не закрывай глаза.

— Ну и корыто, — отвешивает Нейтан «комплимент» в сторону прайсовской тачки, растирая ушибленную скулу. — Не нравится — уёбывай отсюда. Он тихо усмехается и выглядывает в окно. Тишина, воцарившаяся в салоне грузовика — белый шум в его воспалённом мозгу. Колфилд мечется в нерешительности, не зная куда сесть, и в конце концов с шумным вздохом приземляется между Нейтаном и Хлоей. Внутри катастрофически не хватает места, и каждый раз, когда машина подпрыгивает, несясь по неровной дороге, Нейтан невольно натыкается своими ногами на ноги Колфилд. Его бесит то, как она нервно елозит на одном месте, будто не может дождаться, когда выскочит вон из машины. Его вдруг накрывает желание приобнять её, но вместо этого он позволяет панике охватить себя и безуспешно ищет её голубые глаза, припрятанные за завесой тёмных волос, в качестве утешения. Он накрывает её колено своей ладонью в попытке успокоить. — Остынь, — прямо говорит он, отворачиваясь к окну. — От того, что ты истеришь, никому не легче. — Я не истерю, — отзывается она, и Нейтан буквально чувствует в воздухе остатки её прежнего запала. Они встречаются взглядами, и Прескотт издаёт тихий смешок. — Как скажешь, Колфилд. Напоследок он чуть стискивает её ногу и, пользуясь небольшим расстоянием, сцепляет пальцы в замок на затылке. — Кстати, мне совсем не жаль, что я тебе вмазала, — наконец, подаёт голос Прайс. — Если тебе интересно. Тебе ещё многое нужно будет наверстать. Надеюсь, это хотя бы стоит того. — Ага, да. Иди нахуй, Прайс, — он успевает бросить быстрый взгляд в сторону Колфилд, слишком занятой изучением заусенцев на переплетённых между собой пальцах. — Может, я и заслужил это. На корне языка Нейтан ощущает горечь и быстро облизывает сухие губы. Он тянется и вдруг берёт Макс за руку. Пара таких же испуганных, как и у него, глаз устремляется на него, но их тепло так схоже с тем теплом, которое источают её ладони, что Нейтан со временем успокаивается. Он понятия не имеет, почему держит её за руку как влюблённая двенадцатилетка, но противиться самому себе не может. Через пару мгновений она нежно сминает его руку в своей в ответ, и Нейтана пробивает покалывающим разрядом электричества от самых кончиков пальцев до корки мозга. Никогда в своей жизни он не испытывал большего желания прикасаться к кому-то так, как сейчас. Будто комфорт, который Колфилд приносила своими руками, был чем-то, в чём Нейтан был готов утонуть с головой. Он возвращается в реальность, когда она высвобождает свою руку и бормочет: — Только никогда больше не хватай меня так. — Или она разобьёт тебе ебало, — добавляет Прайс. Нейтан отодвигает сантименты подальше, и они уступают место его привычной, сквозящей в голосе, издёвке. — М-м, да неужели? — Эй, — предупредительно цедит Хлоя. — Да шучу я. Больно мне сдалась твоя тёлка, ханжа, — жмётся Нейтан спиной к окну. — Она не моя «тёлка», — встревает Колфилд, срывая усмешку с его губ. — Я сказал, что мне жаль, окей? Чё тебе ещё нужно от меня? — Если хочешь, чтобы я выкинула тебя у черта на куличиках, продолжай пиздеть, Прескотт. Он вздыхает, треплет ладонью свои волосы и начинает: — Всё… всё не так просто. Тишина волной разбивается об его черепную коробку, и Нейтан понимает, что не может дышать. Он тонеттонеттонет. Чужие пальцы в уже привычном жесте сдавливают тыльную сторону его ладони. Сомнений нет, это Колфилд. Нейтан вопросительно смотрит в её глаза. — Кто-то умрёт? — снова спрашивает она. Со вздохом Нейтан позволяет части груза свалиться с его плеч. В своём рассказе он опускает так много деталей, что по итогу от истории, которую он решил поведать им, остаётся только голый скелет. Он упоминает только проявочную, фотки и наркотики — остальное оставляет недосказанным. Он всё ждёт, что в ответ они поморщатся, заворчат и разозлятся, но следующий вопрос из тишины лишает его дара речи. — Ты знаешь, где Рейчел? Нейтан не уверен, кто именно это спросил, Прайс или Колфилд, но когда он оглядывается, то замечает Рейчел Эмбер, которая сидит рядом с ним, ловко перебрасывая волосы через плечо и подмигивая. Она выглядит как обычно, если не брать во внимание кровавые слёзы, покрывающие её бледные щёки. Он издаёт хриплый сдавленный вздох. Только когда Колфилд начинает трясти его за плечи, взывая к нему раз за разом, Рейчел вдруг растворяется, точно дым. В отражении глаз Макс Колфилд он видит свои собственные, заполненные ужасом, и заставляет себя дышать медленно и ровно. — Порядок, — шепчет он. — Всё хорошо? — нерешительно отзывается Колфилд. В ответ Нейтан просто смотрит на неё. Она понимающе кивает. Они возвращаются в общежитие, но никто и не думает выходить. — Тебе понадобятся доказательства, — наконец подаёт голос Нейтан, сжимая пальцами дверную ручку. — Чтобы пойти в полицию. Без меня не ходите, тупицы. Дайте мне время придумать план. Хоть что-то. Макс провожает его глазами, когда он вылезает наружу. Он колеблется, взглядом прикованный к ней. — Серьёзно, Колфилд. Не наделай глупостей. Она кивает, но Нейтан ей не верит. Её храбрость граничит с идиотизмом, и он уверен, что это, рано или поздно, сведёт её в могилу. Остаётся только надеяться на то, что он будет рядом, чтобы выкопать её. Когда Нейтан, наконец, возвращается в проявочную, несчастная девчонка всё ещё там — лежит на диване без сознания; дыхание её сбитое, прерывистое. Он прикасается к ней, и её пульс учащается, как у колибри. Марк позволяет Нейтану отвезти студентку обратно в общежитие. На парковке он чувствует, как вновь теряет контроль. Он отстёгивает ремень безопасности со стороны пассажирского сидения, и девушка вдруг приходит в себя, рыщет беспокойными глазами. — Эй, всё в порядке, — шепчет Нейтан, притягивая её к себе. — Всё будет хорошо, — он даже не замечает, как срывается на рыдания, пока они не застревают у него в глотке. Девушка вдруг прижимается к нему и кричит, а он сидит перед ней, вытянув руки, и качает головой. — Тебе нужна помощь? Я могу помочь тебе. Правда, не знаю как. Спотыкаясь, она вываливается из грузовика. Её всхлипывания затихают только за закрытой дверью общежития. Нейтан прижимается лбом к рулю, игнорируя рёв клаксона. Он всё дальше и дальше идёт по этому тоннелю, не знающему конца, уже не уверенный в том, что свет в конце вообще есть.