31 история

      Громкий хохот взорвал царившую до этой самой роковой минуты тишину в небольшой, но уютной гостиной. Казалось, он отражается от каждого предмета в комнате, лишь усиливая неприятные резкие звуки, бьющие по ушам и заставляющие молодого врача содрогаться от дискомфорта. В этом смехе было что-то зловещее и мрачное, напоминавшее раскаты грома во время страшной бури, но одновременно с тем в нём слышалось сильнейшее отчаяние и безутешная горечь.       «Должно быть, он выжил из ума. Не может человек, находящийся в здравом уме, так истерично смеяться», — невольно пронеслось в голове доктора, но он тут же себя одёрнул от подобных мыслей и виновато поджал губы, уставившись в пол и с излишней сосредоточенностью рассматривая носки своих потёртых ботинок. В конце концов, каждый справляется с ударами судьбы-злодейки по-своему.       Тем временем страшный хохот никак не затихал. Мужчина уже едва дышал, задыхаясь и краснея от нехватки воздуха. Миниатюрная горничная распахнула окно, впуская ночную прохладу в душную и нагретую комнату, и протянула хозяину дома стакан воды, но тот небрежно его оттолкнул и ткнул пальцем в сторону домашнего бара. Поняв намёк, горничная поставила перед мужчиной поднос, на котором уже были заготовлены чистый стакан, бутылка виски и сигара.       — Сэр, я бы вам не рекомендовал… — тихонько предупредил доктор, чем вызвал новый приступ смеха у своего пациента.       — И что же будет, а, доктор? — утирая невидимые слёзы, перебил мужчина. Его вопрос так и повис в воздухе без ответа, впрочем, он в нём и не нуждался, всё и так было предельно ясно.       Чиркнув спичкой и подкурив сигару, мужчина глубоко затянулся, но зашёлся в приступе кашля, стоило едкому дыму лизнуть его лёгкие. Доктор поспешил на помощь пациенту, но мужчина лишь пренебрежительно отмахнулся от него и сложился пополам в попытке отдышаться, едва не упав с кресла.       — Разве это не иронично? — кряхтя пробормотал он. — В юности я не отличался осторожностью и постоянно играл со смертью, испытывая свою удачу, и каждый раз выигрывал. Но стоило мне забыть об адреналиновой эйфории, как эта сука решила взять реванш. Сколько мне осталось, доктор?       Вопрос, обычно задаваемый со страхом и слезами, в этот раз казался чем-то будничным, словно речь шла о погоде или политике. На покрасневшем лице мужчины не читались никакие эмоции; оно казалось бездушной маской, и только глаза, затуманенные не то горем, не то сигаретным дымом, выражали хоть какой-то намёк на испытываемые им чувства.       — Судя по результатам ваших анализов, недолго, — вздохнул доктор. — Мне жаль.       — Не стоит, — безжизненно отозвался мужчина, прикрыв глаза. — Она заслужила эту победу.