Мы найдём тебя

– Их нигде нет. Будто испарились просто. Полагаю, господин Изуку со слугами покинул город в первый же день. Мы ищем его по округе во всех возможных направлениях, но пока что всё тщетно, – объявил стражник, низко поклонившись. Тодороки стукнул кулаком о стол. Бедный испуганный бета аж подпрыгнул. Лицо Шото осветила гримаса боли и жуткой злобы. От раздражения он готов был его убить. Но смысла в этом никакого не было. – Продолжайте поиски, – буркнул альфа и потер устало виски. Поначалу ему казалось, что это всё не взаправду, что Изуку вскоре вернётся. Но теперь становилось очевидно, что Мидория серьёзен, он сбежал. Не ясно по каким причинам, но он ушёл, исчез. И явно не хочет, чтобы его нашли. Стояла ночь. Тодороки засиделся допоздна, разбираясь со множеством дел, что успели накопиться за три года его отсутствия. И принимал доклады о поиске Изуку. Но слова всех стражей были неутешительны. – Скажи мне, как? Как он мог уйти и скрыться так, что вы не можете его найти? – хрипло спросил Шото, подняв на подчиненных тяжёлый взгляд. Те ощутимо вздрогнули. – Простите нас, господин. Мы пытаемся делать всё, что в наших силах, но… – Но вы делаете недостаточно! – воскликнул Тодороки, вскочив. Его лицо стало злым. Раньше он редко зазря разводил шум или кричал. Обычно от этого не было никакого толка. Но в этот раз он не мог сдержаться: речь шла об Изуку! – Простите, господин, простите, – беты в ужасе начали кланяться. – Знаешь, – Шото подался вперед, схватив стражника за грудки, – что я сделаю с тобой, если… – он не успел договорить. В коридоре послышался топот маленьких ножек. Тодороки замер, напрягшись. – Папа-папа! – послышался знакомый голосок. – Хикару, не шуми, тебе давно пора спать! – тут же донесся другой, шепот. Из-за угла в зал выбежал мальчик. Он был одет в короткую тунику, ночнушку. Обуви на малыше не было. Шото, увидев его, резко разжал пальцы, отпуская стражника. Он развернулся и добрая улыбка появилась на его лице. – Папа-папа! – омега бросился отцу в ноги, хватая его за одежду. – Меня заставляют спать, а я не хочу! – Простите, господин, я не успел уследить, он так быстро выбежал, – изменился подошедший к ним слуга. Омега, которому было поручено сидеть с Хикару, кормить его, помогать купаться и укладывать спать. – Ничего, – Тодороки махнул рукой, отгоняя его в сторонку, и поднял сына на руки, прижимая к себе. – Солнышко мое, почему ты еще не спишь? – весело спросил альфа. Стражники поспешили отступить назад, мысленно удивляясь такой резкой смене настроения у своего господина. – Я не хочу, – Хикару надул щеки и обхватил отца крепко-крепко руками за шею. – Уже очень поздно, – заметил Шото и потащил сына в спальню. – И ты босиком, – заметил он. – Пол-то холодный очень. – Мои сандалии где-то под кроватью потерялись, – пробурчал мальчик и положил голову Тодороки на плечо. Альфа с заботой на него посмотрел, поглаживая по спине. Он остановился около двери, открыл её свободной рукой. – Потерялись, значит, – вздохнул он. Слуга говорил ему, что Хикару стал плохо спать из-за отъезда Изуку, хотя раньше проблем с этим у него никогда не было. Шото прошёл к кровати, присел на самый край, не выпуская сына из рук. – Да-да, – омега закивал головой. Он встал босыми ножками на колени отца и с улыбкой на него посмотрел. Тодороки непроизвольно улыбнулся шире. Он погладил сына по голове, любуясь его крупными кудрями. – Какой же ты у меня красивый, – с непривычной даже для самого себя нежностью проговорил альфа. – Ага-ага! – Хикару весело запрыгал на месте. Но колени оказались не самым устойчивым местом, из-за чего он чуть не соскользнул вниз. – Папа другой тоже так всегда говорит, – вспомнил малыш. – Ну и не удивительно, – Шото вздохнул. Омега, глядя на него, тоже вздохнул. – А когда он вернётся? – тихо спросил мальчик, погрустнев. Его глаза стали печальными. – Ну, – Тодороки неуверенно качнул головой, не зная, как на это он должен отвечать. Расстраивать зазря ребёнка не хотелось. – Ты его нашёл? – с надеждой спросил Хикару, положив маленькие ладошки отцу на скулы. Тот беззлобно нахмурился. Мальчик весело начал теребить его щеки и нос, весело смеясь. – Нет, не нашёл, – честно признался Шото. Омега тут же затих. – Изуку… будто исчез. – Куда исчез? – понял его слова буквально Хикару. – Ну… – альфа тяжело выдохнул. Он прижал сына к себе, прикрыв глаза. Тот молчал, ожидая, наверное, от отца каких-то разъяснений. – А почему он ушёл? – тихо уточнил мальчик. – Я… я не знаю. – Он… решил меня бросить? – Хикару с беспокойством посмотрел в разноцветные глаза. – Нет, ну что ты, – Шото тут же опроверг эту идею. – Наверное… у него были серьёзные причины… – Причины… – повторил вслед за ним мальчик. Тодороки же мысленно усмехнулся. Какие могут быть причины, чтобы бросить своего ребёнка? Сильно любимого… – Может, что-то случилось… – Может, он меня больше не любит? – предположил омега. – Может он… нашёл себе нового мужа и нового сына? – с тревогой в голосе проговорил он. Шото нахмурился. – Нет, – твёрдо заявил он, пытаясь убедить скорее себя. – Он тебя любит. Никого другого у него нет. Сказав это, альфа отвернулся. Он долго раздумывал над тем, куда же мог уехать Изуку. А главное, зачем? Ведь не было никаких предпосылок к этому действию. Никаких. Мидория никогда не говорил, что ему не нравится его жизнь. Никогда не выражал желания уйти. Шото ничего подозрительного за ним не замечал. Да, в отличии от него самого Изуку не испытывал никаких тёплых чувств. Он не влюбился, нет. Но это же не повод уходить! От предположения Хикару Тодороки стало не по себе. Может, малыш прав? Может, у Мидории появилась новая семья? Но почему же он не развелся официально, закончив, как принято, супружескую жизнь большим публичным скандалом? Альфа так же предполагал, что так могли сложиться обстоятельства. Предполагал, что кто-то мог заставить Изуку, угрожая ему чем-то. Но кому нужно, чтобы Мидория исчез? К несчастью, омега забрал с собой всех своих слуг. Поэтому расспросить о том, что происходило те годы, что Шото находился в отъезде, было некого. Тодороки вздохнул. В доме в некоторых местах всё еще витал неуловимый сладковатый аромат персиков, напоминающий, о том, что Изуку когда-то был здесь. Но вскоре он должен был выветриться, забрав с собой дорогие воспоминания. Альфа поцеловал сына в щеку. Прижался к нему и зажмурил от боли глаза. Он старался не раскисать, но чувствовал, что с каждым днём ему становится хуже. Раньше он жил надеждами о скорой встречи. О возвращении домой. Возвращении к Изуку. Но о чем грезить сейчас? Быть может, они никогда не встретятся. Хикару зевнул. Это отвлекло Тодороки от тревожных мыслей. – Сынок, ты всё же хочешь спать, – улыбнулся Шото и поднялся, укладывая омегу на кровать. – У-у, – заканючил мальчик, хватая отца за руки. – Не уходи, – потребовал он. – Мм, ладно, – Шото мягко улыбнулся, – пока ты не уснешь, – он наклонился, поцеловав сына в лоб. Тот весело захихикал, схватив его за одежду. – Нет-нет! На всю ночь! – воскликнул он. Тодороки отстранил осторожно его руки. – А я думал, что ты уже большой и должен спать один. – У-у… – мальчик вытянул губы в трубочку. – Так папа сказал… – Да-да, ты рассказывал, – Шото потрепал сына по волосам, отдаленно вновь подумав, как же сильно он похож на Изуку. Разве что глаза серые. – Слуга говорит, ты начал плохо спать. – Угу, – омега вздохнул. – Раньше меня папа укладывал. И рассказывал на ночь сказку… а теперь… – Да-да, слуги рассказывают, ты много перед сном балуешься, – Тодороки усмехнулся уголками губ. Мальчик не ответил. Он забрался под одеяло и серьёзно уставился на отца. – Когда ты найдёшь папу? Альфа вздрогнул. Слишком резко сменились темы. – Я постараюсь как можно скорее. – Когда? Его уже очень-очень-очень-очень много дней нет! – Хикару ударил ладонями по одеялу. – Всего семь дней, – заметил Тодороки. – Семь дней? – ахнул омега. – Это же больше недели! Шото на это лишь тихо засмеялся. – Мои солдаты ищут их по городам, хватаются за любые зацепочки. – А почему ты сам не поедешь? – Э… – Тодороки опешил. В первый момент ему хотелось рвануть вдогонку, но он только вернулся домой. – Чтобы тебя одного не оставлять! – нашёл альфа ответ. – Так поехали вместе! – мальчик схватил его за руку, сжав ладонь пальцами крепко-прекрепко. – Мы его обязательно найдём. – Нет, ну ты что. Тебе же учиться надо, – Шото мягко улыбнулся. – Да и жизнь в походе очень сложная. – Почему? – Ну… потому что. Нет удобств, что есть в доме, – альфа вздохнул. В глубине души ему страшно хотелось сорваться и поехать за Изуку. – Мм… – Хикару очевидно расстроился. Но уговаривать больше отца не стал. Он устало зевнул. – Не переживай, – Тодороки погладил сына по боку через тонкое одеяло, – мы найдём его. – Я очень этого жду, – омега улыбнулся и прикрыл глаза. Шото с улыбкой на него посмотрел. Уходить никуда ему не хотелось. Он слышал, что многие родители особенно среди аристократии не шибко жалуют своих детей, воспитывая их в строгости. Но Тодороки не видел в этом никакого смысла. Его воспитывали в строгости, но ничего хорошего из этого не вышло. Он страшно долго учился быть вежливым, тактичным и чутким. У него не получалось проявлять к Изуку знаки внимания, когда они уже состояли в браке, ведь он не знал как. Мидория страшно удивлялся его словам, сказанным невпопад, и глупым действиям. Заметив, что малыш прикорнул, Тодороки тихонько встал. Но Хикару каким-то мистическим образом заметил это. Он открыл глаза, обиженно посмотрев на отца. – Не уходи! – сел и схватил его за одежду. Шото вздохнул. Он вспомнил, как на него в детстве за такое же поведение накричали. Отец не любил сантиментов и легко мог побить его палками по рукам за любой проступок. – Сынок, у тебя своя кровать, у меня своя. Ты уже не маленький, спать вместе нам не пристало, – мягко объяснил Тодороки. – Ну-у! – Хикару обиженно надул щеки. Он всегда так делал, когда ему что-то не нравилось. – Пожалуйста! Иначе я буду плохо спать! – Думай о чем-нибудь хорошем, – улыбнулся альфа. – Пусть тебе приснится самый лучший сон, – он подмигнул сыну и медленно вышел в коридор, прикрыв дверь. Не то чтобы Шото сильно возражал против сна вместе, но так было не принято. С момента, когда лекари определяли у ребёнка вторичный пол, он больше не считался маленьким. Родители, если до этого они делали это, должны были прекратить с ним спать. Да и Хикару должен постепенно проводить границу между омегами, бетами и альфами. Тодороки устало потянулся и направился в их с Изуку спальню. Он тоже утомился. Открыл настежь окно, в комнату ворвался свежий ночной воздух. Шото прикрыл глаза, вымученно склонив голову. Он ужасно устал. Стянул сандалии и тогу, заменив её на ночную тунику, и забрался на кровать. Одновременно здесь он чувствовал себя превосходно, счастливо и одиноко, страшно. Если бы неделю назад Тодороки знал, что это его последняя ночь с Изуку! Если бы мог всё изменить… Их спальня ассоциировалась у него с самыми сладкими ночами. Это было так хорошо, так трепетно. И одновременно больно. Ведь сейчас любимого омеги рядом с ним нет. Шото в красках помнит день их знакомства. Родители устроили им ознакомительную встречу, что продлилась меньше получаса. Но альфа не может вспомнить более прекрасного момента. Сначала Тодороки почувствовал запах. Потом увидел его обладателя. Дыхание перехватило, в горле образовался ком. Альфа поздоровался, его голос звучал очень хрипло от волнения. Мидория улыбался. Мягко, спокойно. Он не был дивным красавцем, но чем-то очаровал Шото. Альфа слушал омегу, восхищаясь его познаниям в разных областях науки, арифметики, языках. Изуку был хорошо воспитан, образован и обладал невероятным шармом. Говорят, влюбиться можно за четыре минуты. Пусть так. Тодороки с трепетом ожидал дня свадьбы. Он не мог не восхищаться Изуку, не мог не любоваться им. И вскоре понял, что его влечение не просто интерес, симпатия, влюбленность. Нет, это любовь. Сильная и всепоглощающая. Она захлестнула его, как пламя, обуяла, окутала и кинула к Мидории. У Шото замирало сердце каждый раз, когда он его видел, он не мог не думать, что Изуку страшно дорог ему… – А ночь вместе, – Тодороки тихо замычал, улыбаясь своим сладким мыслям. Он каждый раз погружался в прекрасные воспоминания перед сном, пытаясь успокоить свою душу. Вдруг до его чуткого военного слуха донеслись какие-то шумы. Шото приоткрыл один глаз, внимательно наблюдая за входной (она была не единственной) дверью. Та очень медленно отварилась. Альфа нахмурился, удивляясь, кто же мог прийти к нему так поздно. Лёгкую быструю поступь он узнал сразу. Маленькая фигурка проникла внутрь комнаты. Она закрыла дверь и быстро подбежала к кровати. Тодороки еле сдержал улыбку. Он не стал ничего говорить, решив притвориться спящим. Хикару замер у его постели. Он оперся ладонями на матрас, быстро огляделся по сторонам. Шото внимательно наблюдал сейчас ним из-под полуопущенных ресниц. – Папа! – тихонько позвал омега. Тодороки решил не отзываться. Мальчик вздохнул и решительно забрался на кровать, быстро на четвереньках к нему подползая. Он навис над отцом, вновь его позвал. Не получив никакого ответа, осторожно лёг рядышком. Альфа около минуты ожидал от него каких-то действий, но их не последовало. За исключением того, что Хикару обнял его ручкой поперёк груди. Шото тяжело выдохнул. – Ммм, – он перевернулся на бок и открыл глаза, внимательно посмотрев на сына. Тот, почувствовав его телодвижения, оживился. – Так ты не спишь! – с нотками возмущения в голосе воскликнул он. – Как видишь, – Тодороки усмехнулся. – А ты, скажи на милость, что здесь делаешь? – А я к тебе пришёл, – Хикару забрался на него, вынудив альфу перевернуться обратно на спину. – Зачем? – тот нестрого нахмурился. – Мне не нравится одному спать. Мне кажется, что в шкафу кто-то есть, – пожаловался омега. Шото устало вздохнул, понимая, что не может сопротивляться. – Ну ладно, – он улыбнулся, откинул одеяло в сторону, – забирайся, – предложил с улыбкой. Хикару радостно лёг рядом с ним, прижавшись всем телом к тёплому боку. Он прикрыл глаза, улыбаясь. Тодороки потрепал его по волосам, вновь вспомнив об Изуку. Малыш только захихикал от прикосновений, а Изуку часто начинал шипеть, ведь не любил, когда кто-то трогал его голову. Через три минуты Шото услышал, что дыхание Хикару стало совсем равномерным. Он уснул. Так быстро. Альфа вздохнул. Он никак не хотел отталкиваться от себя сына, с которым каким-то чудом смог сблизиться за эту неделю. Тот оказался очень контактным и легко принял Шото в круг близких. Несмотря на то, что воспоминаний о нем у него не сохранилось. Весь свой трехлетний поход он страшно скучал по семье. По Изуку, по Хикару. И, вернувшись, начал ценить их только сильнее. Тодороки склонил голову, изучая личико ребёнка. Сытое, довольное. Немного где-то смешное, веснушчатое. Он наклонил голову, понюхав пушистые темные волосы, что на солнечном свете казались зелеными. Хикару пах детством. Молоком и мёдом. Шото улыбнулся, притянув его ближе. Альфа уже собирался спать, но тут его внимание привлекла стена. Такая же белоснежная, как и всегда. Рифлёные колонны, красные полотна. Но что-то было не так, как обычно. Тодороки приподнялся на локте, нахмурившись. В год свадьбы кто-то подарил им шикарную дорогую картину из чужой страны, привезенную из-за моря. Супруги повесили её в спальне и так ни разу и не снимали. Шото осторожно убрал ручку сына со своей груди, боясь его разбудить, и сел, нахмурившись. Он медленно встал, подошёл к белой стене. Картина всегда висела в трёх локтях от колонны. А теперь висит чуть дальше. Может, за те три года, что Тодороки не было дома, Изуку перевесил ее. Это было бы вероятнее всего, но… интуиция подсказывала Шото, что не все так просто. В их последнюю ночь картина висела на старом месте. А сейчас скошена, а краешек прекрасного полотна подогнут. Тодороки замер перед картиной, сложил руки на груди, нахмурился. Может, это просто нерадивый слуга-уборщик был неаккуратен? Понимая, что не уснет, пока не проверит, Шото снял картину, внимательно оглядывая лицевую сторону. Такая же великолепная, как и раньше. А какие яркие цвета! Альфа даже успел подумать, что в дом прокрался вор, заменив оригинал на подделку. Но нет. В растерянности Тодороки перевернул ее обратной стороной к себе. Сердце пропустило удар. К подложке был прикреплен смолой листок, свернутый в несколько раз. Шото медленно его оторвал, сглотнув. Осмотрел еще раз картину и повесил ее обратно, возвращаясь к кровати. Как же он раньше не заметил, что там что-то есть! Альфа с трепещущим от беспокойства сердцем развернул записку. В голове мгновенно появилось множество вопросов. От кого это? Если от Изуку, то почему он не положил его на видное место?! Неужто хотел запрятать, чтобы никто не нашёл?! Тодороки нервно вздохнул, развернул. – Да! – с его губ сорвался тихий радостный вздох. Он быстро глянул на сынишку, убеждаясь, что тот еще спит. Письмо было от Изуку. И гласило оно следующее: «Шото, ты должен знать только две вещи. I. Я ушёл, потому что у меня не было выбора. II. Рядом с тобой очень много предателей, будь осторожен. Позаботься о Хикару. И не смей искать меня! Изуку». Тодороки вздрогнул. Он встряхнул головой и перечитал сообщение еще раз. А после снова и снова. В первое мгновение, когда Шото узнал почерк Мидории, у него от счастья внутри всё замерло, а сердце сделало кульбит. Но после прочтения… Альфа пытался вникнуть в смысл письма, в голове мгновенно образовалась каша. Предатели? Не было выбора? Тодороки присел на край кровати, глубоко задумавшись. Изуку оставил письмо. Но очень короткое, ничего толком не объяснившее. Спрятанное. И написанное так, будто он ужасно торопился. Значит ли это, что Мидория боялся, что это письмо найдёт кто-то третий? Шото огляделся по сторонам в поисках еще чего-то подозрительного, но нет. Спальня была такой же, как и всегда. Он перечитал еще раз письмо, а после разорвал его на маленькие кусочки и спрятал в дальний ящик стола. Альфа запомнил текст наизусть, лучше не сохранять улик. Тодороки забрался в постель, чувствуя от тревоги себя ужасно. Он поцеловал сына, пытаясь успокоиться. Значит, Изуку кто-то вынудил уехать. Но кто? Что же случилось? Почему он ничего не рассказал? Да и кто может влиять на столь высокопоставленного человека… Шото пытался уснуть. Но у него не вышло и спустя час. Решив не тратить зазря время, альфа оделся и вышел в коридор. Изуку предупреждает его о предателях. Значит, пора сменить слуг… Хотя опыт Тодороки подсказывал ему, что это вовсе не поможет. – Шинсо! – крикнул альфа, проходя мимо двери подручного. Он застучал кулаком, прекрасно зная, что Хитоши еще не спит. Тот открыл меньше, чем через минуту. – Господин, – слегка поклонился, еле сдерживая зевок. – Ой, давай без всего этого, – недовольно поморщился Шото. Они с Шинсо прошли вместе через столько всего, если кому и можно здесь доверять, то только ему. – Что-то случилось? – сразу перешёл к делу Хитоши. – Ночь на дворе. – Ночь, – согласился Тодороки и поморщился. – Вижу, – он фыркнул. – Пойдём, есть разговор. – Тет-а-тет? – уточнил Шинсо. – Да, – Шото хмуро кивнул – Тогда лучше никуда не идти, – Хитоши быстро оглядел коридор, убеждаясь, что никто их не видел, и скрылся в своей комнате. Тодороки двинулся за ним. – Помнишь, ты говорил, что Изуку наверняка ушёл не по личным причинам? – Да. И? – Мол, кто-то вынудил его. Боюсь, ты оказался прав, – Шото вздохнул. – Та-ак, – Шинсо протер всегда заспанные глаза и сел на стул. – Я слушаю. Тодороки на это слова усмехнулся. Слишком уж самоуверенные и дерзкие. Но он совсем не против. Не зря они работают вместе так долго. – Я нашёл письмо, что Изуку оставил мне, – вздохнул тяжело Шото. – Оно гласило… – процитировал он. Хитоши прищурился и кивнул. Он хитро улыбнулся, вздохнув. – Значит, кто-то вынудил его. Теперь вы знаете, под что нужно копать. У господина были враги? – Более чем, – Тодороки усмехнулся. Трудно дослужиться до такой высокой должности, как у Мидории, и не обзавестись множеством завистников.