Неприступный

С тихим хлопком Северус Снейп появился возле ворот школы, держа на руках почти безжизненное тело Гермионы. Он мчался в больничное крыло, когда его нагнала МакГонагалл. — Что произошло? — женщина семенила сзади, изредка нагоняя профессора Снейпа. — Она безмозглая курица, вот что! — рявкнул мужчина, огибая коридор. — Северус! — голос МакГонагалл сорвался на последнем слоге. — Собрала две дюжины, — уже начиная задыхаться, ответил Снейп. — Она с ума сошла? — старушка с ужасом посмотрела на Гермиону. Она взмахнула было палочкой, когда они уже почти настигли больничное крыло, чтобы открыть дверь, но на пороге уже ждали перепуганные мадам Помфри и профессор Лонгботтом. — В малых дозах цветы безопасны, но… — глаза Невилла стали просто огромными, когда он увидел корзину. — Святой Мерлин! Сколько здесь, вы сказали? Снейп пролетел мимо него так быстро, что чуть не снёс молодого человека с ног. Он положил Гермиону на кровать, отшатнулся назад, сел на соседнюю кушетку и рухнул поперёк. Его грудь рвано вздымалась, пока он пытался отдышаться. Мужчина убрал со лба взмокшие от пота волосы, зачёсывая их назад. В ушах начало противно звенеть. — Противоядие ведь готово? — надломленным голосом спросила МакГонагалл, переводя нетерпеливый взгляд с Поппи на Невилла. — Да, но… — молодой человек запнулся о ноги Снейпа, за что получил от последнего пару крепких словцов. — Простите, профессор, — виновато кивнул Невилл. Он положил под язык Гермионы пару резных листьев и начал осматривать её руки — на них не было живого места. — Боюсь, этого будет не достаточно, — молодой человек тяжело сглотнул. — Противоядие снимет паралич, но… ей потребуется сильное тонизирующее. И когда я говорю сильное, я имею в виду очень сильное. С соседней койки донёсся хриплый смех. Все обернулись на зельевара, одарив профессора таким взглядом, словно у того поехала крыша. — Вы находите это забавным? — укоризненно спросила МакГонагалл, недовольно вздёрнув бровь. — Я знаю, что ей точно поможет, — Снейп сел на край кушетки и злорадно ухмыльнулся. — Ну же! — требовательно и нетерпеливо воскликнула МакГонагалл. Она не любила, когда ходили вокруг да около. — Из вас всё надо тащить щипцами? — Дадим ей «штопор», — легко ответил профессор, по привычке дернув головой, чтобы убрать с лица волосы. Мадам Помфри, которая в это время тщательно обрабатывала раны мисс Грейнджер и, казалось бы, не участвовала в беседе, замерла на месте и стала белее полотна. Минерва МакГонагалл сжала в замок свои костлявые сухие пальцы на животе. Её рот то открывался, то закрывался, но женщина не произносила ни звука, словно в ней шла какая-то внутренняя борьба между её разумом и принципами. Невилл, с привычной растерянностью мотал головой, смотря то на профессора Снейпа, то на директора, не понимая, о чём вообще шла речь. — Кто-нибудь объяснит мне, что такое «штопор»? — наконец, не выдержал Лонгботтом. Зельевар отметил, что чем старше был Невилл, тем смелее он становился. Похвально. — Это… — тихо протянула Поппи, не решаясь закончить. Она отвернулась, делая вид, что продолжает ухаживать за больной, хотя на самом деле это была её попытка спрятать лицо, которое начало покрываться багровыми пятнами стыда. — Это запрещённое зелье, — голос МакГонагалл предательски дрогнул. — Я не допущу, чтобы его использовали в стенах Хогвартса… снова, — она проглотила последнее слово и неловко отвела глаза в сторону. — Я о нём никогда не слышал. Это как-то связано с тёмной магией? — спросил Невилл и невольно уставился именно на профессора Снейпа. Тот злобно сощурил глаза, но быстро расслабился. — Вовсе нет, — заверил молодого человека Северус, вставая. — «Штопор» — это зелье, которое было очень популярно в шестидесятые и имело ошеломительный успех среди слабого пола. Оно вызывает наисильнейший выброс адреналина. Настолько сильный, что способен заставить женщину испытать пик наслаждения. Внимательно слушавший всё это время Невилл перестал кивать и зарделся. — Его больше не производят, так как при частом употреблении оно вызывает привыкание, — заключил Снейп. — Однако в малых дозах оно совершенно безобидно. — О, мисс Грейнджер приходит в себя! — радостно воскликнула целитель. Теперь все взоры были прикованы к Гермионе, которая ворочала головой, при этом мыча что-то нечленораздельное. К её лицу постепенно начала приливать кровь. Девушка уже больше не казалась полупрозрачной. — Она слишком слаба, — заволновался Невилл, с неприкрытым страхом смотря на свою школьную подругу. — Ей нужно дать тонизирующее. Сейчас! — он резко посмотрел на профессора Снейпа. — Сколько времени займёт приготовить это зелье? — Его не нужно готовить, — вмешалась мадам Помфри, чем тут же вызвала ошеломлённые взгляды. — Оно у меня есть. — Поппи! — воскликнула МакГонагалл. Сложилось впечатление, что она даже слегка подпрыгнула на месте. — Ах, брось ты! — фыркнула женщина, убегая к себе в кабинет. — Я колдомедик! У меня должно быть всё. — Я отказываюсь в это верить, — Минерва принялась массировать переносицу, словно её начал мучить приступ наступающей мигрени. — Приберегла как раз для такого случая, — послышался голос Поппи из кладовой. — А, вот и оно! Уже скоро к кровати бежала счастливая мадам Помфри, держа в руках ничем не примечательный маленький флакон из коричневого стекла. Откупорив пробку, женщина принюхалась. МакГонагалл с интересом вытянула шею, принимая сходство с черепахой. — При правильном хранении ничего не пропадёт, — довольно заключила медсестра. — Её надо раздеть. Минерва, подсоби. Вы оба, живо за дверь! — скомандовала Поппи. Мужчины послушно направились к выходу. — Надо же, у молодёжи в наши дни весьма странный вкус на нижнее бельё, — не то удивилась, не то раскритиковала Минерва. Лонгботтом, не отдавая себе в этом отчёта, хотел было обернуться, за что получил от Снейпа увесистый подзатыльник. И Невилл вдруг осознал, что несмотря ни на что, он навсегда останется для профессора непутёвым первокурсником, постоянно взрывающим котлы на его уроках. От этой мысли ему стало обидно. — Думаю, моя помощь здесь больше не потребуется, — с грустью произнёс Лонгботтом, когда они уже оказались за дверью. — Я, пожалуй, пойду. Меня ждёт Ханна. Если что-то понадобится, то пришлите за мной патронус. Он устало зашаркал по коридору, направляясь к главным воротам, чтобы аппарировать в «Дырявый котёл». — Профессор Лонгботтом! — Невилл вздрогнул и остановился. Его коричневая мантия мягко упала ему на спину. Голос Северуса Снейпа всегда вводил молодого человека в оцепенение. Вот и теперь он по привычке замер, чувствуя, как по телу пробежал предательский холодок. — Вы хорошо потрудились. Ошеломлённый услышанным, Невилл продолжал стоять на том же месте, где остановился, словно пустил корни. Лишь спустя долгую безмолвную минуту на его лице появилась самая нелепая, счастливая улыбка, на которую он был способен. Лонгботтом обернулся, чтобы, наконец-то, ответить, но профессор Снейп уже о чём-то говорил с МакГонагалл. Он упустил свой шанс. Улыбка немного померкла на возмужавшем лице Невилла, но не исчезла. Возможно, с этого момента профессор Снейп будет относиться к нему, как к коллеге. Так он думал, когда уверенно зашагал по коридорам Хогвартса. Так он думал. — Мадам Помфри велела вам постоять здесь ещё с пять минут, на случай, если ей понадобится другое зелье, — МакГонагалл выглядела весьма недовольной и не собиралась этого скрывать. — И не заходите, пока вас не позовут, — предупредила она Северуса, посмотрев на него так, словно он был врагом всех женщин. — И чтоб завтра оба были у меня в кабинете. Женщина грозно сверкнула глазами и с глухим стуком каблучков исчезла в тенях коридора. Профессор бросил раздражённый взгляд на рыжую полоску света, пробивающуюся через приоткрытую створку массивной дубовой двери, и проклял тот день, когда Грейнждер вновь появилась в его жизни, перевернув всё с ног на голову, лишив его спокойных дней, привычных субботних вечеров у камина с бокалом вина. А ему всего-навсего был нужен покой. Но ведь нет же! Ей вечно что-то было от него нужно. И вот теперь по её вине он вляпался в очередную историю. «Как же она меня достала», — забрюзжал Снейп, наворачивая под дверью резкие круги. Послышались женские голоса. Мужчина прислонился к закрытой створке двери, сливаясь с ней в единое целое, и прислушался. — Прежде чем дать тебе это выпить, я должна тебя кое о чём предупредить, — голос мадам Помфри был мягким, но не терпящим возражения. Вообще, это была женщина — загадка. Несмотря на свою хрупкую фигуру, которую она скрывала за многослойностью пышных юбок, в ней была сокрыта невероятная физическая сила и выносливость. Её мягкие черты лица, лучащиеся добротой и заботой голубые глаза могли одурачить любого, а на деле, она с присущим всем колдомедикам хладнокровием могла ломать тебе кости, если они вдруг срослись неправильно. — Будет больно? — бессильно пробормотала Гермиона. Ей уже было всё равно. Даже зелье костероста не шло ни в какое сравнение с поляной лунных цветов. — Напротив, — усмехнулась медсестра. — Тебе будет приятно. Даже слишком, — её голос стал таким хитрым, лукавым даже. Дьявол во плоти. — Сначала тебя обдаст жаром. Потом ты почувствуешь сильный прилив энергии, настолько сильный, что ты испытаешь возбуждение. — Возбуждение? — недоумевая, переспросила Грейнджер. — Да, — продолжала Поппи, слегка раздражаясь. — Ты знаешь, о чём я. Уже не маленькая девочка. В этот момент главное — расслабиться, — снова замурлыкала медсестра. Старая лиса! — Просто позволь этому случиться. — Мы одни? — настороженно спросила Гермиона. Послышался шорох. Видимо, она лично захотела в этом убедиться и попыталась приподняться. — Все уже разошлись, — заверила мадам Помфри. — Только Северус ждёт за дверью на случай, если мне понадобится помощь. Я ещё никогда не видела его таким взволнованным. — Это не волнение, это бешенство, — поправила её мисс Грейнджер. Она постаралась заглянуть за ширму и, заметив закрытую створку двери, бессильно вернула голову на подушку. — Думаю, мне лучше знать, — стояла на своём колдомедик. — Я помню его ещё совсем мальчишкой. Вечно ходил в ссадинах и с разбитым носом. Снейп напрягся и прикусил костяшку указательного пальца. — Мадам Помфри, — нерешительно начала Гермиона, — скажите, каким он был? — Северус? — женщина подняла брови в искреннем удивлении. — Хм, — задумчиво протянула она. — Отчаянно одиноким и несчастным. Он был из бедной семьи, за что постоянно подвергался нападкам и издёвкам. У него не было друзей, — Поппи тяжело вздохнула, — кроме Лили Поттер, пожалуй. Но ненависть Северуса к собственному отцу неизбежно переросла в презрение ко всем магглам и магглорождённым. Думаю, это и послужило причиной разрыва их отношений. Кровь отлила от лица профессора. Он сделался бледнее обычного. Гневно поджав тонкие губы, он, уже не помня себя от ярости, сжал край створки двери, за которой нашёл такое удобное укрытие, и чуть было не ворвался в палату. Какое они имели право? — Что это у тебя? — словно почувствовав надвигающуюся бурю, мадам Помфри сменила тему. — Кто посмел так над тобой надругаться, дитя? — Это дело рук Беллатрисы Лестрейндж, — неохотно призналась Гермиона. — Когда пытала меня в Малфой Мэноре. Я чувствую себя как-то странно, — протараторила девушка. Ей явно больше не хотелось говорить о прошлом и ворошить старые раны. — Душно. — Так и должно быть, — женщина похлопала по одеялу. Мадам Помфри, будучи исключительно чуткой, сразу же всё поняла. Сейчас Гермионе не было нужно её сочувствие. — Если сведёт мышцы, зови. — Вы не останетесь? — испуганно спросила девушка. — И что значит, если сведёт мышцы? — Я буду в своём кабинете, — мягко ответила медсестра. Её юбки зашуршали, вторя в такт еле слышным шагам. Скоро щёлкнул замок дальней двери и всё стихло. Профессор Снейп откинул голову назад. Его затылок встретился с твёрдой, холодной древесиной. Чёрные глаза уставились куда-то в потолок. Мужчина поморщился и устало сморгнул. Пять минут, о которых его просила Макгонагалл, уже давно прошли. Он с чистой совестью мог идти спать, вот только ноги его совсем не слушались. Зельевар не знал, что Гермиону пытали, тем более Беллатриса. Она была до безумия жестокой фанатичкой. После её заклятия Круциатус люди сходили с ума. Северус закрыл глаза. Его губы задрожали и он сжал голову руками. Болезненный укол совести уже почти заставил его согнуться пополам, как вдруг до острого слуха донёсся тихий всхлип и мужчина очнулся ото страшного сна. Это не он. «Неужели что-то пошло не так? — озадачился профессор. На его всегда невозмутимом лице зародилось беспокойство. — Но мадам Помфри никогда не допускала ошибок в лечении.» Его гибкие пальцы сжали край створки двери, и он медленно, с бесшумной грацией кошки, выплыл из своего убежища. Тень на больничной ширме почти точно передавала силуэт девушки, которая за ней находилась. Зельевар слышал, как рвано и часто она дышала. Гермиона запрокинула голову, её грудь как-то неестественно прогнулась. — О, Боже мой. Очередной всхлип. Она зажала рот ладонью, продолжая беспорядочно елозить ногами по простыни, сминая одеяло в гармошку. — Сев… — Гермиона вдруг вцепилась в свою коленку, которую начала сводить судорога, ещё раз прогнулась и, прикусив край подушки, протяжно застонала. — Мадам Пом …! — её голос содрогнулся и она начала плакать. — Поппи! — Что случилось? — на её зов с озадаченным видом тотчас же выскочила медсестра. — О, дорогая, что с тобой? Снейп нашёл себя в коридоре. Он остановился у какой-то колонны и опёрся о неё рукой, как подстреленный. Всё его тело била мелкая дрожь, а мир вокруг кружил каруселью. Он не должен был этого видеть. Слишком сокровенно. Слишком интимно. Её чувственный образ словно выжгли у него в мозгу и прокручивали снова и снова. Ещё никогда ему не доводилось видеть таких сцен. Северусу чудилось, что она звала его. Звала его по имени. Это было невозможно. Не при таких обстоятельствах. Северус Снейп не был тем мужчиной, по которому вздыхали старшеклассницы. Женщины никогда не баловали его своим вниманием. Его боялись, редко уважали, но его точно не любили. Такого, как он, не могли любить. И он смирился с тем фактом, что ему суждено было быть несчастным. Мужчина навалился на колонну, коснулся горячим лбом ледяного камня и рвано вздохнул. Он уже давно не был подростком, чтобы вот так терять контроль, и тем не менее сейчас он был так сильно возбуждён, что ему было тесно в собственных брюках. Ему нужно было прийти в себя. — Чёртова Грейнджер, — процедил он сквозь зубы.