***
— Ко мне иногда заходит Хагрид. Он приносил пирожные пару раз, правда вкусные, но выглядели они… — Гарри смешно морщит нос, и они оба заливаются смехом. — Я могу представить, — Гермиона делает глоток зелёного чая, заваривать который к приходу Гарри стало уже их маленькой традицией, и ставит стакан рядом. Ей уютно и тепло сейчас, будто она снова коротает время в гостиной Гриффиндора. — Профессор Макгонагалл иногда заходит. Она приносит кофе каждый раз, рассказывает о планах по восстановлению школы. Ещё она передавала привет от Луны. — Ох, да, Луна идёт на поправку, — Гарри кусает хот-дог, пачкает уголок губ горчицей. — Забини хорошо за ней ухаживает. Брови Грейнджер взлетают, она приоткрывает рот и тут же закрывает несколько раз, словно рыба на поверхности. — Забини? — Гермиона чуть наклоняется вперёд, словно плохо расслышала его слова. — Ну да, — легко отвечает Гарри, промокнув губы салфеткой. — Он её куратор. Кстати, кого дали тебе? Так вот оно что. Ещё один сын пожирателя становится на путь истинный, очевидно. Почему Гермиона сразу не бьёт во все колокола, почему не пытается узнать, что чертов Малфой делает на пороге её дома, и почему вынужден чистить её пол? В голове девушки раздаётся щелчок. Она облизывает губы, кусает большой палец. — Гермиона, — лицо Гарри приняло обеспокоенный вид, и он опустил руку на плечо подруги. — Всё хорошо? Ты бледная. — Да, я просто. Вообще я неплохо справляюсь сама, но, — она притворно пожимает плечами. — Недавно ко мне пришёл Малфой. Тишина наполнила комнату, просочилась сквозь каждую мелкую щель в стене, скользнула под плинтус и эхом вернулась к Гермионе. Губы Гарри дрогнули, он встряхнул головой и облокотился о стол, чтобы приблизиться к Гермионе. — Малфой? — Поттер хмурит густые брови. — Я думал он сбежал. — Сбежал? — Многие дети Пожирателей стали кураторами пострадавших при битве, они, так сказать, расплачиваются за грехи родителей. Не думал, что Малфой согласиться стать сиделкой. — Он приходил всего раз, — Гермиона опустошает стакан и трогает переносицу. — А кто помогает тебе? — Она спрашивает аккуратно, словно боится услышать ответ. — Пэнси. — Паркинсон? — переспрашивает девушка, чуть громче, чем стоило бы. Гарри смеётся. — Ты знаешь другую Пэнси? Гермиона машет головой. — Все они должны отбывать срок в Азкабане. — Их родители, Гермиона. — Они ужасные люди. — Они ничего не сделали. — Малфой сделал! — Грейнджер повышает голос и бьёт ладонью по стеклянной поверхности стола. Она дышит глубоко, не сводит глаз с Гарри. — Гермиона, — аккуратно продолжает Поттер, едва касаясь ее ладони. — Малфой, Паркинсон, Забини — не убийцы, а всего лишь отражения своих родителей. Гермиона фыркает, откидываясь на спинку кресла. — Это тебе Минерва речь толкнула? Блестяще. Знаешь что, Гарри? Нет прощения тому, кто впустил Пожирателей в место, где в обеденном зале первокурсники уплетают тыквенные пирожки. Эти ребята думают, что вот-вот поднимутся в свои спальни, заберутся в постели, поджав ноги, и расскажут друг-другу страшные истории на ночь. Кто-то из них мечтает стать ловцом квиддичной команды, а кто-то капитаном. Один из них уверен, что займет должность старосты факультета, а другой ждёт выходных, чтобы попасть в Хогсмид и наесться конфет. И вместо прекрасного будущего, эти дети видят смерть, — она складывает руки перед собой, и лицо Поттера меняется. — Хочешь сказать, я не права? —Грейнджер делает характерный жест рукой и фыркает, ведь ей вовсе не ясно, с каких пор Гарри Поттер встаёт на сторону Малфоя и его прихвостней. — Я бы посадила его, не стала бы давать шанс, потому что Малфой — злобный и мерзкий преступник. Такие люди не меняются, о каком исправлении вообще… — Гермиона. — Может идти речь, если… — Гермиона, подожди! — Да что такое?! Грейнджер видит, как Поттер смотрит через её плечо. Он поджимает губы, и переводит взгляд на подругу. Гермиона оборачивается, насколько ей позволяет кресло. В дверном проеме замер Драко. Его длинные пальцы мнут ткань чёрной сумки, свисающей с плеча. Парень молча ставит ее у порога, небрежно пинает к середине комнаты. Щёки Гермионы розовеют, грудь тяжело вздымается, в то время как Поттер отстукивает пальцами нехитрый ритм. Девушке кажется, что молчание длится целую вечность, пока Малфой не прерывает тишину. — Прекрасно. Входить не буду, иначе не выйду отсюда просто так, — он демонстративно трясёт браслетом. — Надеюсь ты не успела засрать полы, Грейнджер. Дверь за Драко захлопнулась. Он ушёл. Хорошо, что он ушёл. Гарри робко взглянул на Гермиону, вышел из-за стола и медленно подобрался к сумке, оставленной у двери. Он оценивающе смотрит на Грейнджер, и она кивает в ответ, разрешая проверить содержимое. Застёжка щёлкает. Гермиона слышит шелест ткани и звон стекла. — Что там?***
Утром следующего дня Гермиона приняла душ, к которому прекрасно приспособилась, благодаря специальным перилам. Она стояла под струями недолго, её физическое здоровье ещё не окрепло. К обеду Грейнджер изучила содержимое сумки, которую оставил Малфой. Полдюжины склянок с лечебными зельями, пару чистых полотенец, её палочка, которую он не вернул во время своего первого визита. Наверняка зелья и полотенца передали волонтеры. Гермиона оставила пузырёк с зельем сна рядом с диваном, а склянку с бадьяном положила в нагрудный карман рубашки на случай, если будут травмы. Вечером Грейнджер получила письмо, чему была неимоверна рада. «Здравствуй, Гермиона. Я была рада узнать о том, что ты жива и идёшь на поправку. Гарри рассказал, что ты получила серьёзную травму, но я уверена, что ты справишься. У меня тут все неплохо: иногда я пеку печенья с шоколадной крошкой и отправляю друзьям, кстати, к твоему письму я тоже приложила немного. У меня есть телевизор, знаешь, такая квадратная штука у магглов. Ну конечно ты знаешь. Я была бы рада навестить тебя, если ты не занята в среду. Отправь мне патронус, если согласна. Не забудь попробовать печенье. Луна Лавгуд» Гермиона прижимает письмо к груди и улыбается. Она издаёт тихий смешок, вспоминая однокурсницу в костюме льва на матче по квиддичу. Грейнджер ловко прыгает в кресло и направляется в сторону высокого трюмо, на полках которого располагаются фарфоровые чашечки и блюдца с синей росписью. Девушка со скрипом отворяет дверцу из темного стекла. Тонкие ручки тянутся к сервизу, но одно неловкое движение, и полка трюмо летит вниз: любимые чашки вдребезги бьются о пол, прежде ударяя Гермиону по макушке. Она достаёт палочку из кармана, чтобы убрать остатки посуды, но тут же чувствует резкую боль. Вот чёрт! Гермиона издаёт стон, когда находит очаг боли: крупный осколок вонзился в плечо. Девушка тянется к нему, аккуратно обхватывает подушечками пальцев. —Ты что, пытаешься покончить с собой? Мужской голос возвращает в реальность, когда она наконец замечает присутствие Малфоя. Парень стоит у порога сложив руки на груди. Он приподнимает бровь, и Гермиона чувствует, как ее лицо покрывается алыми пятнами. —Ты не вовремя, Малфой. Я уже мыла полы, так что можешь идти. Драко стоит на месте ещё минуту, пока Гермиона сидит неподвижно ожидая, что он послушает её. Но он не уходит. Малфой пальцем поправляет горловину водолазки, чуть закатывает рукава. Мгновение, и он уже осматривает осколок в плече Гермионы. — Любишь неприятности, да, Грейнджер? — Драко призывает свой портфель, оставленный у порога, достаёт флакон с бадьяном. Он наколдовал чистую повязку, промокнул в чём-то руки, и легко дотронулся до кровоточащего пореза Гермионы. Она прищурила глаза и отвернула голову. — Знаешь, Грейнджер, это самая нелепая попытка суицида, о которой я вообще мог слышать, —Малфой рывком вытаскивает осколок, и Гермиона инстинктивно отодвигается назад. —Блять, не дергайся. —Мне больно. Он молчит. Продолжает обрабатывать рану зельями. — Я не просила помогать мне. Он останавливается и поднимает взгляд на Гермиону. — Я не помогаю, Грейнджер. Я делаю свою работу. Гермиона думает несколько секунд, прежде чем решается спросить. —Зачем тебе всё это? Драко затягивает повязку и убирает стеклянные флаконы обратно в портфель. — Ещё раз, Грейнджер. Хочу, чтобы ты уяснила одну деталь, — он трёт висок и щурит глаза так, будто борется с головной болью. — Это — моя работа, а ты — единственный ключ к нормальной жизни. Ты приходишь в себя, и с меня, наконец, снимают весь надзор. Гермиона молчит. Ей не нравится, что он разговаривает с ней так, словно ей девять, или она испортила его дорогой ковёр в гостиной Мэнора. — Знаешь, Малфой, если бы ты выбрал правильную сторону в своё время, ничего бы этого не произошло, и тебе бы не пришлось нянчиться со мной. Губы Драко вытягиваются в тонкую линию. — Я выбрал семью. — Ты выбрал тьму. А теперь — ты и есть тьма. Гермионе кажется, что она пожалеет о сказанном, но острые слова сами срываются с губ. — Неужели ты думаешь, что осталось что-то, что ты можешь спасти? — Я могу спасти себя. Этим я и занимаюсь. Гермиона тяжело дышит через нос, слёзы предательски струятся по щекам. Малфой отводит взгляд и поднимается с пола. Он отступает на пару шагов, засовывает руки в карманы брюк. — Что мне сделать? Его голос прерывает немые всхлипы девушки. — Что? Драко проводит рукой по волосам. — Что я должен сделать, чтобы спектакль одного актера закончился? Ты мне наскучила. У меня много дел, Грейнджер. Гермиона облизывает губы, движением головы указывает на осколки. — Убери это, — шепчет девушка. Взмахом палочки слизеринец очищает пол. Он разворачивается на каблуках, в движении хватает портфель и направляется к выходу. В дверях он застывает на минуту, обернувшись в пол оборота. — Постарайся не убить себя, мне не нужны неприятности, — выплёвывает он, и удаляется. Гермиона касается припухших глаз пальцами, силой давит на веки. Она разбита так же, как и чашки из полюбившегося ей сервиза.