Фрагменты нашей маленькой жизни

      Ван Ибо для Сяо Чжаня — загадка, каких поискать; открытая книга, прочесть которую не составляет труда; человек, чья любовь греет и сохраняет веру в лучшее, что существует в людях.              Последнее, если честно, очень важно: за несколько месяцев полной атаки ненавистников Ван Ибо оказывается единственным, кто заставляет Сяо Чжаня двигаться и не идти на поводу собственных мрачных мыслей. Отвлекает, можно так сказать, от них своими глупыми выходками, шутками, которые нисколько не смешные, но Сяо Чжань все равно смеется, потому что Ибо — Ибо, нежный, теплый, прижавшийся к нему под бок, — смотрит так доверчиво и открыто, что сердце замирает.              — Чжань-гэ, — его шепот вызывает мурашки по спине. Горячее дыхание опаляет щеку, и Сяо Чжань прикрывает глаза, вслушиваясь. — Мы посмотрим на звезды?              «Какие звезды, баобэй, небо плотное и заволочено смогом, не видно ничего», но вместо этих мыслей Сяо Чжань шепчет в ответ:              — Конечно, — и в горле будто булыжник стоит. — Пойдем сейчас?              И Ван Ибо соглашается. Правда, не тянет Сяо Чжаня на балкон, а лукаво щурится и расплывается в улыбке. Его чистый взгляд пронзает Сяо Чжаня, словно игла ткань — насквозь, забираясь в самую глубину, прямо в сердце, в легкие, в кровь. Сшивая стежками все, что разодрано. Что, кажется, уже не сшить, но Ван Ибо, будто бы выполняет тот самый девиз Юньмэна, совершая невозможное. Достигая его.              Сяо Чжань чувствует себя в этот момент самым счастливым. Он отпускает руку, целует Ван Ибо, едва касаясь губами его губ, и Ибо фыркает, довольный.              — Тогда подожди, — говорит он, скрываясь в коридоре.              Сяо Чжань ждет и не двигается.              Возвращается Ибо через пару минут, шурша пакетом. «Что в нем?» хочет спросить Сяо Чжань, но молчит, наблюдая, как Ибо подходит к телевизору, ловко вытаскивает из пакета коробочку, а потом путается в проводах, тихо бурча себе под нос ругательства. У него уходит несколько минут, чтобы завершить делать что-то, а потом он стаскивает с дивана плед и расстилает его на полу.              — Ибо, — Сяо Чжань недоверчиво наблюдает, по-прежнему не вмешиваясь. — Что ты делаешь?              — Как что? — он перетаскивает и подушки, следом укладывается и протягивает Сяо Чжаню руку. — Идешь?              — Ибо, — они переплетают пальцы. — Ты невозможный, знаешь?              — Я крутой, да?              — Сколько самодовольства, — Сяо Чжань укладывается рядом и легонько пихает чужое плечо.              Ибо в отместку сжимает его руку, укладывает себе на живот, а потом шепчет:              — Смотри, Сяо Чжань, вот твои звезды.              Секунда — и тьма озаряется ярким мерцанием. На потолке, стенах, предметах мебели — они везде, большие и маленькие, яркие и не очень, но — звезды.              Сяо Чжань молчит. Всматривается в пятнышки на потолке, и чувствует так много, так удивительно много, что не удержать даже. У него немного кружится голова, улыбка расплывается на губах.              — Я знаю, что ты можешь забыть, что сияешь, — голос Ибо доносится до него прикосновениями: к щекам — нежными губами, к рукам — пальцами, к сердцу — словами. — Но вспомни, просто посмотрев вверх, Чжань-Чжань.              — Хорошо, — Сяо Чжань соглашается. — Смотрю.              В тусклом свете профиль Ван Ибо отдает серебром этих самых звезд. В мыслях Сяо Чжаня тихое и настойчивое «самая яркая звезда на ночном небе — это ты». И пусть они сотканы простым проектором и ловкостью рук, как потом признается Ван Ибо, для Сяо Чжаня нет никакой разницы.              Они лежат так до самого рассвета, не разговаривая и рассматривая перемещающиеся по комнате огоньки. Мыслей в голове совершенно нет, она пуста, и это самое прекрасное чувство, испытываемое Сяо Чжанем за последние несколько недель.              Потом вспоминая, Сяо Чжань в который раз подумает: удивительный человек.              Определений, на самом деле, так много, и если бы у Сяо Чжаня было время всего мира рассказывать о том, что он чувствует к этому человеку, он не терял бы ни минуты — говорил, говорил и говорил, пока не пересохнет во рту или же закончатся слова. Хотя, надо быть честным перед самим собой, даже тогда Сяо Чжань нашел бы выход — в конечном итоге, людям нравятся его рисунки, так почему бы и нет?              На подобных мыслях, желаниях, терзающих изнутри одинокими и длинными ночами, Сяо Чжань ловит себя если уж не постоянно, то хотя бы раз в месяц. Просто в какой-то момент они возникают в голове, срываются с уст и льются тихой и неспешной речью в пустоту одноместного номера или же квартиры.              «Просто мысли, — говорит он себе. — Ничего существенного. Верно?».              И сам же соглашается: да, мысли, просто мысли обычного человека.              Где-то под ребрами, стоит прозвучать этим словам, немного болезненно тянет — не обычного, не просто человека, а любящего и любимого. Верно?              Верно.              — О чем задумался, лаобан?              Менеджер Ян подсаживается незаметно. Есть у нее такая черта бесшумно оказываться перед людьми, когда те меньше всего этого ожидают, и когда она проделывает этот фокус с Сяо Чжанем первый раз, тот пугается до бешено колотящегося сердца. Со временем привыкает и не обращает внимания, так что сейчас лишь мягко ей улыбается, выныривая из воспоминаний.              — О большой порции лапши, — лукавит Сяо Чжань, наблюдая за тем, как женщина достает из сумки несколько папок с бумагами. — Это все нужно подписать?              — Нет, — она вздыхает и заправляет прядь темных волос за ухо. — Просто просмотреть. Контракты, которые мы рассматриваем для сотрудничества.              Сяо Чжань пожимает плечами: он полностью доверяет менеджеру в выборе той или иной работы, прекрасно зная, что она сделает все в лучшем виде и подберет действительно хороший контракт с выгодными для них условиями.              — Хорошо, — кивает он. — Будь крутой, как и всегда, Ян-цзе.              В ответ ему раздается громкий смех, а затем менеджер Ян пихает Сяо Чжаня в плечо, и тогда смеяться начинает уже и он, заразившийся ее весельем. Длится оно, правда, не так долго — смех прерывается звонкой мелодией входящего вызова.              Сяо Чжань поднимается с дивана, берет лежащий на маленьком столике телефон и, улыбаясь, глядя на определившееся имя, выходит из комнаты. Тихо прикрывает за собой дверь, разделяя пространство собственной квартиры на две маленькие зоны.              На балконе, куда, собственно, он и попадает, Сяо Чжань садится в плетеное кресло и вытягивает ноги, снимая, наконец, трубку.              — Привет, — слышится тут же знакомый голос. Он немного хриплый, низкий — собеседник на том конце простужен уже несколько дней, и Сяо Чжань не знает, чего хочет больше — наругаться на Ван Ибо или оказаться с ним рядом?              — Что ты делаешь? — спрашивает Ибо.              Сяо Чжань честно отвечает:              — Смотрю на звезды, — и переводит звонок в видеорежим. — Хотя секунду назад думал о тебе. А ты?              — Сяо Чжань такой романтик.              — Конечно, баобэй, мне есть с кого взять пример. Верно?