Позавтракаем?
Это Вик, и он, не глядя, печатает «да», попутно собираясь. Перерыв — именно то, что ему нужно. Он вжимается ладонями в глаза, пытаясь снять с них напряжение и понять, что он мог упустить. Руки Нейтана дрожат, когда он ведёт расчёской по волосам. Колфилд стоит позади него в зеркале. Её кожа бледная и пятнистая. Это не Макс, это её выцветшая копия, которая не должна казаться такой реальной, будто он может протянуть руку и коснуться её. Она прислоняется к стене с кривоватой улыбкой. — «Позавтракаем?» — издевается она. Она прыгает на стекло, колотит по нему руками. — Чего ты хочешь? — спрашивает он, попутно роясь в комоде в поисках зубной щётки и чуть ли не опрокидывая его, когда не находит необходимое. — «Чего ты хочешь?» — передразнивает Нейтана Колфилд, прыгает из зеркала в окно. По её лицу текут кровавые слёзы. Глаза больше похожи на две красные дыры. — Чего ты хочешь, Нейтан? Меня? Это всё, что тебе нужно? — она стягивает с себя рубашку, а под ней — сырая, прогнившая плоть. — О, слишком поздно, — мясо валится с её рёбер, блестящих в свете солнца. Нейтан вскрикивает и швыряет книгу в окно, даже не вздрагивая, когда стекло расползается паутиной из трещин. Теперь вместо одной Колфилд на него пялится целых пять. Они молчат, но их лица искажены всё той же кривой улыбкой. — Оставь меня, блять, в покое, — шепчет Нейтан и отворачивается. Он хватает свой телефон и ключи, игнорируя смех, который эхом ударяет в его голову.***
— Может, поешь? — спрашивает Виктория и заносит вилку над своей яичницей. Нейтан смотрит на стопку блинов, которые вполне могут оказаться кусками искусно нарезанного пенопласта, и ему будет плевать. У него совершенно нет аппетита. — Хочешь? Вик морщится, отправляя в рот свой завтрак по кусочкам. — Ты не спал, — замечает она. Нейтан закатывает глаза. Он знает, что мешки под его глазами слишком тёмные, а брюки велики. Если не брать в счёт его последний срыв в комнате, можно даже сказать, что он в последнее время удивительно спокоен. — Сон для слабаков, — бормочет Нейтан, сосредоточившись на своём кофе. — Знаешь, если ты снова просрёшь все дэдлайны в этом учебном году… — Вик, давай не будем. Я в порядке, а от хуёвого табеля успеваемости я никак не вздёрнусь. Так что расслабься. Виктория поджимает губы и отодвигает тарелку в сторону. — Нейтан, не надо так, — начинает она. — Я просто волнуюсь, окей? Я имею право на это. Друзья должны беспокоиться друг о друге. Она закатывает глаза, и Нейтан отхлёбывает свой кофе. — Ты собираешься на вечеринку в эти выходные, да? Прескотт хмыкает в ответ. — Нейтан, это твоя вечеринка. — Да пойду я, пойду. Прихватить с собой наркоты? — Мне нужно бежать, — он слышит в её словах сквозящее раздражение. Она кладёт руки на стол, поднимаясь на ноги. Он изучает узор на столе под её ладонями. Этот узор слишком похож на трещины на его оконном стекле. Виктория щёлкает пальцами у Нейтана перед лицом. — Ты услышал меня, Нейтан? — Ага, мне тоже нужно бежать, — он ловит её тяжёлый взгляд и думает, чем бы разбавить его. Он ерошит её волосы, игнорируя вопль ужаса, и, смеясь, направляется к выходу. — А вот это было уже совсем не обязательно, — кричит она вслед. Нейтан на ходу поворачивается к ней, вздёргивая плечами, и врезается в кого-то. — Смотри, блять, куда прёшь, — он пытается протиснуться к выходу, но огромные глаза Колфилд застают его врасплох. — Привет, Нейтан, — тихо приветствует его Макс и уступает ему дорогу. — Макс, — пробует заговорить он и морщится, когда она улыбается ему. Нейтан не знает, ждёт ли она от него извинений, но с вызовом выпячивает подбородок. Она не движется с места, только роет носком конверса плитку между ними. — Как дела, Колфилд? — подталкивает он её, но, не дожидаясь ответа, выскакивает за дверь. Не хочет попасть под любопытный взор Виктории. Макс, что неудивительно, следует за ним. — Мы тут с Хлоей думали, как бы проникнуть в проявочную Джеф… — Нет, — просто заявляет Нейтан. Она выпучивает и без того огромные глаза. — В смысле, «нет»? — Нет, — повторяет Нейтан. Он прислоняется к окну рядом с собой, не в силах сдержать ухмылку. — Нейтан, — вздыхает Макс. Она в отчаянии треплет волосы. — У нас нет времени. Нам нужен план, и если ты не собираешься нам помогать… — Я ещё не придумал план, окей? — снова перебивает её Прескотт. Ему так и хочется оторвать руки от её волос, пригладить тот хаос, который она навела. От этой мысли у него сводит живот, и он щёлкает языком, чтобы не заорать на себя. Он делает шаг вперёд, и она подстраивается под него — её короткие шажки с трудом, но сравниваются с его. — Я же сказал тебе не лезть никуда со своим гриффиндорским упрямством, чтобы тебя прямо на месте не застрелили, да? — продолжает Нейтан. Колфилд улыбается и переспрашивает: — Гриффиндорским? Нейтан обгоняет её по пути к своему грузовику. — Заткнись. Просто хотел подчеркнуть свою точку зрения. Она следует за ним, и Прескотт раздражённо оглядывается на неё, прежде чем открыть дверь. — И я не знала, что ты — любитель Гарри Поттера, — она задыхается от быстрой ходьбы. — Ну, ты многого обо мне не знаешь. Колфилд тупит взгляд, всматриваясь в его улыбку, и Нейтан отворачивается, попутно забираясь на водительское сидение. — Что-то ещё? — спрашивает он, когда румянец заливает её лицо. — Нет, но… — она вздыхает. На её лице можно жарить яичницу — до того оно красное. — Подкинешь меня обратно? Я приехала сюда на автобусе. — Ты же только что пришла, — припоминает Нейтан, никак не может оторвать глаз от веснушек, коими усыпаны её щёки и нос, и старается сделать свой взгляд более хмурым. — Я искала тебя. Виктория сказала, что ты будешь здесь. — Вик? — её слова молотком ударяют Нейтана по голове. Он смотрит в сторону закусочной, но Виктории там уже давно нет. Странно, что она даже не упомянула Колфилд в разговоре. — Пожалуйста? — Только если ты будешь умолять меня, — открывает дверь со стороны пассажира Прескотт. Она забирается внутрь и пристёгивает ремень безопасности. — Тебя так легко смутить. — Спасибо, Капитан Очевидность. Он усмехается и выезжает со стоянки, мыслями возвращаясь к планам, которые он, не взирая на множество тупиков, пытался составить утром. Он думает о красных переплётах папок, отмеченных именами и разложенных по полкам. На каждой странице внутри красовались лучшие фотографии. Осознание того, что эти папки — идеальное доказательство, бьют как пощёчина. Это именно то, что нужно украсть. Всё, что прокралось в его кошмары, просочилось сквозь окна, зеркала, глаза, глядящие на него с пассажирского сидения, кроется в этих злосчастных переплётах. Ему просто нужно улучить идеальный момент, чтобы проскользнуть в проявочную и украсть их. — Итак, мы с Хлоей подумали… — Замолчи, Колфилд, — отмахивается Нейтан от её слов, и она цокает языком в знак несогласия. — Мы проберёмся в проявочную, пока Джефферсон будет в Блэквелле. Я знаю его распорядок дня, так что я захвачу оттуда хотя бы одну папку. Это будет нашим доказательством. На первый взгляд, это легко. Слишком легко, но с учётом того, что Марк наблюдал за ним в последнее время особенно внимательно, Нейтан даже не уверен, что сможет проскользнуть в проявочную и остаться при этом незамеченным. Но он ни за что не пошлёт туда Колфилд одну. — И всё? — хмурится она. — Можем обсудить детали, — он тянется, чтобы выключить радио, потому что шум становится слишком невыносимым для помех в его голове. Нейтан касается её руки. Она отскакивает, как от кипятка, и потирает ладонь в том месте, где он её коснулся. — Нервничаешь, — замечает Нейтан с улыбкой. — Прости. Просто… — она откашливается, позволяя тишине накрыть их с головой. — Просто что? — продолжает за неё Нейтан, не в силах больше молчать. — Выкладывай, Колфилд. — Я… Э-э, много думала о той ночи. Ну, когда мы… — она замолкает, её внимание сосредоточено на пейзаже за окном. — Знаешь, если ты будешь говорить полными предложениями, я начну понимать, что ты, блять, говоришь, — Прескотт понимает, к чему она ведёт, но испытывает какое-то нездоровое удовольствие, подначивая её. — Когда мы поцеловались, — говорит Макс прямо, задерживая дыхание. Он и сам забывает, как дышать, но вовремя берёт себя в руки. — И что не так? — Нейтан пытается звучать безразлично, но чувствует, как огонь предательски наполняет каждую клетку его тела, раскалённый до предела, жаждущий вырваться. — Обычно, я так никого не целую. — «Обычно» или «никогда»? — уголок его рта дёргается, но он сдерживает ухмылку. Он сосредотачивается на дороге, на неподвижном тротуаре, который дрожит у него перед глазами. И это совсем не похоже на то, как неуверенно дрожит грудь Колфилд, когда она пытается себя контролировать. — Не в этом дело. Он слышит, как её голос хрустит подобно гальке под колёсами его машины. Он не может не задаться вопросом, в какой конкретно момент его присутствие стало влиять на неё так ярко. Эта мысль пробирается в его мозг, прорастает глубоко, как сорняк, который он никак не может выкорчевать. Нейтан останавливается на обочине и глядит на Колфилд. — Это был просто поцелуй, — говорит он будничным тоном, будто только что не съехал с дороги и не вытащил ключи из замка зажигания, попутно отстегнув ремень. — Нейтан, я… Твой… Он всё не даёт ей возможности закончить свою мысль, перебивает уже четвёртый раз за утро, но губы его становятся только настойчивее по сравнению с тем, что было прошлой ночью. Нейтан теряет пальцы в её волосах, стягивает их меж костяшек, когда притягивает Колфилд к себе ближе. Тепло её тела кислотой разъедает все непрошенные мысли. Она обнимает его за плечи, будто колеблется между двумя опциями — оттолкнуть или прижаться плотнее. И останавливается на второй. Он раздвигает её губы кончиком языка, останавливаясь на мгновение, чтобы позволить ей отстраниться, но когда понимает, что это в её планы не входит, то вновь бросается вперёд, пробуя её язык на вкус. Макс выдыхает ему прямо в губы, и Нейтан сам не может сдержать стон, ведёт пальцами по её спине и обхватывает ими талию. Обнажённая полоска кожи между её рубашкой и линией джинсов горит. Нейтан целует её подбородок, шею, прикусывает пульсирующую венку на ней, и Макс жадно хватает ртом воздух. — Видишь? — шепчет он ей в кожу. — Просто поцелуй. — Что ты делаешь? — успевает спросить Макс перед тем, как его пальцы спускаются ниже и кружат возле её пупка. Что ты делаешь со мной, Колфилд? Её кожа горячая настолько, что Нейтану его собственная кажется просто тёплой. — Я не знаю, — признаётся он. Она тихо посмеивается в ответ. Он пересчитывает её рёбра большими пальцами, едва касаясь груди. На этот раз Макс действительно отталкивает его, но Нейтан успевает напоследок поймать её губы в кратком поцелуе, прежде чем его спина вжимается в сидение. — Нейтан, я так не могу, — сопит она. — Не хочу заниматься этим в грузовике на обочине... — и смахивает пряди с лица, но некоторые всё равно остаются прилипшими к её влажному лбу. — …Со мной, — заканчивает Нейтан, чувствуя, что именно это потерялось где-то в тишине. — Я тебе даже не нравлюсь, — припоминает Макс. Он бы хотел признаться самому себе в этом так же легко, как и она. Раньше таких проблем не возникало. — Более того, я думаю, что ты противная, — возражает он и тянет её за руку, накрывая ею бугорок на своих штанах. Она поспешно отдёргивает кисть, одаривая его испепеляющим взглядом. — Ты понял, о чём я. Нейтан Прескотт знает, что может пойти по двум путям. В первом он вновь притягивает Макс к себе, игнорируя свои назойливые мысли, и её губы слабы против его. Он говорит ей, что она — это всё, что ему нужно, чтобы выкарабкаться, и целует её до тех пор, пока его лёгкие не начинают гореть от недостатка кислорода. В другом же, он вставляет ключи обратно в замок зажигания и заводит машину. Не сводит глаз с дороги и пытается игнорировать её блуждающий взгляд, всё пытающийся проникнуть в его разум и выудить ответы на все её вопросы, которые её явно не устроят. Жаль, что первый путь для него закрыт. Когда они добираются до стоянки у общежития, Нейтан глушит мотор и сидит в тишине. Он всё ждёт, когда Колфилд уйдёт, но она не уходит. Её руки покоятся на острых коленях. — Чего ты ждёшь? — ворчит он и тянется к двери, но не открывает. — Я тебя не понимаю, Нейтан, — признаётся Макс, нерешительно отворачиваясь. — Я просто хочу помочь тебе. Я пытаюсь. Пытаюсь, блять, изо всех сил, но ты отталкиваешь меня. Обращаешься со мной как с мусором, а потом держишь за руку и смотришь на меня вот так, — она раскрывает глаза широко и испугано. Он не может прочесть эти глаза, не может понять, что кроется в них, и это пугает. — И именно поэтому я всё ещё здесь. Я не знаю, — она щёлкает дверной ручкой, и этот звук оглушает Прескотта во время её паузы. — Я не знаю, что и думать о тебе. Нейтан сбрасывает её руку, царапая своими ногтями. — Всё просто. Не думай. — Ты не помогаешь. — Ну… — он наклоняется над ней, чтобы открыть дверь. — Думаю, было бы несправедливо, если бы всё в мире было так просто, — он крепко целует её, покусывает нижнюю губу, а потом отстраняется и вылезает из машины. Нейтан не оборачивается, чтобы увидеть выражение её лица. Он думает, что так будет лучше. Он сможет справиться с гневом. Он сможет справиться с недоверием. А с остальным спектром эмоций он обязательно разберётся попозже. Однако Нейтан смотрит в свирепые глаза Марка Джефферсона, когда тот проходит мимо общежития, зажав стопку папок под мышкой. Он изучает сначала Нейтана, потом Макс и хмурится сильнее прежнего. Нейтан пытается притвориться, что это что-то вроде небрежного приветствия, когда их пути с Колфилд расходятся. Но на следующий день, когда он крутится на офисном стуле в проявочной, ожидая, когда Марк, наконец, закончит оформлять свои заметки, красная папка, брошенная перед ним, оставляет у него множество вопросов. Она похожа на кучу тех, что стоят на полках, но название, нацарапанное сбоку, кричит об обратном. Макс Колфилд.