Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      В миг, когда перед Вайолетт распахнулась дверь, она словно попала в другой мир.       Комната Вайолетт, в которой преобладали мрачные и, в лучшем случае, тусклые цвета, к лучшему или худшему, но была лишена какой-либо жизни. Девушка прожила в ней больше пятнадцати лет своей жизни, с самого рождения, но даже после столь долгого времени не изменилась в соответствии с вкусами Вайолетт. Однако здесь было все необходимое для комфортной жизни, а сама комната была единственной тихой гаванью девушки в этом огромном доме, так что жаловаться было не на что.       Комната Мэриджун так сильно отличалась от таковой у Вайолетт, что даже не верилось, что она находилась в том же поместье.       Яркие цвета и милый интерьер. В отличие от комнаты Вайолетт, обставленной без учета ее интересов, в этой каждый элемент, без сомнений, был выбран самой Мэриджун.       Мягкие игрушки в виде животных и множество картин. По сравнению с комнатой Вайолетт, вещей здесь было навалом, но даже так она была чистенькой и опрятной, не дарила ощущение тесноты.       Комната - отражение своего владельца. Она прекрасно показывает его вкусы и стиль жизни. Если темная неживая комната олицетворяла Вайолетт, то мягкость и нежность этой была сущностью Мэриджун.       Несмотря на столько вещей девушка соблюдала чистоту и порядок. Подобное место люди посчитают обителью романтики.       - Прошу, присаживайся! Я приготовлю чай. Ты не... ах, ну конечно же не голодна, мы же только недавно поужинали.       - Да... спасибо.       Она металась туда-сюда, останавливалась и снова начинала торопливо семенить. Видя, как она мечется по комнате, задевая все, что только можно, Вайолетт невольно задумалась, что Мэриджун, должно быть, тоже нервничает.       В ее глазах горела решимость, когда девушка подошла к ней в коридоре. Это уже было не в ее духе. И хоть Вайолетт не знала, в чем причина, нервозность Мэриджун была неожиданна даже для нее. Почему-то ей казалось, что Мэриджун была из тех, для кого трудности - не преграды, а, скорее, топливо для ее храбрости.       Это их первый разговор наедине с того дня, когда она уберегла девушку от травли и отчитала сама.       "Теперь... и я начинаю нервничать".       Вайолетт и сама помнила события того дня, потому немного напряглась.       Она не жалела о том, что сказала. Что тон, что сами слова - все, на ее взгляд, было более чем уместно. Бросить динамитом в мину - не храбрость, а самое настоящее безрассудство.       - Сестра, тебе заварить крепкий чай, или предпочитаешь чай с молоком?       - Добавь, пожалуйста, молока.       - Да.       Вайолетт и глазом моргнуть не успела, как на столике перед ней оказался чайный сервиз, а Мэриджун уже самостоятельно разливала горячий напиток по чашкам. Вайолетт и сама в совершенстве овладела чайной церемонией, когда устраивала чаепитие в отсутствие Марин, но, строго говоря, благородным дочерям и сыновьям по статусу не положено разливать чай самостоятельно.       Она считала, что избалованная родительской любовью Мэриджун будет из их числа, но, кажется, ошиблась.       Аромат чая зависит от качества листьев и потому не зависит от навыков, но Вайолетт по собственному опыту знала, что каким бы высококачественным ни был чай, неправильное заваривание может свести все на нет.       - Прошу.       - Спасибо, приятного...       Она сделала два маленьких глотка, и сладкий аромат вместе с легким паром пощекотали кончик ее носа.       Чай с молоком, как она и просила. Стоило чаю оказаться у нее во рту, и по рецепторам разлилась приятная сладость, а нежная текстура оказалась выше всяких похвал. Великолепные вкус и аромат сорвали с языка Вайолетт всего одно слово.       - ... Вкусно.       - Правда? Слава богу...       Застывшая на месте Мэриджун тут же расслабилась в плечах, испытав невероятное облегчение всего от одного слова. Она расслабленно улыбнулась и отпила из собственной чашки.       - У тебя прекрасно получилось, ты всегда завариваешь себе чай сама?       - Нет, не то чтобы... просто я уже давно хотела пригласить тебя на чай, сестра, потому тренировалась.       - Э...       Мэриджун застенчиво улыбнулась, словно и правда стеснялась говорить это вслух. Она обхватила чашку обеими ладонями, прикрывая ей рот; белые щеки слегка заалели.       Она невинна как дитя, чиста и непорочна. В ней сплелись доброта, честность и мягкость. Вайолетт всегда знала, насколько Мэриджун прекрасный человек.       Так почему же сейчас настолько ошеломлена?       Коль. Чувство, что секунду назад растеклось в ее сердце, постепенно истончалось и вскоре окончательно угасло.       - Сестра... Я думала о том, что ты сказала тогда.       Лежавшие на коленях ладони сами собой сжались в кулаки.       Вайолетт осознала, сколь сильное значение девушка предала словам той, кто просто бросил их и сбежал, не оставив никаких объяснений.       - Ты была права, сестра. Мне, как дочери этого дома... слишком многого недостает. Обязанности и здравый смысл целиком зависят от ситуации и должны подстраиваться под нее, но прежде я этого не осознавала.       Вайолетт всегда было тяжело выдерживать прямой взгляд этих ясных глаз. В первую встречу, в моменты открытой травли, когда девушка раз за разом причиняла ей боль, и вот теперь, когда все началось сначала. Даже наполняясь слезами, ее глаза продолжали оставаться ясными.       - Я все еще не думаю, что в тот день была неправа. Мне все еще кажется странным - судить людей по их статусу. Но я поняла, что... этому необязательно быть "правильным".       Ее дух, что принял, сумел осмыслить и все равно не дрогнул, поражал. Чем больше Вайолетт узнавала Мэриджун, тем сильнее в ней рос страх.       - И я не могу продолжать думать, что мы... аристократы, всегда правы. Я все еще не до конца понимаю, что правильно, а что нет...       До недавних пор она была обычной простолюдинкой. Пускай ее происхождение и было иным, девочка росла не как благородная леди. Это форменное безумие - чтобы ребенок, столько лет проживший без каких-либо стеснений, вдруг оказался брошен в безжалостный мир аристократии и смог в мгновение ока к нему приспособиться.       Но в этом мире ошибки непозволительны, она не может оставаться столь наивной и дальше.       Ее отец, причина таких изменений, должен был потихоньку учить ее, шаг за шагом.       Скорее всего, он не сделал этого из сильной любви к своей дочери. И потому, что Мэриджун купалась в этой любви, не имея возможности учиться на ошибках, она и осталась столь невинной.       И это, без сомнений, было правильным решением. Ведь Мэриджун, по крайней мере, выросла хорошей девочкой.       Любима и способна сама дарить любовь. Нежная и мягкая, ласковая и красивая.       "Как же ты можешь быть..."       Настолько чистой? Настолько блаженной?       Настолько, что простила своих мучителей. Настолько, проявила сострадание к грешнице. Вайолетт не желала признавать этого, потому упрямо отводила взгляд. Знала, что просто выплескивала на нее свой гнев.       Реальность безжалостно впилась в самое сердце, ее больше нельзя было отрицать.       Мэриджун была такой прекрасной девушкой лишь потому, что счастливо росла в любви и заботе. Или так Вайолетт желала думать. В ином случае она бы просто не смогла принять свое положение, свою боль и свою искаженную личность.       Она желала верить, что, окажись на ее месте, непременно стала бы счастлива. Хотела думать, что Мэриджун отняла все то счастье, что должно было достаться Вайолетт.       Что окажись она на месте Мэриджун, то ни за что бы не стала столь сломленной.       Но вскоре поняла, что лишь немногие способны простить своих утеснителей, как это сделала Мэриджун. Даже если б выросли в родительской любви и заботе. Жизнерадостные, добрые и чистые душой люди редки сами по себе.       Окажись Мэриджун на месте Вайолетт, едва ли она смогла бы остаться такой же чистой и наивной.       Но даже окажись на ее месте Вайолетт, она бы никогда не смогла стать как она.       - -тра... сестра, что-то не так?       - ... а... прости, ничего такого.       Не в силах вынести заботливый взгляд голубых глаз, Вайолетт опустила голову вниз, уставившись в свою чашку.       Она не выпила и половины, лишь плескала напиток в светлом фарфоре.       - Прости, что отняла твое время, кода ты так устала. Думаю, на сегодня хватит! Могу я еще раз так тебя пригласить на чай?       - Да... увидимся.       Вайолетт кивнула, и хрупкая фигурка мило взвизгнула от восторга. И дело было не только во внешности Мэриджун, сама ее аура была очаровательна.       Милая младшая сестренка. Это касалось не только ее внешнего вида, но и в целом личности девушки. Она вызывает желание оберегать, не дает и помыслить о том, чтобы причинить ей боль.       Едва ли возможно не полюбить такую девушку.       - Тогда я пойду.       - Да!       Вайолетт повернулась спиной к Мэриджун и больше не обернулась. Пульс неприятно отдавался в уши, она с трудом сдерживала свои шаги, чтобы не пуститься в бег.       Нежная и прекрасная Мэриджун. Не будь она ее сестрой, Вайолетт бы восхваляла одно ее существование. Поклонялась бы благородству ее сердца и души.       Но она была ее младшей сестрой. Сестрой, делившей с ней одну кровь и купавшейся в любви отца.       Она не полюбит ее. Просто не сможет полюбить.       В миг, когда Вайолет ее полюбит, эта любовь обернется ненавистью.       "Прости меня, Мэриджун".       Она не могла подавить всю терзавшую ее ненависть и просто любить. Не могла закрыть глаза на то, как сильно разнится отношение родителей к ним обеим.       Пускай и понимала, что тому нет вины Мэриджун, она не могла отбросить эти чувства прочь.       Вайолетт знала, что никогда не сможет стать такой, как она.       Она не сможет любить, не сможет прощать, не в силах даже отпустить обиды.       Ее личность слишком искажена и неполноценна, потому ей будет лучше посвятить свою жизнь покаянию и служению Богу, одарившему ее своей милостью. Она еще не заплатила за грехи, обратившиеся в ничто вместе со временем.       Нужно терпеть в ожидании дня, когда она сможет уйти. И пускай Мэриджун просто забудет о том, что имела столь ужасную старшую сестру.       Она желала ей счастья.       И это желание не имело и крупицы лжи.