Just relax, Dandelion.

Pov Санзу:

— Я та ещё порядочная сволочь. — отвечаю, выдыхая дым из лёгких. «Сука, горько. Дрянной табак.» Развалившиеся на диване Хайтани переглянулись между собой и едва сдерживались, чтобы не заржать. Спрашивается, нахуя я им рассказал? А впрочем, им через пять минут уже дела не будет до этого. Они не зацикливают внимание на том, что их не касается напрямую. — Стебёшь? Порядочный он. Ты девушку мало того что похитил, ещё и с ума свёл. Малышке теперь годами лечиться. — сказал Риндо. «Ещё раз назовёшь мою девушку малышкой, прячься за спину братца.» - подумал про себя, но ему решил не говорить. — А зачем? Ей это не нужно. Её саму устраивает нынешний порядок вещей, судя по тому, что он сказал. — ответил Ран. Я молча кивнул его словам, сделав очередную тягу. Мне всегда нравилось, в каком ключе мыслит старший Хайтани. При других обстоятельствах, мы бы наверняка подружились. Он быстро схватывает, что к чему. Риндо вновь обратился ко мне: — Мне просто любопытно, а как ты её дальше в общество интегрируешь? Когда она узнает, кто ты и чем занимаешься, думаешь, не попытается сорвать ошейник? — Нет. Не захочет. «Из меня отличный дрессировщик» — в голове сразу всплывают воспоминания о том, как я рассказывал Т/И о своей собачке в детстве. О том как любил с ней играть. А ведь сама сука была породистой, непокорной. Казалось, её вовсе не укротить. Ни Такеоми, ни Сенджу с ней не ладили. Однако мне хватило трёх дней на то, чтобы она начала действовать по командам, которые я ей даю. Моя глупая, милая Т/И. Даже в этом рассказе она между строк не услышала о том, что же я сделал для того, чтобы она за такой короткий срок простила мне все мои «ошибки». Стала, конечно же, той, кто как никто другой понимает меня, поддерживает и дальше там по списку… — Ну и дела. Хорошо, что ты натурал. Брахма может дышать спокойно, у Харучие на пацанов падки нет. — Ебало прикрой. — Когда познакомишь её с нами? — казалось бы, заинтересовано спросил Ран, а затем состроил удивлённое лицо. — Ой, или ты скоро наиграешься? «Вряд ли» - при любом другом раскладе, я бы наигрался ещё раньше. Но с Т/И я понимаю, что дёргая каждый раз за разные ниточки, будут появляться разные узоры. И мне жуть как интересно все их лицезреть. Она мало чем отличается от остальных. От ей подобных. Не имеет безграничной красоты. Не имеет бесконечной доброты, жёсткости. Т/И не внешне, не внутренне ничто не выделяет. Однако она единственная, кому я сохранил жизнь. Из тех девушек, к которым проявлял интерес. Единственная, для кого я устроил весь этот спектакль. Театр одного актёра. Представление без антракта. Предстал в амплуа несчастного антагониста её жизни, дабы она ощутила себя главной героиней этой истории. Взвалила на свои хрупкие плечи эту тяжёлую ношу спасительницы и свершила это безгранично-благородное дело — высвободила меня от оков безумия. Почему же я был уверен, что этот план сработает? Да вся её сущность себя выдавала. Она не умеет прятаться. Девушка, что с детства раннего приютам для животных помогала, а в студенческие годы была «почетным волонтером», читалась, как открытая книга. Если бы я поступил так, как с другими, Т/И бы умерла слишком быстро. Подцепи я ее в клубе, или подъехал бы на дорогой иномарке, встречая ту с работы в дождь — своё бы сердце она не отдала. Ломалась бы. Была не уверена. «Скука. Как меня такое бесит.» Людей, что готовы добровольно отдавать своё время другим, не ожидая ничего взамен — брать следует их же слабостями. Желание помочь бедному, чокнутому парню, что влюбился до беспамятства — всегда будет сильнее желания ответить на ухаживания джентльмена/загадочного/опасного парня. Такова её натура. Что ж… Я не против. — Моя спасительница. — нежно целую Т/И в шею, обнимая за талию. Как бы я хотел более собственнически сжать её бёдра, вжать её спину в стену и трахнуть ту до болезненной истомы. Но увы, пока к моему образу это не приравнивается. Нужно перетерпеть. Нежный шизик так быстро маску не сменит. — Харучие, ну что ты несёшь, какая из меня спасительница? «Верно. Никакой. Нет спасения от того, кто сам себе помочь не в силе» — Самая настоящая. Я до конца жизни твоей не расплачусь с тобой, за твою доброту. — Харучие, я же уже повторяла, тебе не стоит… «А тебе стоит. Хоть немного помолчать. Последнее время, сдерживать смех всё сложнее.» — Могу я поцеловать тебя? — лицо Т/И мгновенно покраснело и она отвела глаза в сторону. «Мог и не спрашивать. Я понял. Совсем скоро мне будет дозволено всё.» Я аккуратно, но уверенно развернул её к себе и припал к губам. Когда целую её, тело наполняется небывало классным ощущением. Словно дикий волк загнал в ловушку маленького кролика. Ощущение власти и превосходства ни с чем не сравнимо. С тех пор как Брахма взимела влияние над всей Японией, прошло много времени. Чувства притупились, мне было необходимо нечто новое. Та вершина, покорив которую, я бы длительно смаковал наслаждение. Словно леденец рассасывать. Казалось бы, Т/И лишь девушка, коих миллионы. В чём тут наслаждение, когда при нашей власти, я мог выбрать любую? Да в том, что быстро падает интерес. Какой азарт в игре, в которой соперники тебе сразу отдают свои фишки? Подцепить девушку, которую я просто трахну? Так может каждый. Овладеть той, которой я в итоге вспорю живот и буду смотреть за тем, как она извивается на постели, захлёбываясь в крови, пока не испустит последний вздох? Приелось. Даже самый искусный метод убийства всегда приводит к одному результату. Умышленно поменять чужое сознание. Не просто сломать, а завладеть чужим мозгом, самолично раздвигая границы разума человека. Человеческий мозг — тяжело-исследуемый объект. Чуть шаг в сторону, и он больше не функционирует или впадает в регресс. Найти баланс, при котором она проживет столько жизней, сколько я захочу, найти рычаг, что позволит мне менять её сознание от и до каждый раз, когда мне то будет угодно. Вот что мне нужно. А точка опоры уже есть. Это её чувства. Чувства, хозяином которых, я стану полноценно. Совсе-е-ем скоро. *** — Боже… «Рад слышать, но можно менее официально. Для тебя, Харучие» Размеренно двигаюсь внутри её тела, стараясь доставить меньше дискомфорта. Т/И ластится ко мне, прижимается, подается бёдрами навстречу моему члену. Опускаю руку вниз, проводя пальцами по клитору, сжимая тот и чуть оттягивая. Т/И выгибается, глубоко вздохнув. — Тебе нравится? — она кивает, облизывая губы. — Мне так хорошо. — едва ухмыляюсь сказанному и приподнимаю её, позволяя оседлать свои бёдра. Сжимаю рёбра, насаживая, стараясь погрузить член как можно глубже. Она с полуулыбкой спрашивает: — Позволяешь мне доминировать? «Да брось, даю ощущение, словно ты здесь что-то решаешь» — Хочу осмотреть тебя с разных ракурсов. Она в ту же секунду коснулась моих губ и я углубил поцелуй. Я не раз размышлял, было ли у меня к ней что-то? Представляет она из себя нечто большее, чем эксперимент? «Возможно.» В её прикосновениях, в её улыбке, в её словах и действиях — во всём этом что-то есть. Нечто, что отзывалось чем-то тёплым внутри. Может, то просто ощущение моей наступающей победы? Предвкушение ликования надолго не осаживается. Вряд ли моя ревность в отношении Т/И, моё желание быть рядом, это своего рода обыденность. Всё пройдёт, как только я получу желаемое. Всё то тепло внутри вытиснет трескучий мороз. И останутся лишь король и его шут. Пару уверенных толчков и я кончил вслед за ней, целуя в лоб и опускаясь рядом на постель. Т/И жмётся к моему телу, вырисовывая руками известные лишь ей узоры на моей груди. — Харучие, нам правда стоит пожениться сейчас? Мы как-то торопим события. Едва вернулись в город, а уже… Ты с мамой то моей толком не знаком, брак — это не шутки. «Я устал владеть номинально. Надолго в таком образе я тебя не удержу.» - так и есть. Если хочу перейти к новому этапу, одних отношений на словах — мало. О, я сделаю так, что в моем влиянии на неё, в её принадлежности мне — не будет сомнений. Т/И — моя. — Я уверен. Я люблю тебя и смогу дать тебе всё, что попросишь. «А ты взамен отдашь мне свою жизнь. Не велика потеря для человека с синдромом спасателя, всё равно что благословение. Посвяти мне себя. Ты же так этого хотела. Отдать жизнь за кого-то ведь так благородно» — Я просто… — Ты сомневаешься в моих чувствах к тебе, или в своих ко мне? — она закусила губу и отвела глаза в сторону. Лишь этого я и ждал. Её чувства нарастают с каждым днем, ставя на второй план здравый смысл. Она борется с тем, что готова отдаться мне хоть сейчас. Полностью отдаться. — Прости, я же обещал, что не буду тебя торопить. Извини, если напугал этим. Конечно я готов ждать, ждать сколько потребуется. «Лишь ради своей цели. Но я же не сказал, что не буду предпринимать попыток ускорить этот процесс.» — Я люблю тебя. — смущённо произносит. — Я чувствую, что люблю тебя. — от её ответа, мои уста расплылись в улыбке. Я знал, что момент был близок. Знал, что ждать мне оставалось совсем не много. Моя милая, бедная Т/И. Ты не представляешь, на что обрекла себя. Но я очень надеюсь, что тебе понравится и однажды ты посмотришь на это всё моими глазами. Прижимаю Т/И к себе и нежно целую в макушку. Чувствую, как её тело полностью податливо моим прикосновениям. От чего-то, и внутри меня стало теплее. — Я люблю безумнее сильнее. Считайте эту историю анонсом. Драматург всё подготовил. Вам, дорогие зрители, осталось лишь занять свои места в этом амфитеатре жизни и наслаждаться происходящем на сцене. Ведь жизнь дана нам для наслаждения, разве нет? Так научитесь наслаждаться всему происходящему. Игра — наслаждение. Боль — наслаждение. Смерть — наслаждение. А тех, кто не наслаждается — ведёт дорога лишь в страдание. Терпеть не могу глупцов, что нарочито обрекают себя на страдания, отказываясь от упоения экстазом. Не разочаровывай меня, дорогой зритель. Не рискуй выйти со мной на одну сцену.