Неприступный

Социальная жизнь профессора Северуса Снейпа была такой же однообразной и скучной, как и его костюм. Каждый день за обедом он читал «Ежедневный пророк», по пятницам участвовал в Дуэльном клубе вместе с профессором Флитвиком, по выходным нежился у камина с какой-нибудь книгой или журналом «Зельеварение сегодня», не забывая при этом пригубить эльфийского вина, а по понедельникам играл с портретом Альбуса Дамблдора в волшебные шахматы. Его никогда не интересовали школьные интриги, он открыто презирал сплетников, поэтому обо всём узнавал либо самым последним, либо и вовсе не узнавал. Однако сегодня вечером, когда Снейп внимательно изучал расписание вечерних обходов, он стал свидетелем и в какой-то степени даже невольным участником разговора между профессором Лонгботтомом и мистером Анзельмом на весьма щекотливую тему. — Скажите, Невилл, — голос Симона был слегка неуверенным, что для молодого человека было совершенно не свойственно. Он поёрзал в своём кресле, после чего слегка подался вперёд с намерением показать насколько деликатен был его вопрос. — Вы ведь учились вместе с Гермионой, то есть мисс Грейнджер, — быстро поправил себя мистер Анзельм, явно волнуясь. Сидевший в углу комнаты Снейп замер и по-привычке навострил уши. Фамильярность учителя трансфигурации ему почему-то не понравилась. Впрочем, как и выбранная тема для разговора. — Что ей нравится? — Что нравится Гермионе? — в медлительной задумчивости протянул мистер Лонгботтом, вытянув лицо. Он не совсем понимал вопрос. — Да-да! — нетерпеливо подтвердил Симон, быстро кивая головой в такт. — Есть ли у неё определённый тип? С какими мужчинами она встречалась? — Откуда мне знать?! — слишком громко удивился Невилл, за что Анзельм на него грозно шикнул. — Откуда мне знать? — уже шёпотом повторил Невилл, чувствуя себя не в своей тарелке от подобного рода вопроса. — Думаю, ей всегда нравился Рон Уизли, хоть она и встречалась какое-то время с Крамом. — Она встречалась с Крамом? Виктором Крамом? — у Симона глаза на лоб полезли. — Это ловец болгарской сборной по квиддичу? — Он самый, — с неподдельным восхищением ответил Лонгботтом, совершенно не заметив, как его собеседник напрягся и даже поник. — А вы с какой целью интересуетесь? — Хочу пригласить мисс Грейнджер на Святочный бал, — слегка воодушевлённо признался Симон. — И уже на балу… предложить… встречаться. — Ого! — Невилл искренне удивился такому развитию событий, но решил поддержать Анзельма. Он посчитал того неплохой партией для своей школьной подруги. — Она может согласится. Лонгботтом улыбнулся и решил подбодрить молодого человека, похлопав того по плечу. Снейп нахмурился. В том, что мистер Анзельм был для мисс Грейнджер подходящей кандидатурой не было никаких сомнений. Симон был лишь немного старше её, происходил из обеспеченной семьи чистокровных волшебников. Он был слишком активным, порой даже чересчур шумным, но отнюдь не глупым. В заключение ко всему, молодой человек был хорош собой. Это коробило. Однако на лице зельевара расползлась ядовитая улыбка. Эти глупцы, похоже, ещё не знали, что мисс Грейнджер собиралась оставить пост преподавателя и переехать в Австралию. Бедного Симона ждал унизительный провал. А что если нет? Где-то на подкорке сознания начала неприятно скрестись тревожная мысль. Что если Гермиона всё же начнёт встречаться с Анзельмом? Что, если узнав того получше, она влюбится в него? В какой-то момент зельевар перестал понимать, почему его это так беспокоило. — Профессор Снейп, почему вы так глумливо улыбаетесь? — оскорблённо спросил Симон, от которого не ускользнула реакция мужчины. Он буравил того пронзительным взглядом, после чего вдруг поменялся в лице. — Вы что-то знаете? — он скорее оторопел, нежели вопрошал. Молодой человек даже в волнении схватился за подлокотники кресла и подался вперёд. — У неё уже кто-то есть? Она с кем-то встречается? — в голосе мистера Анзельма отчётливо слышались нотки тревоги. — Откуда мне знать? — равнодушно и холодно ответил профессор, лишь коротко посмотрев на молодого учителя из-под чёрных бровей. Его лицо было безразличным, жёстким, как театральная маска, не позволяющая окружающим увидеть его настоящие чувства, хотя внутри он ликовал и чуть ли не захлёбывался головокружительным триумфом. Гермиона любила его. Его. Мерлин, как он хотел этим утереть мистеру Анзельму нос. — Но ведь вы так часто проводили время вдвоём, — с нескрываемой завистью произнёс Симон. — Вы даже знакомы с её родителями. Вы не могли не заметить есть у неё кто-то или нет. Снейп вдруг подумал, что мистер Анзельм не то что не видел в нём соперника, тот вообще даже не брал его в расчёт. Это осознание сильно задело. Он собирался что-то ответить, как вдруг старая дверь в учительскую скрипнула и в помещение вошли МакГонагалл, мадам Спраут и мисс Грейнджер. Атмосфера в воздухе сразу же изменилась. Мистер Анзельм мгновенно поменялся в лице и забыл о Снейпе. Зельевару не нужно было прибегать к легилименции, чтобы прочесть мысли Симона. Он и так был, как открытая книга. Глаза молодого учителя с обожанием замерли на лице Гермионы, отмечая, что сегодня она выглядела немного уставшей, но по-прежнему красивой. Затем его взгляд скользнул по фигуре молодой волшебницы. Ему определённо нравились лёгкие ритмичные покачивания бёдер при ходьбе. Зельевар заметил, как зрачки Симона расширились, когда мисс Грейнджер подняла ножку, чтобы поправить расстегнувшуюся застёжку на кожаной туфле. Снейп поразился тому, как та могла быть настолько слепой, чтобы не замечать, какой эффект она производила на мужчин в этой комнате. Мистер Анзельм поднялся с намерением заговорить с девушкой, когда профессор Снейп неожиданно позвал её. — Мисс Грейнджер, — произнёс зельевар, не отрывая глаз от своего листка. Он вдруг замолчал, потому что абсолютно не отдавал себе отчёта в том, что сейчас произошло. Ему нечего было ей сказать, он попросту не хотел, чтобы она общалась с Симоном. Северус Снейп вёл себя нелогично. Ему не было смысла препятствовать им, однако, обладая врождённым эгоизмом и искажённым чувством собственности, зельевар не мог даже подумать о том, чтобы теперь она принадлежала другому. Мужчина взглянул на Гермиону. Та в свою очередь посмотрела на него с озадаченным видом. Ему следовало что-то придумать, солгать, на худой конец, но в голову, как назло, ничего не шло. — Нет. Ничего, — профессор замотал головой, вставая. Он вернул лист с расписанием на место и вышел из учительской.

***

Снейп с задумчивым видом сидел за рабочим столом в своих покоях. В тусклом свете масляной лампы можно было разглядеть пожелтевшее от времени письмо и волшебную фотографию. Обычно в часы, когда он нуждался в утешении, либо когда он был вынужден уйти на очередное задание Дамблдора и не знал, вернётся ли, или же когда не мог разобраться в себе, зельевар всегда обращался к ней. Лили. Однако теперь, к своему глубочайшему удивлению, профессор заметил, что больше не жаждал её ни физически, ни духовно. Его сердце всё ещё было переполнено любовью к ней, но эта любовь изменилась, сменила краски, притупилась, переросла. Переросла во что-то другое. Что-то, за что ему больше не нужно было цепляться, чтобы влачить своё бесцельное существование. Снейп не понимал, что произошло. Почва уходила у него из-под ног. Он смотрел на дрожащий огонёк в масляной лампе. В его глазах то рябило, то проступали тёмные пятна. Словно в трансе, ему чудилось, что он стоял над пропастью. Его душа, давшая трещину уже давным-давно, теперь начала крошиться под тяжестью вины, что камнем на шее неумолимо тянула его в эту чёрную бездну. И если раньше от падения его удерживала любовь к Лили, то сейчас её там больше не было. Её образ стал дымкой, которую подхватил и рассеял ветер. Северус был опустошён, потерян и болезненно одинок.

***

Утром профессор Снейп проснулся абсолютно разбитым. Но его плохому настроению не суждено было стать лучше, потому что проходя мимо вестибюля он увидел толпу студентов, которые вместо того, чтобы спешить на занятия, глазели на песочные часы факультета Слизерин, которые были практически пусты. Кровь отлила от лица декана. Его глаза округлились. — Этого не может быть, — в неверии забормотал зельевар, пробираясь через толпу. — Что такого могло случиться за ночь, чтобы со Слизерина списали почти все очки?! — он грозно метнул взгляд на одного из своих студентов, которого едва не хватил сердечный приступ. — М… м… — Хватит мямлить! — в голосе звучало бешенство. — М… Мисс Грейнджер… Зельевар даже не стал слушать дальше. Он ринулся в сторону её кабинета и, шарахнув по двери заклинанием, от которого её створки с диким грохотом влетели в стены и даже начали вибрировать от удара, прокричал: «Все вон!» — Что происходит? — девушка с недоумевающим видом поднялась со стула. — Я сказал вон отсюда! — гаркнул зельевар и обвёл студентов взбешенным взглядом. Те быстро повскакивали со своих мест и ринулись к выходу, оставив на партах все свои принадлежности. — Что вы себе позволяете?! — возмутилась девушка, наблюдая за тем, как дверь за последним учеником захлопнулась и как Снейп в очередной раз махнул палочкой, накладывая заклинание. — Двести пятьдесят баллов! — кричал профессор, надвигаясь на мисс Грейнджер. Он замер чуть ли не прямо перед её носом, когда опёрся руками о стол учителя. — Вы окончательно выжили из ума?! Вы лишили Слизерина почти всех заработанных очков! На моём факультете всего шестьдесят семь человек! Вы хоть представляете, какой титанический труд моих учеников стоит за этим?! Вы что… Вы так решили мне отомстить?! — Да как вы смеете? — процедила Гермиона сквозь зубы. Она еле сдержалась, чтобы не съездить по его физиономии. — Я не настолько мелочна, чтобы позволить своим чувствам взять верх над профессионализмом, — она сказала это так открыто, что зельевар мгновенно понял её намёк на его предвзятое отношение к Гарри во время его учёбы в Хогвартсе. — Я стала невольной свидетельницей неслыханной словесной перепалки между факультетами. Ваши студенты издевались над мистером Пеннингтоном. Они обозвали его никчемным, чокнутым маггловским выродком! И да, за это я сняла с них обоих по сто баллов! Но и с Когтеврана я тоже сняла пятьдесят! Мистер Пеннингтон в долгу не остался и чуть было не проклял их! — Мистер Пеннингтон в Слизерине! — завопил Снейп и так яростно стукнул по столу, что волшебница испуганно дёрнулась. — Что? — опешила Гермиона и мгновенно отпрянула назад. — Что слышали, — сипло произнёс профессор и взялся за голову. Он скорчился и издал странный звук, похожий на вой раненного животного. — Но… — мисс Грейнджер забегала глазами. — На нём форма Когтеврана и он никогда не сидит за столом вашего факультета. Я ничего не понимаю. — Потому что он сам себе на уме, — обессиленно простонал зельевар. — Распределительная шляпа не могла принять решение более получаса, и так как в тот год в Слизерин попало всего четыре человека, было принято решение зачислить мистера Пеннингтона на мой факультет. — Как такое возможно? — ошеломлённо спросила девушка. — Присядьте, мисс Грейнджер, — предложил мужчина. Он зашаркал к окну, опёрся левой рукой о каменную стену и устремил свой взгляд куда-то вдаль. — Похоже, нас ждёт очень долгий разговор. Гермиона замешкалась, искренне не понимая, что такого мог поведать ей зельевар, однако последовала его совету и послушно присела на край стула. — Это было давно… — начал рассказывать профессор Снейп, не отводя взгляд с шотландских гор. — Сивилла Трелони явила магическому миру очередное страшное пророчество.

В самый холодный день, на исходе старого года и в начале нового родится дитя,

что будет проклято с рождения. Последний и единственный наследник Салазара Слизерина.

Не зная ни отца, ни матери, оно будет скитаться в поисках правды, пока та ему не

откроется. Бесконечно преданный отцу, он найдёт путь, чтобы вернуть того к

жизни и будет править всей магической Британией, сидя по правую руку того.

— Нет, — Гермиона вся бледная пошатнулась на стуле и медленно замотала головой в неверии. — Точно не известно, когда… Беллатриса Лестрейндж… в поместье Малфоев родила ребёнка, — теперь голос волшебника был другим, более надломленным, словно каждое слово вытягивало из него жизненные силы. — Нет, — шептала мисс Грейнджер, как обезумевшая. Её испуганные глаза смотрели на Северуса Снейпа. Она не понимала, зачем он говорил такие ужасные вещи. — Не трудно догадаться, кто был отцом, — мужчина скривился в отвращении. — Этого не может быть, — её губы задрожали. — Рождение ребёнка держалось в строжайшем секрете. Люциус и Нарцисса знали, но они связаны непреложным обетом. Дамблдор и я… мы пытались найти ребёнка, но… всё безуспешно. Неизвестно даже, мальчик это или девочка. — И вы решили, что это мистер Пеннингтон? — в недоумении спросила волшебница. — Министерство магии вышло на его след несколько лет назад, — продолжил говорить Снейп, бросив на мисс Грейнджер короткий взгляд через плечо. — Сирота. Он скитался из приюта в приют. Нигде не задерживался дольше двух-трёх месяцев. Он опасен для магглов, так как не может контролировать выбросы магии. Настолько сильные, что в прошлый раз он разнёс пол здания. — Он обскур? — в шоке Гермиона закрыла рот руками, словно сожалея о том, что только что сказала. — Никто не может сказать точно, — Снейп опустил голову и повернул её в сторону волшебницы. — Он не подавляет свою магию, но и не управляет ею. Но хуже всего другое — он практически не обучаем. За все те годы, что мальчик здесь, он так и не научился даже самым простым заклинаниям. Вы ведь и сами его видели. Он не от мира сего. Он способен только выплёскивать сгустки тёмной энергии, когда загнан в угол или боится. — Что же с ним станет? — на самом деле мисс Грейнджер и так знала ответ, но ей нужно было это услышать от Снейпа. — Боюсь… мальчик погибнет. — Но ведь он… — Гермиона запнулась. Ей было так его жаль. — Он совсем на них не похож. Что, если пророчество не о нём? — Министерство так не считает. Он подходит по возрасту. На пелёнке, в которой его оставили возле дверей приюта «Пеннингтон», вышито имя… Процион. — Звезда в созвездии Малого Пса? — Давать детям астрономические имена — старая традиция Блэков, — напомнил профессор Снейп. — А во что верите вы? — наконец-то решилась спросить волшебница. — Мистер Пеннингтон безусловно опасен. Если появится человек, который найдёт к нему подход и станет им манипулировать, нас вполне может ждать повторение истории. Но… это не он, — уверенно ответил зельевар. — В Слизерин мистера Пеннингтона определила не шляпа, а Попечительский совет. Настоящего наследника она бы признала незамедлительно. Ему нет места в Хогвартсе, впрочем как и в остальном мире. Однако Министерство приняло решение отправить мальчика сюда. Подальше ото всех. За ним присматривает мадам Пинс, так как он любит читать всё подряд и почти всё время проводит в библиотеке. Она следит, чтобы в его руки не попало что-то из Запретной секции. — Поэтому вы тогда отобрали у него книгу? — спросила Гермиона, вспоминая их первую встречу. Мужчина не ответил. — Кто ещё об этом знает? — Помимо посвящённых в Министерстве, только я и МакГонагалл, — ответил профессор Снейп. — Значит… — девушка рвано вздохнула. Она тихо встала и на шатающихся ногах вышла из-за стола. — Это правда. Ребёнок существует, но никто не знает, где он. — Мисс Грейнджер, вы не можете рассказать об этом… никому, — зельевар наконец повернулся к ней и замер в оцепенении. Волшебница стояла к нему почти спиной, но от него не ускользнуло выражение боли, исказившее её лицо почти до неузнаваемости. Такой он её ещё никогда не видел. — Неужели этот кошмар никогда не кончится? — её била мелкая дрожь, а сама Гермиона так сильно вцепилась в свою левую руку, словно та должна была вот-вот отвалиться. — Мисс Грейнджер, что с вами? — с тревогой спросил профессор Снейп, всего в несколько шагов оказавшись рядом с ней. — Ничего. — Вам больно. — Это не ваше дело! — с несвойственной для неё резкостью произнесла волшебница. — Что с вашей рукой? — настаивал Снейп. — Не подходите! — она испуганно вскрикнула, когда тот попытался поймать её за локоть. Гермионе удавалось изворачиваться до тех пор, пока он не схватил её сзади и не сжал в силки. — Нет! — она начала рьяно вырываться. Зельевар повалил её на учительский стол и навалился ей на спину, не давая сделать и вздоха. На пол упали песочные часы, замеряющие время урока, стеклянная чернильница в позолоченном ободке, книги и какие-то бумаги с её записями. Мужчина наконец ухватил мисс Грейнджер за левую руку и принялся закатывать рукав платья. — Нет! — она кричала и билась под ним. — Не смотрите! Снейп замер. Его глаза расширились, стоило ему увидеть незаживающий красный шрам в виде корявых букв. «…овка». Ему не нужно было закатывать рукав дальше. Он и так понял, что это было за слово. — Легилименс, — прохрипел профессор. Снейп увидел всё. И то, как Гермиону пытали, и то, как Беллатриса Лестрейндж заклеймила её, как какое-то животное. Но самое главное — теперь он увидел её. Впервые увидел настоящую Гермиону Грейнджер: хрупкую, беззащитную и глубоко раненную, но невероятно храбрую молодую женщину. — Как вы можете быть таким жестоким? — уткнувшись лицом в стол, она рыдала. Её плечи содрогались. Волосы выпали из причёски и рассыпались по спине и деревянной столешнице. До него наконец дошло. Спустя столько лет. Снейп долго не понимал, почему Лили так презирала Мальсибера, почему была так против Тёмных искусств. Правда лежала на поверхности. Он просто был слишком ослеплён властью и силой, которая была ему обещана, чтобы её увидеть. Потому что в мире, частью которого когда-то хотел стать Северус не было места таким, как она. Лили была особенной лишь для него одного, для остальных же она была ничем иным, как бельмом на глазу, раковой опухолью, которую нужно было изничтожить. Грязнокровкой, не имевшей право не просто пользоваться волшебством, а не имевшей право на существование, на жизнь. Мужчина пошатнулся. Если раньше этот образ был расплывчатым, чем-то далёким и бесформенным, чем-то, от чего он мог отгородиться, то теперь он обрёл свои чёткие очертания в лице Лили, в лице Гермионы. Он не смог спасти Лили, несмотря на то что пытался. И он не сможет спасти Гермиону, потому что ему не позволят. Ему стало плохо. — Простите меня, — с болью сказал профессор Снейп. Он неосознанно сжал плечи девушки, впиваясь в них, как коршун. Мужчина опустил голову, касаясь своим лбом её макушки, вдыхая запах её волос: тонкий, ненавязчивый. — Я. Я найду способ избавить вас от проклятья Беллатрисы. Вы не заслуживаете таких страданий, как я не заслуживаю вас. Такой как я, не достоин вашей любви. Моя душа запятнана, расколота. Она безобразна так же, как и я сам. Наступила короткая пауза. Гермиона с огромным усилием повернулась, приподнимаясь на негнущихся руках, и встретилась с мужчиной взглядом. Его глаза были затуманены болью. Лицо Снейпа искажено гримасой горечи и сильных душевных страданий. Она видела этот взгляд лишь однажды: в воспоминаниях, что зельевар отдал Гарри. — Вы не безобразны, — девушка слабо замотала головой. — Вы мучаетесь, а значит у вас есть совесть. Северус, вы неплохой человек. Вы просто сломлены и у вас не было никого, кто бы мог вам помочь. Теперь профессор смотрел на мисс Грейнджер абсолютно потерянным взглядом. Снейп вспомнил своё видение, где он стоял возле обрыва. По пустоши гулял ветер и рвал его волосы. Земля под его ногами крошилась и исчезала в чёрной бездне. — Я бы никогда не поступил так с вами, — с диким взглядом он посмотрел на её руку. — Я знаю, — тихо ответила Гермиона. — Вы столько раз обижали меня, даже выставили меня на посмешище перед всем классом, но на самом деле вы никогда… ещё ни разу вы не ткнули меня носом в моё происхождение. — Я бы никогда… — Я знаю, — понимающе сказала она. — Не после того, что случилось. Не после того, что это с вами сделало. Волшебница протянула к нему руку. В ответ он дёрнулся, но затем всё же подался вперёд, хватая её запястье, цепляясь за него, как утопающий за соломинку. — Я должен вас отпустить, — со страданием в голосе произнёс Снейп. — Но не могу. Вы достойны лучшего. Такого, как мистер Анзельм. — Мне не нужен Симон. Он положил её руку себе на щеку, после чего поцеловал раскрытую ладошку. Ещё, и ещё, и ещё. Мисс Грейнджер ошеломлённо глядела на зельевара, когда его губы скользнули к шраму. Она хотела отдернуть руку, но тот не позволил. Он устремил на неё пронзительный взгляд чёрных блестящих, как маленькие жучки, глаз. Гермиона растерялась, когда Снейп склонился над ней, и его лицо замерло всего лишь в нескольких сантиметрах от неё. Его глаза метались от её насыщенных карих глаз к мягким розовым губам и обратно. Рот приоткрыт, нижняя губа дрожала. Он то не знал как, то не решался сделать следующий шаг. Бесконечно долгое мгновение девушка ждала в волнении и молчала. И когда он наконец собрался с духом, когда его губы почти невесомо, как пёрышко, прошлись по её губам, она выдохнула с облегчением. Прошло много времени с тех пор, как кто-нибудь целовал её так деликатно и в то же время так чувственно. После первых нескольких неловких секунд, в течении которых они оба хотели коснуться друг друга, но не знали границ дозволенного, девушка скользнула ладошками по напряжённым плечам мужчины, провела рукой по волосам и сжала их на затылке. Руки Снейпа сначала замерли на её мокрых, разгорячённых от слёз щеках, после чего одна запуталась в её волосах, а другая погладила по спине и двинулась к пояснице. Он прижался к ней теснее, снова опуская на столешницу. Она забыла, как томительно приятно ощущение сильных мужских рук на теле. И она точно не ожидала, что Снейп будет действовать так нежно, почти осторожно. Он провёл кончиком языка по её нижней губе, прося разрешения, и она уступила, отдаваясь обволакивающему ощущению их первого настоящего поцелуя.