не закрывай глаза.

Нейтан ворочается в своей постели до тех пор, пока одеяло не спутывается, сковывая его ноги. Он понятия не имеет, как долго плевал в потолок — секунды, минуты, часы слились воедино — но он никак не может заглушить крики в своей голове. Наконец, он сдаётся и спотыкается о пустую бутылку водки, оставленную на полу. Мир вокруг него кружится, будто в калейдоскопе, когда он наклоняется за своими штанами и ботинками. Он не знает, куда идёт, но находит себя околачивающимся у порога Колфилд. — Бля-я... — выдаёт он, проваливая попытку осторожно постучать. — Тупфилд! Ту-упфи-илд! Он жмётся щекой к гладкой поверхности и намеревается крикнуть снова, но дверь вдруг открывается, и Нейтан, потеряв равновесие, валится прямо на Макс. — Нейтан, что ты делаешь? — шипит она, пытаясь оттолкнуть его, однако это не сильно его останавливает. Он проходит мимо неё и падает на кровать. — Не знаю, — стонет Нейтан, пытаясь перевернуться, но что-то утыкается ему в грудь. Он выуживает из-под себя плюшевого медведя и заливается смехом. — Ты все ещё спишь с плюшевыми игрушками, Колфилд? Никто не греет тебя по ночам? Она скрещивает руки на груди и прижимается спиной к приоткрытой двери. — Даю тебе пять секунд на объяснения и потом выкидываю тебя отсюда. — Ты имеешь в виду «или выкидываю тебя отсюда», — уточняюще приподнимает бровь Нейтан, перекидывая медведя из руки в руку. — Нет. Выкидываю тебя в любом случае. Так что говори. — Не могу уснуть, — хмурится Прескотт, когда медведь спрыгивает с кровати на пол. — Нейтан, на часах два часа ночи. Прости, конечно, но нормальные люди спят в это время. — Я не нормальный, — смеётся он и наклоняется, чтобы подобрать игрушку, попутно зажимая её под мышкой. Его улыбка меркнет, когда воспоминания о прошлой ночи возвращаются к нему чужими криками. Та девчонка из проявочной даже не знала, кого ей стоило бояться. Нейтан может поклясться, что видел Марка в отражении её глаз. Марк. Нейтан. Граница между ними стремительно расплывается. Они — две стороны одной монеты, которая то и дело переворачивается. — Я многое повидал, Колфилд, — медленно произносит он. — Делал ужасные вещи. Иногда мне кажется, что я никогда больше не засну. Но это не единственная моя проблема. Макс вздыхает, и дверь за её спиной закрывается. Она садится рядом с Нейтаном на безопасном расстоянии. — Мы доберёмся до него, — с твёрдой уверенностью говорит она. Нейтан даже не моргает, когда она придвигается ближе. — Правда. Он будет гнить в тюрьме до конца своих дней. Он никому больше не причинит вреда, а ты, — их взгляды пересекаются. — Только тебе решать, захочешь ли ты вновь причинить кому-то боль. Ты — единственный, кто может остановиться. Ты должен научиться контролировать себя. На кончике языка остаётся так много вещей, о которых он так и не рассказал и, вероятно, никогда не расскажет. Он даже не уверен, пустила бы она его к себе в комнату, если бы знала обо всём, что он сделал. Он издаёт смешок и откатывается к стене, сосредотачивая своё внимание на её огромном фотоколлаже, простирающимся на всю стену. — Всегда знаешь, что сказать, да? Колфилд тянет к нему руку, чтобы отобрать плюшевого медведя. Нейтан ловко отшатывается назад. — Я не собираюсь делить с тобой свою игрушку. Ты врываешься ко мне посреди ночи, занимаешь мою кровать, а потом отбираешь у меня медведя? Это богохульство, — натянуто улыбается она. Нейтан наклоняется вперёд, и его пальцы касаются её губ. Он знает, почему решил сделать это. Может, виной всему повышенный градус в крови или та энергия, которая молнией сверкнула в его жилах, когда она поджала губы, пытаясь выдавить из себя улыбку, но он тянется к ней за поцелуем. Она удивлённо охает, когда его губы прижимаются к её, а ладонь уверенно ложится на затылок, лишая пути отступления. Нейтан чувствует, как Макс приоткрывает рот, а затем отстраняется, крепко сжимая его запястья. — Нейтан, ты пьян, и… — У тебя есть куча возможностей вытурить меня отсюда, — перебивает он. — Но я не уйду, пока ты меня не поцелуешь. Её глаза широко распахнуты, и Нейтан тонет в них. Чувствует, как она слегка отстраняется, когда он вновь наклоняется к ней. А затем он вновь накрывает её губы своими, пока её руки проходят долгий путь от его предплечий до шеи. Нейтан углубляет поцелуй, ведёт кончиком языка по её нижней губе прежде чем скользнуть дальше, ловит ртом её вздох и тянется ниже, от челюсти к шее. Под его губами Колфилд забывает как дышать. — Подожди, я не думаю… Я имею в виду, это не… — Заткнись, Макс, — Нейтан ведёт руками по её спине, по бокам, затем хватает за талию и чуть грубее прижимает к себе, целуя. На этот раз она отвечает охотнее, легко подстраивается под темп его жадных губ. Он скользит ладонями под её рубашку, небрежно оглаживая спину. Её кожа горячая, согревает его, и он чувствует, как его мышцы наполняются энергией, но кости его тяжёлые. И когда Макс смахивает прядь волос с его лица, Нейтан не замечает, как его веки тяжелеют и смыкаются. Остаётся только тьма. — Нейтан. Рейчел сидит перед ним, скрестив ноги. Она расплывается, её волосы покрывают лицо так, будто она под водой. Улыбка её дразнит, манит. — Следуй за мной. Он тянется к ней, но она зависает в нескольких дюймах от его пальцев. Она дуется, кривит губы и плывёт дальше. Он пытается согнуться, но что-то сдавливает его грудь. Под давлением его рёбра крошатся, и чужие пальцы впиваются в кожу. — Нейтан. На этот раз перед его глазами Марк. Он вырывает его сердце и сжимает в своём кулаке. — Всегда делай снимок, Нейтан, — одно движение, и прескоттское сердце взрывается в его ладони с отвратительным хлюпающим звуком. Марк улыбается и подносит руку ко рту, слизывая кровь с каждого пальца. У Нейтана спирает дыхание. Кровь заливает всё кругом — его грудь, глаза, стены, потолок. Он погружается в вязкую жидкость, и она заполняет его рот и лёгкие. В ушах у него вопли. Нейтан пытается заткнуть уши, но не может пошевелиться. Звук усиливается, достигает своей кульминации, и он понимает, что вот-вот лопнет. Нейтан садится на кровати, хватая ртом воздух. Рот его сухой, голос охрип. Он понимает, что кричал во сне. Он вновь вскрикивает от изумления, когда замечает, что рядом кто-то есть, что чья-то рука покоится на его груди, а широко распахнутые глаза взирают на него из темноты. Он пытается отпихнуть человека от себя, но тот хватает его за руки и сжимает их. — Нейтан, всё в порядке. Это всего лишь сон. Просто кошмар, — шепчет тихий голос. Он валится в её объятия, позволяет ей запустить пальцы в его волосы. Её прикосновения мягкие, нежные, ниточка за ниточкой вытягивают из него былое беспокойство. Её сердце колотится пуще его, ищет покоя, и Нейтан тянется пальцами к её груди, желая, чтобы оно замедлилось. На щеке его остаётся запёкшаяся солёная дорожка из слёз. Он тянется, чтобы смахнуть её, но рыдания, злые, грубые, уродливые, вырываются наружу с новой силой. И Нейтан позволяет себе всхлипывать, пока голос не становится хриплым, и не остаётся ничего, кроме дыхания. Когда приступ, наконец, отступает, Нейтан смотрит на Колфилд, пока, наконец, не узнаёт её. — Колфилд? — недоверчиво косится он. Поднимает голову, чтобы убедиться, что она — не галлюцинация. — Какого хуя ты забыла в моей комнате? — Вообще-то, ты в моей комнате. Влетел сюда, заставил целоваться с тобой. Потом просто заснул. — Не-ет, — тянет он, и воспоминания о её губах лихо проносятся у него в голове. Тёплые руки. Её руки. Его губы на шее. На её шее. — Блять. — Я не воспользовалась ситуацией, — приглушённо добавляет она. — В смысле, я бы остановилась, если бы мы зашли дальше. Ты был довольно настойчив, ну и я, да, наверное, тоже немного увлеклась. Нейтан закатывает глаза. — Не пизди, Колфилд. Ты же святоша, — он вытягивает из-под себя что-то твёрдое — как оказывается, плюшевого мишку — и отбрасывает его в сторону, одаривая Колфилд свирепым взглядом, когда она заливается смехом. — Прости. Ночью ты снова отобрал у меня медведя. Я решила, что и чёрт с ним. Он стонет и плюхается обратно, накрываясь одной из подушек. — Я спать. — Хочешь поговорить об этом? Нейтан выглядывает из-за подушки. Макс выжидающе смотрит на него. — Поговорить о чём? О твоём медведе? — уголок его рта дёргается в улыбке. — Именно поэтому ты решила меня затащить в койку? Всё-таки, никто тебя не греет по ночам. Она отбирает у него подушку. Все опасения в её глазах испарились. — Ты знаешь, что я имею в виду. Перестань быть засранцем. Он переворачивается и прячется под одеялом. — В этом и суть — я не хочу говорить об этом. Сны — это сны, и не более. У каждого есть свои демоны. — Да, но… — она замолкает, стискивая его плечо. Нейтан припускает одеяло, чтобы посмотреть ей в глаза, переполненные эмоциями, которые он не может прочесть. — Ты не должен бороться с ними в одиночку. В попытке что-то сказать он щёлкает языком по верхнему нёбу. — Не надо… — вздыхает Нейтан, потупив взор в стену. — Не надо на меня так смотреть. Это не благотворительная акция, окей? Ты не можешь просто починить меня и получить за это ёбаную медальку. Если ты проходишь через пиздец, значит ты наложал. Если ты наложал, значит ты проходишь через пиздец. Это круговорот жизни. — Нейтан, — шепчет она, её рука повторяет изгиб его скулы. Он хватает её за запястье, но тепло её пальцев успокаивает его больше, чем ему хотелось бы. — Мне жаль. Эти слова срабатывают на него как красная тряпка на быка. Он отталкивает её, спуская ноги на пол. — Нет! — вскрикивает Нейтан, хватает ботинок и бросает его в Колфилд. — Не говори со мной так. Ты ничего не знаешь. Ты не видишь того, что вижу я. Не слышишь того, что слышу я. Тебе не снятся кошмары. Они не преследуют тебя наяву, когда ты идёшь в класс, пытаясь понять, что реально, а что — нет. Тебе не нужно задаваться вопросом, собираешься ли ты кого-то убить, можешь ли ты кого-то спасти, и будут ли тебя вечно преследовать эти ёбаные глаза. Ты не понимаешь, каково это, блять. Так что не смей, мать твою, говорить мне, что тебе жаль, только потому что я разревелся при тебе от одного кошмара. — Нейтан, — её голос становится громче; она противостоит его гневу, и Нейтан медленно, но верно слабеет. Она держит его за руки, не позволяет ударить себя. И Нейтан, загнанный в ловушку, мечется — локти упираются в стену, а ноги — в тумбочку, голова — у неё на плече. Он хочет оттолкнуть её так сильно, чтобы оставить трафарет в стене, но Колфилд сильнее, чем выглядит. — Нейтан, всё в порядке. Он прислоняется к стене, поверженный. Когда он понуривает голову, Макс касается его лба. Грудь вздымается от неровного дыхания. Её руки крепко сжимают его собственные. — Всё в порядке, — повторяет она. Нейтан вздыхает, и Макс инстинктивно моргает, когда чужое дыхание касается её лица. — Отпусти, — шепчет он, и Колфилд повинуется, оставляя его руки у него же на коленях. Он отворачивается. — Чёрт возьми, Колфилд. Я ведь и убить тебя мог. — Да, но ты этого не сделал. Это о чём-то же говорит. Он смеётся, поднимаясь на дрожащих ногах. — Я возвращаюсь домой. Мне, блять, нужно выспаться. Так что, спасибо, и всё такое. Это было что-то... с чем-то. Она натянуто улыбается. Нейтан вспоминает, как изучал эту улыбку кончиками пальцев. Он сжимает кулаки и уходит, облегчённый звуком захлопывающейся двери. Нейтан Прескотт не знает, что Колфилд делает с ним, но он чувствует, что сойдёт с ума, если не поймёт.