Черновик

Вернувшись домой позднее обычного, Ганнибал открыл холодильник и достал бутылку молока. Сперва он приложил ее ко лбу, охлаждая голову, и лишь затем налил молоко в высокий голубой бокал. Сделав глоток, мужчина прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Сегодняшний день прошел слишком насыщенно и сумбурно, а к вечеру началась головная боль, точившая его словно короед. Лектер подошел к окну и выглянул наружу, всматриваясь в соседский дом. Пока тихо. Ганнибал усмехнулся и, отставив стакан с молоком, вышел на крыльцо, чтобы насладиться треском цикад. Прохладный ветерок обдувал лицо и шею, иногда забираясь под рубашку, под которой кожа была влажной от вечернего зноя. – Этот пес нагадил на мой газон! – раздался визгливый крик миссис Уллис. Мужчина вздохнул, понимая, что отдыха не будет, и посмотрел в сторону ее крыльца. Старушка, отодвинув горшок с розами, вперила в доктора бледно-зеленые глаза, словно гипнотизируя. Соседка шамкала сухими губами, и ему казалось, что она вот-вот плюнет на газон, пытаясь привлечь его внимание: – Уинстон! Этот хулиган зовет собаку Уинстон!!! * * * – Мистер Вест? – крикнул Ганнибал, как только переступил порог своего дома. Старый слуга вышел из кухни, вытирая руки полотенцем. Наверное, он опять пытался сам приготовить ужин, а значит, Лектер ляжет спать с изжогой, Вест любит перчить все подряд. – Господин Лектер! Кто это? – Щенок. Налейте ему молока. – У него должно быть имя! Как говорил мой покойный дядюшка мистер Уинстон, каждая тварь должна иметь имя. Будь то кошка или собака. – Уинстон. Пусть его зовут Уинстон. Мистер Вест махнул полотенцем и поманил щенка в кухню, разговаривая с ним, как с человеком, а Ганнибал направился к пациенту. * * *        Ганнибал перестал дышать, боясь спугнуть это нежное томление, этот взгляд, терзающий душу. Дюпюи уже откровенно прижался к его груди, дыша часто и неровно. – Леон... – Ганнибал... И имя, сорвавшееся с юных губ, закружило доктору голову сильнее любого вина. Он запустил руки в кудрявые волосы и притянул Дюпюи к себе, целуя розовые губы. Леон не сопротивлялся, он ухватился за жилет Ганнибала и, закрыв глаза, отдался ласке и нежности, что отдавал Ганнибал. Губы юноши были такими мягкими и сладкими, что Лектер потерял голову от страсти и возбуждения, желая взять его здесь же, под яблоней¹. * * * Губы Ганнибала беззвучно произнесли «Леон», будто пробуя имя на вкус. Он напряг память, вспоминая, что это мог быть за фильм. В голову ничего не шло, и мужчина отмахнулся от дежавю как от назойливой мухи. – Нагадил на газон! – каркнула миссис Уллис и указала крючковатым пальцем в сторону дома Уилла. Лектер молча поднялся с крыльца и вошел в дом, освобождая себя от необходимости общаться с назойливой соседкой. Чуть позже, лежа в постели и укрывшись тонкой шелковой простыней, Ганнибал смотрел в потолок. Иногда его губы складывались трубочкой, выдувая фамилию «Дюпюи», чужую, но одновременно знакомую. Доктор хмурился, сон не шел, а последней каплей стала грохочущая музыка, внезапно обрушившаяся на тихую улицу: «Wake up! Grab a brush and put a little makeup»². Ганнибал приподнялся на локтях и зло посмотрел в окно, где виднелся угол оштукатуренного соседнего дома. Сквозь музыку доносились хохот и подвывание, кто-то пытался взять ноту вместе с Сержем Танкяном³, но выходило раздражающе плохо. Лектер скинул простыню и, одевшись в спортивный костюм и кеды, вышел на крыльцо. «Father into your hands, I commend my spirit», – голосил приемник. – Отче! В руки Твои предаю дух мой⁴, – повторил шепотом доктор и решительно направился к дому Уилла. * * * Уилл Грэм заливисто хохотал над попытками сокурсника – Грязного Нолана – выпить залпом третью банку пива. Казалось, что Нолан сейчас раздастся до размеров дверного проема и останется здесь с ночевкой, не способный покинуть дом. Грязным его прозвали за вечные пятна машинного масла на каждой из его рубашек (вечерами он помогал отцу в автомастерской). Сейчас к пятнам масла прибавились мокрые пивные потеки с характерным запахом солода. – Давай же! – крикнул Грэм и сделал большой глоток пива. Парень пытался перекричать Фила, Фил, в свою очередь, пытался перекричать музыкальный центр. Неожиданно раздался дверной звонок, и Уилл, отставив бутылку и показав жестом, что все хорошо, направился к двери. – Все хорошо! – крикнул он. – Старушка Уллис, наверное, хочет напроситься на вечеринку! Однако, открыв дверь, парень увидел вовсе не престарелую соседку. Его ноги мгновенно потеряли опору, а рубашка больно натянулась под мышками. Уилл был схвачен за ворот рубахи и прижат к холодной стене дома. – Какого черта? – зло процедил Ганнибал, глядя прямо ему в глаза. Грэм обхватил его руки и возмущенно воскликнул: – Пустите! – У тебя сломались часы, засранец? – Вы на частной территории, доктор-каннибал! Лектер ослабил хватку, и Уилл коснулся ногами крыльца, облегченно выдыхая. – Ты пьян? – спросил Ганнибал. – Сегодня пятница! – Убавь музыку. – Может, лучше зайдете и выпьете с нами? Пива хватит на всех. – Ты не та компания, с которой хочется проводить время. Грэм улыбнулся и поправил рубашку: – Вам просто завидно. – Чему я должен завидовать? Твоей глупости? – Молодости. Лектер прищурился, и Грэм обернулся на дверь, полагая, что их могут увидеть. Они стояли слишком близко друг к другу, и носки их обуви почти соприкасались. Если протянуть руку, можно дотронуться до ткани спортивных штанов с эмблемой «Найк». А если поднять ее выше, то можно «случайно» задеть рукав толстовки, под которой, Уилл был уверен, доктор абсолютно нагой. «Что за мысли?» – отругал сам себя Грэм, а вслух сказал: – У меня вечеринка. Хотите – надевайте беруши. Хотите – присоединяйтесь. По... Грэм хотел сказать «пока», но на последнем слоге он вдруг растерял весь свой запал и громко выдохнул, получив несильный удар ладонью в грудь. Голос осип, и в глазах помутнело, он сам не заметил, как Ганнибал ухватил его за шею и повел к своему дому, крепко держа пальцами. Грэм чувствовал боль и ярость, смешанные со стыдом. Вырываться на виду у тех, кто может посмотреть в окно, смешно, уж лучше пусть думают, что он идет добровольно. – Пустите, – прошипел Уилл. – Как только твоя пьяная паства устанет тебя ждать и разъедется по домам. – А если они до утра просидят? – Ты позвонишь кому-нибудь и скажешь, что нашел компанию веселей. – Это вы веселая компания? С вами только мертвецов отпевать. Ганнибал сжал пальцы сильнее, и Уилл подавил в себе желание язвить. Он поднялся по ступенькам и вошел в дом Лектера, окунаясь в минимализм по самые уши. – Это что, операционная? Где мебель? – Иди на кухню! Уилл прошел в указанном направлении и, увидев пушистый седой кактус, смотрящий в окно, ухмыльнулся: – Ну у вас и соседство. Это не он рассказывал «Байки из склепа»? – Садись. Как только Грэм опустился на табурет, музыка в его доме смолкла, и Грязный Нолан вышел на крыльцо, в недоумении оглядывая двор: – Уилл? Ганнибал наклонился над своим гостем и злорадно выдохнул: – Тебе нужно было пригласить этого парня в прачечную, уверен, ему бы там понравилось. Грэм почувствовал, как от шепота доктора шея покрылась мурашками, и замер, боясь прервать это приятное ощущение. Он чувствовал теплое дыхание у самого уха, чувствовал запах мятной зубной пасты, а еще он чувствовал нарастающее возбуждение. Грязный Нолан топтался на крыльце еще минут пять, а затем уселся на него, выудив из-за спины бутылку пива. Неожиданно улицу осветил свет фар, и небольшой черный седан остановился напротив крыльца Грэма. Постояв минуту, машина тронулась с места и скрылась в конце улицы, оставив после себя едва ощутимый запах выхлопа. – Еще гости? Уилл помотал головой и посмотрел на Лектера: – Может, адресом ошиблись? – Скорее всего. Доктор положил ладонь на плечо Грэма, и тот с удивлением заметил, что чувствует себя здесь в безопасности. Странное дело, идти домой расхотелось. Парень смотрел, как один за другим расходятся его несостоявшиеся гости. Кто-то смеялся, кто-то подначивал друг друга, а кто-то выкрикивал имя Грэма, потрясая кулаками. – Да ты король вечеринок, – усмехнулся Ганнибал. Он сел напротив и выжидающе посмотрел на соседа. – Устрою еще одну, – ответил Уилл и взял горшок с кактусом в руку, чтобы рассмотреть поближе. – Поставь на место. Фредерик на любит тряску. – Фредерик?! – Грэм захохотал и отставил горшок, опасаясь разбить его. Ганнибал схватил растение и поставил обратно на подоконник, хмуро глядя на Уилла, который уже смахивал слезы от смеха. – Почему Уинстон? – вдруг спросил он. – Что? – Грэм с недоумением посмотрел на хозяина дома. – Почему ты назвал собаку Уинстон? – Я... не знаю. Само пришло, – парень пожал плечами. – Есть пиво? – Нет. Ганнибал подошел к холодильнику и достал бутылку с молоком. Он протянул ее Уиллу, вопросительно подняв брови. – Молоко? Серьезно? – усмехнулся Грэм. – Тогда только вода. – Как скучно вы живете с... – Уилл посмотрел на кактус, – Фредериком... Кажется, все гости покинули мою скорбную обитель. Могу я идти, доктор Ганнибал-каннибал? Мужчина прислонился к столу и сложил руки на груди: – Если в следующий раз я услышу музыку, возьму ремень и выпорю тебя на глазах у твоих друзей. Веришь? Уилл представил, как Лектер выуживает черный кожаный ремень из своих брюк, как жилистые пальцы, оплетенные венами, обхватывают прессованную кожу, проверяя ее на прочность... Спина покрылась потом, и парень невольно повел плечами, отчего ручейки защекотали спину. – Да понял я, что тут все скучные зануды, которые ложатся спать в десять вечера и пьют молоко. Пока, Фредерик! Грэм скользнул мимо Ганнибала в прихожую. Там он обернулся, но хозяин его не провожал, что было немного обидно. Уилл нарочно хлопнул дверью и зашагал по темной улице, изо всех сил стараясь не перейти на бег. * * * – Возьмите меня, доктор Лектер, умоляю, – простонал Леон, глядя в карие глаза Ганнибала. Он, смущаясь, коснулся рукой паха доктора, лаская его через ткань брюк. Лектер издал протяжный стон, как только почувствовал теплую ладонь. – Ты так юн... – прошептал он. – Я люблю вас! – Ласковый мальчик! Мой Леон! – Ганнибал страстно поцеловал розовые губы и подхватил юношу на руки¹. * * * Уилл распахнул глаза и перевел взгляд на часы. 2:20. Коснувшись пальцами висков, парень сглотнул вязкую слюну, наполнившую рот. Он чувствовал больное и острое возбуждение, вызванное странным сном. Кто эти люди? Это походило на старинный фильм с плохой кинопленкой и тусклыми цветами. Двое мужчин, любящих друг друга, свет от камина, полумрак в углах... Уилл коснулся члена через ткань трусов и застонал... – Ганнибал, – прошептали его губы, а руки уже стягивали нижнее белье, выпуская влажный член на свободу. Уилл закрыл глаза и обхватил его ладонью, размазывая смазку по всей поверхности. «Леон», – послышался тихий шепот. Рука сделала движение вверх и вниз, и Грэм издал стон наслаждения, молнией разбивший тишину ночи. – Черт, – выдохнул он, закусывая угол подушки. Движения стали более ритмичными, он сильнее сжал ладонь, позволяя себе подойти к самой грани, когда болезненное ожидание вот-вот превратится в острое наслаждение, проливающееся белым на простыни... Закрывая глаза, Уилл видел два потных от страсти тела, клубок рук и ног, стонущий, вибрирующий, жаждущий освобождения. Кончая, Грэм выгнулся дугой, касаясь кровати только лопатками, ягодицами и ногами. Его тело покрылось мурашками, а потом и вовсе задрожало от удовольствия. «А если бы мне отдрочил Ганнибал?» Мысль закралась в голову и расположилась там как большая птица, свившая гнездо. Уилл натянул трусы и встал, а затем подошел к окну, осторожно раздвигая пальцами штору. В доме доктора не горело ни одно окно, да и с чего бы им гореть? Половина третьего ночи. В желтом свете уличных фонарей парень заметил стоящего человека и прищурился, пытаясь разглядеть его. Высокая и широкоплечая фигура скользнула в тень и скрылась за ветвями клена. ¹ Фанфик «Отголоски». ² System of a Down, «Chop suey». ³ Солист группы System of a Down. ⁴ Одна из семи фраз, произнесенных Иисусом Христом во время его распятия.