***
Парни сдвинули два стола и уселись. Сабуров нарочно всех собрал на самое начало завтрака, когда еды ещё не было. Столовая практически пустовала: из учеников были только пара старших классов, спешаших позавтракать перед первой парой, и то не все. А младшие классы подходили позже, теряясь в коридорах. — И какого ты её не пригласил?.. — шептал Тамби со злостью Саидохмедову. Тот перебирал пальцами, сведя брови, и иногда поглядывал на соседний столик, где сидела девушка с подругами и громко смеялась — пару раз к ним подходил Малой и, улыбаясь, пытался во флирт, вызывая тем самым задорный смех Ярины. Волосы девушки, заметил Рустам, порыжели, став медными, а глаза посветлели — Синицина, того не скрывая, дурачилась. Детков, положив голову на руку, наблюдал за ссорящимися одноклассниками. Щербак и Макар играли в камень-ножницы-бумага на щелбан, и Эмир с Чапаряном внимательно следили за каждым их движением, изредка переговариваясь. Нурлан задумчиво сидел, не находя, что сказать. Ночью его осиняли идеи, великие мотивирующие речи, но сейчас всё казалось нелепым. Странно, странно… Ладно, надо хоть с чего-то начать. — Парни, — произнёс он, и все за столом замолкли, — я уже говорил, что хочу сделать «Что было дальше». И я пойду к Дедищеву просить кураторство. Глаза присутсвующих округлились. Харламов и Мусагалиев осмелились стать кураторами «И тут началось самое интересное». И, казалось, всё шло по плану. Парни, меняясь, поочерёдно проводили шоу и жарили приходящих гостей-старшеклассников. Шло пятое вступление, и парни, расслабившись от положительной реакции публики, позволяли то, что не стоило позволять при учителях. В зал зашёл Дедищев. На следующий год оба преподавателя не вернулись в Колдовстроец. — Ты совсем придурок, — Артур, покачивая головой, облокотился на спинку стула. Остальные сидели молча, соглашаясь с мыслью сварожича. На столах появилась еда, и парни задумчиво накадывали себе омлеты с беконом или кашу с фруктами. — Ты же понимаешь, что говоришь? — Кашоков почесал обратным кончиком вилки подбородок. Нурлан кивнул. — А вот я не понимаю… — Попросить директора, чтобы он взял нас курировать, — возмущался Тамби. Вывести его из себя всегда было трудно, но Масаев уже был взбешен поведением друга и никак не мог уняться, — это же вообще сумасшедшие! Нурик, ты вообще в своём уме? Но тот не собирался сдаваться. После завтрака в осуждающей тишине Сабуров решительно направился в общежитие, чтобы до пары поговорить с преподавателем. Учителя Колдовстворца, в отличие от других школ, жили в корпусах с учениками, чтобы всегда быть доступными. — Где Снежок? — спросил Нурлан у мимо проходящего студента, и тот кивнул за спину. — Павел Алексеевич! (Воля: «Áу?») Можно Вас? Павел с улыбкой вздёрнул брови в ожидании, но весёлость тут же пропала — на лбу Сабурова было написано, что разговор будет слигком тяжёлый и слишком личный для коридора. Воля завернул в арку, поднялся на второй этаж — ученик спешил за ним — и закрыл за Нурланом дверь, когда тот зашёл в квартиру: — Кофе? (Сабуров: «Да, пожалуйста.») — Воля убедился, что нието не слышит. — Что хотел? Студент расслабился — можно было переходить на разговорную манеру речи, какая у них была вне школы. — Чтобы ты отвёл меня в админку. («Зачем?») Хочу поговорить с директором. — Звучит заранее не очень, — преподаватель протянул ему кружку. — По поводу? — «Самое интересное» помнишь? Ну вот, перезапуск. Только комики не выкрикивают из зала шутки — будет фиксированный состав на историю. — Так, перед тем, как спрошу про Палыча, а то догадываюсь, — он понемногу выходил из себя: — кто ещё с тобой? — Ну, те, кто и в прошлый раз, — студент поочерёдно называл тоаарищей. («Хорошо, а к Дедищеву тебе зачем?») Кураторство просить. Павел замер, и глаза его округлились — то было чувство ужаса, смешанного с яростью. Сабуров вжался в кресло. — Иди, — прошипел преподаватель, и Нурлан тут же хлопнул дверью.***
Через неделю намечалось Новолетие — самый яркий бал школы. Преподаватели отделов старались выдумать невероятный вальс старшеклассников и фасоны исчезающих костюмов и платьев, чтобы впечатлить присутсвующих. Даждьбоговцы сидели на длинных скамьях в коридоре, девушки напротив парней. С двух сторон стояли блоки, чтобы никто не увидел репетиции, и потому прочие студенты стукались о барьер с непонимающими лицами, пока не прочитали соответствующую табличку. Потом они, вздыхая, уходили искать окольные пути. Тамби с Рептилоидом наблюдали за Синициной, первый устало от мыслей о товарище, второй — лелея надежду пригласить девушку на бал. Ярина хихикала с Владой, иногда отвечая интерусующимися взглядами Саидохмедову, а затем шепча что-то подруге. Ирина, сидя рядом с Детковым и другими хористами, поглядывала на часы — Комиссаренко сильно задерживался. Кто-то из зала спросил, скоро ли будет преподаватель, но та промолчала. — Пришла, ждала, — послышался ближним рядам голос Синициной, — почти два часа, а Комиссар: «Сорри, я проспал»… (Из толпы: «Потому что Яра — дура, супер дура-дура-дура…») Ой, Павленко, сам ты дура! (Мягкова: «Яра!») Что?! Рустам заметно занервничал и, покраснев и метнув взгляд на Павленко, уже, было, сжал кулаки — Масаев, насторожившись, взял его за локоть. Вошёл преподаватель, и все встали. — Садитесь, — пригласил Слава, но тут же осёкся, — в смысле, спускайтесь. Вальс — или что там сейчас? (Он получил грозный взгляд от Ирины.) Так-с, списки… Он похлопал по карманам и вынул свёрток. От каждого взмаха палочки преподавателяя на полу появлялись кресты — места для пар, — а над ними — таблички с фамилиями студентов. Те, встав, нервно и неловко переступали с ноги на ногу. — Так-с, — объявил Комиссар, — парни — левую руку на талию, девушки — правую руку на плечо, и… Ярина и Рустам оказались лицом к лицу, совсем близко. — Я пойду, — брюнетка проморгалась. — Куда? Сейчас репетиция. — Не сейчас, — она засмеялась. — С тобой, на Новолетие. Ты на весь корилор кричал, что хочешь пригласить. Парень смутился, сведя брови и опустив глаза. Так себе место, так себе приглашение на бал… — Хочу, — сознался Саидохмедов, — но я ж ещё не пригласил, получается. Яра хитро сщурилась, то ли придумывая что-то, то ли о чем-то догадываясь. — Ну так пригласи сейчас. — Приглашаю тебя на бал, — отчеканил Рептилоид. Он старался выглядеть как можно более уверенно, но щёки уже покрылись пятнами от смущения, голос подло звенел, а руки тряслись. Рустам старался смотреть чётко ей в глаза, не бегая взглядом. От сомнений, стоит ли оно вообще того и так ли нужно, хотелось убежать. Но ведь она уже согласилась. И вдруг он заметил, как глаза её позеленели. Нет, они не стали яркого оттенка или наоборот, тёмного, глубокого — лишь кое-где появились лёгкие пятнышки травянисто-зелёного цвета. Что-то новое открылось перед ним. — Я согласна.***
Воля впервые со времён учёбы вошёл в общежитие Джабога. Где тут Мягкова обитает? Конечно, можно было найти её в два раза патронусом, но пройтись по знакомым местам хотелось куда больше. Преподаватель издали заметил ярко-рыжую шевелюру под дубом — как там её? Яра? — и направился туда. — Синицина? — Когда он Павел подошёл ближе, то заметил ещё несколько знакомых лиц, но даже не пыьался напрячь память, чтобы вспомнить их имена. — Ирина где? — Так вон же, — сквозь смех она кивнула на вход общежития, и Воля, грузно вздохнув, пошёл обратно. — Ирочка, — он взял преподавательницу под руку и повёл в дальний угол гостиной, не особо интересуясь её планами на блидацшие пять минут, — ты же в курсах про затею Сабурова и коипании и Дедищева? — Про затею знаю, — Мягкова глядела на потолок, пытаясь вспомнить последние новости про директора, — про Дедищева нет. Павел, набрав воздух, стал тихо рассказывать.