***
Венди мирно сидела за столом и продолжала работу в блокноте. Мимо неё пробежала Оля и, не веря своим глазам, остановилась. — В…венди?.. — Нет, Найт, — вскинув брови, грубым голосом ответила Венди, а после опустила их. — Боже, Венди!!! — девушка проигнорила и заменила блокнот на книгу. «Мастер и Маргарита», — прочла Оля. — Я так скучала! — она пустила слёзы, но тут же утёрла их. — Каково это, быть баклажаном? — Венди покрутила пальцем у виска и, медленно поднявшись, отряхнулась и пошла в свой кабинет. — Эй! — Говна попей! — прилетел ответ, и Ольга оторопела. Обида окаменевшей кроличьей какулькой упала на сердце, и Оля, гордо задрав нос, ушла, выкрикнув: — Ты ещё пожалеешь! Венди закатила глаза и продолжила чтение***
Венди уже несколько часов как находится в квартире Майкла. Она и мужчина спокойно, не торопясь, потягивают шампанское и мирно беседуют. Майкл поставил бокал на столик и, придвинувшись, обнял Венди. Девушка положила голову на его грудь и прикрыла глаза, позволяя ему положить руку на живот и уткнуться носом в волосы. — Мне кажется, — Венди прокрутила ножку бокала в своих пальцах, — что пора рассказать тебе правду про причину, по которой моя кожа изменилась, и рассказать про аварию. — Я внимательно слушаю, — ответил Майкл. Венди вздохнула и, поменяв своё положение, начала: — Ты же знаешь про особняк Фазбера, который находился в другом городе? — Да. — Туда, до перевоза аниматроников в пиццерию, всё время требовались люди. Что-то вроде работы — следить за порядком здания, контролировать поведение аниматроников и, собственно, разнимать их в случае драки. «Как человек может противостоять аниматронику?» — Майкл поднял голову к потолку. — За эту работу предлагали, конечно, не миллионы, но мне срочно нужны были деньги. Поэтому я устроилась там и жила с ними. Это было ужасом… Одни спаривались чуть ли не каждый день… Найтмер и Венди, сидя в комнате, могли бы так и остаться в гробовой тишине, если бы не заботливые голубые. Из соседней комнаты послышались громкие стоны, настойчиво повторяющееся имя коричневого медведя; скрип кровати шёл как сопровождение. Венди с ужасом обернулась к парню: Найт играл бровями, а его коронная улыбочка расплывалась на лице. — …И я спросила: ты тоже один из этих…гей? — Венди покашляла; Майкл несдержанно хохотнул. — Отошли от темы. Один вечно забухивал, а потом сам же отбирал моё пиво, прятал его, а затем подкатывал со странными намёками. — Не Фред ли, случаем? — Он самый. Он заявлял всем, что я теперь его вещь, — обиженно добавила Венди. — Всё шло вроде как нормально: я с ними жила, никто меня не убивал, но 28 апреля, когда мне стукнуло 23, я очнулась в подвале. Мой слух резанули звуки хлюпанья, чваканья; появились ощущения, как будто в моё тело заталкивают что-то, и я точно чувствовала запах крови. То самое чувство, когда крови и гнили нигде нет, но она дико воняет, и запах бьёт тебе в нос. Я вырубилась, а когда очнулась во второй раз, то поняла, что со мной сделали. Меня просто всунули в костюм. — В костюм? — задумался Майкл. Костюм, это, по идее, эндоскелет, который засовывается в тело, а затем сверху надевается и сам костюм. Майкла взбудоражило ощущение холодного металла внутри — который он ощущал благодаря Эннарду — и тесный костюм. — Да, в костюм. Я выглядела точь-в-точь, как сейчас выглядит Лайт. Я целый день ходила и спотыкалась — это тело убогое — и только потом смогла нормально пройтись. Всё бы ничего, но на следующий день припёрлась Ольга… О-о-ох, этот человек ужасен. Даже если у тебя из горла торчит нож, ты подыхаешь, она подбежит и крикнет: «Ну, главное живая!». Эта дура ещё обижается на меня из-за того, что я их кинула! — А как ты избавилась от костюма? — он отпустил её, давая ей перелезть на другой конец дивана. — Молоток и лом мне помогли, — она подняла взгляд на него. — Квартет — Кошмар, Фокси, Чика и Мангл — меня уже ломал этими инструментами. Я не могу передать боль словами: просто представь, что из тебя пытаются выдрать жизнь или сжать сердце, чтобы оно проткнулось само. Я понимаю, если бы они сняли кожу и испортили механизмы, но они содрали механизмы так, что моя человеческая окровавленная кожа торчала. Майкл открыл рот, не в силах закрыть его обратно. Ему хотелось задать парочку вопросов этому квартету, чтобы узнать: кто вообще собрал таких мудаков? но он решил промолчать. Он читал про кошмаров, но никогда не думал, что они могут быть настолько жестокими. Да и Найтмер, судя по рассказам детей и работников прошлой пиццерии, был милым, нормальным и безобидным. Видимо, такой он только с детьми. — После этого меня поддержали шесть кошмаров: Бонни и Плюштрап, Фредди и Фреддики. «Значит, не все кошмары мрази». — Твоё отношение к аниматроникам изменилось после этого? — он сглотнул. — Ко всем, кроме этих шестерых и Фредбера. Меня неимоверно бесило то, что все, зная, как мне плохо, пытались лезть со своими советами. Больше всего бесило их негодование: почти каждый утверждал, что ничего страшного в этом нет. Сломали и сломали, подумаешь? Некоторые, вроде Спрингтрапа, и похуже жили, — она скривилась. — После того, как я вылезла из костюма, из меня просто ручьями потекла кровь. Как по мне, кровь — мерзость, когда её много. — Только когда её много? — вопросительно изогнул бровь. — Ага, а когда её мало — она вкусная, — девушка, видя ужас на его лице, искренне рассмеялась. — Никогда не видел, чтобы ты искренне смеялась, — он приложил пальцы к подбородку, — твой смех приятный. — Венди покраснела. — Спасибо. От множества повреждений моя кожа стала фиолетовой — чуть ли не баклажанной — и в течении пяти лет изменяла цвет. Остановился цвет на лиловом. Боюсь, что светлее кожа не станет больше никогда… — она заметно погрустнела. — Понимаю. Я очень долго хотел вернуть свою кожу. Она не была белой, потому что ко мне прилипал загар. Ну, теперь мне тоже суждено ходить с лиловой… — он задумался. — А что с твоим эндоскелетом? Мой, после того, как вылез Эннард, если быть точнее, то даже его эндоскелет, намертво прицепился к позвоночнику и теперь служит чем-то вроде дополнительной защиты. — Тоже самое, — Венди закивала. — Теперь практически невозможно сломать ни одну кость. Это, наверное, хорошо… Ещё у меня болевой порог повысился. — Хоть какие-то плюсы, — он потянулся. — Кхехе, ага. — девушка заулыбалась, но вдруг резко изменила лицо на серьёзное. — Теперь про аварию. Ранним утром почти никого не было на дороге, и Венди могла спокойно ехать. Хоть иногда они, чтобы отдохнуть, надолго останавливались, но до города оставалось ещё немного. Особенно по сравнению с тем, сколько уже проехали. Всё время Диана, сидя рядом, вспоминала и рассказывала фирменные шуточки, которые она узнала от друзей Венди. Шутки были чужими, но, каждый раз слушая их, её выносило на смех. — Штирлиц долго смотрел в одну точку. Потом в другую. — Диана, хорош! — не сдерживается Венди: новая волна смеха окатила её. — «Двоеточие» — наконец-то догадался Штирлиц, — Венди заржала в голосину и, чуть ли не плача, сказала: — Почему это настолько тупо, но настолько смешно? — Ты просто занудничаешь, — улыбнулась Диана. — Давай, улыбнись. — И въедь в кого-нибудь, — продолжила Венди и улыбнулась, но тут же изменила лицо. — Меня сегодня что-то мутит, — пожаловалась она. — Мутит? — девушка повернулась в её сторону и заботливо оглядела. — Ты не ела ничего такого? — Да брось, думаю, что это просто от месячных, — она махнула рукой и, незаметно для Венди, обняла свой живот. — Дорогая, а ты не сможешь остановиться… съехать на обочину? — Венди прикусила губу. — Вряд ли… Просто мы можем опоздать. Я остановлюсь, когда тебе будет очень плохо, хорошо? — она повернулась к ней. — Да… — тихо ответила Диана. «Неблагоприятный день для того, чтобы ехать», — подумала Диана. «Надо быть осторожней на трассе», — решила Венди. Около часа девушки ехали молча, лишь изредка перекидываясь вопросами вроде «как ты?», «устала?». Диана отвела взгляд в окно; она заметно загрустила. Возможно даже из-за того, что Венди не хотела идти на контакт. Девушка спокойно сидела за рулём и внимательно следила за дорогой, чтобы не упустить нужный поворот. Но всё же ей пришлось съехать с дороги, и Диана, не стесняясь в признаниях, пошла блевать. Закончив, она вернулась, и ещё полчаса они ехали молча. В этот раз очень сильно беспокоилась Венди, потому что Диана отвечала очень вяло и нехотя. — Мы разыграем свадьбу или просто распишемся? — спросила она, поворачиваясь к своему водителю. — Ммм… думаю, можно просто расписаться, а потом посидеть в кафе с близким кругом друзей. Как тебе идея? — Да, думаю, пойдёт… — она уткнулась взглядом в дорогу. — Да, определённо пойдёт. — Всё в порядке? — Угу. — Точно? — Диана обернулась к ней. — Не волнуйся, я и вправду в порядке. Венди искренне улыбнулась. — Хорошо. Грузовик, который ехал им навстречу, резко повернул влево. Удар по касательной раскрутил машину, и она улетела на встречную полосу, несколько раз перевернулась и встала в исходное положение. Машины резко затормозили, и люди вылезли из салонов. Венди, с силой приложившись о панель, вырубилась. Она очнулась спустя неопределённое время. Приоткрыла глаза и, не поднимая головы с панели, повернула глаза в стороны. Веки нависали, грозясь закрыться, а разбитые губы дрожали. Она притронулась ладонью к затылку; тепло. Посмотрела на ладонь: кровь. Венди очень медленно выпрямилась, продолжая испытывать адские головные боли. — Венди… — справа кто-то захрипел, и она медленно повернула голову. Диана сидела, держась за живот, и с мольбой смотрела на девушку. Из-за пальцев проглядывал огромный осколок автомобильного стекла, торчащий в животе. Венди перевела взгляд на сиденье. «Уляпано кровью…» — глаза закрывались, мысли путались, и тошнота подкатывала к горлу. — Ди…ди…ана… — попыталась произнести Венди, обрубаясь. — Венди… — глаза цвета изумруда зажгло от слёз, и Диана с трудом сглотнула. Она перевела взгляд на торчащий осколок. — Я умираю. — Нет… — Венди протянула руку к ней, но тут же, взвыв от боли, схватилась за голову. — Т…ты тоже… истекаешь, — последняя надежда разбилась. — Люди… рядом. Они же вызвали спасателей, да?.. — Еру…нда… — Венди захрипела и потеряла сознание, вновь ударившись головой. От удара она очнулась и опять посмотрела на Диану. — Я… Мне… плохо… — язык заплетался, а распухшая губа мерзко ныла. Диана тяжело задышала, съезжая по сидению. Венди попыталась сделать хоть что-то, но её рука задрожала, и она обессилено свалилась на сидение. Она услышала полицейскую сирену, которую старалась заглушить скорая, краем глаза видела, как выбегают медики, но… — Ты… виновата в этом, — прохрипела она. Венди почувствовала боль, в сто раз превышающую физическую. Тысяча осколков вонзились в сердце; из глаз полились слёзы, кровь пошла быстрее. Голова загудела, будто бы растрескивалась изнутри. Рука Дианы свалилась на сидение. Венди, не сдерживаясь, зарыдала. Голос захрипел. Хрип доносился откуда-то из грудной клетки; плечи затряслись, и Венди сжалась как беспомощный котёнок. Она может быть сильной, быть номером один — но она всего лишь человек, сломить которого не стоит ничего. Майкл придвинулся к ней и обнял её; девушка прильнула к его груди, всё сильнее расстраиваясь. Мужчина осторожно погладил её по голове, положив на неё подбородок. — Я сожалею. — проговорил он. — Но жизнь продолжается, и, если ты не против, я буду с тобой до конца. — Пожалуйста! — она вцепилась в него ногтями, сгибаясь сильнее. — Не бросай меня! — Майкл прижал её к себе и тихо прошептал: — Я не брошу тебя.