in the dark

*** Октябрь не приносит успокоения. Женя делает вид, что её не задевает показное безразличие Тутберидзе. На катке ей оказывают должное внимание, но тренировка рано или поздно заканчивается. Этери спешит скрыться. Медведева несколько раз пытается попасть в кабинет, но двери закрыты. Телефон молчит. Ни единого сообщения с того дня. Женя крутит в руках телефон, пока сидит в раздевалке. Все уже давно разошлись, но сил встать просто нет. Виновата ли в этом боль в спине, девушка думать не хочет. Женя оглядывается вокруг, всё здесь такое знакомое и родное, но ощущение отчуждённости не покидает. И девушка знает, в чём именно проблема. Чего, а точнее – кого ей сейчас бы хотелось видеть. Именно в этот момент приходит «гениальная» идея. Спортсменка собирается в считанные минуты. Поездка занимает не очень-то много времени, в такси играет приятная музыка. Но Женя ни физически, ни морально не может расслабиться. Она крутит в руках мобильный. По-большому счёту, ей следует предупредить о своём появлении. Она пишет простое: «Я буду через 10 минут». Сообщение читают, но ответа на него Медведева так и не получает. Уже выйдя из машины, Женя осматривает дом перед ней – многочисленные окна горят ярким светом. Там живёт жизнь. Только в окнах Этери света нет. Медведева вдыхает свежий вечерний воздух, лучше набраться его до того, как её снова охватит приступ паники. Боль усиливается, но девушка пытается не обращать на это внимание, когда двигается в сторону подъезда. На входе двери распахиваются, оттуда вываливается какая-то компания. Женя аккуратно проскальзывает внутрь дома. Дальше лишь подняться по ступенькам. Шаг за шагом, и она добирается до нужной квартиры. В этот раз ступора нет. Медведева нажимает на звонок и сразу же стучится, словно это какой-то позывной. Хотя больше похоже на нетерпение. За дверью слышится шорох, а потом они открываются. На пороге стоит Этери в домашней одежде, с собранными в хаотичный пучок волосами, с пустым взглядом. Женя не сразу понимает, что женщина держится за косяк двери, чуть покачиваясь. Тутберидзе пьяна. – Мне можно зайти? – А разве моё «нет» вдруг тебя остановит? Вопросом на вопрос – стандартное общение в последнее время. Но сейчас что-то ещё, чего Женя пока уловить не может. Медведева проходит без приглашения, дверь за ней захлопывается так, что девушка вздрагивает. – Знаешь, Жень, ты ненормальная. Тебе так приятно себе делать больно? – Может и так, – растягивая слова, произносит Медведева. Девушка поворачивается, наблюдая, как Тутберидзе прислоняется к стенке. Женщина закрывает глаза, а потом начинается смеяться. Истерика, понимает Женя. И что с этим делать? Она видела Этери в таком состоянии лишь несколько раз, да и то – со стороны. Время замедляется. Либо сейчас, либо уже никогда. Медленно, но без всяких сомнений Женя подходит к женщине, проводит ладонью по щеке, смахивая чужие слёзы. Её пальцы ведут свой диалог, чертят узоры по скулам. Боже, она такая красивая, но такая сломленная. – Тери, – шепчет Женя, а потом целует женщину. Кажется, что сначала ответа она не находит, но Медведева лишь углубляет поцелуй. Этери подчиняется, впуская девушку в свой мир. Их языки сплетаются в единый порыв. Сколько это продолжается, сказать сложно. Женя понимает, прекратить она это не в силах. Они одновременно разрывают поцелуй. Медведева нежно берёт женщину за руку, чтобы повлечь за собой в спальню. Там, где безопасно. Там, где их никто не будет осуждать. Там, где их взаимоотношения останутся между ними. Февраль, 2018 года Серебро. Женя стискивает зубы, сидя в номере. После официальной церемонии она исчезла. Впрочем, это произошло ещё в тот момент, когда девушка увидела итоговые баллы. – Блять, – сквозь зубы произносит Медведева. Она всё ещё слышит голос Этери после объявления результатов. Это пронизывающий до самых костей звук: «Это я виновата. Жень, это моя вина». – Блять, блять, блять, – Медведева сжимает кулаки, пытаясь совладать с собой. Она так не может. Ей нужно поговорить с Этери, ей нужно её видеть. И это какое-то животное чувство – внутренности выворачивает от одной мысли, что сейчас Тутберидзе обнимает где-то Алину. Говорит ей, что она самая лучшая. Но проблема-то вовсе не в Загитовой. И от этого ещё паршивее. Алина заслужила, Женя… К чёрту, Медведева срывается. Она накидывает на почти голое тело рубашку. Перед зеркалом Женя видит тень самой себя. Проводит рукой по смятой ткани, глубоко выдыхает. Её переполняет злость, с которой больше не справиться в одиночку, но смогут ли справиться два человека – вопрос. До номера Этери она доходит за пару минут. И лучше бы Тутберидзе быть там. Женя ещё даже не успевает постучать, как её втаскивают в помещение. — Ты с ума сошла? — на лице Этери заметен гнев. — Какого чëрта ты разгуливаешь в таком виде? Женя смеëтся. Женщина даже не понимает, что прижимает её слишком крепко к закрывшейся двери. Не понимает, как их тела близко. Не понимает. — Разве не так, Этери Георгиевна, вы представляете меня? Сумасшедшей и почти голой. Не так ли вы хотели бы меня? Тутберидзе отшатывается, словно от пощëчины. Она хватает воздух ртом, не находя слов. Девушка попала в цель, сама того не понимая. — Жень, ты пила? — Нет, Этери Георгиевна, я как никогда понимаю, что делаю, — еле слышно произносит фигуристка. Женя медленно расстëгивает рубашку, обнажая белоснежную кожу под ней. — Прекрати, — женщина резко отворачивается. — Что же вы, Этери Георгиевна, не смотрите? Или я слишком плоха сейчас для вас? Потеряли интерес? — Женя отбрасывает рубашку в сторону, оставаясь почти нагой. Не столько внешне, сколько внутри. Ей нечего терять. — Ты слишком хороша, — находит в себе силы ответить Тутберидзе. — Уходи, выспись и поговорим завтра. Женя даже не слушает, двигается в сторону женщины, пока та пятится назад. Тупик. Дальше стена, выхода нет. Девушка обнимает Этери, грубо разворачивает и прижимается к ней сзади. Где-то внизу живота предательски саднит. И это не боль, не мнимое предательство. — Я вас хочу, — всё, что может сказать Женя, прежде чем прикоснуться губами к шее женщины. Этери издаёт стон, который тут же пытается подавить. Женя проводит языком по участку кожи на плече. В горле встаёт ком — желание и боль смешиваются в нечто неконтролируемое. — Жень, пожалуйста… — Пожалуйста, что? Неужели вы умоляете? – Медведева проводит пальцами по рёбрам женщины, а потом крепко сжимает руками, впиваясь ногтями. Чтобы было больно, чтобы всем. Этери откидывает голову назад, её губы приоткрываются. Женя не ждёт отдельного приглашения, чтобы поцеловать. В этом соединении их губ не нежность, а нужда. Всё это вышло из-под контроля уже давно, но сдерживающие факторы преобладали. Фигуристка резко отодвигается от Тутберидзе, чтобы вновь развернуть её. Этери глубоко дышит, но не открывает глаза. Её кулаки сжаты. – Посмотри на меня, – приказывает Женя. Тутберидзе слушается, но это не покорность. В её глазах есть неопределённость и страх. Кто бы мог подумать, что злость подопечной вызовет такие чувства. Внутри Жени, тем временем, всё кипит. Девушка вновь приближается, их лица в нескольких сантиметрах друг от друга. Это заводит, это злит. Испытывать всё это одновременно – сложно. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Женя прикасается губами нежно, а потом углубляет поцелуй. Её руки блуждают по чужому телу. Хочется погрузиться полностью в человека. Стать частью, стать чем-то большим, чем есть сейчас. Обрести очертания, перестать быть надломленной. Руки сами блуждают по телу Этери, хочется вобрать в себя всё, вдыхать запах её духов и желания. Но где-то внутри Медведева пытается подавить нарастающий гнев внутри. От возбуждения и подавленных эмоций она стонет. – Ты сделала мне больно, – шепчет Женя. – И ты, – находит силы сказать Тутберидзе. Эта взаимная печаль, взаимное желание, взаимное временное. Вероятно, завтра они пожалеют об этом. Но сегодня – думать об этом не хочется. Всё, что у них сейчас есть, – их прикосновения. Прямо сейчас они есть друг у друга. Женя не понимает, как оказывается возле стены. Этери очень ловко меняет их положение, теперь молодая девушка прижата к твёрдой поверхности. В глазах Тутберидзе и в обычное время не прочтёшь спектр эмоций, а в этот момент даже страшно думать – что она сделает. Всё, о чём думает Медведева, чтобы прикосновения женщины не заканчивались. Она медленно водит пальцами по оголённой коже Жени, вызывая мурашки по всему телу. И снова стон, который молодая девушка пытается подавить. – Не сдерживайся, – просит Тутберидзе. – Отпусти. И Медведева чуть ли не кричит, её бёдра двигаются навстречу чужому телу. Она полностью прижимается спиной к стене, пока пальцы Этери отодвигают края нижнего белья. Женя ухмыляется, есть в этом что-то от голодного и животного. Медведева могла бы притвориться, что не хочет этого: не хочет быть прижатой к стене, не хочет Этери, которая в этот момент дышит настолько прерывисто, что это даже беспокоит. Но Женя уверена, что её спортивное достоинство переоценивают – сопротивляться всему этому она не может. Тутберидзе прислоняется к ней так близко, что весь оставшийся воздух из лёгких девушки выходит. Этери наклоняется ближе, её губы шепчут неприглядные вещи, но Женя ощущает лишь горячее дыхание. Пальцы, между тем, грубо прижимаются к клитору. Медведева вздрагивает. Губы в кровь – завтра Женя будет отчаянно залечивать раны. И не только внешние, но сейчас – Этери её целует. Это и спасение, и угроза. Лихорадочные толчки, кровь приливает к щекам молодой девушки. – О боже, – снова и снова произносит Медведева, руками впиваясь в светлые волосы женщины рядом. Тутберидзе отодвигается, внимательно всматриваясь в лицо своей подопечной. Женщина проводит руками по смятым прядям. Некоторое время они так и стоят, переводя дыхание. Что-то катастрофическое, что-что неправильное. Женя сжимает кулаки, смотрит на Тутберидзе. Если девушка откроет рот, то скажет что-то ужасное и злое. Они обе молчат. Медведева целует напоследок. Никакой игры, только боль. Девушка накидывает рубашку и, не оглядываясь, выходит из номера Этери. Всё это начало конца.