𝖶𝗂𝖼𝗄𝖾𝖽 𝖧𝖺𝗍𝖾 | 𝖥𝗋𝖾𝖽 𝖶𝖾𝖺𝗌𝗅𝖾𝗒

Время летело, и я поняла, что шла уже вторая неделя моего пребывания в доме Блэка. Начинался июль, в Англии наступило полноценное лето, и новостей почти не было. Четыре дня в неделю, когда Ремус был здесь, мы практиковались с ним в заклинаниях и просто болтали. Я никогда не думала, что буду говорить с профессором о моей личной жизни, но он был одним из немногих людей, с которыми я могла говорить о чем угодно. Кроме того, я стала намного ближе к Тонкс, которая каждый раз, когда приходила, брала меня в город, чтобы выпить пару кружек пива и насладиться жизнью обычного подростка. И, что удивительно, мы иногда болтали с Гермионой. Раз нам пришлось делить комнату, это было неизбежно. На третий день она застукала меня за тем, что я разглядываю одну из фотографий с Седриком и Оливией. Видимо, у меня на лице все было написано, поэтому она предложила поговорить с ней, если мне это необходимо. С тех пор мы часто болтали перед сном. Я все так же звонила Лив раз в два дня, не соглашаясь с миссис Уизли, которая считала это слишком опасным. Но мне все равно разрешили, потому что Блэк считал, что общение с другом пойдет мне на пользу. Ремус, который был единственным, кто имел власть надо мной, согласился с Сириусом, но и поддержал Молли: со мной всегда был кто-то сопровождающий. Бедному Джорджу приходилось болтаться за мной по всему Лондону, потому что, очевидно, никто не доверял Фреду эту миссию, а младшие Уизли и Гермиона не справились бы в случае чего. — Могу я спросить тебя, Ремус? — Я сидела на столе в одной из комнат. Окна были распахнуты настежь, и Сириус разрешил нам использовать комнату на третьем этаже, тем более тут были только студии. — Конечно, — ответил он, устанавливая пластинку в граммофон. Наш урок закончился, и мы, как обычно, просто сидели, отдыхая и болтая. — Почему Сириус согласился, чтобы я пожила тут? Он не любит Снейпа, а я не особо-то дружу с кем-то из Ордена. Ремус, казалось, обдумывал свой ответ. — Я думаю, ты напоминаешь ему его брата. Он тоже учился в Слизерине, но поддался на уговоры родителей присоединиться к Пожирателям, и когда хотел отступить, было уже слишком поздно. Они ему отомстили. Ему было всего восемнадцать. Я думаю, что, хотя Сириус и ненавидит Снейпа, он видит, что ты совсем не похожа на него, что ты просто ребенок, несущий на своих плечах преступления своих родителей. — Интересно, как бы я жила, если бы жизнь обошлась со мной лучше? — Ты бы в любом случае не была собой, Лилит. Моменты, хорошие или плохие, формируют нашу личность и то, кто мы есть. Даже если они причинили тебе боль, они также помогли тебе познать себя. Если ты не возражаешь, у меня тоже есть к тебе вопрос. Это касается твоего дяди, так что если ты не хочешь отвечать, то все в порядке. Снейп был не той темой, о которой я хотела бы говорить с кем-либо, но так как он ответил на мой вопрос, я согласилась. — Давай. — Что произошло между вами, что вы так отдалились друг от друга? Я имею в виду, я знаю, что Северус не самый ласковый человек, но я помню, как он гордился тобой, когда ты родилась, а сейчас, прости меня, но кажется, что вы двое не знакомы. — Ничего не произошло, Ремус. Абсолютно ничего. Когда мою мать забрали в Азкабан, он изменил свое отношение ко мне. Мне было всего три года, но он бросил меня в особняке, только эльфы заботились обо мне, а сам навещал меня дважды в месяц. Он пытался заставить меня думать, что ничего не изменилось, но его встречи с каждым разом становились все холоднее и отдаленнее, поэтому мы сейчас взаимно терпеть друг друга не можем. Я знаю, что он не любит меня, потому что я выгляжу как мой отец, но он думает, что я буду вести себя как моя мать. Он боится, что разочарует Дамблдора, если я пойду по пути Цирцеи. Вот и все. Ремус глубоко вздохнул и посмотрел на меня с жалостью. — Я бы сказал, что удивлен, но нет. Северус всегда судил, до того, как узнать ситуацию, но он не должен бросать свою племянницу, потому что она вдруг может стать Пожирателем. Я уже говорил тебе это однажды и повторю еще раз: твоя семья не определяет тебя. То, что сделала твоя мать, было ужасно, и ты должна это знать, но это не твоя вина. Ты была всего лишь ребенком без отца и с психически неуравновешенной матерью, и то, как ты сейчас с этим справляешься, показывает, какая ты невероятно сильная девушка. Каждый, кто хоть немного знает настоящую Лилит, гордился бы тобой. И если это не Снейп, то это буду я. Слезы наворачивались на глаза, и я прилагала огромные усилия, чтобы сдержать их. Это было самое прекрасное, что когда-либо говорил мне взрослый. Лив всегда говорила мне, как она гордится мной, но знать, что такой человек, как Ремус, думает так же… Это согревало мое сердце. На мгновение мне показалось, что со мной разговаривает настоящий отец. — Спасибо, Ремус, — сказала я дрожащим голосом. Он улыбнулся мне и хотел что-то добавить, но Сириус Блэк появился в открытой двери и постучал, привлекая наше внимание. — Эй, Лунатик, Молли хочет поговорить с Лилит, вы оба нужны ей прямо сейчас на кухне. Есть кое-какие новости от Дамблдора, — сказал он, глядя прямо на Ремуса. — Мы сейчас будем, Бродяга. Спасибо, — ответил Люпин, одарив Сириуса сияющим взглядом. Вытирая слезинки в уголках глаз, через минуту я спустилась вниз и оказалась на кухне, где мистер и миссис Уизли разговаривали между собой тихим шепотом, с явной тревогой на лицах. Мы сели рядом с ними, и миссис Уизли глубоко вздохнула, я могла видеть ее слезящиеся глаза. — Дамблдор вышел на связь час назад, — начал мистер Уизли, хватая жену за руку. — Группа Пожирателей Смерти пыталась сбежать. Они почти сделали это, но повезло, что сам Министр Магии был в Азкабане в это время и охрана была усиленной. Воздух покинул мои легкие. Это было единственное, чего я боялась в данный момент. — Кто? — Я спросила, вдохнув. — Беллатриса Лестрейндж, Долохов, Руквуд и… Цирцея Снейп, — продолжал он, избегая смотреть на меня. Миссис Уизли зарыдала еще громче и тоже отвела от меня взгляд. Черт, нет, только не она. Озноб покрыл мое тело сверху донизу, во рту пересохло, я с трудом вздохнула и почувствовала, как каждый сантиметр моего тела отяжелел. — Думаю, нужно прекратить прогулки Лилит, Ремус. Если они все же сбегут или у них появятся какие-то сообщники на свободе, она станет их целью, и они могут последовать за ней сюда. Они заинтересованы в ней. — Хоть Молли и говорила так, будто меня тут нет, я поняла о ком это. Я посмотрела на Сириуса и Ремуса в ужасе от возможности потерять свою ограниченную свободу. — Пожалуйста, не надо, я буду осторожна. Я обещаю, но, пожалуйста, не забирайте эти минуты у меня. Ремус посмотрел на меня с беспокойством в глазах. — Прости, Лилит, но Молли права, тебе не стоит выходить из дома, по крайней мере, на этой неделе. Потом мы сможем поговорить о большей защите, которую ты можешь использовать. — Но они ведь не сбежали, и как я буду связываться с Оливией? — спросила я, заметив, как дрожит мой голос. Не плачь, не плачь, не плачь… — Я понимаю, что ты молода и хочешь наслаждаться летом, но будь ответственной, Лилит. Я обещаю, что это не продлится слишком долго, — он продолжал, не обращая внимания на мои слезящиеся глаза. — Я согласен с Ремусом. За эти семь дней твоя подруга никуда не денется. — Сириус не смотрел на меня. Я понимала, что это может быть опасно для меня и всего Ордена, но я также чувствовала, что я была всего лишь фигурой в их игре, как будто я просто пешка, которую они вот-вот пожертвуют, чтобы сохранить короля в безопасности. Взрослые поднялись и занялись своими делами, а Ремус положил свою руку на мою. — Я отправлю сову к Лавгудам, скажу, что ты не сможешь говорить с Оливией в эти дни, но что ты в безопасности. Они, кажется, сейчас на отдыхе? Я спрошу как у нее дела, знаю, что ты беспокоишься. Я стиснула зубы, но кивнула. Он не понимал, как много Лив значит для меня и как одиноко я себя чувствую без нее. То, что я не могу разговаривать с ней столько дней, было чем-то, что я не была уверена, что смогу принять. — Я знаю, что ты куришь, если тебе нужны сигареты, у меня их большой запас в кабинете на третьем этаже. Можешь брать. — Блэк заговорил. — Спасибо, сэр. — просто сказала я, вставая и направляясь прямо к лестнице, чтобы попасть в комнату. Я открыла дверь и почти бросилась на кровать, не обращая внимания на Гермиону, которая искала туфли. — Все в порядке? — спросила она немного застенчиво. — Все не в порядке, — драматично произнесла я, уткнувшись в подушку. — Пожиратели Смерти пытались сбежать из Азкабана, и теперь я не могу выйти на улицу целую неделю. — Что? Но почему? — Потому что одной из них была моя мать. — Ну тогда, возможно, лучше действительно остаться под защитой дома на несколько дней, Лилит? Для твоей же безопасности. — Мне нужна свобода, Гермиона. Это единственное, что у меня есть. — сказала я, хватая подушку и сжимая ее, как плюшевого мишку. — Иногда нам приходится чем-то жертвовать, но мне правда жаль. Не знаю, что происходит, но понимаю тебя. — Поверь, я знаю не больше, чем ты. ✵ ✵ ✵ Солнце все еще пряталось за зданиями, и в комнате было темно. В полной тишине я схватила ботинки и джинсовую куртку и вышла из комнаты, оставив спящую Гермиону. Я планировала дойти до телефона на углу улицы до того, как кто-нибудь проснется и поймет, что я сбежала. Внизу, на первом этаже, было смертельно тихо, но на всякий случай я подняла палочку, чтобы произнести заклинание тишины. Когда я уже собиралась взяться за дверную ручку, то почувствовала, как две руки схватили меня за талию и потащили. Я невольно ахнула, когда заметила, что нахожусь в одной из кладовок, где было очень мало места и очень мало света. Прижавшись спиной к стене, я увидела пару знакомых карих глаз. — Что ты делаешь? — Я злилась. — Куда ты собралась? — спросил Фред Уизли одновременно со мной, с высокомерной и ироничной улыбкой. Я молчала с полминуты, ожидая, что он заговорит первым, но он был слишком занят, уставившись на меня, как будто мы играли в гляделки. — Я хотела выйти к телефону, мне нужно поговорить с Оливией. — Я решила прикинуться дурочкой. Я мысленно молилась, чтобы он не знал о моих новых правилах, но подозрительный и веселый блеск в его глазах говорил мне об обратном. — О, неужели? Ты что, забыла, что тебе нельзя выходить? — Я не могу выйти одна. — Нет, ты не можешь выйти в любом случае, — заявил он. — Мама велела мне присматривать за тобой и сказала это довольно ясно. — О, теперь ты будешь контролировать меня? Я в состоянии сама о себе позаботиться, спасибо. — Ты уверена? Что-то не похоже. — Он подражал моему тону. — Ты вообще отдаешь себе отчет в том, что если кто-то из Пожирателей найдет тебя, ты рискуешь безопасностью всего Ордена? Это не очень любезно с твоей стороны. — Я ухожу всего на полчаса! А будка стоит на углу этой улицы! Я хочу поговорить только с Оливией. — Это тебе не шутки! Ты никуда не пойдешь, дорогая. Я посмотрела на него с яростью, копившейся в моем теле. Мой план рушился… — Ты меня останавливаешь, Уизли? — Ты еще сомневаешься? — ответил он, подходя ближе. — Что ты будешь делать? Потому что сейчас мне кажется, что ты опять хочешь поцеловать меня, и мы уже были в такой ситуации раньше. — прошептала я. Он тихо усмехнулся. — Я не хочу целовать тебя, — сказал Фред, уверенный в себе, понизив голос, отчего по моей коже пробежали мурашки, которые я старалась всеми способами скрыть. — Уверена, что не хочешь, — прошептала я, а затем, мои глаза переместились на его рот и я сама не поняла, как прикусила нижнюю губу. Его дыхание стало тяжелее, а глаза повторили мои действия. Я чувствовала, как огонь охватывает каждый сантиметр моей кожи, и забыла обо всем на свете, кроме него. Уизли действовал на меня как наркотик, искушая, и вопреки тому, чего хотел мой мозг, мое тело просило попробовать. Внезапно он схватил мое лицо обеими руками за щеки и страстно поцеловал. Ощущение его губ на моих разблокировало в моей голове воспоминания о последнем разе, и покалывание сконцентрировалось между моих ног. От того, как его губы коснулись моих, я почувствовала слабость, и у меня закружилась голова. Он опустил одну руку мне на талию, одновременно прижимая мое тело к своему, заставляя меня чувствовать, как его грудь яростно вздымается и опускается с каждым вздохом, который он делал между поцелуями, и скользнул пальцами другой руки по моей шее… Я вцепилась в его волосы и тихонько прикусила нижнюю губу, на что он ответил тихим стоном, заставившим меня почувствовать растущее возбуждение. Черт. Он снова целовал меня, прижимая тело к своим бедрам, заставляя мою кровь гореть в жилах и желать его больше всего на свете. Его рот переместился с моих губ к челюсти, а затем к шее, где он начал сосать, кусать и целовать кожу. Жар от его руки на моей талии обжигал даже через рубашку. Мои бедра, буквально приклеенные к его, и его опытные губы на мне заставили меня почувствовать душу. Снова вернувшись к губам, он устало поцеловал меня, как будто пытался выпить последние капли меня, и, конечно же, я позволила ему получить все, что он хотел, потому что его прикосновения возносили меня на небеса. Наконец, мы расстались и удивленно посмотрели друг другу в глаза. Я взяла себя в руки и одарила его кошачьей улыбкой. — Значит, ты не хотел меня целовать? — сказала я тихим шепотом рядом с его ухом, открывая за ним дверь и уходя, прежде чем Уизли успел что-либо сказать. Это было горячо.