Последствия

Лиза сидела за своим рабочим столом и старательно пыталась вникнуть в очередной из десятков одинаковых документов в стопке перед ней. Все было как обычно, но при этом жутко неправильно. Хотя, с чего бы это? Давящие отштукатуренные стены Штаба были, команда, с каждым членом которой девушка мило поздоровалась утром была, куча бумаг, в которой можно утонуть была, так что же так тревожило лейтенанта? Лиза устало вздохнула и обвела кабинет взглядом больших карих глаз. Он остановился на большом столе и стоящим за ним кожаным креслом, которое одиноко пустовало. Вот, что не так, вот, что не дает Хоукай спокойно жить. Лиза всегда была как на иголках, когда полковник куда-то надолго уезжал без нее. Будь то сложная миссия для алхимиков или простая проверка, девушка чувствовала себя паршиво, когда не могла его защитить. Хоукай перевела взгляд в окно. Небо было отвратительно голубым, а погода ужасно хорошей. Стая птиц вспорхнула с толстой ветки большого дуба, росшего около Штаба. Хотя, судя по возрасту дуба, скорее Штаб вырос рядом с ним, а не наоборот. Лейтенант раздраженно отвернулась. Два алхимика отсутствовали уже неделю. Неужели нельзя было позвонить и сказать два простых слова: «Все хорошо»? Лиза изучила маршрут, по которому следовал ее начальник, и точно знала, что возможность связаться с ней у него была. Но, конечно же, Мустанг этого не сделал. Он никогда не делал. Всегда Лизе приходилось звонить и узнавать, как у него все проходит, все ли нормально. Но сейчас она не могла этого сделать. Слишком опасно. Тем не менее, Рой и Эд уже могли вступить в бой, и она не знала, что будет делать, если первым и последним, что она получит, будет похоронка. Хоукай нахмурила светлые брови и яростно затрясла головой. Откуда такие идиотские мысли? Все будет хорошо. Обязательно. Девушка посмотрела на стопку документов на столе и тихо чертыхнулась. Она откладывала этот визит до последнего, но за долгие годы научилась быстро заполнять документы и вот этот безрадостный момент настал. Лиза резко, возможно, даже слишком резко встала из-за стола, шаркнув стулом об пол и крепко схватив документы, зашагала к выходу из кабинета, четко чеканя шаг каблуками военных берц. Перед зловещими дверьми ненавистного кабинета генерала Крипса, Лиза на секунду заколебалась, но быстро отбросила все сомнения и громко и четко постучала. Нужного «Войдите» девушка не услышала и уже обрадовалась, что никого нет, что, может, она имеет право уйти, но что-то остановило ее. Интерес? Чувство долга? А может, предчувствие? Лейтенант потянулась, положила руку на дверную ручку и аккуратно опустила ее. Дверь поддалась и с тихим скрипом открылась. Девушка просунула белокурую голову в открывшийся просвет и оглядела кабинет. Он пустовал. — Генерал? — позвала Хоукай на всякий случай. — Генерал Крипс? Никого. Все, теперь ей надо уйти, раз генерала нет, но что-то, наоборот, потянуло девушку внутрь. Немного неуверенно она зашла в кабинет и затворила за собой дверь. Лиза оправдывала себя тем, что ей нужно доставить документы генералу и не ее вина, что его где-то носит. Она просто зайдет, положит бумаги на стол и уйдет. Ничего противозаконного. Девушка кивнула сама себе и уже гораздо увереннее зашагала прямо к большому лакированному столу генерала, на котором уже лежала пара явно не просмотренных папок. Лиза поджала губы. И этот человек говорит, что полковник не разбирает свои документы. Подойдя к столу, она тихо опустила бумаги рядом с папками, но в ней вдруг взыграло какое-то странное чувство и она начала осматривать стол Крипса. Папки были совершенно обычными, всякая бюрократическая дрянь, несколько листов, лежащих на столе тоже были просто какими-то отчетами. Хоукай немного поколебалась, но затем обогнула стол и открыла первый выдвижной ящик. Еще какие-то бумажки, запасной набор ручек, несколько носовых платков, табельное оружие. Лиза вздохнула. Наверное, она просто наглый параноик. Но тут ее внимание привлек конверт, глубоко закопанный во втором ящике. Привлек он ее местом отправления. «Город Кернибах?» — удивленно прочитала Лиза. Почему генерал получает явно не военные письма из города, который армия осаждает? Да и как? Так, а от кого оно? Хоукай перевела взгляд на другую строчку. «Страшила»? Что? Девушка нахмурила светлые брови. Она ничего не понимала. Чувствовала только то, что творится что-то явно нехорошее. Что было ещё важнее, письмо было уже вскрыто, маня девушку вынуть его из конверта и прочитать. Лиза закусила губу. Может ли она позволить себе быть такой неосторожной? Однако интерес пересилил осторожность, и Хоукай потянула за край листа, торчащего из письма. «Железный дровосек! О у нас, но С ранили. Однако, нам вполне достаточно. Врата ада разверзлись и вышли демоны. Я надеюсь, мой ангел скоро освободится. Спасибо тебе!» Здесь не стояло вообще никакой подписи, но почерк был очень аккуратным, понятным, буквы слегка округлыми. Навскидку, Лиза могла сказать, что писала… женщина? Хоукай пыталась понять и переварить то, что только что прочитала. Однако времени подумать ей не дали. Она услышала шаги и быстро встрепенулась. Вот ведь. Надо поскорее все убрать и уходить. Лиза как смогла аккуратно засунула письмо обратно в конверт. Получалось плохо, от волнения и спешки тряслись руки. Наконец, у девушки получилось закрыть конверт, она положила его ровно на то же место, откуда взяла и, возможно, приложив слишком много силы, закрыла ящик. Выбежав из-за стола, она вцепилась руками в бумаги, которые принесла, делая вид, что только что зашла и только-только положила документы на стол. От такой цепкой хватки некоторые листы помялись, но Лизе было все равно. Сердце бешено стучало прямо в глотке, казалось, что прошла уже вечность, хотя на самом деле не больше десяти секунд. Хоукай вдохнула и выдохнула. Надо успокоиться. Наконец, девушка услышала, как опускается ручка и дверь распахнулась. — Лейтенант Хоукай? — спросил знакомый голос. — Что Вы здесь делаете? Лиза выпустила бумаги из рук и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, приложив ладонь ко лбу, отсалютовала старшему по званию. — Прошу прощения за вторжение, сэр. Я принесла Вам бумаги на заполнение и подпись, — Хоукай сама удивилась, насколько ровным голосом она это сказала. Генерал поизучал ее несколько секунд и девушка уже начала бояться, что он раскрыл ее, но через мгновение губы Крипса растянулись в его фирменной улыбке, которая могла бы показаться милой и приветливой, но Лиза ее ненавидела. — Вот как? Что ж, хорошо, если так, — он как-то странно сверкнул глазами и Хоукай снова напряглась. Однако ее лицо не выдало этого. — Я могу идти? — спросила она. — Подождите, лейтенант, — сказал Крипс и подошел ближе к Лизе. Между ними теперь было всего несколько шагов. — Вам что-то нужно от меня, сэр? — безэмоционально спросила девушка. Она испытывала сильный дискомфорт от такой близости. — Я не люблю юлить, лейтенант, поэтому спрошу сразу: почему Вы служите под началом полковника Мустанга? Хоукай нахмурилась. Черты ее красивого лица стали жестче. — Я не понимаю вопрос, генерал, — холодно ответила она. — Я, лейтенант, тоже не могу понять одной вещи, — начал Крипс. — Откуда у юного полковника Мустанга такая команда? Где он нашел, а главное, как удержал их всех? — Лиза испепеляюще смотрела на генерала, в его голубые, холодные как лед, глаза. — Юный, подающий надежды радист, которого еще можно натаскать так, как тебе нужно, –девушка про себя поморщилась. Крипс говорил о сержанте Фьюри, словно о какой-то собаке. — Эрудированный прапорщик, которого в буквальном смысле можно назвать «человек-библиотека», место которого в Централе, а не в нашем захолустье, — с явным наслаждением продолжал генерал. — Два прекрасных опера, один из которых, отличник Военной академии, — он как-то заговорчески улыбнулся. — И, наконец, Вы, прекрасный солдат, лучший снайпер Аместриса, прозванный Ястребиным глазом. Почему Вы сидите здесь, под началом человека, который никогда не даст Вам повышения и карьерного роста? Хоукай сжала челюсти. Он много пронюхал про их отдел. Это явно плохой знак. — Меня и всю команду устраивает нынешнее положение, и к повышению никто из нас не стремится, — сказала она. — Неужели? А может, Ваши сослуживцы и Вы в частности даже не думали об этом. О каких-то иных перспективах? — улыбка генерала становилась все шире. — Вы правы, лично я не думала об этом, — ответила девушка. — Потому что это не от меня зависит. Если высшее руководство решит, что мне пора сменить погоны, то так и будет, если же нет — значит так тому и быть, — отрезала она. — Вот уж неправда, — покачал головой Крипс. — Вы можете кое-что сделать. Лиза не ответила, а лишь подняла вверх светлую бровь. Она прекрасно знала, что сейчас скажет ей генерал. — Вы можете перейти под чужое командование, и тогда все горизонты будут Вам открыты. Хоукай всеми силами попыталась сдержать свое отвращение. Неужели, кроме как повышением, он не додумался ничем ее подкупить? Вот уж небо в алмазах со старым противным хрыщом. — Как я уже говорила, меня полностью устраивает командование полковника Мустанга и если это все, что Вы хотели спросить, то я пойду. Крипс несколько секунд смотрел на нее, а затем, цокнув, покачал головой, все еще улыбаясь. — Снимаю шляпу, Мустанг, — сказал генерал и сделал соответствующий жест рукой. — Такую верную подчиненную воспитал. Клещами не вытянешь, — он засмеялся. Это стало для Лизы последней каплей. Она сжала руки в кулаки так, что на тыльной стороне проступили вены. — О человеке в его присутствии не говорят в третьем лице, — чуть ли не прошипела она. — Если поливать грязью моего начальника и доставать меня — это все, чего Вы хотели, то я хотела бы покинуть кабинет и заняться делами. Улыбка и выражение непринужденности дрогнули на лице генерала. Внутри Лиза прокляла себя за такое открытое проявление чувств. Она играла с огнем и сейчас, кажется, плеснула бензина на угли. Девушка пристально посмотрела на Крипса, внимательно следя за любым движением мускулов на его лице. Генерал, однако, быстро взял себя в руки и, убрав с лица эту дурацкую улыбку, спросил ровным голосом: — Лейтенант, Вы считаете меня монстром? Или что я домогаюсь до Вас? Я мешаю Вам выполнять работу? «Да!» — так и хотелось ответить Лизе, но вслух она сказала совершенно другое: — Нет, сэр. Я просто немного… — Хоукай слегка запнулась, подбирая нужные слова, — удивилась Вашим словам. Прошу прощения за свою несдержанность. Крипс помолчал несколько секунд, а затем кивнул. — Хорошо. В таком случае Вы можете идти, лейтенант. Лиза снова вытянулась по струнке и отсалютовала. Они разошлись в разные стороны. Хоукай — к двери, а Крипс к своему столу. Когда девушка уже взялась за дверную ручку, генерал вдруг, снова окликнул ее: — Лейтенант. — Да, сэр? — отозвалась Хоукай, не поворачивая головы. — Как там на западном фронте? Без перемен? Глаза Лизы расширились, и она вцепилась в дверную ручку. Он что-то знает! — Нет, сэр. Мне ничего не известно, — девушка постаралась сказать это как можно ровнее. — Однако если Вы что-нибудь узнаете, то я хотела бы попросить Вас поделиться информацией со мной. — Всенепременно, — ответил Крипс и в его голосе послышалась издевка. Лиза не сомневалась, что он снова улыбается во все тридцать два или сколько там у него осталось, зуба.

***

Мир вокруг наполнился звуками. Это произошло так резко и неожиданно, что очень не понравилось Эду, и он свел светлые брови к переносице. Что случилось? Где он? Мальчик прислушался к себе и своему окружению. То, на чем он лежал было довольно жёстким и откровенно неудобным, но это была не голая земля. Шум вокруг, был слишком тихим, чтобы его можно было назвать ревом битвы. Значит ли это, что бой закончился? Почему же тогда Эд не помнит этого? Вопросов становилось больше. Ладно, попробуем с другой стороны. Как он себя чувствует? Так, немного болела голова, что-то сдавливало и щекотало шею, как-то тупо, отдаленно болела правая нога. Было такое чувство, будто это вовсе и не его нога. Очень противное чувство. Оценка самочувствия не убавила вопросов в голове мальчика. Что ж, значит остается только одно — надо открыть глаза. Однако эта идея, по какой-то причине, которую он сам не мог объяснить, совсем не прельщала Эда. Ему больше хотелось полежать так, с закрытыми глазами. Но неизвестность давила, в голове копошились вопросы и мальчик не мог этого выносить. Светлые ресницы затрепетали, веки, словно занавес театра, открыли большие золотые глаза. Первым, что увидел Эдвард, был потолок. Не просто потолок, а брезент. Он в палатке? Эд заморгал, прогоняя последнюю пелену с глаз. Становится все интереснее. Нужно разобраться. Мальчик приподнялся на правом, металлическим локте, но тут же плюхнулся обратно. Эд нахмурился. И что это было? Мальчик повторил попытку встать, но она также не увенчалась успехом. Поджав губы от раздражения, Эдвард сменил руку и попробовал встать на левом локте. Плечо пронзила резкая боль, но зато мальчик, наконец, смог подтянуться и принять сидячее положение. Эд победно хмыкнул и перевел взгляд на правую руку, пытаясь понять, почему та отказалась поддерживать его вес. С виду все было нормально — автоброня, как автоброня. Да, на ней прибавилось царапин, и она была довольно грязной, но это ничего. В чем же тогда проблема? Если на вид все хорошо, то это не значит, что она работает — здраво рассудил Эд и поднял руку вверх. Она спокойно поднялась. Отлично, значит с плечом, а самое главное, с портом автоброни все нормально. Это немного воодушевило Эдварда, и он попробовал согнуть руку в локте. Все хорошее настроение тут же улетучилось. Она не сгибалась. Мальчик попробовал пошевелить пальцами — ничего. Итак, результат проверки оказался не утешительным — от локтя и ниже его автоброня не работала. Отлично! Прекрасно! Просто замечательно! И как всегда тааак вовремя! Эд, кажется, был готов просто взорваться от злости и бессильной ярости, но затем внутри маленького алхимика все похолодело. Воображение услужливо предложило ему картину, как один симпатичный светловолосый механик вбивает ему в голову большой и тяжелый гаечный ключ. Уинри его убьет… Эдвард тихо застонал. И как его угораздило? Словно ожидая этого вопроса, сознание выдало ему все. Звук выстрела где-то далеко-далеко, суровое, ничего не выражающие лицо полковника, непонимание и вопросы. Эд выпрямился, будто его ударили током и быстро завертел головой в разные стороны. Шея неприятно хрустнула и Эдвард поморщился. Сколько он здесь провалялся? Где этот урод? Это он сделал с ним? — Майор? — раздался спокойный женский голос. Эд резко повернул голову на голос и его шея снова хрустнула. Перед ним стояла медсестра лет тридцати. Карие глаза, русые волосы собраны в некогда аккуратный пучок. Глаза были серьезными, но усталыми. — Вы меня слышите, майор? — спросила она, без тени беспокойства. Эдвард моргнул. Только сейчас он понял, что просто пялился на женщину глазами как у мертвой рыбы. — Я… — сначала Эд хотел нормально ответить на ее вопрос, но потом решил не терять драгоценного времени и вместо ответа задал свой, наиболее интересующий его вопрос: — Где полковник? — Значит, слышите, — сделала вывод медсестра и, проигнорировав его вопрос, продолжила: — Как Вы себя чувствует? Эдварда начало охватывать раздражение. Она что, глухая? Или глупая? — Где полковник Мустанг? Как я сюда попал? –с расстановкой снова спросил юный алхимик. — Вас нашли на поле боя, без сознания, с несколькими травмами. Поэтому я спрошу еще раз — как Вы себя чувствуете? — уже с нажимом спросила она. Эдвард посверлил женщину взглядом, а затем покорно вздохнул. Видимо, она от него не отстанет, пока он не ответит на все ее вопросы. — Нормально себя чувствую, — без энтузиазма сказал мальчик и, зыркнув на медсестру, ядовито спросил у нее: — А какие у меня травмы? Женщина, однако, ничуть не удивилась и никак не отреагировала на язвительный тон Эдварда и спокойно ответила: — У Вас прострелена правая нога и, вследствие этого, сломана кость. Не глубокая рана на шее, ножевое ранение в области плеча, а также синяки и ссадины. Можете что-то добавить? — У меня автоброня сломана, — хмуро сказал Эд. Первый раз, за все время их разговора медсестра внешне проявила чувства — нахмурилась. — Понятно. Это надо будет учесть, — сказала она, скорее самой себе, а затем снова обратила свое внимание на юного алхимика. — Ваши травмы не позволяют Вам какое-то время воевать. Вас переведут в больницу города, где Вы будете восстанавливаться. К тому же, нужно решить, что делать с Вашей автоброней. У Вас есть свой механик? — Эд ничего не ответил, лишь коротко кивнул. — В таком случае, позже Вас могут отправить к нему или же попросят его приехать сюда. Это будет решать высшее руководство. Пока медсестра говорила, Эдвард хмурился все сильнее. Раньше, он был бы рад убраться подальше от поля боя, но не теперь. Ему нужно разобраться, что произошло. — Я никуда не уеду отсюда, — твердо сказал алхимик и посмотрел на нее решительным взглядом золотых глаз. Однако на лице медсестры не дрогнул ни один мускул. — В данный момент, Вы неработоспособны. Военный госпиталь — не гостиница. Вам повезло, что Вы лежите на кровати, а не на полу, на худеньком матрасе. Дольше положенного, Вы здесь не задержитесь, а уж на поле боя Вас уж точно никто не пустит, так что не ведите себя как ребенок. От удивления Эд даже рот раскрыл. Никакой жалости. Все четко и по делу. Но Эдварду не нужна была жалость, ему нужны были ответы. Прошло несколько мгновений неловкой тишины, и только мальчик хотел заговорить, как его грубо прервали: — Ильза! — послышался громкий женский голос. — Ты чего там фигней страдаешь? Иди сюда, помощь твоя нужна! Медсестра рядом с Эдом, которая оказалась Ильзой, закатила глаза и так же криком ответила: — Я занята! Позови кого-нибудь другого! — Не могу! Кестер опять говорит: «Свали и позови ту, адекватную». Ильза вздохнула. — Даже имени моего запомнить не может, — проворчала она себе под нос, а затем снова повысила голос: — Тогда иди сюда. — Окей, — отозвалась первая медсестра, и Эдвард заметил, как к ним идёт молоденькая медсестричка. Подойдя, она ухмыльнулась и пихнула Ильзу в бок. — Ты его любимица. Ильза закатила глаза и указала на Эдварда. — Майор Элрик. Занимайся, — коротко сказала она и, развернувшись, зашагала куда-то вдаль. Эдвард почувствовал себя каким-то неживым предметом, который просто перекинули от одного хозяина к другому. Эдвард ненавидел, когда с ним так поступали. — Итак, я полагаю, что Ильза уже Вас обо всем расспросила, — начала медсестра. — Угу, — угрюмо ответил маленький алхимик. — Вы рассказали ей? — Угу. — Ну, в таком случае, мне здесь делать нечего, — весело сказала девушка и уже начала разворачивать, чтобы уйти. — Стой! — вдруг окликнул ее Эдвард. Медсестра обернулась. — Да? — Вы знаете, где полковник Мустанг? — спросил мальчик. Глаза медсестры как-то странно блеснули. Этот блеск очень не понравился Эду и он, напрягшись, начал буравить медсестру взглядом. Она занервничала — это было видно по ее позе и лицу. Она явно не умела так хорошо работать с эмоциями, как Ильза. — Что случилось? — еще раз спросил Эдвард с нажимом. — Где он? Девушка окинула алхимика таким взглядом, будто про себя прикидывала, не окочурится ли он. Эд рассматривал ее лицо и, судя по его выражению, ему нужно было начать волноваться. Что он, на самом деле, где-то в глубине сознания, и начал делать. Наконец, медсестра решила прекратить эту пытку и, вздохнув, твёрдо сказала глядя прямо Эду в глаза: — Полковник Мустанг был взят в плен повстанцами во время битвы. Эду показалось, что у него из легких выбили весь воздух. Мозг отказывался обрабатывать то, что только что сказала девушка. — Что?! — воскликнул Эдвард. — Что значит взяли в плен? Как?! — Я не обладаю подробной информацией, майор, — извиняющимся тоном начала медсестра. — По словам очевидцев, полковника окружили и он… — Что ты несешь?! Мустанга недостаточно просто окружить, чтобы захватить! Да и что это за очевидцы такие? Солдаты что, просто стояли и пялились на все со стороны?! — Эд сам не знал, почему вдруг взвился на бедную девушку, но остановить себя не смог. Вот ведь… После такого бурного монолога разболелась голова. Выражение лица медсестры сменилось с извиняющегося на гневное. Она поджала губы в тонкую линию, глаза расширились, руки уперлись в боки. — Не повышайте на меня голос, майор, — спокойно сказала она, однако в ее глазах Эд ясно прочитал: «Ты на кого орешь, козявка?!». — Я сказала Вам все, что знаю сама. Если Вам нужна более подробная информация — обратитесь к своему начальству. Еще раз угрожающе сверкнув глазами, она развернулась и, бросив короткое и сухое «отдыхайте», направилась в противоположную от койки Эда сторону. Маленький алхимик сидел, облокотившись на жесткую спинку кровати, и угрюмо смотрел вслед удаляющейся раздраженной медсестре. В голове дико стучало, и скапливались вопросы, ответы на которые Эд теперь отчаянно желал найти. Как так получилось? Почему все обернулось таким странным образом? А самое главное, как ему теперь спасти полковника? Эдвард тихо вздохнул и прикрыл золотые глаза. Вот и заварушка на пирушке.