В мире прагматизма

Кэролайн и не представляла, что увидит одних из главных богачей Нью-Йорка в это воскресенье в обычных потёртых джинсах и спортивных костюмах. Даже в голове не укладывалось, что влиятельные люди, сколотившие такое внушительное состояние, окажутся приятными собеседниками и забудут про бизнес и холодный расчёт. Был безумно увлекательный день, который начался с барбекю и яхты, на которой они прокатились по Гудзону. Невероятные виды на природу и остановка в одном из лесных заповедниках, где они провели ещё какое-то время. Потом была прогулка до их небольшого ипподрома, где Майклсоны держали лошадей, и удалось даже взять несколько уроков от такого опытного инструктора, как Майкл. Оказывается, этот дом-ранчо раньше принадлежал его покойному деду, и все детство он проводил рядом с лошадьми, пока не переехал в Новый Орлеан и не обзавёлся там семьей. Кто же знал, что вскоре он снова вернётся в родные края? Этот обычный двухэтажный дом был самым любимым из всей их недвижимости. Он не был похож на особняк или поместье, и это вызывало тепло в душе, ведь это был тот самый уют, которого нет в современных коттеджах. И окна здесь большие, Кэролайн всегда обращала на это внимание. Майкл поддерживал все, что ему досталось от деда, почти ничего не меняя, а только достраивая некоторые части. Ведь что самое ценное в жизни и ради чего мы все находимся сейчас на данном этапе временного пути? Правильно! Это память. Нет ничего важнее памяти наших близких, и это наша прямая обязанность — сохранить ее, что бы ни случилось. И здесь не существует такого понятия, как время. Потому что, пока мы продолжаем помнить всех наших родных, они все без исключения стоят с нами рядом. Сейчас Кэролайн сидела на небольших качелях с Ребеккой, когда уже близился вечер, а вся семья сидела у костра, смеясь и выпивая очередную бутылку элитного алкоголя. И на гитаре играл сам Джузеппе Сальваторе, чьи итальянские корни просто не позволяли ему не уметь этого делать. Выглядело это все очень душевно, несмотря на постоянные закатанные глаза Деймона и Клауса, которые всем своим видом показывали недовольство и нежелание играть в образцовую семью. Они снова бесстыдно напивались, и, похоже, успели даже раскурить косяк где-то за деревянной постройкой, пока все катались на лошадях. И где они его только взяли? Кэролайн это сразу заметила, особенно после того, как их юмор в тот момент стал каким-то тупым и неумелым, а потом они вовсе накинулись на приготовленное мясо, как будто не ели ничего весь день. Хорошо, что хоть под вечер их отпустило. Ну, малые дети. Тридцати двух лет от роду. — У тебя прекрасные родители, Ребекка, — Кэролайн обратилась к своей собеседнице, что сидела рядом с ней, когда они отлучились из этого семейного круга, бросив, что хотят обсудить девичьи секреты. — Да, это действительно так. Но это бывает далеко не всегда, иногда они сильно перегибают палку с опекой, — ответила блондинка, наливая себе очередной бокал вина. — И вообще, у нас не часто случаются такие посиделки со всей этой семейной идиллией. Мы все работаем с утра до ночи, времени катастрофически не хватает. Приходится выбирать, что важнее: очередной контракт с прибылью или день рождения моего племянника, что живет в Лос-Анджелесе, или же его прекрасной маленькой сестрички, — она обреченно вздохнула. — Выбор здесь очевиден: ты вкалываешь, как лошадь, а племянникам потом привозишь какой-нибудь очень дорогой подарок, но им хватает этой радости только на мгновение. Дети живут эмоциями, им неважно, какая у тебя репутация или показывают ли тебя по телевизору. Они хотят видеть нас рядом на все праздники, но мы им этого дать не можем. Все что угодно, только не это, — ее речь была с нотками разочарования. — Но у них хотя бы есть бабушка и дедушка, что теперь могут чаще навещать их и радовать своим присутствием. Они же у вас бизнесмены в отставке, — с улыбкой сказала Кэролайн в надежде подбодрить подругу. — Да, спасибо и на этом. Ведь я тоже в своё время росла, не видя родителей месяцами. Такое ощущение, что это проклятие Майклсонов, воспитываться бабушками и дедушками! — Хорошо проклятие! Где бы найти того человека, кто бы наслал на меня такое же?! — снова улыбалась Кэр, но как-то с грустью. — Я вот вообще всю жизнь жила с одной матерью, потому что она была слишком горда, чтобы наладить отношения со своими родителями. Когда отец от неё ушёл, оставив с маленьким ребёнком, она собрала все свои вещи и переехала в Мистик Фоллс, потому что там у неё жил один друг, что работал в полиции. И бабушка с дедушкой ее в этом не поддержали, поэтому она с ними рассорилась. И мы больше никогда не виделись. Я бы хотела с ними пообщаться, да поздно. — О, мне жаль, — Ребекка ее поддержала. — Знаешь, моих уже тоже давно нет на этом свете. Это жизнь. Но я знаю, что они сейчас где-то с нами. — Странно это слышать от тебя, — усмехнулась блондинка, поправляя свои золотые локоны, что спадали на плечи и были длиной чуть ниже лопаток. — Человек веры? Я думала, все Майклсоны рационалисты! — Эй, никому только про меня не рассказывай! — Бека засмеялась, вспоминая, что бывает слишком мечтательной натурой. — Так что у тебя со Стефаном? — она спросила в лоб, когда они прекратили смеяться. — Что? Ничего себе ты прыгаешь от темы к теме! — Кэролайн сначала напряглась, но потом снова стала весёлой. — Мы друзья с самого детства. Он идеальный парень. Почему ты спрашиваешь? — Он думает, что у вас есть шанс. — Боже, я не знаю, что на это сказать, — девушка покачала головой. — Представь только: всю жизнь ты растёшь с человеком, видишь, как он меняется, гуляешь с ним и его компанией — такими же пацанами-подростками. Но он только оберегает тебя от всего, и ты видишь в нем родного брата. Поэтому все намёки и признания из его уст кажутся такими нелепыми и неправильными, как будто ты флиртуешь с близким родственником! — Я понимаю, о чем ты говоришь, Кэр. Но неужели нельзя как-то сказать ему об этом? — Ребекка выпила вино из бокала почти залпом. — Просто тяжело смотреть, когда кто-то мучается. Тем более если этот кто-то ещё и такой славный парень. — Ты думаешь, мы не обсуждали это? Мы долго выясняли эту историю и даже перестали общаться, когда я влюбилась в Тайлера, — Кэролайн прикрыла глаза от усталости. — Мне всегда нравились мужчины постарше, а Стефан даже на полгода младше, — они вместе усмехнулись. — И вообще, мне нравился Деймон, когда учился в универе на первых курсах! — теперь они уже смеялись. — А я с ним переспала в том году, — Бека поведала об одном моменте из ее жизни. — Надеюсь, мой брат не в курсе, иначе… — У меня для тебя плохие новости! — со смехом сказала Кэролайн, вспоминая разговор Клауса и Деймона в ночь перед благотворительным вечером. — Нет! Да как он узнал? — Ребекка была шокирована, что они вообще общаются после такого события. — Мы специально решили оставить все в тайне, зная моего брата-тирана. — Значит, твой брат не такой уж и тиран. — А что у тебя с ним? — С ним у меня тёплые деловые отношения на работе и почти дружеские за ее пределами. — Что? Почти дружеские? Это что, какой-то перевод с испанского? — Ребекка засмеялась, вспоминая любовь девушки к менталитету и архитектуре в Испании. — А ты с твоими стараниями хочешь от нас чего-то другого? — Кэролайн посмотрела на свою новую подругу, с которой общалась меньше, чем две недели. — Почему нет? Ты первая девушка, кто что-то в него вдохнул, — она заулыбалась. — Он давно не занимался никакими проектами, на это есть другие люди, которые ему подчиняются. Как например, Стефан. Он же главный инженер. — Ребекка, твой брат хороший человек и профессионал, каких поискать. Как и вся твоя семья. — Ты единственная, кто видит в нас хорошее. Все ведь думают, что мы зажравшиеся инфантильные детишки, которых родители посадили сразу на тёплые места! — Бека всегда это понимала, поэтому подруг у неё не было. Никому не объяснить, каким трудом она всего добивалась сама. И чем она пожертвовала, чтобы обеспечить себя карьерой. — Я благодарна Деймону за то, что он тебя познакомил с нами. — Считай, что вы с ним уже в расчёте! — Кэролайн засмеялась, намекая на тот случай, что у них произошёл год назад, и Ребекка захохотала в ответ, как сумасшедшая.

***

Семьи Майклсон и Сальваторе о чём-то уже давно упорно спорили, изрядно подвыпивши. Пока Эстер и Лили обсуждали, какая бы могла быть замечательная свадьба у их детей, мужская половина курила сигары и обсуждала сначала некоторые политические моменты, а потом перешли на экономику, и под конец вовсе проходились катком по новому поколению и их воспитанию. — Да ты их вообще видел? Этих современных детишек? — отец Сальваторе обратился к своему лучшему другу. — Им же совсем ничего не надо! Капитализм и долбанный Уолл-Стрит! А кто будет работать? — он развёл руки в стороны, ещё и жестикулируя при этом. — Мы ведь думали, что будет все иначе, помнишь? — Майкл был спокойнее, чем Джузеппе. — Ожидали, что взрастим тех, кто докажет нам, что они лучше…и добрее. Оказалось все не так. Люди стали только злее и раздраженнее. — Конечно злее! Ты когда смотрел на цены в магазинах последний раз? Как тут быть добрым, когда ты должен вкалывать, как ишак, чтобы купить то, что каждый месяц дорожает? — Дело в том, что мы так и не стали господами, но перестали быть товарищами! — Майкл ушёл в философию, как всегда это делал, и его ум сполна передался его потомству. — Наших детей с пелёнок учат идти по головам, вдалбливая, что в мире главное только «я – личность»! Но что такое личность, когда рядом нет коллектива? — он посмотрел на молодёжь, что сидела с ними рядом, каждый в своих мыслях, и не обращала внимания на их разговоры. — Так, господа нетрезвые товарищи! — первый не выдержал Деймон. — Вам пора по кроваткам. А то возраст, сами понимаете! — он, дерзко проговорив, подошел к отцам. — Буду примерным сыном и даже прочитаю на ночь сказку. Только не про какой-нибудь марксизм, а то у меня точно лопнет глаз. Как там? «Верхи не могут, низы не хотят»? — он взял самого старшего Сальваторе за плечо. — Стефан, помоги! — он окликнул брата, чтобы тот помог ему с Майклом. — Я пойду поработаю! — Клаус потёр глаза, пытаясь не уснуть, провожая взглядом удаляющиеся мужские фигуры. — Не сейчас, мама! — он увидел, что к нему уже направляется Эстер с Лили, чтобы наверняка забить его голову очередной пустой болтовней. Хорошо, что он вовремя пресёк их действия и поспешил в дом на второй этаж, чтобы наконец побыть одному.

***

Кэролайн нашла Клауса в кабинете, где он уже работал целый час, не замечая времени. Весь день он старался ее избегать, чтобы потом не ненавидеть самого себя за те чувства, что она в нем открывает. Тем более ему хватило с утра наблюдать за этим ее откровенным видом на соседнем сидении машины. И сейчас девушка выглядела не менее привлекательно в том же прикиде, но с уставшими глазами. — Что? Моя сестра тебя утомила? — он отошёл от стола с макетом и подошел к другому большому столу, где были разложены чертежи. — Даже не знаю, кто кого больше, — девушка усмехнулась. — Но в любом случае это пошло нам двоим на пользу! — она встала рядом с ним, оглядывая разложенные бумаги на столе. — Как тут дела? — Думаю, что делать с этим, — Клаус показал на один из чертежей, который нужно было доработать, и блондинка тут же его взяла в руки, наклоняясь и облокачиваясь о стол, даже не подозревая, какую ошибку сейчас совершает. В это время Майклсон повернулся на пикантную позу, без стыда блуждая взглядом по ее бесконечным ногам и подтянутым ягодицам, которые даже немного показались из ее коротких джинсовых шорт. Она что, совсем не боится, что он может на неё накинуться? Определённо нужно провести с ней беседу по поводу ее бесстрашия в данном вопросе. — Мне кажется, здесь можно кое-что придумать, — она посмотрела на него с лукавой улыбкой, хвастаясь своими умениями в проектировании, и стала чертить на этой большой миллиметровке длинные вертикальные линии, дополняя его мысли, причём вообще не меняя своей позы. Сейчас он уже перестал соображать и не помнил, как подошёл к ней сзади и, обняв одной рукой за талию, положил свою другую ладонь на ее руку, в которой она держала карандаш, и они вместе дочертили эту чёртову линию, слушая учащённое сердцебиение друг друга. На минуту Кэролайн остановилась и вздрогнула, когда карандаш выпал из их рук. И, похоже, она чувствовала своей поясницей, что ее начальник сейчас очень возбуждён. И она не ошибалась. — Что ты делаешь? — она развернулась и подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза, но сделала только хуже себе, потому что больше не могла от них оторваться. Ее опять притягивали магнитом. Ну разве такое возможно? — Я больше не могу сдерживаться, — он говорил ей почти на ухо, когда подался вперед. Его голос был хриплым и низким, местами даже немного обрывистым. Неизвестно, сколько они ещё смотрели друг на друга, когда Клаус подхватил ее под бёдра и усадил на стол прямо на все свои чертежи. Он тут же впился в ее губы своими и моментально получил на это ответ. Кэролайн не успела вздохнуть, как почувствовала его язык, сцепляющийся со своим, и эти пухлые большие губы, которые сводили с ума такими настойчивыми ласками. Он целовал ее то быстро и страстно, то, замедляясь, нежно, и это снова были те две крайности его характера. Устроившись поудобнее между ее бедер, он начал расстёгивать ее рубашку, а она водила своими руками по его груди и плечам, ведь уже успела пробраться под его почти распахнутую верхнюю часть гардероба. Кажется, он улыбался, когда скинул с неё ненужную деталь, и начал нежно покрывать поцелуями ее шею и ключицу, а она издала протяжный тихий стон, когда Клаус стянул с неё две бретельки бюстгальтера, и целовал ее плечи, спускаясь ниже. Но потом замешкался, отрываясь от ее упругой высокой груди, выискивая что-то в кармане своих брюк. — Прости, милая, я сегодня без защиты, — он разочарованно на неё взглянул, ожидая, что девушка никогда в жизни с ним на такое не пойдёт, зная о его репутации и всех тех слухах, что о нем ходили. И почему он не взял с собой эти долбанные резинки, когда отправлялся в поездку, ведь они у него были рядом всегда? Женщинам он давно перестал верить и всегда брезговал одноразовым сексом, особенно после того случая, когда несколько лет назад целую неделю лечился от какой-то незащищенной связи, благо это оказалось не страшно. Поэтому теперь он всегда использовал презерватив, даже с теми девушками, с которыми были более-менее длительные интимные отношения. — Мне плевать, — голос Кэролайн ввёл его в полный шок. Как она могла доверять ему? Она и сама себя ругала. Не прошло и месяца после расставания с единственным парнем, что у неё был на протяжении всех десяти лет, и она тут же кинулась на самого циничного бабника, который таковым являлся и этого даже не пытался скрыть. И это, безусловно, обрадовало Майклсона. Он тут же притянул ее за затылок и горячо поцеловал, оттягивая нижнюю губу, зарываясь в ее волосы и хватаясь за них. Но почему-то ей сейчас все нравилось, и она даже не думала о том, как будет себя вести с ним завтра на работе. Да и вообще плевать на все, когда она уже полулежит на чертежах почти готового проекта, а он, расстегнув свой ремень, принялся за пуговицу ее чертовых коротких шорт, которые были всему виной. Но все закончилось. Очень неожиданно и очень быстро. Потому что дверь громко открылась, и на пороге показался Стефан со вселенской обидой на лице. — Ну да, как же это все неожиданно! — он наигранно изобразил удивление, хотя голос его дрожал. — И как банально! — он усмехнулся, глядя на Клауса, что даже не отошёл от девушки и даже не застегнул свой ремень. — Интересно, сколько раз я тебя заставал в таком виде? Хм, — шатен задумался. — Наверное, раз сто! — он посмотрел на Кэролайн, которая прикрывалась руками, хоть ещё и была в бюстгальтере. — Хотел убедиться, что у тебя, любимая подруга, все хорошо. — Убедился? — Майклсон прорычал на него. — А теперь исчезни, сделай одолжение! — Ну ты и ублюдок! Тебе что, всех шлюх на свете мало? — Стефан сначала повысил голос, а потом вспомнил, что в доме находится много народу. — А ты-то куда лезешь, Кэр? — он уже прошептал. Клаус разозлился и хотел сам выпроводить за дверь брата своего лучшего друга, а Кэролайн спрыгнула в это время со стола и подняла с пола свою рубашку, на ходу застёгивая ее и сгорая от стыда. Но Стефан разочарованно покачал головой и сам удалился, оставляя пару снова в неловком положении и в дурацкой ситуации. Никлаус поймал блондинку за руку, когда та хотела выйти следом, наверняка чтобы догнать своего друга и начать все объяснять. Но почему она должна оправдываться? Это было единственным, что он не понимал в ней. — Хочешь сказать, что обо всем жалеешь? — он спросил это даже слегка грубо, и вся нежность, которую он показывал ей пару минут назад, уже куда-то испарилась. — Нет. Но он на меня смотрел как на самую последнюю женщину на Земле. Будто я опустилась ниже плинтуса, — она не смотрела ему в глаза, постоянно отводя взгляд, и он взял ее за подбородок и повернул на себя. — Ты не виновата, что сделала то, чего желала, Кэролайн, — он уже мягко проговорил ей в лицо, когда наконец их глаза встретились. — Ты свободна. И ты в этом невероятна. — Свобода и вседозволенность — это разные понятия, Ник… то есть… Клаус, — она сама не знала, как ей его называть, ведь они уже вели себя как друзья. До этого момента, конечно же. — Нет, мне все нравится, — он усмехнулся, а потом вдруг улыбнулся хищной улыбкой. — Может все-таки продолжим начатое? — После того, как мой лучший друг стал считать меня конченной тварью? — она пожала плечами. — Мне нужно отойти от этого всего! И нам с тобой тоже лучше оставаться друзьями, хорошо? — Что? Какими нахрен друзьями? — он недоумевающе посмотрел на неё. Конечно, он такое слышал от женщины в первый раз. — Если это такая шутка, то… — Нет, не шутка, — Кэролайн перебила его. — Все происходит слишком быстро, и я запуталась. Понимаешь? — Замечательно! Прикажете снова звать вас мисс Форбс? Потому что мне не нужны никакие друзья! — Клаус прокричал так, что она от его голоса опять чуть не подпрыгнула. — Зачем ты так? — она хотела его установить, но он уже пошёл к двери. — Можете завтра приехать на работу к обеду, Деймону и Стефану передайте то же самое. Их родители всех вас доставят обратно в Нью-Йорк, я уверен, — он потянул за ручку, но остановился, когда она снова его окликнула. — А как же проект? — блондинка показала на чертежи, что валялись на столе и даже немного помялись после того, как на них несколько раз поёрзали. — Плевать я на него хотел! — Клаус в последний раз на неё взглянул и вышел из кабинета. Вот и та новая для неё, но старая для него самого сторона, которую только что увидела Кэролайн. Его отвергли, и он тут же побежал быстрее это заглушать, увеличивая расстояние между ними ещё больше. Но он этого и не скрывал. Зачем вообще что-то нужно скрывать?

***

Стефан влетел в комнату Ребекки, когда та разговаривала по телефону со старшим братом. Она увидела его озадаченное лицо и, пожелав тому доброй ночи, повесила трубку. — Элайджа звонил. Он уже долетел, — девушка подошла ближе. — Что с тобой случилось? Выглядишь расстроенным! — Ничего. Просто родители выделили нам с тобой одну комнату, учитывая наши отношения, — Стефан сел на кровать, пытаясь скрыть свои эмоции, а Ребекка рассмеялась, понимая, почему он выглядит таким растерянным. Но если бы она только знала. — Не переживай, здесь есть ещё место, — она села рядом, указывая пальцем на раскладывающийся диван, что стоял у окна. — Если мысль о том, чтобы спать со мной в одной комнате, так тебя пугает, то… — Ты невероятно красива, Ребекка, — Стефан вдруг прервал ее. — Я так тебя хочу, — он понизил голос до хриплого. — Прямо здесь и прямо сейчас! — он начал водить тыльной стороной руки по ее щеке, а потом дотронулся своими пальцами до ее губ. Сейчас он зачем-то специально говорил словами того человека, которого в данный момент больше всего ненавидел. А ещё его грела мысль о том, что рядом с ним находится родная сестра того самого расчетливого и самонадеянного мудака, который ни во что не ставит чужие чувства. В одно мгновение он набросился на неё, повалив на кровать и задирая ее сарафан, настойчиво целуя и изображая невероятную страсть, хоть и представлял на ее месте совсем другую девушку. Ну и кто здесь подлец? Скажем, есть человек, который использует других людей и делает это открыто, не стыдясь никого и ничего вокруг, считая это свободным выбором каждого. Он выступает в роли искусителя, подобно дьяволу, обнажая человеческие пороки, но все же он предоставляет им этот выбор. А есть еще один человек, и он во всем идеалист, который не терпит подобного отношения. Но как только он разочаровывается в жизни, то мигом использует ту девушку, к которой уже сам начал испытывать какие-то эмоции. Причем он делает это так скрытно и так низко, что даже она сама ничего не понимает. Да она бы даже никогда в это и не поверила. Вот оно — столкновение идеи со свободой. И, возможно, только вера сможет их снова разграничить.