Блудный сын: сборник

(pov Малькольм) Я был твоей слабостью, Я стал твоей силой, Но я не хочу Проживать эти сны. Которые с каждым днём Всё реальнее, В которых есть Только я и ты. Я был ослеплен Своей детскою травмою, Я хотел возмездия, Справедливости, наказать? Но я играл в игры Будучи пешкой, Я свернул не туда, А сейчас - как мне спать? Ты ласков, Ты всегда начинаешь ласково, Но я же упрямец И я буду кричать. Ты шепчешь, приказывая: " Называй меня папочкой", Мой папа устал со мной В детство играть. - Ну-ну, мой мальчик, - в голосе Мартина Уитли проявилась укоризна. Такая тёплая, но при этом уверенная. Отцовская. Малькольм задрожал. Отсутствие рубашки подчёркивало его состояние. Крепкая ладонь отца легла на шею сзади, тут же сдавливая. Было не то что больно - страшно. Ведь с каждым разом хирург позволял себе всё большие вольности. Малькольм был уверен, что это наказание. Он был уверен в этом до этого...До чего? Означает ли это, что он не уверен сейчас? Мартин Уитли посчитал позвонок за позвонком. Добравшись до крестца, при этом нырнув ладонью в брюки, хирург остановил движение, замерев на косточке. А потом словно бы случайно большой палец соскользнул точно в ложбинку. Там, где отцам хода нет. Не так. Или это тоже наказание? - Что. Ты. Делаешь, - забеспокоился Малькольм, но он мало что мог сделать, ведь его руки были вытянуты и связаны между собой. А ноги и без верёвок наполовину онемели от введённой инъекции, действие которой ещё не прошло. - Мы кажется уже говорили про стыд, - заворчал хирург. - Он довольно неуместен, сколько мне повторять? Между нами не может быть секретов, Малькольм. Не должно быть. Кроме того, я - врач, пусть и долгое время без практики. Но Малькольм не слушался. Видимо, отца это и вывело из себя. Он гаркнул. - Не испытывай моё терпение, Малькольм! Я, конечно, терпелив, но и у меня есть пределы. Мартин как-то невзначай спустил на Малькольме обе штанины вниз. - Какая упругая! - восхищённый возглас. - Ты держишь себя в форме. Похвально, мой мальчик. - Что ты делаешь, - выдохнул Малькольм, не веря, что это происходит. Но разве не к этому всё шло с самого начала? С того самого момента, как отец вернулся в его жизнь? "Он - дьявол, и он создал для меня ад." Отец продолжал ворковать. - Судя по состоянию твоего ануса, в него не проникали извне? Я был бы огорчён, мой мальчик, если бы это было не так. Я простил твоё предательство, но я не потерплю неуважение. - О чём ты говоришь, - простонал Малькольм, пытаясь увернуться, но тщетно. Неожиданно скользкий палец легко проскользнул внутрь. Малькольм сжался, но это не остановило вторжение. Мартин уверенно работал опытными пальцами хирурга, добавляя один палец за другим. - Не мне рассказывать тебе анатомию, мой мальчик. Но массаж простаты взрослым мужчинам просто необходим. Ты, конечно, ещё молод, Малькольм, куда тебе до моих лет, но лучше начинать раньше, чем позже. - Хочешь сказать, что тебя регулярно имели в задницу? - мстительно выпалил профайлер. Дискомфорт, стыд, страх. А ещё тянущая, распирающая боль и удовольствие от "массажа", накатывающее волнами. Если бы можно было провалиться сквозь землю, Малькольм Брайт был бы одним из первых на очереди. Но он был связан верёвками. И отцом. Мартин ускорил темп, его сильная кисть вошла практически целиком. Малькольм непроизвольно насаживался на неё, даже не заметив, что верёвки на его ногах давно исчезли. Лишь руки по-прежнему были запрокинуты над головой. - Аахх... - Малькольм издал горловой стон. Никогда. Ещё никогда он не испытывал подобного. Это было нечто запредельное. Новое. И ужасное. Мартин в свою очередь неизменно подливал масла в огонь. - Мой мальчик, - шептал он Малькольму в ухо при каждом толчке своей руки. - Мой мальчик. Мой мальчик. Адски больно. Обжигающе горячо. Стыдно. Невообразимо. Сладко. Наверное, Малькольм всегда стремился к боли. К покорности. К отцу. Или это закономерный результат длительной связи психопата и его "жертвы"? "Но отец любил меня." Да, он любил. Мартин Уитли любил Малькольма Брайта. Просто по-своему. Кроме того, Малькольм вместе с тем всегда был непослушен. Можно ли избегать последствий упрямства всю жизнь? Мартин Уитли так не считал. - Не думал, что скажу это вслух, но мне не терпится засадить тебе, - Мартин тяжело дышал. Он, наконец, освободил Малькольма от всех пут, но те, впрочем, уже стали бесполезны. Профайлер не смог бы убежать, даже если бы захотел. Он как кисель растёкся на кровати. - Однако... Возникла пауза. - Однако, - продолжил Мартин. - Я - хороший отец, Малькольм. Я никогда не сделаю того, что навредит тебе. Навредит нам. Считай, что я просто избавил тебя от стресса. Признай, что ты нуждался в этом. Чтобы кто-то тебя ограничивал, кто-то тебя направлял. И кто может быть лучшим кандидатом, чем я? Мой мальчик, я забочусь о тебе. "Всегда." - Хотя... - Мартин профессиональным взглядом окинул пострадавшую, вспухшую дырку. Его рука потянулась к мази, что он заботливо приготовил заранее. Пальцы заработали, касаясь уже нежно, аккуратно, почти невесомо. - В следующий раз, полагаю, стоит применить порку. Конечно, если ты будешь плохо себя вести, мой мальчик. Малькольм в ответ лишь что-то глухо промычал. Наверное, они оба знали, что границы, их границы, расширяются с каждым днём. И где их предел? И есть ли предел.