не закрывай глаза.

Удивительно, как быстро всё выходит из-под контроля. Костяшки домино сыплются на Нейтана со всех сторон. Он сократил свою жизнь до минимума — общага, уроки, общага. Если бы Марк не увидел их вместе с Колфилд, он бы гордился тем графиком, в который Прескотт себя заключил. Но, конечно же, всё всегда идёт наперекосяк. Папка смотрит на него как один огромный немигающий глаз. Имя Макс, выцарапанное на корешке, отдаётся в голове дробью, мантрой, которую он никак не может остановить. МаксМаксМаксМаксМакс. На мгновение Нейтану кажется, что он тонет в этом. — Ты подпустил её слишком близко, — отчитывает Марк Нейтана, то и дело постукивая по папке, разделяющей их. — Это твоя первая ошибка. Ты впустил её в свою голову, а, может, и в свои штаны. Ты стал более беспечным, и… Нейтан, слушай меня внимательно, — кричит, и последние три слова шумом взрываются в ушах Нейтана. Сейчас Джефферсон так сильно напоминает ему отца, что на мгновение Нейтан видит именно его, выросшего над ним огромной башней, с рукой, похожей на хлыст. Но Марк не отвешивает ему пощёчину. Он тихо складывает руки на стол. — Помнишь Рейчел? — с насмешкой спрашивает он. Рейчел плачет рядом, её кожа белая, точно снег, глаза впали. Она съёживается у его ног, ртом заглушает всхлипывания. Нейтан чувствует, как его нога начинает дрожать. Рейчел исчезает. Она — не более чем тень на полу. — Нет, не помню, — в той же манере бормочет Нейтан. — Очевидно, ты тоже. Марк хлопает ладонью по папке. — Не умничай. Мы учимся на своих ошибках. У тебя есть потенциал, Нейтан, но если ты не можешь сосредоточиться на нашей цели, нам, вероятно, придётся покончить со всем здесь и сейчас, — Джефферсон вытягивает из кармана пистолет и уверенно перекладывает его из руки в руку. — Вариантов, как именно с этим покончить, очень много. Выбирай любой. — Боже мой, Марк, — Нейтан смотрит на пистолет, и мышцы на его ноге тревожно сводит судорогой. Он не может дышать. — Я не могу оступиться. Второй попытки уже не будет, — отрезает Марк. — Мне плевать на неё, — пытается убедить его Нейтан. — Я просто подкинул её до общаги. Иногда поёбывал её. В любом случае, она безнадёжная. — Помни, — снова вскрикивает Марк, заставляя Прескотта вздрогнуть. — Суть этого проекта. Я не позволю тебе развращать моих моделей, Нейтан. — Прости, — шепчет Нейтан, сползая со стула на пол, когда Марк поднимает пистолет. И вот ему снова пять лет. Он яростно скручивается от любого громкого звука. Отец разносит в щепки свой рабочий стол. Нейтан не двигается, пока вокруг снова не становится тихо. Теперь он понимает: всё возвращается на круги своя. Он прижимает колени груди, кости к костям, и не знает, когда следует приготовиться к удару. Но Марк понимающе кладёт свою тяжёлую руку ему на плечо, пряча пистолет. — Тогда ты знаешь, что делать. Нейтан сжимается, сдерживая плач, комом застрявшим в глотке. Он гораздо сильнее в своём молчании и именно поэтому дарует его Марку Джефферсону. Отдаляющиеся шаги Марка такие же просчитанные, как и всё в нём. Щелчок секундной стрелки на часах. Тик. Так. Тик. Так. Время никогда не стоит на месте.

***

«Нейтан, ты поступаешь правильно». Он повторяет это самому себе, когда ждёт Прайс около её дома. Она слишком долго мешкается, залезая в его грузовик, и хмурится всё время, когда он описывает ей свой план. — Я вхожу, забираю папку и выхожу. А ты смотришь в оба. У него будет несколько минут на это, прежде чем что-то пойдёт не так. Он позволяет словам заполнить салон автомобиля, если они помогут ему сосредоточиться. Нейтан всё ещё чувствует руку Марка на своём плече. Хочу, чтобы ты мной гордился. Хочу, чтобы ты уважал меня. Ведь у меня огромный потенциал. Нейтан крепче стискивает пальцами руль, резко выдыхая и прогоняя лишние мысли из головы. Они приехали сюда не за этим. — Будь начеку, — напоминает он Прайс, а она лишь закатывает глаза, прислоняясь к двери сарая. — Почему мы делаем это без Макс? — в сотый раз спрашивает она. В этот раз очередь Нейтана закатывать глаза. Он бы не привёз Хлою сюда, если бы не нуждался в человеке, который будет стоять на шухере. Если бы всё зависело от него, он бы и на десять миль к ней не приблизился к ней. Но и Макс ни за что с собой не взял бы. Мысли Нейтана посвящены лишь этой чёртовой руке на его плече и огромным голубым глазам. Он даже не знает, что хуже. Если бы с ней что-то случилось, он бы точно сошёл с ума. Так что оставить её в общаге — лучшее, что он смог придумать. — Потому что это ёбаная Колфилд. Я не хочу, чтобы она и близко к этому месту подступалась, — отвечает Прескотт, но не уточняет почему. Не может. — Пять минут. Я просто сгоняю за папкой. Марк занят вереницей студенческих конференций — этой самой ерундой в середине семестра. Нейтан никогда себя ими не утруждает, потому что ему в принципе похуй, что о нём подумают преподаватели. Его отец может просто бросить им в лица пачки купюр потолще. Это абсурдно, но голоса в его голове гораздо громче голосов снаружи. И все правила, которым он следует, всегда трактуются вторыми. — Что это? — спрашивает Нейтан, глядя на дверь. — Что? — Прайс провожает его ленивым взглядом. — Голоса, — шепчет он. Ухмылка сползает с лица Хлои. — Чё ты куришь, Прескотт? Здесь нет ничего, кроме птиц и дерьма. Я, Нейтан? Это всё, чего ты хочешь? — Нет, — отрезает он слишком громко, поспешно спускаясь вниз, только бы не видеть гримасу Хлои Прайс. Он уже видел её. Только лица были разные. Папки выстроены в ряд на полке так же аккуратно, как и обычно. Колфилд — конец, который удерживает их в прямом состоянии. Нейтан подумывает о том, чтобы выбросить к чертям эти папки и топтать их до тех пор, пока они не превратятся в груду разбитого пластика. Но его руки не дрожат, когда он выуживает папку с именем, о котором долгое время даже не позволял себе думать. Кейт Марш. Он не может вспомнить её лицо той ночью. В его памяти только отдельные фрагменты, разбросанные хаотично. Нейтан помнит, как подкинул ей таблетку. Помнит, как сам был накурен до чёртиков. Помнит, что её пустили по кругу. Когда она обмякла в его объятиях, маленькая и невесомая, точно раненная птица, он прижал её к себе, отнёс к своему грузовику и позволил темноте повелевать собой как марионеткой. Он нащупал губами беспорядочное биение её пульса, стиснул в ладонях ткань её юбки, а затем отпрянул, сжав кулаки. «Позволь мне отвести тебя в больницу», повторял он ей снова и снова, даже когда хоронил её, с отвисшей челюстью и связанную канцелярским скотчем, в слепящем свете штативов проявочной. Нет места искуплению. «Не хочу заниматься этим в грузовике на обочине». Слова Макс возвращаются к нему, и он думает, что лучше бы этого не было. Он просто хищник, тупое животное. Нейтан запихивает папку в свой рюкзак. Ему кажется, будто он слышит всхлипы Кейт, эхом проносящиеся мимо него. Но у него нет времени на призраков. Ни на прошлых, ни на настоящих. Однако, когда его рука касается перил лестницы, он останавливается, оценивая окружающую его темноту, которая на этот раз успокаивает его. — Мне так жаль, — срывается шёпот с его губ. Нет места искуплению. Когда он шагает по лестнице, его шаги тяжёлые и тянут обратно, вниз. — Ты задержался, — ругается на него Прайс, но Нейтан игнорирует её и идёт дальше к грузовику. — Знаешь, Макс прибьёт тебя за то, что ты не взял её с нами. Нейтан усмехается. — Ничего не видела? — Птиц и дерьмо. Ещё психа прямо перед собой. Мы можем уже вернуться домой, или мне нужно найти вилы, чтоб надрать тебе задницу? — Заткнись и залезай в машину, — Нейтан заводит двигатель, не дожидаясь её ответа. Она ворчит в ответ, захлопывая за собой дверь. — Вечеринка сегодня вечером. Идёшь? — спрашивает он, пока она возится с радио. Нейтан подумывает о том, чтобы шлёпнуть её по руке, потому что его бесят помехи между радиостанциями, и то, как Прайс бесцеремонно роется в его плейлисте. — Приглашаешь? — глухо смеётся Хлоя. — Не приходи, — вырубает радио он. Прайс закидывает ноги на приборную панель, игнорируя его злобный взгляд. — Да я и не планировала. Нейтан смотрит на рюкзак, который лежит между ними. Внутри — папка с фотографиями Кейт. Его время на исходе. — Не ходи сама и не пускай туда Макс. — Ага. Силками её утащу оттуда. Она будет ужасно расстроена, — Хлоя натягивает шапку на пару дюймов ниже, просто чтобы спрятаться от Нейтана. — Я серьёзно, блять. Он хочет Макс, — слишком сильно давит на газ Нейтан, и стрелка спидометра зашкаливает. Он быстро исправляет это. — Что ты сказал? — Он передумал. Нет, не так. Он давно положил на неё глаз. Поменялось только время. Она садится ровно, вытягивается. — Почему? Что, блять, случилось? Это ты его надоумил? Клянусь Богом, Прескотт, я оторву тебе яйца и скормлю их тебе же даже раньше, чем до тебя доберутся копы. — Я нихуя не делал! — нет, дело не в этом, но он ей в этом не признается. — Слушай, всё, что тебе нужно знать — там опасно. Позаботься, чтобы Макс была в безопасности. Я собираюсь заскочить в полицейский участок перед этим. Если всё пойдёт по плану, то ничего не случится. — Что-то всегда идёт не по плану, Прескотт, — осторожно отмечает Хлоя. То, как она смотрит на него, клещами вытягивая из него все недостатки, напоминает ему о том, что она никогда ему не доверится. Она тоже могла бы стать просто стеклянными глазами подле его ног. Нет места искуплению.