Клянусь, что больше не буду вас беспокоить!

      Вайолетт прекрасно знала два печальных исхода подобной одержимости.       Первым был конец грешницы, что она испытала на собственной шкуре. Второй - конец глупой женщины, что любила и жаждала одного-единственного человека.       Женщина, что гналась за возлюбленным до самого конца своей жизни, даже после смерти не смогла покорить его сердце. Она симулировала болезнь в надежде, что, окажись она на грани жизни и смерти, он непременной вернется к ней. Человек, что умер, не получив в награду и частички его чувств.       Такой была мать Вайолетт, как она ее помнила.       "... просто хуже некуда".       Она лежала на кровати и держалась за лоб, даже не думая вставать. Пускай и не была совершенно истощена, но тяжесть была хуже, чем до того, как легла спать - должно быть, дело было в дурном сне. К счастью... она не помнила, о чем был тот сон, но, судя по всему, то был кошмар.       Она настолько привыкла к болям в голове и желудке, что те успели притупиться, но с учетом накатывавших после тяжести и усталости, Вайолетт невольно задумывалась, что из этого лучше. Спроси об этом Марин, и та бы, пожалуй, ответила, что и то и другое вредно для ее организма.       Она с трудом оторвала от постели отяжелевшее тело и нетвердыми шагами приблизилась к зеркалу. И дело было не в том, что она была немного контуженной спросонья. Ощущения были как при бессоннице, а все лечебное воздействие сна сошло на нет из-за кошмара.       - Как и думала... глаза покраснели.       Лицо в зеркале было бледнее обычного. Обескровленное как у мертвеца, а кожа была белее вчерашнего.       Чувствуя тяжесть в глазах, она уже предполагала, чего ожидать, и все же надеялась, что ошиблась.       Бледность можно было скрыть макияжем. Конечно, она беспокоилась за реакцию Марин, но в то же время понимала, сколь много боли причиняла ей, пытаясь что-то от нее скрыть. И, что важнее, Марин наверняка предполагала подобный исход.       Проблема в том, что она не одна такая. Есть еще кое-кто, кто знал Вайолетт даже лучше, чем она себя.       "Юлан тоже вскоре заметит, да?"       Он ни за что не упустит и малейшей перемены в Вайолетт. Даже без красных глаз - ее быстро бы выдал толстый слой макияжа.       Прежде ей просто бы стало жаль. Пускай чувствовала б вину за то, что заставила его волноваться, Вайолетт смогла бы с улыбкой поблагодарить его за беспокойство. И Юлан нехотя, но с этим бы смирился. Да, будь все как раньше, подобный обмен слов уберег бы ее хрупкое душевное равновесие.       - ...       Чувство, что она испытывала впервые со дня их встречи. Она сторонилась всех, и только один лишь Юлан всегда оставался для нее особенным.       Она боялась встречаться с Юланом. Одна лишь мысль об его улыбке возрождала вчерашние страхи.       Вайолетт боялась, что ее алчность может причинить ему боль.       - Что же делать...       Терзаемая нерешенными проблемами, она так и не сумела привести себя в порядок до прихода Марин.

***

      Юлан не привык навещать Вайолетт каждый день. Да, он частенько приходил к ней в кабинет, но даже у него наверняка были свои собственные знакомые. Сам Юлан о них не упоминал, но это было очевидно, беря в учет общительность юноши.       В период подготовки к тестам они виделись практически каждый день, но едва он закончился, как частота их встреч вернулась к прежней.       До вчерашнего дня она даже не думала... что будет испытывать от этого такое облегчение.       - Ха-а...       Выдох ее оказался громче, чем Вайолетт ожидала, но то было не страшно - девушка была в комнате одна.       Беседка, расположившаяся в тени деревьев, хоть и сохранялась в чистоте и порядке, все же редко кем пользовалась. Солнце почти не пробивалось сквозь листву, так что здесь было прохладно, а из-за того, что беседку было не так легко заметить, большинство учеников даже не подозревали о ее существовании. К тому же пускай сама постройка была прекрасна, окружавшая ее зелень так и осталась нетронутой. Издали пейзаж казался красивым и ухоженном, но едва ли захочется к нему приближаться.       Не хотелось признавать, что она избегала Юлана, но тяжело было отрицать, когда сама же выбрала безлюдное место, коим и сама не привыкла пользоваться.       По крайней мере сейчас, находясь здесь совершенно одна, девушка могла привести свои чувства в порядок.       Ее снедали чувство вины и ненависть к самой себе. То, что она не раз ощущала прежде, но в этот раз они были куда сильнее прежнего.       "... Выхода нет".       Прежде всего, еще ничего не случилось. Вайолетт просто осознала то, что зародилось в ней давным давно, и потому была разочарована в самой себе. Это не та беда, которую можно было вот так разрешить, и единственный способ для Вайолетт хоть как-то с ней совладать- быть предельно осторожной.       Не хотелось бы и дальше избегать Юлана... так что нужно было как следует подумать.       - Он слишком меня избаловал...       Насмешка над самой собой сорвалась с губ девушки и вскоре потонула в тишине. Разум был куда сильнее подавлен, чем она думала, так что Вайолетт откинулась на спинку скамьи и взглянула на небо. Но вместо неба взгляд уперся в белый каменный потолок.       Сотрясавший ветки деревьев ветерок был немного прохладным, да и солнце успело скрыться за облаками, отчего небо помрачнело.       Чем-то похоже на тюрьму.       Стоило только закрыть глаза, и старые воспоминания живо возникали в голове. Кое-какие детали затерялись, но желания и сожаления, в которых она клялась в тот день, были навечно высечены в ее сердце.       И все же этого мало. Ее решимость все еще слаба. Алчность - извечный ее спутник, что не исчезнет по одному ее желанию. Вот почему нужно было закалять свой разум - дабы держать ее под контролем.       Вздохнула, открыла глаза - и больше нет иллюзий о том, что мир начал меняться. Ведь чувства переменчивы и легко угасают. Коли правда ими дорожишь, нужно отчаянно за них цепляться, изо всех сил.       Вайолетт не хотела, чтобы эти чувства, эта жадность, хоть как-то ему навредили.       "Я сделаю все, что в моих силах... обязательно".       Она возымеет над ними контроль. Затем отпустит. И однажды они исчезнут, раз и навсегда.       Она стиснула руки в кулаки и решительно кивнула - закрывая глаза на печаль, что тихонько просочилась наружу.