в громком омуте

let's blow a hole in this town and do our talking with the laser beam coming out of this place in a bullet's embrace then we'll do it again

Донхек всегда верил в восстание машин, но он и подумать не мог, что оно произойдет так скоро. От усердия из уха выпадает один наушник, откуда неистово орет едва ли не на весь холл бизнес-центра один из первых альбомов Mindless Self Indulgence, записанный еще до донхекова рождения (и наверняка – зачатия), а самого Донхека – в обрезанных джинсовых шортах до колен, растянутой футболке и с размазанной подводкой на глазах – удивительно, как вообще пустили на порог подобного места. Он не то что никогда не бывал в этом районе Сеула – он и понятия не имел, что такие места существуют где-то, кроме глянцевых брошюр и офисных дорам. Но у него здесь сегодня – крайне определенная цель. Он собирается проверить теорию о том, что, если хорошенько ударить по вендинговому автомату ногой, тот выдаст тебе банку газировки и без оплаты. Не то из жалости, не то из страха. А где еще избивать ногой автомат с газировкой, если не в одном из самых дорогих офисных зданий города? Заодно Донхек проверяет и вторую теорию – о том, что его молниеносно выбросит на проезжую часть охрана, если он хотя бы попытается что-то сломать. Сегодня ему повезло: охрана весь день обхаживает каких-то важных дипломатов, ну, знаете, таких статных дяденек лет сорока, в отглаженных костюмах, где один только галстук стоит как год обучения в колледже для Донхека, а за их швейцарские часы можно и вовсе дом купить. Ну или там несколько благотворительных фондов озолотить. Донхек в таком не слишком хорошо разбирается – он себя альтруистом назвать отнюдь не может. Итак, улыбчивой девушке на ресепшн пришлось солгать, что ему стало плохо от жары и он искал какое-нибудь прохладное место, – удивительно, но это сработало, и Донхеку разрешили немного прийти в себя на кожаном диванчике под кондиционером, даже принесли стакан прохладной воды и спросили, как он себя чувствует. Назвали его «мистером» – Донхек чуть вслух не рассмеялся, вот это сервис. Девушка молниеносно сбежала встречать каких-то очередных гостей (сегодня, как Донхек понял, подслушав местные разговоры, здесь проходит ежегодная предпринимательская конференция; что на них обычно решают – черт его знает), и вестибюль быстро опустел, замер в практически абсолютной тишине, статичности и стойком запахе дорогого парфюма. Тогда-то Донхек и подумал – вот она, идеальная возможность. Сделал глоток любезно предоставленной воды, размял шею и руки и поднялся, направляясь прямиком к цели – одинокому автомату с газировкой и снеками, стоящему у кремовой стены напротив. И, да, Донхек всегда верил в восстание машин, даже читал по нему теории и смотрел часовые ролики на ютубе, сидя в ночной темноте комнаты в обнимку с подушкой, но он в жизни не представлял, что начнется оно с автомата с газировкой в бизнес-центре. Кто из всех этих серьезных людей в костюмах вообще пьет копеечную пепси? – Помочь? – раздается у него над головой в тот самый момент, когда у Донхека от количества ударов по автомату уже начинает неметь нога; даже несмотря на то, что он надел свои самые тяжелые и непробиваемые ботинки. Ну, вот, думает он, похоже, мой эксперимент закончится ночевкой в полицейском участке. Донхек даже не оборачивается на голос, но насилие над автоматом прекращает, задумчиво складывая руки на груди и пытаясь понять, где он мог просчитаться. Может, в местах, подобных этому, на этих треклятых машинах какая-то особая защита стоит? Может, их и пулей не пробьешь? Пока Донхек думает об этом, неистово мечтая о банке бесплатной пепси, он невольно переводит взгляд с ряда жестяных банок за стеклом на непосредственно отражение в нем. Рядом с ним, буквально в шаге, стоит один из этих серьезных дяденек в костюмах – тоже в костюме, правда, пиджак он снял и держит в руке, оставшись в одной рубашке без галстука. Донхек быстро окидывает взглядом всю его фигуру, пускай и размытую, в отражении. Ни запонок, ни часов, ни браслетов. Оскорбительно. А он-то думал, что сорвал большой куш, и сможет за безделушку с чужого запястья смотаться куда-нибудь, скажем, на Кипр. По возвращении, правда, отмотать неплохой срок, но это того бы стоило. – Так что? – вновь спрашивает голос, и Донхек даже вздрагивает, понимая, что забрел слишком далеко в дебри собственного беспорядка – того, который в голове. Вздохнув, мужчина достает из кармана брюк достаточно крупную купюру и, засунув ее в приемник, жмет на кнопку с минеральной водой. – Последний шанс. Он наклоняется немного ближе, и Донхек не может не отметить, что у него потрясающий парфюм. Стоит, наверняка, несколько сотен тысяч. – Пепси, – выпаливает он, когда чужие пальцы без перстней (тонкие, какие-то будто сломанные, почти студенческие) замирают у сенсорной панели с цифрами. Несколькими минутами позже, когда они, уже покинув здание, стоят у шумной проезжей части, Донхек щелкает открывашкой на жестянке и делает сразу большой глоток, упорно отводя взгляд и все еще не решаясь посмотреть в лицо тому, кто появился из ниоткуда и разрушил его потрясающий план по подчинению себе проклятой коробки с гайками и болтами. – Я бы справился и сам, – бормочет он, опуская взгляд себе под ноги и рассматривая маленького жука, который невесть когда успел забраться на его ботинок. – «Спасибо вам большое, кстати, как ваше имя?..». Меня зовут Марк. «Спасибо, Марк». Выражение лица, с которым Донхек одаривает Марка взглядом в следующую секунду, можно охарактеризовать как «величайшее отвращение, которое можно испытывать к незнакомому человеку». Нет, серьезно, так он даже на запойных попрошаек в своем родном районе не смотрит. Более того, он с ними очень неплохо дружит. – Большое дело, – следом фыркает Донхек. – Купил пепси студенту, молодец, ежедневный вклад в благотворительность сделан, карма очищена, гордись собой. Можешь пойти прожечь остаток в казино или купить новую яхту, чем вы там еще, люди в смокингах, на досуге занимаетесь? Марк не сдерживает улыбки, хоть и кусает губы. – Ты душнила, – выносит финальный вердикт Донхек и делает еще глоток газировки. – А ты преступник, но я стараюсь видеть в людях только хорошее. И тебе советую, – Марк вздыхает и расправляет свой пиджак, надевая. Теперь он абсолютно ничем не отличается от всей той толпы, которая собирается сейчас в вестибюле бизнес-центра за их спинами. – Ты серьезно сюда приехал, только чтобы автомат ногой избить? – Нет, конечно, – хмурится Донхек. – Посмотри на меня, – он резко поворачивается к Марку и с уверенным видом вскидывает голову. – Молодой, стройный, красивый, остроумный, с неплохим вкусом в одежде. Очевидно, я искал богатого спонсора. Он молчит несколько секунд и отворачивается, вновь глядя на проезжую часть. Марк ничего не говорит, только нечитаемо усмехается, а в следующее мгновение лезет в карман брюк и после протягивает Донхеку визитку. Белая, матовая, с курсивными золотыми буквами, она выглядит так дорого, что к ней и прикасаться не хочется, но Донхек получает какое-то мазохистское удовольствие, когда берет ее в руку и оглаживает чужое имя пальцем с облупленным черном лаком. В наушниках, безвольно свисающих с шеи, все еще орет на всю синти-панк. – Я пошутил, если что, – считает нужным сообщить Донхек, но все равно прячет визитку в задний карман. – И сам неплохо справляюсь. Марк только пожимает плечами. – Сегодня ты не смог достать себе банку газировки и рисковал, ломая автомат в одном из самых дорогих зданий города, – он одаривает Донхека взглядом, которым на него обычно смотрели учительницы в младшей школе, когда он разрисовывал гуашью стены, стриг себе волосы канцелярскими ножницами над раковиной в туалете или выливал противное порошковое какао на голову кому-то из детей. – В следующий раз, когда захочешь пепси, позвони лучше мне. – Где там уже твой шофер, – Донхек только закатывает глаза. – Ты мне кошмарно надоел. – Так вот же, – Марк кивает на серебристый порш, который стоял перед ними все это время, и улыбается. – Просто хотел подольше тебе на мозги покапать, – вздохнув, он направляется к машине и, уже открыв дверцу, оборачивается. – Подбросить тебя? В один глоток прикончив пепси, Донхек демонстративно мнет в руке жестянку, забрасывает ее в стоящую рядом урну и, молча обернувшись, направляется прочь мимо люксовых бутиков и дорогих мебельных салонов. Когда он надевает обратно наушники, Джимми из MSI крайне удачно орет faggot, faggot, faggot на полной громкости. / Всю дорогу до дома в метро (снова едет зайцем) Донхек, забившись в самый угол вагона, вертит в руках чужую визитку. Уже успел помять уголок. Номер телефона, полное имя, название фирмы в самом низу. Так старомодно. Кто сейчас вообще делает себе визитки? Более того, кто пользуется телефоном, чтобы звонить? Донхек фыркает, а после, слишком задумавшись о сегодняшней встрече, едва ли не пропускает свою остановку. Дома он разувается, моет руки, забегает на кухню, чтобы схватить что-нибудь из холодильника, привычно выслушав нотации матери о том, что ужин скоро будет готов, и аппетит перебивать нельзя. Донхек только быстро целует ее в щеку и сбегает к себе, закрываясь и выкручивая на максимум звук в колонках. Он снимает с шеи наушники и кладет их на стол, пока вертится на компьютерном кресле и раздумывает над тем, чем он займется завтра. Подвинув ближе к себе планер и открыв его на нужной странице, он жирно зачеркивает пункт с вендинговым автоматом. Теория не доказана. Завтра можно, к примеру, испытать на прочность презервативы разных фирм, наполняя их водой и бросая с балкона, – потом спускаться и проверять, какие порвались, а какие нет. – Ты работу искать ездил? – уточняет из-за двери мама, пытаясь перекричать музыку. – Ага, – отзывается Донхек и ставит три восклицательных знака рядом с пунктом о презервативах. / – Ты как помойный кот, – пренебрежительно хмурится Ренджун, переступая через кучи грязного белья, которое Донхек слишком ленится донести до корзины в ванной. – Ты меня в гости зовешь, чтобы я у тебя убирал? – И это тоже, – как ни в чем не бывало отзывается Донхек и продолжает сосредоточенно пялиться в экран ноутбука. – Я нашел нам подработку, – сообщает Ренджун, кое-как сложив разбросанные по кровати журналы и усевшись с самого краю. – Листовки по городу расклеивать. Не так уж и плохо, особенно на лето, оно у нас не жаркое. Что думаешь? Ты поступать вообще собираешься, кстати? – Ага, – бормочет Донхек, кусая кожу на большом пальце и прыгая с одной вкладки браузера на другую. – Что ты там смотришь? – не выдерживает Ренджун и подходит ближе, скептически глядя по направлению донхекова взгляда. – Что это за душный сайт? Все такое белое, в глазах рябит. Им стоит уволить дизайнера. – Рад, что тебе все это тоже кажется душным, – отзывается Донхек и, не глядя, передает ему визитку, сжатую меж двух пальцев. Развернувшись на кресле, он заговорчески смотрит на Ренджуна снизу вверх. – Хочешь кое-что проверить? Получив в ответ неуверенный кивок, Донхек тянется обратно к визитке, легко забирая ее из чужой руки, и, подхватив со стола мобильник, набирает указанный номер. После первого же гудка срабатывает автоответчик, который вежливо оповещает, что господин Ли временно недоступен, но вы можете оставить свое сообщение после звукового сигнала. – Спасибо вам большое за пепси, Марк, – нарочито наигранно начинает Донхек, а затем, прокашлявшись, улыбается и добавляет: – Я хочу энергетик. Не подскажешь, где лучше избить автомат? О, а еще, я бы не отказался от пачки сырного рамена. Нет, от двух. Острых. А мой друг хочет, – Донхек демонстративно щелкает пальцами перед Ренджуном, и тот, растерявшись, выпаливает: – Заварных пирожных. – Заварных пирожных, – не думая заканчивает Донхек и только потом, осознав сказанное, смотрит на Ренджуна как на полного придурка. – Словом, не поможешь все это достать? Адрес пришлю сообщением. Буду очень благодарен и даже скажу спасибо. Лично, – сбросив вызов, он откладывает телефон на стол и вновь переводит взгляд на Ренджуна. – Ты не мог что-нибудь оригинальнее придумать? Заварные же самые дешевые. – Но я люблю заварные, – пожимает плечами Ренджун. – Ты объяснишь мне, что все это значит? Донхек только безмолвно качает головой. – Увидишь. / – Когда увижу? Проходит несколько часов, они успевают, ругаясь и толкая друг друга плечами, поиграть в компьютерную игру, полистать книгу по эзотерике, которую Донхек крайне удачно достал по-дешевке на барахолке в самой глуши города, поваляться на кровати и выкурить один на двоих косяк, проветрить в комнате и даже почти уснуть, когда из коридора раздается звонок в дверь. – Сейчас, – отвечает Донхек и, резво поднявшись с кровати, направляется открывать. Ренджун практически сразу следует за ним, останавливаясь за спиной, когда Донхек отворяет дверь и видит на пороге молодого тощего курьера, крепко обнимающего два пухлых бумажных пакета с продуктами. – Доставка из супермаркета, – запыхавшись (у них с недавних пор не работает лифт, а подниматься нужно на седьмой этаж), сообщает паренек. – Нужна ваша подпись. / Инсталляция на кровати: четыре пустые банки из-под энергетика (самого дорогого и самого отвратного на вкус), три открытые коробки со свежими заварными пирожными (одна из них уже почти пустая, вторая – наполовину), две пустые тарелки из-под острого рамена, который они прикончили еще полчаса назад. Помимо этого в пакетах было еще несколько жестянок с пепси и маленький тюбик мази от ушибов – очевидно, чтобы Донхек позаботился о пострадавшей после схватки с автоматом ноге. Делать этого он, конечно же, не будет. Донхек, наевшийся до отвала и с испачканными сахарной пудрой губами, с довольным вздохом валится на подушку, слушая, как рядом, спихнув пустые жестянки на пол, устраивается Ренджун. – Сколько ему было лет, говоришь? – Марку. – На вид – не больше тридцати, – хмыкает Донхек, укладывая ладони под затылок. – Мать страшно разозлится, если узнает, что я не поужинал, но это того стоило. Считай, поел за чужой счет. Еще и энергетиков напился. – Ага, можешь бегать с шилом в заднице всю ночь, – фыркает Ренджун. – Сильно не привыкай. Я думаю, это была разовая акция. Он как-то перед тобой провинился? Донхек закатывает глаза. Удивительно, но, несмотря на все выпитые энергетики, ему все еще хочется спать. – Разве что тем, что вел себя как высокомерный душнила. Я ему почти так и сказал. – Он вообще-то мог позвать охрану, но не позвал, – отмечает Ренджун. – Ты же фактически вандализмом занимался. Стоит быть благодарным, – он кивает на лежащий на столе мобильник. – Позвони ему, скажи спасибо. Так будет правильно. Слизав с губ остатки сахарной пудры, Донхек прикрывает глаза и отрицательно качает головой. – Поступать правильно – скучно. – А быть мудаком, значит, весело? Донхек, уже практически сквозь сон, довольно улыбается. – Чертовски.