Гармония

Однажды в единственном на свете концентрационном лагере произошло нечто необычное. Один Черный отступник посмотрел прямо в глаза самому опасному верующему. И остался жив. Отступники думали, что капитан дал юноше второй шанс, а члены Уникального отряда были в этом уверены, но верующие солдаты знали, что для бедняги было бы лучше, если бы капитан Вальтер лишил его жизни прямо тогда. И Яков понял это. Потому что с того дня его жизнь стала еще хуже. В тот же день в ленивые часы после изнурительной работы Яков чувствовал на себе жадные взгляды. Он не был удивлен. И не был удивлен тогда, когда соотрядники, устроившись на кроватях рядом друг с другом, уставились на него, как на желанную добычу, а Оливер шепотом спросил его: — Что сегодня произошло? Яков, прочитав на их лицах сумасшедшее любопытство, был польщен столь искренним вниманием и не стал мстить им молчанием за то, что те прежде не проявляли интереса к разговорам. Он начал: — Вальтер засек меня на "халтурщине" – видите ли, я пару секунд не таскал эти чертовы камни. Ну, и... Уморил меня нравоучениями, – Яков плавно переместился на едва уловимую ложь, заметную по его еле дрожащим пальцам. – После решил взглянуть в мои глаза, что неудивительно, они всегда ему нравились, а потом разозлился на свой же приказ. У него всегда были проблемы с определением самого себя, вы понимаете. — Он говорил тебе что-то секретное, – тихо прошелестел Элиас, "спалив" Якова по самое не хочу. – Минуту вы оба молчали, точнее, о чем-то шептались. По крайней мере, так казалось другим. — Вот иди и спрашивай других, шушукались мы или нет, – моментально нахмурился Яков. – Я говорю вам то, что хочу. Ни слова больше из меня не выжмете! Яков лег и принципиально отвернулся от них на другой бок, а ребята лишь синхронно вздохнули – пытаться снова заговорить даже не стоит. Яков заметил изменения сразу же в следующий день после их встречи. Он собирал камни, которые только что разбил, и когда поднял голову, чтобы подойти к тележке, то увидел его. Вальтер стоял на вершине холма и смотрел прямо на него. Яков опустил глаза к земле и практически побежал к тележке, боясь, что капитан начнет его преследовать. Бросив камни в тележку, он незаметно оглянулся на холм – Вальтера уже не было. Так повторялось несколько раз в тот день, на следующий и последующие. Капитан Вальтер каким-то образом всегда присутствовал рядом. Он всегда был где-то рядом с Яковом, где-то так, что отступник мог увидеть его краем глаза. То, что Вальтер ничего не делал и не говорил, беспокоило Якова до смерти. Он знал, что у нациста есть какая-то причина для этого, только не мог понять, какая. Яков проводил дни, обдумывая всевозможные варианты, теории действий Вальтера и его конечные цели. В его голове стали возникать различные сценарии катастроф, большинство из которых включали в себя ужасающие пытки до самой смерти. Иногда Яков пытался убедить себя, что Вальтер просто ведет наблюдение и даже не смотрит на него. Что он, конечно, страдает манией преследования. Но потом он в миллиардный раз убеждался, что янтарные глаза смотрят именно на него. Этого нельзя было отрицать. Вальтер постоянно наблюдал за ним. При каждом движении Яков чувствовал, что за ним наблюдают. Даже когда он не видел капитана, он чувствовал его взгляд затылком. Беспокойство сводило его с ума. Днем Яков был постоянно настороже, а ночью ему снились кошмары с глазами Вальтера. К концу недели он был уверен, что у него высокое обострение паранойи. — Полагаю, теперь у него есть к тебе интерес, каковы бы ни были его причины, – сказал Оливер Якову, когда тот, проснувшись от очередного видения, увидел неспящую задумчивую физиономию Оливера и постыдным образом признался ему в своих переживаниях в темные часы ночи. – Просто продолжай вести себя нормально. Я думаю, он хочет подействовать тебе на нервы. Если ты не будешь обращать на него внимания, может быть, он перестанет. — Попробуй игнорировать сумасшедшего, преследующего на каждом шагу и смотрящего на тебя везде, разве что не в туалете, хотя я и в этом сомневаюсь! – возмущенно прошептал Яков. — Пробовал. Вполне успешно получилось, ты почти перестал что-то у меня вынюхивать, – на эту реплику Яков обреченно вздохнул: — А если он что-нибудь сделает со мной? Или, предположим, с тобой? С нами, в конце концов? Я не должен был смотреть на него! Привлек к себе лишнее внимание! – Яков шептал со страхом и гневом. Оливер, чувствуя свое бессилие, попытался утешить его: — Ну, ты же не можешь ничего изменить, правда? – сказал Оливер со вздохом. Он знал, что Яков волнуется не зря. Еще раз взглянув на него через спящего Вольфганга, Оливер уверительно прошептал: – Все будет хорошо, если мы будем держаться вместе. — Сладко звучит, – Яков закрыл глаза, все еще волнуясь, но уже чувствуя себя немного лучше. Оливер был прав. Он не мог исправить то, что было сделано. И может быть, если он действительно не будет обращать внимания на Вальтера, забудет его соколиный взгляд медовых глаз, тот перестанет делать то, что делает. ... Вальтер нашел в себе любителя психологических игр, и серенький бывший соотрядник, как раз страдающий паранойей, стал объектом его игры. Он начал с медленного, но постепенного нагнетания напряжения – тонкого метода, который постепенно сводил жертву с ума. Он начал терроризировать Якова одним своим присутствием. Капитан Вальтер ежедневно наблюдал за движениями сероволосого отступника. Он быстро понял, какие маленькие хитрости нашел Яков, чтобы хоть немного облегчить свою нелегкую жизнь. Странно, но вместо того, чтобы сердиться на сообразительность отступника, он весело ухмылялся. В глубине души Вальтер знал, что Яков, несмотря на свою извечную мнительность, может приспособиться ко многим жизненным условиям. Вальтер не глуп: он заметил, как отступник старается делать вид, что не замечает его. Ох, то, что Яков почти ничего не знает о настоящей личности Немо, Вальтеру очень под руку. Через неделю, усилив давление на сознание отступника, преследуя его своим присутствием, Вальтер решил прервать молчание. Теперь он входил в каменную рощу и выкрикивал команды прямо рядом с Яковом. Он приказывал всем отступникам разбивать камни быстрее и сильнее, кричал, пока они бежали к тележке и от нее. Конечно, больше всего внимания Вальтер уделял Якову. Нацисту нравилось это издевательство. Ему нравилось наблюдать за тем, как корчится и кривится Яков от нелюбимой работы. Яков жил в состоянии постоянного стресса – не новое чувство, теперь подкрепленное диким выживанием. Он и так раздражался от присутствия капитана рядом, но все стало гораздо хуже, когда тот начал толкать его, пока он бежал с камнями. Руки были постоянно разбиты и кровоточили от поспешного разбивания камней. Спина, ноги и ступни ужасно болели от физического напряжения. От постоянных падений по подбородку и коленям стекала кровь. Вальтер хмыкал каждый раз, когда Яков снова вставал после падений. Ему было интересно, сколько еще он сможет продержаться, пока окончательно не рухнет. ... Яков медленно ломается. Это заметили и Оливер, и Ганс, и Элиас, и даже Вольфганг, которому трудно понять неочевидные вещи в закрытом параноике. Яков стал замечать, что его жалеют: он замечал, как Ганс не жалел хлеба с завтрака и просто отдавал его с улыбкой на лице, чтобы Яков мог съесть его вечером, замечал, как за обедом и ужином Элиас находил пальцами тарелку Якова и клал в нее те скудные сухие кусочки, которые находил в супе, а один раз – это было уже трудно не заметить – Вольфганг, нервно моргая глазами, предложил Якову маленькую картофелину. Оливер же делился всем с ним в открытую, приговаривая, что Яков заслужил полноценное питание и отдых. Яков противился их помощи – им самим она нужна! Но восклицать об этом на всю столовую было, конечно, никудышно. Яков принимал скромные дары, и это в какой-то мере согревало его сердце. Другие отступники избегали сидеть, разговаривать или находиться в непосредственной близости с Уникальным отрядом. Они догадывались – нет, знали – об неизведанном интересе, который капитан Вальтер питает к Якову. Некоторые из них смотрели на юношу с упреком, как будто он ставил их жизни под угрозу. Но Яков не обращал внимания на их поведение. Он прекрасно понимал, что в этом лагере единственное, что имеет значение, – это выживание. И в данный момент быть хоть как-то связанным с ним означало подвергаться опасности. ... Вальтер почувствовал, как его поразила волна приятной радости, когда он увидел, как Яков упал на лицо и на этот раз не встал на ноги. Он был неподвижен, и единственное объяснение тому, что у него произошло, – это то, что отступник упал в обморок. Другие отступники тоже видели, что случилось, но продолжали заниматься своими делами, проходя мимо него, словно он был невидим. Капитан Вальтер подошел к колодцу, находившемуся неподалеку, и набрал в ведро воды. Он вернулся, и, к его удовлетворению, юноша все еще был без сознания. Он встал прямо над неподвижным отступником, его губы изобразили подобие улыбки, и вылил на него холодную воду. Яков тут же проснулся, вздрогнув от внезапного холода, ворвавшегося в его тело. — Поднимайся. Не время дремать. Руки Якова дрожали, когда он поддерживал на них вес своего тела, но ему удалось приподняться. Он чувствовал себя ужасно холодным и усталым. Вода была ледяной, уличный воздух только усиливал холод. Кроме того, Яков с ужасом понял, что из-за воды форма из безразмерной превратилась в облегающую. Он встал, обхватил себя руками, тем самым прикрыв тело, которое неудержимо тряслось. Яков посмотрел по сторонам – никто из отступников не отвлекся от работы. — Посмотри на меня, – сказал Вальтер низким шепотом – тем шепотом, который использовал раньше. Якову ничего не оставалось делать, кроме как повиноваться, и Вальтер усмехнулся, глядя на него. Отступник не переставал дрожать от холода, его зубы бешено стучали. Капли воды в серых волосах превращались в мелкие ледяные крупинки. Губы Якова стали багровыми, а лицо – бледнее, чем когда-либо. Черные глаза не показали ничего. Даже отражения Вальтера, нависающего над ним, в них не было. Вальтер с удовольствием наблюдал за тем, как сильная воля пытается противостоять телесным ограничениям. Отступники не были людьми, зато были киборгами, мутантами, но, тем не менее, всегда заканчивали тем, что в какой-то момент сдавались. Вальтер видел многих отступников, которые боролись за выживание, но впоследствии терпели поражение. "Многих" – мягко сказано: борьба за лидерство, за волю и свободу выбора бурлят в черной синтетической крови ублюдков. Вальтер их всех разломает. Снова оказавшись напротив Вальтера, Яков подумал, что отныне ему присвоена некая доля свободы, и, разорвав зрительный контакт, пошарил взглядом по его одежде. Форма, естественно, красная, но выглядела она богаче формы обычных рядовых и тех же офицеров. Капитанская форма была обшита золотом, а материал выглядел настолько приятным, что Якову захотелось потрогать ее. Форма Вальтера была пустой – он не вешает на себя все свои награды, догадался Яков. Продвинуться дальше не удалось – прямо над ухом раздался бархатный шепот – Яков за разглядыванием и не заметил, как Вальтер наклонился: — В глаза, – Яков немедленно уставился в текучий мед его глаз. Ему кажется или глаза Вальтера стали темнее со времен его главенства? Да, это определенно так. Мед медленно, но верно превращается в деготь. Они смотрели друг на друга, казалось, целую вечность. Холод в теле Якова усиливался до невыносимого предела. Его тело начало сдавать. Нужно было двигаться, продолжать тяжелую работу, чтобы снова согреться. Но Вальтер просто стоял и молча смотрел на него. Вскоре холод вторгся в его сознание, и все, о чем Яков мог думать, это о том, как ему ужасно холодно. Его разум медленно отключался. Яков тяжело дышал и видел, как мир расплывается. Вальтер добьется своего. Верующие победят. А он умрет. Они все вымрут. Вальтер и не заметил, как изменились глаза отступника. Если бы в них было больше эмоций, то Вальтер увидел бы, как они теряли свой жизненный блеск и становились тусклыми – тусклее, чем есть на самом деле. Тем не менее, Вальтер понял, что, хотя они по-прежнему смотрят на него, они больше не видят. Он решил, что это тело берет верх над разумом. — Двигайся дальше! – нарочито злобно крикнул Вальтер. Яков вздрогнул, его глаза расширились, как будто он очнулся от странного сна. Капитан увидел, как черная радужная оболочка, напрочь сливающаяся со зрачком, расширилась и снова сузилась, и понял, что его команда привела измученного отступника в сознание. Яков, тихонько придя в себя, понял, перед кем стоит и кого слушает, и быстро приказал своему застывшему телу двигаться. Он нагнулся, схватился за камни и зашаркал отяжелевшими ногами. Сначала его тело онемело. Но пока Вальтер приказывал ему работать, в его крови вновь забурлил адреналин. Ноги сначала спотыкались, потом становились все сильнее и слаженнее, пока, наконец, не смогли разогнаться и побежать. Яков осознал всю иронию ситуации. Как бы он ни ненавидел его, но именно крики на заднем плане спасли его и побудили двигаться быстрее. Вальтер преследовал их сегодняшнюю группу еще около четверти часа. Он выкрикивал самые ужасные оскорбления, какие только мог придумать его извращенный разум. И ухмылялся, чувствуя удовлетворение, когда замечал, что излюбленный отступник фыркает, язвит в мыслях, оскорбляется – в общем, приобретает чувства и силы для дальнейшей жизни. Вальтер был намерен продлить его жизнь на как можно дольше. По собственным причинам.