Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      - Принц Клаудия, чем мне вам отплатить?       - А-а, ну...       Сея пара разговаривает между собой у нее на глазах, и вместе они выглядят столь гармонично, что кажутся эфемерными. Вид сплетенных в объятиях принца и принцессы был словно писан со сказки.       Вайолетт уже не раз была знакома эта сцена.

***

      Вернемся к утру прошлого дня.       Все было как обычно: счастливое семейное воссоединение за восхитительной утренней трапезой, на коей как обычно забыли об одном ее участнике.       - Ах, кстати, это правда, что после занятый ты готовишься к тестам?       - ... э-э, ну-у.       Ризотто, что девушка силилась проглотить, застряло в горле от внезапного вопроса. Это было одно из тех блюд, что можно поглощать, не жуя, проблема была в Мэриджун.       А если точнее - в том, что она сказала.       - Когда стало известно о тестах, я начала готовиться в библиотеке; мне было интересно, как твои успехи, ведь так ни разу и не встретила тебя там. А после услышала, что сестра учится вместе с Клаудией и Юланом.       - В... вот как...       Тепло тела и вкус, приятно растекавшийся во рту - все угасло в мгновение ока. Но в то же время слух обострился до предела, потому каждое слово Мэриджун прозвучало особенно четко. Как она желала зажать уши ладонями, но едва ли могла так поступить.       Ходившие об этом слухи - не новость.       Клаудия всегда был в центре внимания всей школы, да и Вайолетт была не малозначимой фигурой. А то, как сильно девушка пылала страстью к Клаудии, и вовсе было у всех на слуху.       Мало того, что они проводили время вместе, так их дуэт дополнил еще и Юлан, старавшийся особо не пересекаться с принцем, что не могло не возбудить интерес... жаждущих хлеба и зрелищ.       Так что это не было удивительно.       Не удивительно, но... девушка все же не хотела, чтобы сея новость обсуждалась здесь и сейчас.       - Так здорово учиться с друзьями, правда! Можно объяснять друг другу то, что было не понятно, и общаться во время перерывов!       В ее словах не было ничего такого. Она заговорила о слухе, который дошел до нее, обсудила его и согласилась, что то была хорошая идея.       В ее словах не было ни жадности, ни зависти. Чистота души девочки, выросшей как у Бога за пазухой: она говорит все, что хочет, так, как она того хочет, даже не догадываясь, сколько сильно ее слова могут переиначить.       Потому Вайолетт прекрасно понимала, что Мэриджун и не думала становиться частью их групповой подготовки.       Только не учла, что кое-кто только и ищет повод навязать ей свои чрезмерные помощь и опеку.       - ... Мэриджун, с этого дня присоединяйся к ним.       - Э..?       - Уверен, так ты добьешься больших успехов, чем если будешь готовиться дома, в одиночестве. Принц Клаудия невероятный человек, он непременно тебе поможет.       ... Так ожидаемо. Не нужно долго думать, чтобы предположить, какой шаг предпримет слепой и чрезмерно заботливый отец, услышав слова Мэриджун.       Его обращенный к недоуменно склонившей голову Мэриджун взгляд был полон ласки и любви. Отрезать от контекста, и он, пожалуй, мог бы зваться идеальным любящим отцом.       Если закрыть глаза на то, что этот человек удумал обещать что-либо, не спрашивая перед этим чужого согласия.       - Прошу, подождите. Пускай я учусь вместе с ними, перед этим нужно узнать мнение принца Клаудии и дру...       - Это, вообще-то, первый тест Мэриджун. Как ты, старшая сестра, можешь не помочь ей?       Обращенные к Мэриджун полные любви глаза окрасились презрением и впились в Вайолетт.       Мир был столь мал, что он не мог позволить одной лишь Вайолетт получать чью-то благосклонность. Он мог быть сколь угодно объективен на работе, но стоило зайти речи о его семье... жене и Мэриджун, как он неблагоразумно вознес их на пьедестал центра Вселенной.       Он даже не пытался скрыть свои помыслы об уготованной Вайолетт судьбе стать жертвой во благо счастья Мэриджун.       - Разве я не говорил тебе забыть о мысли, что твое благополучие должно быть на первом месте?       - ... Да, верно.       Разве он так говорил? Она не помнила. Как будто что он сказал, что ради Мэриджун девушка долна была отдать все.       Сжатые в кулаки ладони горели огнем. Кости заскрипели. Чувство, будто нечто вот-вот сломается, но ей было плевать.       Пища, что она вот-вот поглотила, просилась наружу. Тошнота лишь усиливалась, отчего девушка больше не могла продолжать трапезу. Жаль было переводить блюдо, приготовленное специально для Вайолетт, но едва ли девушка могла позволить себе волноваться о подобном сейчас.       - ... Поняла, я спрошу у принца Клаудии и остальных.       Даже если отказалась бы, сей мужчина все равно бы не смог понять неразумность своих действий. Он настолько преуспел в поисках причин, дабы выставить Вайолетт дьяволом во плоти, что даже не понимает, сколь эгоцентричен оказался сам.       Потому она кивнула. Просто не имела права отказываться.       Отцу, что наблюдал за Вайолетт сверху вниз, вздернув нос, этого, видимо, хватило. Он верил в праведность своих поступков, ведь все было на благо Мэриджун.       - Но не сегодня.       - ... что.       Глаза, уже покинувшие свою жертву, впились в нее вновь. Вайолетт ответила ему холодным взглядом, чувствуя, как презрение уходит, уступая место раздражению.       - Это не то, что я могу решить в одиночку. Не думаю, что будет хорошей идеей... принять решение, не спросив перед этим мнения тех, кто готовится вместе со мной.       Отказ будет безумием, но и обратное тоже. Как можно постоянно требовать большего, никогда не идя на уступки? Пускай говорят: "Чем больше, тем лучше", но требовать и уступать не то же, что получать много или получать мало.       Кроме того, их учебную группу собрала не Вайолетт, она не может решать за всех. Сей вопрос должен обсуждаться всеми членами их небольших собраний, никем нельзя пренебречь.       Считать, что Вайолетт имеет право приказывать другим по своему усмотрению... пусть познает вкус смятения, что сам же на нее и обрушил.       - Т-ты...       - Прошу простить, я неважно себя чувствую, потому вынуждена откланяться.       Кожей чувствуя, как его раздражение обращается гневом, Вайолетт спешно встала, пока сей гнев не обрушился ей на голову. Не стала прощаться, просто сообщила о том, что уходит, и развернулась.       Ей было плевать на то, что он хотел сказать.       Какими бы ни были его возражения, едва ли Вайолетт смогла бы их понять.