Мой дом на дереве

— Не тронь девку, Джагсон, — лает осипший мужской голос, — если Люциус увидит, твоя голова первая полетит с плеч! Тёплая струйка крови стекает по подбородку и шее, крупными каплями разбиваясь о выступающие ключицы. Волосы у виска прилипли к коже кровавой коркой. Больно. Мерлин, как же больно. Тело пронизывает сумасшедший холод, кажется, будто покрывая кожу ледяной коркой. Зубы стучат друг о друга. Она опускает взгляд вниз и с ужасом замечает, что из одежды на ней осталось лишь белье. К горлу подступает тошнота и Гермиону рвёт несколько раз. И ещё раз. И ещё. Между позывами она пытается глотнуть хоть немного воздуха, но мышцы в груди продолжают сокращаться, вызывая острую боль меж рёбер; Грейнджер пытается согнуться пополам, но руки зафиксированы массивной цепью над ее головой. — Блядь, — мужчина в чёрной мантии резко отпрянул и зажал ноздри пальцами, — ёбаная грязнокровная шавка загадила тут все. — Так убери, — раздраженно рявкнул мужчина, сидевший за столом, — я ем, ты что, ослеп? — он разворачивается, выставляя перед собой ладони, по которым стекает жир от запечённой рождественской птицы. Долохов. Блядь. — Почему я вообще должен следить за ней? — пожиратель в капюшоне злится, его пухлые щеки краснеют. — О, конечно, ты прав, — Антонин вальяжно поднимается с места, достаёт из кармана мантии платок и промакивает губы, — я возьму сучку на себя, а за одно и Люциусу сообщу, что тебе, гребаному идиоту, нельзя доверить даже скованную цепью, обезвоженную девку, — омерзительная, кривая улыбка появляется на его небритом лице, обнажая ряд желтых зубов. — Я понял, понял, — Джагсон нехотя возвращает внимание Гермионе; он брезгливо хватает ее за волосы, заставив запрокинуть голову к потолку, — слышишь, грязнокровка? Как думаешь, если я вытру эту мерзость твоим симпатичным личиком, — он тянет волосы сильнее, заставляя Гермиону пискнуть, — Как думаешь, щенок Малфоев продолжит тайно дрочить на тебя? Взгляд пожирателя абсолютно безумен. Это пугает. Скручивает внутренности мертвой хваткой, ломает кости, перекрывает кислород. Он облизывает свои жирные губы, оценивая взглядом шею и грудь Гермионы. — Хороша, — хрипло тянет он, острыми грязными ногтями касаясь линии ее челюсти, скользя вдоль, заправляя прядь за ухо, — что скажешь, Долохов? — он громко присвистывает, не отрывая звериного взгляда от оцепеневшей девушки, — когда ещё выпадет шанс присунуть подружке Поттера? — Звериная ты рожа, — отвечает раздраженно, — я что, не ясно выразился? Девчонку не трогать! Её нельзя! Пока двое осыпают друг друга оскорблениями, Гермиона замечает движение слева от себя. Ее до сих пор мутит, но она все же улавливает знакомый силуэт взглядом. — Гарри… — шепчет дрожащим голосом, глотая горячие слёзы, — Гарри, посмотри на меня, — Поттер так же как и она подвешен за руки. Ледяной ужас охватывает Гермиону новой волной, когда ей удаётся визуально оценить состояние друга; его запястья обвиты ржавой цепью, голова опущена, рёбра, плечи, кажется, каждый дюйм его тела покрыт гематомами и ссадинами. Возможно, несколько рёбер сломаны, судя по хриплому, прерывистому дыханию. — Гарри, — чуть громче, — Гарри, пожалуйста, — Поттер медленно поднимает взгляд, и ее сердце едва ли не рвётся на части. Ублюдки сорвали повязку с его лица. Сейчас на месте левого глаза зияет воспалённая дыра. Это страшно. Это больно. Все это время она и представить не могла, что он чувствует, когда, умываясь по утрам, стаскивает лоскут ткани со своего лица. Когда видит последствия войны, ощущая их на своей шкуре. Это она потеряла память, но Гарри помнит. Помнит смерть. Он видел смерть, касался смерти, и ее гнилой вкус до сих пор ощущается на языке. Гарри сжимает бескровные губы в тонкую линию и сглатывает, прежде чем обессилено кивнуть в дальний угол комнаты; там Пэнси и Блейз, привязанные к стульям, буквально в двух метрах друг от друга. Их руки и ноги так же скованы железными кандалами, зафиксированными за их спинами. — Где он? —она произносит лишь губами, возвращая внимание Гарри, собравшись духом, — Гарри, где Драко? На брюнета ее вопрос оказывает странное влияние. Так кажется Гермионе. Он словно бы трезвеет. Будто «приходит в себя». Мышцы на торсе напрягаются, расслабленные минуту назад ладони сжимаются в кулаки. Брови сдвигаются к переносице, взгляд становится острее. Взгляд наполненный яростью. Гневом. — Гарри, что… — Хорош трепаться, — она вздрагивает от резкого вопля, — ты мне порядком надоела, мерзкая сука, — кривая палочка упирается меж ее рёбер, медленно скользя вверх, царапая кожу, — ещё слово, и я прямо здесь, этими руками твои мозги извлеку, — пожиратель одёргивает палочку и выставляет перед ее лицом ладони, покрытые копотью и сажей. От Джагсона воняет крепким алкоголем и кровью. Он сплёвывает в сторону, не отводя звериного взгляда от Грейнджер. Тянет свои мерзкие пальцы к ее волосам, накручивает локон на палец. — Какая жалость, — цокает языком, фальшиво демонстрируя разочарование, — такая красотка, а рождена грязно… Цепи рядом с звенят. Гарри тянет их на себя, одним взглядом пуская в пожирателя самые страшные проклятия. — В чем дело, парень? — усмехается, — тоже захотелось покувыркаться с грязнокровой шлюшкой? — Довольно. Размеренные шаги заполнили трапезную, цоканьем каблуков отдаваясь в ушах. Ближе. Ещё ближе. Пожиратели вмиг подорвались с места и выпрямились, словно маггловские солдаты перед своим командиром. — Почему мальчишка в таком состоянии? — Гермиона судорожно вдыхает, когда перед ней вырастает знакомая фигура, — я дал задание, которое лучше вас, олухи, выполнил бы даже ребёнок. — Мистер Малфой, — Долохов пугливо склонил голову, — Поттер пытался бежать, мы лишь немного… — Молчать, — голос бархатный, уверенный, — если с его сердцем какие-то проблемы, — Люциус поднимает трость, указывая на Гарри, — я скормлю вас диким псам. Мужчины переглядываются и кивают, соглашаясь. — Живыми. Зверь. Ни одна мускула на этом отточенном лице не дрогнула. Он лишь отодвинул мужчин тростью и медленно приблизился к Гарри и Гермионе. — Это было слишком просто, — уголок тонких губ приподнимается, напоминая ухмылку… Драко. Чёрт, они похожи как две капли воды, — несчастные, изувеченные дети, подобно крысам, разбегаются по всему Лондону в поисках укрытия, — Люциус тянет каждое слово, смакуя, наслаждаясь, — но это конец игры, Гарри Поттер, — конец трости утыкается в кадык Гарри, царапая кожу, медленно скользит к подбородку, заставляя его встретиться с холодным взглядом Люциуса Малфоя, — в этот раз ты проиграл. — Ты просто спятил, — хрипло шепчет Гарри, — ты, и вся твоя семейка маньяков. Нет, Гарри, ты ошибаешься. Драко однозначно не входит в число маньяков. Она уверена, здесь он не причём. Он где-то рядом, уже замышляет план, как высвободить их из этого ада. — Жаль, что Темному Лорду не удастся лично вырвать твоё тухлое сердце, Поттер, — он кривит губы и резко ставит трость на пол, выпрямляя спину, — накормить их и расселить по комнатам, — приказал Люциус, и пожиратели послушно кивнули, — остальных в подземелье, я ещё не решил, как с ними поступить, — лениво кивает на Пэнси и Блейза. Гарри следит взглядом за каждым движением Малфоя. — Не смей, не смей трогать её! Сначала удар приходится по челюсти Гарри, затем в живот и по ногам. Он кричит сквозь стиснутые зубы, пока Пэнс пытается выкрикнуть что-то с кляпом во рту. По ее щекам текут слёзы. — Что вам нужно? — Гермиона решила для себя, что сохранит хладнокровие и ясный рассудок, пока это в ее силах. Нужно вытянуть хоть какую-то информацию, пока она в сознании, — разве Волондеморт не… — Мёртв? Ох, Гермиона Грейнджер, — Малфой старший улыбается и снисходительно склоняет голову на бок, — тёмный лорд воскреснет этой ночью, — он фанатично поднимает руки над головой, — жаль, что ты не станешь свидетелем этого великого события. — Это какой-то бред, — Грейнджер четко ощущает дрожь в пальцах рук, — Драко своими глазами видел, как вы погибли. — Драко? — помещение наполняет заливистый смех Люциуса, — кажется, я недооценивал своего сына, — произносит он сквозь смех, — знаешь, грязнокровка, все волшебники вокруг только и говорят о твоём блистательном уме и сообразительности. Но ты не так уж умна, раз согласилась прибыть в этот дом. В мой дом, — Люциус обводит широким жестом каменные стены поместья. Гермиона начинает злиться. Это мешает думать и складывать пазлы в голове, и это злит ещё больше, заставляет кровь закипать. — Вы правы, безусловно правы, — Люциус делает несколько широких шагов к столу и хватает один из стульев за спинку, разворачивает его и, поправив мантию, присаживается поудобнее, — будет нечестно с моей стороны не раскрыть карты, учитывая, что ты очень помогла мне, Гермиона. — О чем вы? — Люциус походит на сумасшедшего фанатика, Гермиона до сих пор не уловила нить. Не поняла, к чему он ведёт. — Не знаю что именно сыграло главную роль в моем триумфе, — он пожимает плечами, — твоя доверчивость или глупость… Что ты сама думаешь об этом? — ещё несколько лишенных смысла фразочек и Гермиона клянётся, она с корнем вырвет цепи и сомкнёт их на его шее, — как вообще можно пустить в свой дом незнакомца, поверив ему на слово? Джозеф, волонтёр из Болгарии? Это же смешно. Гермиона чувствует пристальный взгляд Гарри своим левым виском. Каждое слово Люциуса Малфоя ощущается как глубокий порез тупым ржавым ножом; кровоточащий, гниющий и саднящий. И никак не увернуться, мерзавец попадает чётко в цель, с каждым разом нанося больший урон. — Джозеф из Болгарии — это я, как ты уже догадалась, — он гордо склоняет голову, пока Гермиона, прикусив щеку изнутри, пытается сдержать новый поток горячих слез, — оборотное зелье на нелегальном рынке усовершенствовано, так что я без всяких проблем мог оставаться в чужом облике столько, сколько требуется. Разумеется, я не убивал бедолагу Джозефа, хотя если честно, я не уверен, что это настоящее имя того парня, — мерзкая улыбка снова трогает его сухие губы, — всего несколько волос с головы более менее привлекательного маггла и «вуаля», — Малфой старший хлопает в ладоши, — ты в моих руках, Грейнджер. — Чудовище, — Гермиона больше не в силах сдерживать слёзы; она всхлипывает и прикусывает щеку сильнее, пока тёплая кровь обволакивает язык. — Бесспорно, — он скучающе закатывает глаза и поднимается с места, — яблоко от яблони, Грейнджер. Он смахивает невидимую пыль с плеч мантии, негромко раздаёт указания двум пожирателям и плавно направляется к винтовой лестнице. — Где Драко? — выкрикивает Гермиона, заставив Люциуса остановиться, — что ты с ним сделал? — О, перестань. Неужели ты думаешь, что я способен навредить своему единственному наследнику? — он нехотя поворачивается лицом к пленникам, — мой сын почти оступился, но я, как любящий отец и наставник, верну его на верный путь. — Путь убийцы? — Ее голос дрожит и срывается, цепи над головой лязгают от тщетных попыток вырваться, — Драко не убийца! Он обещал защищать меня, он клялся! Он стал другим! — И ты поверила? — выкрикивает Люциус, и дыхание Грейнджер останавливается; за спиной Малфоя старшего появляется знакомая платиновая макушка, — Драко, сын мой, — мужчина строго кладёт ладонь на его плечо, сжимая его в пальцах, — пора рассказать девчонке правду, это будет по-мужски. Затаив дыхание, Гермиона пытается зацепиться взглядом за любую деталь на его лице, свидетельствующую о том, что все это — самая неудачная в мире шутка, придуманная больным психопатом, сбежавшим из своей палаты. Ничего. Мир рушится на части, когда Драко скучающе складывает руки на груди, предварительно лениво освободившись от хватки отца. Он обходит его, будто не замечая, и садится на один из стульев. Это конец. — Что ж, пожалуй, я начну, — Люциус прочистил горло и сцепил руки в замок, — как думаешь, грязнокровка, кто сделал это с тобой? — он одним лишь взглядом указывает на протез Гермионы, — кто отрезал твою ногу на поле боя, а после этого стер твою память? Браво, Люциус. Очередной удар. На этот раз гораздо больнее. Гораздо безжалостнее. — Я не верю. — Скажи девчонке правду, Драко, — верхняя губа Люциуса дёргается, выдавая презрение, — давай же! — Драко, — Металический привкус крови на языке в перемешку с солеными слезами — вот какое оно на вкус. Предательство, — Скажи, что это ложь, пожалуйста, — Малфой устало выдыхает и потирает лоб, пока Гермиона продолжает сыпать мольбой. — Я предупреждал тебя, Грейнджер, — он бросает ей один из своих самых презренных взглядов, — разве нет? *** Звёзд совсем не видно за густыми чёрными облаками. Она ещё никогда не видела небо чернее, чем сейчас. Оно напоминает разлитые второпях чернила на гладком письменном столе. Гермиона обхватила запястья своими пальцами, нащупывая гематомы и ссадины, оставленные кандалами. — Я за тобой вернусь, грязнокровка, — Джагсон ковыряет мизинцем в зубах, диким взглядом рассматривая Гермиону, пока она пытается скрыться за широким балдахином в дальнем углу комнаты. Перед уходом пожиратель тушит огонь свечи, который служил слабым, но единственным источником света. Дверь за ним закрывается, и Гермиона слышит три глухих оборота. Дело дрянь, Грейнджер. Включай голову. Сейчас. Она в ужасе кидается к окну, цепляется дрожащими пальцами за прутья решетки. С силой тянет конструкцию на себя, но безуспешно. Давай, Грейнджер, думай. Ее взгляд мечется из угла в угол, в поисках чего-то, что могло бы помочь выбраться. Что угодно. Пожалуйста. Пожалуйста. Паника накрывает новой волной, зубы стучат друг о друга. Слишком холодно, это не позволяет сосредоточиться. Недолго думая Грейнджер рывком срывает часть балдахина и накидывает бордовый бархат на плечи, укутывая себя сильнее. Зубами она отрывает небольшой лоскут и туго обматывает ладонь, сжимая пальцы в кулак. Протискивает руку меж прутьев и бьет. Ещё. Ещё сильнее. Гребаное стекло будто сделано из непробиваемой стали. Нужно выбираться. Нужно позвать на помощь. Нужно вытащить отсюда всех. Гарри. Мерлин, Гарри… Слёзы застилают глаза, Гермиона продолжает наносить удар за ударом, однако на чертовом стекле ни трещины. Ничего. Она чувствует, как ткань на руке становится липкой и тёплой. Но ей не больно. Ничуть. — Давай же! — она кричит, бьет с новой силой, сквозь дрожь в пальцах, — чёрт, чёрт, чёрт! Пожалуйста! — ещё один удар, и ещё. Грейнджер хватается за прутья решетки, медленно сползая вниз, обессилено, оставляя бордовые разводы на стекле и стенах. Все происходящее больше походит на кошмар человека со слабой психикой и высокой температурой. Все это просто невозможно. Она слышит, как кто-то вставляет ключ в замочную скважину, прокручивает на три оборота и тянет на себя тяжёлую дверь. Гермиона пошатнувшись вскакивает на ноги, хватаясь за изголовье кровати, чтобы удержать равновесие. Страх по щелчку пальцев отходит на задний план, как только он появляется на пороге комнаты. — Зачем ты пришёл? — видит Мерлин, ему повезло, что сейчас Грейнджер безоружна. — Я не причастен к этому. — Не подходи. — Грейнджер, — Драко делает уверенный шаг, вынуждая её резко отпрянуть и прижаться к стене, — нас разделяет широкая кровать, я все ещё слишком далеко от тебя, — он выгибает бровь, — я не сделаю тебе больно. — Неужели? — ее глаза горят янтарем и яростью, грудь высоко вздымается. Она не сводит с него глаз ни на секунду. Малфой замирает на долю секунды у края кровати, его лицо вмиг становится холодным. Ледяным. Чертовски ледяным. — Да насрать, Грейнджер, — он обходит постель сбоку, и Гермиона вжимается в холодный камень ещё сильнее, — ты правда думаешь, что сейчас твоё мнение что-то значит? Взгляни на себя, блядь! — Не подходи! — БЛЯДЬ! ЗАТКНИСЬ, ГРЕЙНДЖЕР! ЗАТКНИСЬ! Она давит слёзы. Нехотя глотает их, ощущая дрожь в коленях. Несколько быстрых шагов и он крепко зажимает ладонью ее рот, не позволяя закричать; она пинает его металлическим протезом, дёргается и вырывается, пока он перехватывает ее запястья руками. — Гермиона, — они встречаются взглядами, — молчи, если хочешь жить, — они оба тяжело дышат, в унисон, опаляя друг друга горячим дыханием, — я, блядь, ненавижу себя за то, что однажды связался с тобой. Ты херова ходячая неприятность. Ещё один удар, Грейнджер. Получай. — Он говорит правду? — она должна услышать это от него, несмотря ни на что. Скажи это, Драко. — это ты изувечил меня? Взгляд опускается, касаясь ее приоткрытых губ; его верхняя губа чуть приподнимается, пальцы сильнее сжимаются на тонких зафиксированных над ее головой запястьях. В коридоре раздаётся шорох. Шаги, и снова шаги. — Молчи, — шепотом. — Просто ответь, Драко. — в ее голосе отчётливо слышится мольба. — Грейнджер, сейчас не время. — Прошу, Др..... Он накрывает своими губами ее губы, влажно, жадно, собственнически. Обводит языком ее нёбо, углубляя поцелуй. Ее руки все ещё зачем-то сжаты в его ладонях, что бессмысленно уже как несколько минут, судя по тому, как она предательски обмякает в его хватке. Драко резко двигает бёдрами, прижимая ее к стене. Вот так, Грейнджер. Молчи. Хорошая девочка. За дверью два знакомых голоса лениво обсуждают что-то, смеются и, судя по звуку, дают друг другу «пять». Как только стало ясно, что пожиратели ушли, Малфой резко прервал поцелуй, тем самым приводя Грейнджер в чувства, возвращая в реальность. Если бы не нынешняя ситуация, он был бы уверен, что она сбита с толку, судя по раскрасневшемуся лицу и потерянному взгляду. Он отпускает ее руки, не прерывая зрительный контакт. — Я не верю, — она щурится, вглядываясь в его нечитаемые глаза, словно ища подтверждение своим словам, — ты не мог этого сделать, Драко. Я никогда не поверю в это. Кончик волшебной палочки резко врезается в солнечное сплетение. Гермиона на мгновение опускает испуганный взгляд. — Так надо, Грейнджер. Вдох-выдох. Стук сердца в горле. — Остолбеней. *** Гермиону будит женский крик. Она с трудом поднимает веки, пытаясь сфокусировать взгляд. Боль который раз пронизывает виски, оставляя горькое послевкусие. Руки зафиксированы над головой. — Опомнись, Люциус! Он ведь наш сын! — Он предатель, Нарцисса. Ты сделала его таким мягкотелым. Люциус Малфой измеряет широкими шагами огромную комнату, освещаемую десятками горящих свечей, пока Нарцисса по пятам следует за мужем. В центре большого зала расположен большой серебристый котёл, подогреваемый магическим пламенем. Если напрячь мозг, задействовать память, то можно вспомнить, что до этого момента Грейнджер видела только трёх пожирателей смерти; мужчина по имени Джагсон, Долохов и Люциус Малфой. Сейчас их число измеряется десятками. — Драко совсем юнец, он совершил ошибку, но разве эта оплошность способна убить в тебе любовь к собственному сыну? К единственному сыну, Люциус? — Он едва ли не перечеркнул все, ради чего я выживал последние месяцы, и все ради какой-то девчонки, — Люциус ненавистно тычет пальцем в сторону Драко, после бросив небрежный жест супруге, — Оставь его, Нарцисса. Если мальчишка признаёт вину, Тёмный Лорд милосердно даст ему второй шанс. Драко сидел в дальнем углу, обессилено опустив голову. К нему приставили молодого парня, словно сторожевого пса; тот крепко сжимал древко волшебной палочки, наводя оружие на макушку Драко. Сперва Грейнджер казалось, что он без сознания, но как только губы отца ненавистно выплевали имя Гермионы, он тут же поднимал взгляд и пристально следил за каждым нервным движением Малфоя старшего. — Сколько ещё ждать? — Люциус нервничает, бродит вдоль и поперёк комнаты, рассматривая острые носы своих сапог из драконьей кожи. Несколько пожирателей вздрагивают и переглядываются, выталкивая одного из своих товарищей вперёд. — Нотт уже отправился за девчонкой Лавгуд, сэр, — парень переминается с ноги на ногу. Нет. Нет, не может быть. Упоминание Луны ощущается как резкий и болезненный толчок в грудь. Земля уходит из-под ног, когда спертый воздух пронизывает истошный вопль Блейза. Он выкрикивает различные проклятия, пытаясь вырваться из оков. Но вскоре в его грудь прилетает пятая, кажется, по счету порция круциатуса. Неужели человек способен вынести столько боли? Дыхание учащается, желудок скручивается и кажется, что мир вокруг — всего лишь иллюзия, дурацкая шутка ее воспалённого мозга. Что там с зельями, Драко? Она точно принимала необходимую дозу? — Чего вы хотите? — Паркинсон кричит, тщетно пытаясь освободиться из обвитых вокруг неё верёвок, — что вам нужно? — Заткни ее, Джагсон, у меня голова раскалывается, — Люциус измученно потирает лоб, прикрыв веки. Джагсон покорно хватает Пэнси за волосы и тянет голову назад, заставляя слизеринку закричать истошным голосом. Крепко зажимает ей рот ладонью. Неужели это конец? Гермиона сжимает соленые от слез губы и закрывает глаза, лишь бы не быть свидетелем происходящего. Обмякшее тело Гарри приволокли через несколько минут и приковали слева от Гермионы, оставив его в подвешенном состоянии. — Он без сознания, но жив, — уверяет очередной пожиратель, — можно начинать. Вскоре в зале появляется Теодор Нотт; он подталкивает Луну вперёд, вдавливая в ее позвоночник кончик волшебной палочки. Она никогда не видела Луну… такой. Никто и никогда не видел, если точнее. Ее волосы небрежно острижены в короткое каре, едва прикрывающее линию челюсти. Запястья туго обвиты веревкой, впившейся в кожу до крови. Под глазами когтевранки залегли темные круги, ее скулы слишком острые, как и ключицы. Луна тихо всхлипывает, склонив голову. Она выглядит напуганной, будто крохотный котёнок, попавший в руки живодерам. Встретившись глазами с Гермионой, ее тонкие потрескавшиеся губы трогает легкая, печальная полуулыбка. — Луна! — Забини рвётся вперёд, падая на пол вместе со стулом, к которому он туго привязан, — Не тронь ее, ублюдок, или я выпущу твои херовы кишки! Снова круциатус. И снова. И снова. — Итак, — Люциус прочистил горло и выпрямил спину, очевидно, готовясь к очередному ревю, — величайший маг истории, лорд Воландеморд возродится этой священной ночью, благодаря жертве, которую мы принесём — пожиратели соединяются в круг, смыкаясь вокруг котла, — как только враг падет, — он вклинивается обезумевшим взглядом в Гарри, все ещё не пришедшего в сознание, — начнётся новая великая эпоха. Безумец. — Долгие месяцы мы готовились к этому великому моменту, друзья, — он улыбается, обнажая ряд белоснежных зубов, и Гермиона ощущает новую волну ужаса на подкорке, — и наконец этот день настал! Как только каждый из тех, кто приложил руку к гибели Темного лорда отдаст часть себя, ритуал будет считаться завершённым, — глаза Грейнджер вот-вот вылезут из орбит, как ей кажется, поскольку каждая фраза Люциуса безумнее предыдущей, — а именно: глаза, которые видят больше других, — его взгляд падает на Луну, — мозг умнейшей ведьмы столетия, — он брезгливо смотрит на Гермиону, — и сердце, — его взгляд снова касается Гарри, — сердце. Храбрейшее львиное сердце. Нарцисса, стоя на коленях, опускает голову на плечо Драко, всхлипывает и сыплет извинениями, пока Драко пристально сверлит взглядом Гермиону. Он не моргает, не отводит глаз ни на миг. Он без стеснений блуждает взглядом, обводя черты ее лица, словно пытаясь запечатлеть в памяти каждую ее веснушку. Этот взгляд — его прощание. Этот взгляд — его «прости, Грейнджер». Долохов перехватывает Луну из хватки Тео и притягивает ближе к котлу; кто-то передаёт ему длинный кинжал, украшенный изумрудами, и он приставляет лезвие к скуле девушки. Она не плачет, не кричит и не вырывается, лишь смиренно прикрывает веки. Она сдалась. — Когда закончим, заберу себе девку Паркинсоннов, — облизывается Джагсон, рассказывая о своих намерениях мужчине слева. — Как пожелаешь, — вскользь соглашается Люциус, кивком головы подгоняя Антонина Долохова; тот сильнее вжимает лезвие кинжала в кожу Луны, алая жидкость стекает по его его рукам. — Какого хрена? — Тео разрывает круг, делает уверенный шаг вперёд, — мы договаривались, Люциус! — Кретины, сейчас не время спорить о девках! Тео с размахом бьет по руке Джагсона. Кинжал с лязгом падает на мраморный пол. Двое разрезают друг друга ненавистными взглядами, Луна падает на пол. — Нихуя, так не пойдёт, — Влажные от пота кудри падают на глаза, создавая драматичную тень на его лице, — мы договаривались. Был уговор, ты дал слово. Я забираю Пэнс, и мы уходим. Никто и никогда не тронет ее. Никто. Пожиратели начинают спорить, сеять хаос. Это приводит к ярости Люциуса, он приказывает замолчать, громко, гневно, но это только подливает масла в огонь. Тео ловко подхватывает кинжал и приставляет его к горлу Люциуса. — Теодор, не будь идиотом, — он говорит тихо и аккуратно. Обычно так разговаривают с полнейшими психами, облаченными в смирительные рубашки, — ты хотел Паркинсон? Забирай, — лезвие сильнее вжимается в бледную кожу Малфоя, — забирай ее прямо сейчас. — Гарри, — Гермиона рвётся в его сторону, звеня цепями, — Гарри, очнись! — Отдайте ему девчонку, ну же! — выкрикивает Люциус, пока один из мужчин разрезает верёвки на руках Пэнси, — быстрее! — покачнувшись, Пэнси вскакивает с места, хромая, спотыкаясь, бежит к Гарри, падает на колени рядом с ним. — Гарри, — Она обхватывает его лицо ладонями и мягко убирает со лба волосы испачканные запекшейся кровью, — Гарри, прошу, посмотри на меня. — Пэнси, — он шепчет, вглядываясь в ее опухшие от слез глаза, умиротворенно, тихо, чуть улыбаясь, — ты только не плачь, Пэнс. Ты только не плачь. Гермиона переводит взгляд на пожирателей и видит Тео. Потерянного и разбитого среди беснующейся толпы. Он внимательно наблюдает за тем, как Пэнс обвивает руками шею Поттера, утыкаясь лицом в его грудь. Нотт закусывает губу и удрученно покачивает головой. — К черту все, — произносит он едва слышно, тянет ладонь в карман мантии, достаёт палочку и, крепко сжимая древко, наводит орудие в сторону Поттера. Пожалуйста, нет. — Редукто! Оковы вокруг рук Гарри трескаются на части, и Мальчик-который-выжил-дважды, только что подвешенный к потолку, с грохотом падает на пол. Следом ещё одно «редукто» разбивает оковы Грейнджер. В дальней стороне большой комнаты, у стены, мелькает вспышка зелёного света, сопровождаясь хлопком и вздымающейся в воздух пылью. Несколько пар сапог ступают на мраморный пол прямиком из камина. Гермиона на миг чувствует облегчение в груди, словно легкие наполняются кислородом, когда она замечает нескольких мужчин, одетых в форму авроров. Мерлин. Мы спасены. — Щенок! — прыскает Люциус Теодору, небрежно отталкивая его в сторону, — не дайте им уйти! — Над головой хаотично летят проклятья. Несколько пожирателей ринулись в сторону Гарри и Пэнси, но были обезврежены чьим-то экспелиармусом. Тео быстро освободил Блейза. Среди толпы мулат моментально нашел ослабленную Луну и, подхватив хрупкую девушку на руки, бросился к друзьям. Они срываются с места; Пэнс запрокидывает руку Гарри себе на плечо, помогая парню удержать равновесие. Гермиона берёт себя в руки настолько, насколько это возможно. Она бежит сквозь толпу, несмотря на острую головную боль. Кто-то резко хватает ее за волосы и прижимает к стене. Высокий мужчина лет сорока сдавливает ее горло рукой, перекрывая кислород. — Я поймал грязнокровку! — кричит он, не отрывая взгляд от испуганных, карих глаз; она хватает губами воздух, впивается короткими ногтями в руки пожирателя, пытаясь вырваться из его хватки. Один сильный и расчетливый удар прилетает в область левой щеки. Ещё один, и она чувствует металлический привкус крови на губах. Кислород практически не поступает, от чего лёгкие едва ли не разрываются в агонии; незнакомец с лёгкостью поднимает Гермиону над полом и криво ухмыляется, сильнее стискивая пальцы на ее шее. Яркая зелёная вспышка едва ли не ослепляет ее, и пожиратель падает на пол, словно безжизненный манекен. Гермиона складывается пополам, опираясь бедром об каменную стену. Хриплый кашель рвёт грудь изнутри, пока девушка не приходит в себя. Кто-то подхватывает ее на руки и прижимает к себе, будто испуганного ребёнка. Знакомый запах обволакивает нос и горло. Она поднимает взгляд и видит его. — Где Гарри? Драко, куда они ушли? — вокруг них образовались облака пыли, мало что можно разглядеть, мало что можно четко расслышать, только лишь яркие вспышки проклятий и мужские крики. — Сейчас, Грейнджер, — он тяжело дышит, его светлые, прилипшие к влажному лбу волосы отдают серебром. Чья-то костлявая рука хватает Драко за рукав, тянет не себя, оставляя на белоснежной ткани грязно-бордовые отпечатки. Малфой опускает Гермиону на ноги, прежде чем дать отпор. Размашистый удар в челюсть, и один из пожирателей падает вниз, прямо не чье-то безжизненное, истоптанное тело. Драко издаёт гортанный рык и наносит ещё один четкий удар ногой. И ещё. Они быстро осматриваются. В зале воцарился настоящий хаос. Алые, зелёные, белые вспышки сопровождают проклятья, забирают жизни. В толпе Гермиона замечает Теодора Нотта, безоружного. Он голыми руками сворачивает шею очередному пожирателю смерти, и тот падает к его ногам, будто тряпичная кукла. Тео тяжело дышит, стирая струйку крови со своего лица. Их взгляды пересекаются всего на несколько мгновений. Он переводит взор на Драко и кивает ему, на что получает ответный кивок. — Идём, — Драко легко подталкивает Гермиону, направляя к нужному пути. Они сворачивают за угол и находят остальных. — Есть план? — спрашивает Блейз, прижимая к себе Луну, будто она самое дорогое в мире сокровище. Пальцы Гермионы и Малфоя переплетены. Он сжимает их так сильно, что Грейнджер уверена: если бы они находились в другой ситуации, в безопасности — она бы треснула его по руке. — Вроде, — Драко кивает, серьёзным взглядом оценивая состояние Гарри, — он сможет идти? — он спрашивает Пэнси. — Только не надо говорить обо мне так, будто меня здесь нет, — Гарри кашляет, хрипит, прижимая ладонь к груди, — смогу. Я кросс пробегу, если потребуется. — Я не сомневаюсь, — прыскает Малфой, — если подняться на самый верх, на чердаке есть несколько метел, — он говорит так быстро и четко, что создаётся впечатление, будто он оттачивал этот план последние несколько дней. — Не лучше спрятаться и переждать? — Нет, пожиратели смерти превосходят авроров числом, — Драко нервничает, потому что ему приходится объяснять настолько очевидные вещи. — Как они узнали, что здесь происходит? — спрашивает Гермиона. — Может узнаешь у них, когда мы спасём свои задницы? — Драко ощутимо нервничает, затем ещё крепче сжимает ее пальцы и кивком головы указывает путь. За спиной послышались шаги. — Вперёд. Живо! *** Несколько лестничных пролетов пройдено, по ощущениям Гермионы, их было четыре. Ступени слишком низкие и острые, вокруг толстые слои пыли, паутина, цепляющаяся за волосы и одежду. Потолки настолько низкие, что Блейз несколько раз ударился лбом, чертыхаясь и проклиная все на своём пути. Вероятно, этот путь предназначен для домовых эльфов. Драко вывел остальных в узкий, почти не освещаемый коридор. Он шёл впереди, волоча за собой Гермиону. Несколько минут назад он быстро расстегнул рубашку и набросил на голые плечи Грейнджер. Сейчас она видит каждую кровавую гематому на его торсе и спине, и от этого зрелища ее внутренности скручиваются тугим узлом. — Сюда, — он отворяет одну из дверей, пропуская друзей вперёд; комната крохотная, у стены лежат две старенькие мётлы, черенки которых покрыты пылью и копотью. — Их всего две, — Пэнс мотает головой, — ты сказал что мы сможем выбраться! Но их всего две, блять, их две, Драко! Девушка размазывает горячие слёзы по щекам, пока Драко ощупывает мётлы, стряхивая пыль. — У кого нибудь есть палочка? — спрашивает он, с надеждой оглядываясь на остальных. Молчание, — чёрт, — он обхватывает голову руками, убирая волосы к затылку, — ладно, Грейнджер и Пэнс летят вдвоём, — Паркинсон отрицательно машет головой, но Драко игнорирует ее протест, — Лавгуд и Поттер — на второй метле. Блейз, — он бросает взгляд на мулата, но не успевает проронить ни слова, как итальянец не раздумывая кивает, соглашаясь. Соглашаясь остаться. — Я не сяду на метлу, — Гарри храпит, держась за рёбра руками, сползая по стене вниз. Он пристально смотрит на Малфоя, чуть мотает головой, и Драко, немного помедлив, соглашается коротким кивком, — мне не осилить полёт. — Я не полечу без него, — Паркинсон присаживается на пол, рядом с Гарри, — я не полечу, Малфой! — Пэнси, — Гарри опускает ладонь ее щеку, мягко стирая слезинку большим пальцем, — Пэнс, нет времени, — он шепчет, заставляя девушку посмотреть на него, — мы выберемся после, я обещаю. — Нет времени, — шипит Забини, когда за дверью слышатся чьи-то шаги. Малфой хватает метлу за черенок и протягивает ее Гермионе. Та обескуражено смотрит на него, затем на метлу. Она сглатывает, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Я не умею летать, — шепчет Грейнджер. Ее подбородок трясётся, слёзы застилают взгляд, — Драко, я никогда не летала. — Ты сможешь, — блондин кивает, пристально наблюдая за девушкой, — уверен, ты сможешь, Грейнджер. Громкий глухой стук в дверь. И ещё один. И ещё. Кто-то кричит, приказывая открыть. Блейз помогает Луне оседлать метлу, открывает окно настежь. — Давай же, — Малфой крепко сжимает черенок в протянутой руке. В его взгляде отчётливо читается мольба. В его глазах четкое «прости, Грейнджер». На его лице ощутимое «прощай, Грейнджер». Гриффиндорка закусывает губу и медленно кладёт ладонь поверх его руки. Это провоцирует легкую улыбку на лице Драко. Удивительно, но это ощущается Каждый раз по-новому. Он обводит пальцем ее костяшки и убирает руку, оставляя на ее коже лишь холод. — Обещай, что выберешься, — ее голос срывается, дрожит, — просто дай слово, Драко. Ветер толкает оконные ставни, бьет по стёклам. — Ради Салазара, — она закатывает глаза в привычной манере, — мы не прощаемся. — Драко, обещай мне. — Конечно, Грейнджер, — он кивает и делает уверенный шаг назад, — обещаю. — Ну же, времени мало! — Забини помогает Пэнси подняться, но она продолжает тянуть ладони к Гарри, цепляясь за него пальцами, — вперёд, Пэнс, давай же, — мягко добавляет он, помогая девушке устроиться на метле. Ещё один удар в дверь. Времени нет. Драко следит за каждым неловким движением Гермионы. Ее плечи вздрагивают, пока она несмело зажимает черенок метлы меж бёдер. Когда она поднимает на него взгляд, Драко одобрительно кивает. Он обещал, но в ее груди скребут кошки. Ужасное, зудящее чувство. Ещё один толчок в дверь. Луна и Пэнс на краю окна оборачиваются, а Забини закрывает их спиной, когда дверь срывается с петель и падает на пол, поднимая пыль в воздух. На пороге Люциус Малфой. Он выглядит как раненый зверь, преследуемый браконьерами; мужчина держится за дверной проем пальцами, второй ладонью зажимая кровоточащую рану в боку. Его глаза пылают яростью. — Это ещё не конец, — он делает шаг вперёд, оставляя за собой кровавые разводы, — я не позволю шайке безмозглых детей разрушить все, — Малфой старший стискивает зубы от боли и выставляет перед собой длинный кинжал. Глаза мужчины непроизвольно щурятся. Люциус размахивает остриём перед собой, заставляя безоружного Драко отпрянуть. Гермиона слезает с метлы и заслоняет собой Гарри, но тот осторожным движением отодвигает девушку в сторону. Что ты делаешь, Гарри? — Сердце врага, говоришь? Это тебе нужно, Люциус? Мое сердце? — Поттер с трудом отрывается от пола, упираясь рукой о стену, — что ж, будь по твоему. — Что ты творишь, Гарри? — Пэнси кричит и вырывается, но Блейз крепко удерживает девушку на месте, — Гарри Поттер, не смей! За спиной Люциуса вырастают две мужские фигуры. Гарри медленно хромает к пожирателям, вдоль стены, упираясь рукой. Краска со стен падает на пол, рассыпаясь в мелкий порошок. — Правильное решение, Гарри Поттер, — Люциус скалится и продолжает подзывать Гарри пальцами, — я даю слово, что твоя девчонка останется в живых. Никто и никогда не найдёт её, уж поверь. — К-конечно, — Гарри не отводит пристального взгляда от Люциуса. Гермиона срывается с места, через слёзы выкрикивая имя друга, но Драко притягивает ее к себе одним четким движением. Он обвивает ее руками, крепко прижимая спиной к своей груди. Пятится назад. — Ради Мерлина, Поттер! — Паркинсон всхлипывает, мотает головой. Наверняка на ее запястьях останутся следы от хватки Блейза, — Гарри, — ее голос срывается, — Гарри, вернись, я прошу тебя! В дверях появляются ещё трое мужчин, облачённых в характерные для пожирателей мантии. На их руках кровавые разводы. Когда Гарри оказывается совсем близко, Люциус резко хватает его за плечо и, развернув парня лицом к Грейнджер, прислоняет острие кинжала к его спине. Лезвие врезается в кожу, сквозь тонкую, серую футболку. — Давай же, грязнокровка, — мужчина шипит на пожирателей, запрещая им действовать, — ты же не оставишь школьного товарища одного? Драко делает шаг назад и упирается в подоконник. Ветер обвивает спину, поднимая Волосы на затылке. Гермиона продолжает предпринимать попытки вырваться, но хватка Драко подобна капкану. — Драко, очнись наконец! — Малфой старший сильнее вжимает острие в плоть Гарри, — ты забыл, кто ты такой? Ты моя плоть и кровь. Гермиона чувствует спиной, как его сердцебиение учащается. Как пальцы, обхватившие ее талию вжимаются сильнее. Она слышит, как он сглатывает, слышит скрежет его стиснутых зубов. — Мы победим, сын. Тёмный лорд будет благосклонен к нашей семье. — глаза Люциуса горят. Горят ровно до того момента, когда воздух рассекает тихий, осипший смех Гарри Поттера. — Ты уже давно проиграл, — шепчет он, не отрывая взгляд от мокрых ресниц Пэнси. Его Пэнси. — Я люблю тебя, — произносит брюнет, — я так сильно тебя люблю, — беззвучно, одними лишь губами. Он резко толкается назад. Острие кинжала насквозь пронизывает сердце Гарри. Из его рта слышится сдавленный хрип. На его лице вырисовывается легкая улыбка. Последняя улыбка Гарри Поттера. Тело Гарри обмякло и рухнуло на деревянный пол, поднимая пыль в воздух. Ничего не видно. Ничего не слышно. Только крик Пэнси остриём врезается в сознание. Блейз выкрикивает что-то, помогает Паркинсон взобраться на метлу. Он кладёт ее руки на талию Луны, зубами отрывает кусок ткани от своей рубашки и обматывает вокруг Пэнси. — Держи ее, — он быстро целует Луну в лоб и выталкивает метлу в окно. Гермиона щурит глаза, кашляет из-за облаков пыли. Ее ведёт в бок, но Драко не позволяет девушке упасть. Несколько авроров появляются на этаже, привлекая внимание пожирателей. Вспышки проклятий ослепляют. Голова идёт кругом, к горлу подкатывает приступ тошноты. — Забирай Грейнджер и уходите, — Драко толкает Гермиону к Блейзу, и тот, перехватив девушку, соглашается одним кивком головы. — Я не умею летать, — она шепчет, тянет ладони и хватается за Драко, — я не уйду, — ее подбородок предательски дрожит, как и пальцы, вжатые в плечи Малфоя. — Умеешь, Грейнджер, — он обводит ее скулу пальцем, убирая кудри за ухо. В воздухе приторно ощущается запах дыма. — уверен, ты потрясающе летаешь.