дикому страху. В попытке перебороть в себе дикое волнение, закусывает щёку изнутри, чувствуя привкус крови. Хочется навсегда стать призраком и не видеть его. Все это. Навсегда исчезнуть с лица этой чертовой земли. - Знаешь, я долго думал над концом нашей игры - своим стальным тоном Хос вновь заставляет брюнета вернуться в реальность, он делает пару шагов вперед, оказываясь совсем рядом - просчитывал все возможные варианты исхода и наконец понял... Если не сейчас, то никогда - твердо заявляет - это не закончится... Тогда не закончилось, и сейчас... Оно будет идти по пятам всю нашу жалкую жизнь и никогда не оставит тебя - переполненный безумием шепчет, словно змеей - а ведь все так просто исправить. - Закрой рот, Хосок! - грубо шипит Чон, и резко корчится от новой волны боли. Он видит обдолбанное состояние парня и понимает, Хосок не в себе и при малейшей попытке вывести его, может случиться непоправимое. У него нет выхода. Та, что дрожит за его спиной нуждается в защите. Блядь в его защите! Чонгук выпускает с губ раздражительный вздох и напрягается всеми клеточками тела. - Просто прими это. Ради клана. Ради нас. Ради себя самого - практически шёпотом произносит - я готов сделать это. Знаешь, твой отец назвал меня сыном предателя - Чон опускает голову к ногам, и скрыто от чужих глаз усмехаясь, тянется за спину, оголяя перед темным небом сверкающий тяжелый метал - но я не стал таким же. Нет. Я предан клану и я готов бороться за него. Чонгука прошибает гневом, когда в ладонях Хосока он видит оружие. Толком и не соображая, Чон поддается вперед, ядовито оскалившись. - Хосок! - жалкая попытка привести парня в себя, но толку никакого, в глазах Чона уже давно сверкают отблески мёртвого и черного. Чон вновь делает шаг вперед. Один шаг и он снова ближе, чем хотелось бы ей. А Нари страшно. Глазами прикованная к широкой спине брюнета, Мин больше ничего и не желает видеть и слышать. Неровное дыхание все больше мешало комкать губами тяжёлые сгустки воздуха, а тело вздрагивало с каждым новым всхлипом, усиливая где-то внутри себя большую волну тревоги. Сука, потому что Чонгук не может встать. Он слаб. Сука, потому что она плачет, а он и не может успокоить ее. Сука! Еще один шаг. Нари кажется, что смерть уже рядом. Она вот-вот подкрадётся и задышит ей в спину. Тихо, медленно и мучительно. Она ее заберет. Наконец унесет в мир покоя и тишины, ибо это страшит не так сильно, как его черные и неживые зрачки. Она боится глаз Хосока. Они пылают огнем таким, которого Мин и в жизни не видела. Они желают крови. Ее крови. - Хосок, не смей! - грозно бросает Чон, поднимаясь на колени вопреки своему состоянию. Нари тянет в сторону и все произошедшее теряет смысл. Она и не сопротивляется, когда Хосок грубо хватает ее за волосы и толкает к себе, прикладывая к горлу острие ножа. Смерть уже здесь. Ухватившись за ее шею сладостно скалится и довольно злорадствует. Все кончено. Все закончится прямо сейчас. Быстро и скоро. - Cука, отошел от нее!! - предупреждающе рычит Чон, собирая все силы в туго сжатый кулак. Две пары черных глаз смотрят в упор. В каждом горит огонь. - Только тронь. Шепотом сходя с губ. А там оскал звериный. Бестия оголяет клыки. - Можешь считать меня кем угодно, но я докажу верность клану - выплюнул он со всей мерзостью, что накопилась в нем большим сгустком - а ты... ты поплатишься за свой выбор, Чонгук, ты променял кровь на чувства, а это было ошибкой. Черные глаза с жаждой касаются ее и Чон видит, как наконец отдавшись в лапы судьбе, Мин просто вздыхает и закрывает глаза. Она медленно комкает губы и выпускает с глаз последнюю частичку себя. Обычная слеза порождает внутри Чона его нечеловеческую сущность на скорое пробуждение. Чонгуку как крышу сносит. Резко подрывается с места и несется к двум размытым силуэтам. Никто. и. никогда. не посмеет отнять у волка ее. Ничто и никто. Один удар приглушает девичий крик. Нари словно ураганом сшибают на пол и она, не удержавшись на ватных ногах, падает вниз, оказываясь ровно позади Чонгука. Мин не может разобрать этого дикого шума, лишь еле улавливает колебание взбудораженных тел рядом с собой и сильнее корчится на ледяной земле. Хосок рычит и злобно скалится, минутой выпадая из этой чертовой реальности. Перед ним черной горой возвышается силуэт зверя, Чонгук подобно дьяволу, выпускает острые клыки и грубо откидывает парня подальше от Мин. А нож оставленный в ноге красноволосого все больше прорезает плоть, вызывая пронзающую боль по всему его телу. Чонгук почти убил его. Но он и не знает, точно ли "почти"? Еще один смертный грех упал на душу зверю - братоубийство. Теперь это с ним навсегда. Девушка, свернувшись клубочком неподалеку от бетонной стены, словно прошибленная, резко отдергивает руку, но толком и не соображает чью именно. Ибо звук отточенного лезвия ее напугал до страшного посинения. Ей кажется, что все пропиталось ароматами тяжелого железа. Крупицы чужой крови осели и на ее коже. И даже не просто кажется, она ее ощущает, скользкую и липкую, отдающуюся благоволением настоящей людской смерти. Прикладывая руки к голове, она начинает все больше всхлипывать, поддаваясь телом то назад, то вперед. А Чон долго и не церемонится, берет Мин на руки, и как можно дальше, уносит от этого дикого хауса.***
Вести беседы с самим собой - самое бесполезное и дурацкое занятие в мире. Но для Тэхена это необходимо. Ему нужно разобраться во всем. В том, что происходит вокруг. И в себе. Он сидит в своем кабинете и молчаливо прокручивает золотистый паркер между длинными пальцами. Та податливо крутится то в одну, то в другую сторону, беспрекословно повинуясь каждому желанию Кима. Но мысли... Они ему неподвластны. Он собирает их в кучку, но они вновь рассыпаются у его рук, одна за другой, теряясь из виду его стальных глаз. Миллион сжирающих мыслей, вонзаются копьями в голову и беспощадно кромсают по самое сердце. От них бы избавиться раньше, чем истечёт время. Раньше, чем стрелка двинется на одну линию ближе к окончательной точке. Раньше, чем он сойдёт с ума. Выдыхая скомканными губами поток тёплого воздуха, Ким откидывается на скрипучую спинку рабочего кресла и глазами внимательно упирается в руки. - Черт - раздраженно шепчет, резко отталкиваясь от стола и вставая на ноги. Черт, потому что достало. Потому что голова вскипает. Потому что ее слишком много в его мыслях. Тэхен подходит к окну и прерывисто вздыхая, крутит шеей, разбивая долгую тишину хрустом своих костей. Молчит, продолжая смотреть в пустоту, и словно перематывать пленку прошлого в новый сотый или тысячный раз. Она. Ангел. Рыженький ангел. Ким помнит каждую особенность ее нереальных красот, но даже и понятия не имеет, реальна ли вовсе? Кто она? - ответа нет. Но Тэхен почти уверен, что все куда проще, чем есть на деле. Что ответа и не стоит искать, если посмотреть чуть поглубже. Внутри все скребет, а странное чувство не отстает. Рядом словно кто-то подкрадываясь, вновь шепчет - ты ее знаешь. Девчонка, которую он буквально вырвал из лап смерти, больше ему не попадалась. И черт возьми это хреново. Он обязан встретить ее. Ибо единственного раза ему не хватило. Чоновский выродок не оставил и выбора, озверевшим монстром вцепился в нее и молниеносно скрыл с глаз Тэхена. Ким никогда не забудет, каким неживым взглядом Чонгук вонзился в него и как быстро просочилась животная ненависть в его черных глазах. Все в нем кричало о страхе. Страхе, что Ким рядом. И этого хватало. Чон буквально гнал его прочь при каждом малейшем взгляде на девушку. Но это ненормально. Тэхен почти уверен, что это слишком неправильно. Вспоминая все словно по новой, Ким пытается уловить в произошедшем то, что послужит ему ключом к этой разгадке. Он спас ее. Боялся не успеть, когда видел, как косая смерть нависает над телом беспомощной девушки. Что-то дернуло его и повело к ней, прямо навстречу к неизбежному. Она казалась ему одинокой. Достаточно было лишь одного взгляда, чтобы внутри сердце предательски ёкнуло и до боли вскользнуло в тяжелой груди. Тогда Ким и сам не заметил, как потянулся к своему пистолету и направил его в сторону черного силуэта. Не думал и тогда, когда пальцем нажал на курок и сбил тишину с дремучего леса. Он вообще ни о чем не думал, когда глазами касался ее. Этот ангел казался ему беззащитным... Предстал перед ним бескрылым созданием, будучи не в силах упорхнуть на яркое небо. Обратно. Потому что ей не было места там - на грязной земле. Он все давил и давил на курок, спугивая мученика своим страшным настроем. Все в глазах темнело из-за непонятного чувства, разрывающего в нем всю душу на мелкие клочья. Все стало в разы тяжелее, когда теплое тело девушки оказалось в его крепких руках. Оно словно таяло. Расплывалось под давлением грозного ливня и увядало. Тэхен никогда не забудет, как быстро угасал в голубых глазах огонек ее жизни. Он пытался уловить его, старательно не выпуская из своих рук тепло рыжеволосой, но сам неожиданно замер, резко выпуская с губ рваный клубок воздуха. Окутанный ужасом, он все сильнее всматривался в отражение черной плиты. А там одно лишь имя, что слетев с его уст, пронеслось по местности оглушающим эхом.Нариэлла...
***
[I Need Love - Pia James George]
Нари пережила огромный стресс. Чонгук это понимает, когда вновь переводя взгляд. на молчаливую девушку видит, как та еле держит себя, моментами смыкая веки и вновь их раскрывая, будто боясь, что сможет заснуть вечным сном и больше никогда не очнуться. Он понимает, это так действуют успокоительные, которые он всунул ей, когда они сели в машину. Ее трясло, и дать пару таблеток казалось самым лучшим вариантом, чтобы ее и без того пошатанная психика, не сломалась еще сильнее. Чон устало вздыхает и под тяжелым жгучем чувством сильнее сжимает кожаную обвивку руля. Солнечный свет ослепляет, у него все плывет перед глазами, а он даже понять не может от чего именно. Виновата ли в этом рана, что с каждым его новым движением кровоточит все быстрее, или же ароматы сладкого персика, которым наполнился весь салон автомобиля ровно с того момента, как в нем оказалась она. Держать себя в узде стало и вовсе невозможно. Просто нереально, когда осознаешь что рядом сидит Мин. Та, от которой Чонгук, как казалось, собирался держаться, как можно дальше. И он блин смотрит на нее все еще и еще. Моментами отрывает черные глаза от дороги и недолго задерживает их на ней, словно контролируя взглядом каждый ее ровный и неровный вздох. А она спит младенцем. Видно даже не подозревая, что настоящая причина ее кошмаров, от которых сейчас хмурится, сидит совсем рядом. Но даже сон спасает ее совсем ненадолго. Он отступает медленно, прогоняя уставшую девушку из своих крепких объятий, а она толком и не понимает, что с ней происходит. Все сильнее кривится от яркого солнца и чуть крутит головой, пытаясь рассмотреть незнакомую для нее местность. Но лучше бы не делала этого. Ибо паника пробивает тело, когда она растерянными глазами цепляет облик брюнета, что не заметив ее пробуждения, продолжал задумчиво вести машину. Чонгук... Это он. Она дергается всем телом, судорожно хватаясь руками за края сидения, переводит взгляд с одной части дороги на другую и еще больше ужасается. Вокруг лес. Толщи высоченных деревьев и одна бесконечная трасса, на которой, как видно, нет никого кроме них. Воздуха в легких становится совсем недостаточно. Она начинает задыхаться. Чувствуя движение боковым зрением, Чон оборачивается, застывая потерянным взглядом на измученном и пугливом виде рыжеволосой. Он отчасти теряется в управлении, когда она в панике поддается к двери. - Что ты делаешь?! - опережая ее, Чонгук одной рукой дергается к двери и перебивая женскую ручку, с грохотом захлопывает открывшуюся дверцу машины - рехнулась? Машину отдает в бок, когда одной рукой продолжая держать руль, Чон хватает Мин за запястье и тянет к себе. Что было, если бы он не заметил? На такой скорости она бы вылетала из машины и разбилась к чертям, насколько метров прокатившись на твердом асфальте. А Нари и не понимала. До конца не осознавала все, что творила, ибо действие от таблеток еще не прошло. - Что... Что это за место? Но Чонгук молчит. Лишь продолжает сжимать руку до адских болях в костяшках. А ей все еще хуже. - Останови - тяжело дыша проговаривает - останови машину. - Сядь ровно - игнорируя резко грубит. - Нет, остановись! - Нари с шепота переходит на крик, истерический, жалобный и до дрожи пугливый. Внутри салона начинается тихая бойня. Свист колес оглушает огромную местность, когда черный Майбах, не удерживая равновесие, несколько раз пересекает разграничительную линию. Чонгуку становится нелегко выворачивать машину с опасной зоны и в тоже время успокаивать, неожиданно разбушевавшуюся девушку. Поэтому он резко сворачивает на трассу, тормозя чуть ли не в паре сантиметрах от высокого дерева. А Нари уже нет в салоне. Она мигом теряется в плотной пелене дыма, отходящего от раскаленных колес автомобиля. Чон и толком не понимает, когда она успела выскочить, поэтому тяжело вздыхая, парой раз разгневанно ударяет кулакам по панели и рывком вылетает за девушкой. Хватаясь руками за тонкие ветви деревьев, Мин с каждым разом шипит, они слишком сильно царапают открытые участки кожи, вызывая жгучую боль по всему ее слабому телу. Лимит сил с каждым новым шагом все больше истрачивается, словно сделай еще шаг и все, Нари навсегда заснет в этой толще золотистых листов под ногами, а скрипучая бархатная дорожка под ней навеки окажется ее настоящей могилой. Перед глазами мир темнеет. Она судорожно глотает воздух, проглатывая с ним и капельки блестящих слез. Каждый раз, когда она пытается бороться за жизнь, смерть подкрадывается тайком. Она всегда рядом. За той елью и тем кустом. Наблюдает и ждет. Раскрывает костлявые лапы, предвкушая ее сладкое падение. Но заместо холодных рук она чувствует тепло. Оно окутывает ее талию и силой заставляет прийти в себя. И в попытке избавиться от чужих прикосновений Нари поддается телом вперед и неожиданно падает, утаскивая за собой и его. Чонгук предвидя подобное, резко закрывает Мин телом, принимая весь удар на себя. Их вдвоем тянет вниз, парой раз прокрутившись по небольшому склону. Нари резко дергается, чувствуя всем телом, как Чон прогнувшись в спине, вдруг тяжко шипит. Но даже так ее не отпускает. Держит крепко, заставляя всем телом прильнуть к своему телу. Она тоже теряется, застыв испуганным взглядом на его скорчившемся лице. Но лучше бы не делала этого, а сразу бы убежала, ибо Чонгук даже не дал себе привыкнуть к жгучей боли, а просто вскочил, резко перевернув Мин на спину. - Не трогай меня! - панически кричит, отбиваясь от рук парня. - Ты блядь, совсем больная да?? - сквозь зубы рычит, ближе подтягивая ее к себе, но Нари бешено брыкается, царапая парня за оголённые участки кожи - это дикий лес, черт возьми! - он сильнее трясет тело девушки под собой, пытаясь хоть на мгновение привести ее в сознание - как далеко ты собиралась бежать?! - Как можно дальше от тебя! - она криком прерывает глушь леса, ладошками упирается ему в грудь и натиском стягивает ткань помятой рубашки - я не могу иначе, ибо когда я с тобой, мне всегда кажется, что смерть где-то рядом - она сквозь вопли глотает и горькие слезы, от которых вот-вот навсегда захлебнётся и прям в руках ее палача и умрет - я буду бежать, до тех пор пока не умру! До последнего вздоха! Сердце Чонгука с каждой секундой все больше взывает. Что-то больно ударяет по черной душе и заставляет его задыхаться. Это ее голос. Он словно пропитывает все его тело, и отравляя, пытается уничтожить. Каждый ее жалобный плачь приносит волку страшную боль. Каждая ее слеза - и он снова погибает. От ее рук. Снова и снова. - Не сбежишь - неожиданно для девушки он не кричит, еле шепчет, смыкая зубы железной стеной, его желваки играют дикими танцами, а в глазах бушует море опасности - что на этом, что на том свете, я везде тебя достану - тихий бас пробирается скользкой змейкой у дрожащей скулы Мин, ее тело трясёт от дикого холода, которым пылают его черные глаза, и она в них потопает, в этом убивающем чувстве теряется - но если ты не остановишься... Клянусь, этот лес станет твоей могилой. Монстр, не Чонгук. Чудище, но не друг. Дьявол, окровавленный обликом тёмного сатаны. Зверь и нелюдь. Ненавижу. - Ненавижу - выходит слишком никчемно, больше похожим на жалобный стон, проговаривает лишь одно слово, но в нем единственном она прячет и тысячи остальных -***
Каково ощущать себя слабой, без надежды на поддержку своих родных и близких? Понимать, что даже если и больно, то за твоей спиной стоят люди, которые непременно помогут и встанут рядом несмотря ни на что? Каково ощущать себя не одинокой? Тэхви не знает. От самой себя ей и противно. Никто и никого. Одна. Сидя взаперти этой угнетающей комнаты, Ким все сильнее улавливает себя на мыслях, что ее жизнь никогда и не имела шансов быть "нормальной". Она никогда не была обычной. Ее никогда и не было. Была лишь удавка на шее, что с каждым ее неверным шагом все сильнее стягивалась, оставляя на коже неприкрытые шрамы - отметки. Ее участью было лишь немое существование. Ее присутствие было важно для всего клана лишь в качестве жалкой Госпожи. Ее знали как сестру братьев Ким, но не больше. Ни имени, ни голоса... У нее ничего не было. Еще в детстве она захотела доказать многим, что в ней живет не только немая и послушанная принцесса, которая беспрекословно ступала по пути дочери великого клана, но и нечто большее - она настоящая. Вот, что было дороже всех титулов и драгоценностей, которые были предназначены ей судьбой еще до момента рождения. Когда все поголовно кричали - ты Госпожа! Ким гордо вскидывала подбородком и напролом шла к своей цели. Душа и разум вычеркивали абсолютно все нежеланные голоса и навсегда стирали их из подкорки ее подсознания. Тэхви шла напролом судьбе, потому что она верила, что сможет стать сильнее. Она побудит свою страсть и превратит ее в смысл жизни. Докажет, что ее сила и кроется в желании быть настоящей. Что холод, поселившийся в сердце, на самом деле окажется ее преимуществом. Лед - она им овладела. Каждый раз, когда нос пробивало ароматами дикого мороза, а под ушами гудел звон от острых коньков, рассекающих под собой воздух, она чувствовала Себя. Настоящую и сильную. Стоило закрыть глаза и все шло своим чередом. Ноги плавно вели по ледовой арене и красиво очерчивали следы ее танцев узорчатыми рисунками. Вспархивая над землей, она разводила руки и всей грудью ощущала прилив желанных эмоций и чувств. Холод ее стихия. Не просто спорт, увлечение или же пустая трата времени. Все это было тем, чего желало сердце. То, чем она могла гордиться. На арене она была гордым и до невозможности сильным игроком, таким, которым никогда не была в своей жизни. Все ней возгоралось желанием показать миру, что она не просто отпрыск великой семьи. Она***
Высокий особняк погряз в пучине тишины. Большая линия охраны продолжает ходить вокруг осеннего сада, окидывая зеленых друзей хищными взглядами. Люди внутреннего дома никак не могут свести онемевшие плечи, все это время держа их в особом напряжении. Их главная цель стоит неподалеку, ровно под пристальным взором телохранителей, Первая леди подходит к невысоким высохшим кустарникам, спиной ощущая, как ее прорезают тяжелые глаза мужчины. Чимин стоит рядом, следит за своей госпожой, моментами прогоняя из головы надоедливые и дурацкие мысли. Он понимает ее, вместе с ней тоже не дышит, словно ожидая долгожданных и желанных пару слов от прибывшего человека, что совсем недавно бывал в пентхаусе Главы их клана. Минджу еле дышит, но гордо принимает игру судьбы, становится ее пешкой и не сопротивляется, лишь повеличественнее выпрямляет спину и поднимает подбородок кверху - враги не увидят ее сломленной и разбитой. Никогда. Но в душе все скребет, и она проклиная мужчину, лишь сильнее затаивает дыхание. - Глава Чон покинул пентхаус с Младшей госпожой раньше, чем успели прибыть люди Председателя - усладой для ушей, тот протягивает заветную новость длительными паузами, но Чон уже вздыхает, выпуская с рук, засохший сорняк красной розы - местоположение Главы с девушкой пока неизвестно. Минджу облегченно закрывает глаза и медленно шепчет: - Успел - словно в доказательство самой себе проговаривает - ты успел увезти ее... Пак, стоявший все это время за женщиной словно ощущает, как второе дыхание пробирается сквозь каждую клеточку его организма. Он наконец скидывает с себя тяжелый груз волнения, мысленно благодаря вселенную за такой замечательный исход событий. - Мы должны были вмешаться - блондин делает шаг вперед, чуть надавливая голосом - и у нас нет гарантии, что Глава действительно обеспечит Госпоже защиту. Мы даже не знаем, куда он увез ее - гнев накрывает сознание, но Пак держится, старательно выдает в голосе ровный тон и чуть напряженно проговаривает - Вы могли вернуть Госпожу. - И тогда бы началась война - быстро возражает женщина - в ней бы сгорел каждый из нас, в первую очередь и сама Нариэлла - говорит она с особой болью в глазах и наконец поднимает голову в сторону Пака - мы не можем вырвать ее из лап Чон Чонгука, ибо это только навредит ей. Глава сам должен был разобраться с Чон Хосоком, мы правильно сделали, что не вмешались. - Но Чон Хосок все еще жив, а значит... - Он будет казнен - своим высоким голосом женщина перебивает встревоженного Пака, лишая его возможности вновь заговорить - Чон подверг угрозе жизнь члена нашей семьи и понесет за это наказание. Он предал своего лидера, встав на сторону Председателя - холодно тянет привычным для неё тоном - а это показатель бесчестия. Чимин за спиной сжимает дрожащий кулак. Делая тяжелый вздох, подходит ближе, задавая один единственный вопрос: - Вы доверяете Чон Чонгуку? - глазами нуждающимися в честном ответе, касается ее и трепетно ждет. Женщина кривит брови и заметно для чужих, нервно сжимает губы. - Я доверяю не ему, а его принципам - делает паузу, и в её глазах отчетливо мелькает уверенность - Глава никогда не оставит подобное безнаказанным.***
Чувство вины колошматит по сердцу. Собирая себя по никчемным крупицам, Чонгук лишь сильнее вскипает. В отражении он не видит себя. Казалось бы вся боль и все то, что корило годами, сейчас сжато в его дрожащих ладонях. Вот-вот и всего этого не станет. Он разом сожмет кулак и ком наболевшего развеется меж его пальцев серебряной пылью. Он бы хотел, чтобы все сложилось именно так. Но.все.ровно.наоборот.***
Вечерний Арагон встречает в своих объятиях десятки обликов ночных игроков. Красиво разодетые девушки и мужчины усаживаются по столикам и отдаются утехам своих заветных желаний. Яркие огни их лишь сильнее побуждают к отвратным поступкам, алкоголь в их крови разжигает все тело приливом эмоций и тянет под бешенный ритм оглушающих песен. Однако Тэхен сидит один в своем царском, отведенном только ему месте, и практически не реагирует на бешенный мир, его окружающий. Мысли заняты прочим, не тем, что помогло бы ему расслабиться. Вокруг вип зоны стоит охрана, внимательно охраняя покой своего Господина. Но Тэхен уголками губ ухмыляется, замирая пальцами на горлышке небольшого бокала. Позади него возникает шум, он отчетливо слышит чужие шаги. Одни единственные, которые могут принадлежать лишь ему. Чужая сила резко утягивает его вверх, и Тэхен вдруг оказывается припечатанным к ближайшей стене. С опущенной головой стоит совсем недолго, парой секунд приходит в себя и чуть посмеивается, наконец поднимая грозные глаза, к лицу также грозно уставившегося на него брюнета. Чонгук продолжает локтем сдавливать горло мужчине, не собираясь уступать и тогда, когда десяток автоматов мигом нацеливаются ему в спину. Он не сводит своих черных глаз с самодовольного лица Кима, лишь в порыве гнева все сильнее сгущает в отражении глаз свою бывалую ненависть, что одним разом грозиться вывалиться на взбудораженного Кимовца. Псы делают шаг вперед, но хозяин их останавливает. Медленно поднимает руку и приказным тоном проговаривает: - Назад - и они замирают - наш друг просто хочет поговорить, не так ли? Он бы засмеялся, но локоть, что сильнее впивается по самое горло не позволяет и нормально вздохнуть. Чонгук буквально обжигает его своим взглядом. Долго играется со своим желанием не свернуть ему шею и вскоре чуть поддается вперед, подобно Киму, натягивая уголки губ. - А может мне просто перерезать тебе глотку? - бросает он обычным голосом, в то время, как в глазах возгорается огонек пламени - я ведь уже обещал сделать это. - Сделай - с вызовом бросает Ким, и после с неожиданным вожделением шепчет - но ты же пришел сюда за ответами, а не за моей головой. Это однозначно было утверждением, а не каким-то вопросом. Тэхен отлично читал его по одному взгляду и все понимал. Он ждал его. И Чон Чонгук сам пришел. Удивительно и прискорбно смешно. Брюнет не ждет и минуты, резко отпускает Тэхена и тянется к коробу, вытаскивая оттуда вещицу от которой у Кима лицо сразу же загорается игривым блеском. Он ядовито улыбается и тогда, когда конец автомата касается его лба, грубо и неприятно впиваясь в тонкую кожу. - Откуда? - одним словом выплевывает из себя всю свою ненависть и сильнее скалится. - Ты получил мою посылку - ухмыляется Ким, вскинув брови и краем глаз, подцепив знакомую вещицу - и, как видно, она пришлась тебе по душе. - Сукин сын, отвечай! - требует Чон, сильнее вздергивая тело шатена - каким образом этот пистолет оказался в твоих руках? Расскажи все, что ты знаешь, или же я взорву это место к чертям - взрываясь рычит он сквозь сжатые зубы. Но в ответ получает лишь очередную ухмылку. - Знал бы, в ноги мне кланялся - от такого ядовитого голоса Чонгуку становится до ужасного неприятно, ловя на лице Кима непривычно довольную гримасу, лишь сильнее вскипает - ибо не подобными словами ты должен разбрасываться рядом со мной Этот чёрт с ним играется. - Я и понятия не имею о том, что происходит, но твои отчаянные попытки выяснить правду меня впечатляют - Тэхена улыбка сползает неожиданно и довольно быстро - а ты ведь хочешь ее узнать? - Что это значит? - серьезным тоном бросает Чон, прерывисто выдыхая клубки нагретого воздуха - Ким Тэхен, что за игры ты смеешь вести со мной?! Клянусь, я от тебя и пепла не оставлю, если узнаю, что ты...***
Тупая боль звонко проносится по голове и оставляет после себя гулкое шипение, что ни одной секундой не оставляет в покое его и без того слабого и раздражённого. Белая полоса на сером асфальте моментами теряется, расплывается десятком таких же, с каждым новым рванным вздохом брюнета. Чонгук ежится на сидении, и чуть дергает плечами, пытаясь выровняться, потому как рана дает о себе знать. Чем больше проходит времени, тем сложнее становится игнорировать эту дурацкую боль. Он впервые чувствует себя паршиво. Да так, что самым простым и безобидным способом, чтобы избавиться от этих неприятных ощущений, находит лишь один единственный вариант... Легче содрать с себя кожу. Куда легче, чем терпеть все это. Блядь выйди из моей головы. Исчезни. Устал. Устал от твоего съедающего взгляда. Перестань колоть меня. Перестань издеваться. Нари в нем. Она всегда была рядом но теперь ее стало непростительно много. Чонгуку голову сносит всегда, когда эта чертовка касается его своими голубыми глазами и словно дразня, вновь растворяется в темноте реального мира. Все в нем пропиталось ею одной. Каждая клеточка мозга работает лишь благодаря мыслям о ней. Потому что она. Она. Только она. И он себя проклинает в десятый тысячный раз. Снова и снова. Ибо поддаваясь эмоциям, резко выворачивает руль и перестраивается с одной полосы на другую, туда, где горизонт яркого мегаполиса все сильнее угасал на глазах, быстрее сменяясь разноцветными тонами на серо-зеленые. Теперь перед глазами лишь дремучий лес. Он с каждым новым поворотом, окутывает брюнета в большее полотно мягкой зелени, словно заманивая, словно желая, как можно быстрее провести его сквозь высокие толщи деревьев. Ибо Чонгук торопится. В голове лишь мусор ненужного. Все это кажется лишним, когда сердце вскипает от страшного нетерпения. Хочется к ней. Хочется очень. Хочется до смерти. Он тормозит резко, гулко свистит колесами по грязному асфальту и разом выскакивает из автомобиля. С момента его прибытия, в доме нависла тихая глушь, что всем этим вечером, казалась совсем неуловимой. Дом тоже спит, давно поддавшись искушению ночной красавицы. А черные ониксы в темноте ищут лишь один облик, в надежде, что наконец найдут в этой темноте и свой покой. И со следующим шагом, нога Чона зависает на скрипучем паркете, а душа кажется взывает громче, чем, когда-то мог его волк. Нари лежит в небольшом кресле, уткнувшись лицом в свои тоненькие коленки. Ее тело моментами вздрагивает, когда из открытого окна пролезает волна прохладного ветра. Однако в попытке спастись от холода она еще больше зарывается в рукава своего мягкого платьица и несильно жмурится, изгибая брови, чуть ближе к переносице. Но тело маленькой лисички вдруг расслабляется в неожиданном тепле, спокойно вздыхая, когда слабая дрожь покидает сонную девушку. Мягкое одеяло кажется ей слаще бархатных облаков и теплее самого яркого зарева. Чонгук поправляет край одеяла, чуть закрывая им оголенную девичью шею, и недолго думая, присаживается рядом. Опускается на корточки перед креслом, но невольно шипит, когда в попытке выпрямить спину, ловит по телу острую волну боли. Но взгляд так от нее и не отрывает. Ничего не имеет значения, когда рядом она. Так и есть. Не обращая внимания на свое состояние, Чонгук лишь сильнее впивается взглядом в сонную девушку, ибо ему страшно. Думает, что если отведет взгляд, то ее облик обязательно растворится в этой кромсающей темноте. Боится, что силуэт этой девчоночки, утром окажется лишь пустотой, являясь обычной игрой его воображения... Вдруг она вообще нереальна? Это и неважно. Ему просто хочется быть сейчас здесь и думать, что это не ложь. Ему главное успокоиться. Главное просто чувствовать ее. Ибо боль от безысходности давит, намертво сжимает ребра под мертвым давлением, и навсегда лишает последней частички жизни. И все больше поддаваясь рассуждению с самим собой, Чонгуку вновь приходит на ум лишь одно - она и есть то, чего желал его волк. Нари была тем самым спасением, которое, так долго поджидало Чонгука все эти тяжёлые и прискорбные времена. Он сбегал от неё, но в итоге правда оказалась ничтожно жалкой. Она и есть его жизнь. Бежать от неё значит отдаться в лапы смерти. Иного выхода нет. Ее нежные руки, вот что оказалось, тем самым спокойствием, которого он просто не замечал. Не замечал или же старательно избегал, думая, что так будет лучше для всех. Но чаша, переполненная терпением, вдруг лопнула, и у него больше не осталось сил делать вид, что рядом нет ее облика. Волк днями и ночами ныл. Раздирал тушку хозяина и просился наружу. Стыл лишь от одного ее вида, И даже когда она была далеко, все равно, перед глазами держал лишь ее взгляд. Чонгук никогда не забывал, насколько ярко горели ее голубые глаза. Он помнил все. Словно всегда и навсегда. И даже сейчас, чувствуя, как слабость прочно окутывает его сознание, смотрит верно и крепко. Тяжелые веки неконтролируемо вздрагивают, и через мгновенье Нари теряется в пустоте, оставляя Чонгука наедине со своей болью.