Хищник

Умбру. Мир, находящийся за гранью понимания, будто бы несуществующий вовсе, забытый. Туманный, в нем все будто бы находится за толстым слоем бело-серой дымки, скрывающей лишнее от глаз чужаков. Своеобразное пятое измерение, то, что не должно быть в реальности, что противоречит законам нашей вселенной. Его жителями являлись просветленные мифические существа, лишившиеся своей жизни против воли создателя, иными словами, избранные. Никто из всех когда-либо живших на Земле не знали критерии отбора в «сад райский», обитатели которого получали практически неограниченный допуск к знаниям о нашем мире. Там они видели прошлое, будущее, могли являться своеобразными «ангелами хранителями», но покидать это место они не имели права, да и не могли вовсе. Также только избранные могли попасть туда с помощью заклинания специального, старого, как сама смерть, из разряда «магии изначальных». Под «избранными» понимались чистые душой, имеющие твердый разум и очевидную цель создания. Не избранным же навсегда был закрыт путь в тот мир, и никакие силы высшие не могли им помочь. Последнее проникновение «туда» пытался совершить Асмодей три сотни лет назад, но портал не пропустил его, а после него никто и не пытался вовсе, примечательно также то, что причину столь явного рвения в Умбру хранитель так никому объяснить и не смог, поэтому лично для меня этот вопрос оставался открытым, нужно будет узнать при личной встрече. Жители Умбру — священные, не зря их прозвали ангелами хранителями, их души чисты, разумы светлы, да и сами они мудры. Есть древняя легенда, что они своеобразные хранители нашего мира, — мира целого, а не просто людей, одним из которых, собственно, и являлся Мефистофель к примеру. И если нечисть всякую пренебрежительно обзывают «низшими», то «высшими» определенно являются жители этого удивительного мира. Правила пребывания «там» таковы: время строго ограничено, минут пять — не более; любое оружие запрещено — если хоть грамм острого металла будет на твоем теле у портала — считай, ты не пропущен и твой проход закрыт навсегда; разговаривать строго по существу: тени, охраняющие тот мир, не терпят пустословия; не прикасаться к жителям самостоятельно: если они захотят, они сами сделают это. А самое главное — это то, что нельзя посещать это место более одного раза. Мозг взрывался. Мало того, что я только привыкла более менее к Инферису и в принципе ко всему, что меня вынужденно окружает, так оказывается я и половины всего существующего не знаю, и если Умбру еще отчасти дружелюбное местечко, по крайней мере, по рассказам, но очевидно, что в мире существуют поистине жуткие места. Интересен также тот факт, что «туда» могут проникнуть вместе лишь существа разных видов, если можно так выразиться, то есть два человека или два демона никогда не смогут вместе пересечь портал, наши миры соединяющий. Хотя я даже не представляю, корректно ли в этой ситуации разделять наши миры, но об этом я узнаю чуть позже. Из-за этой причины было решено отправиться, естественно, мне, Виктории и Мефистофелю из того соображения, что если кого-то из нас портал и не пропустит, то хотя бы один из нас, если повезет, окажется «там». Дамиано же оставался под большим вопросом, ибо про перемещение в тот мир «полукровок» не было ни слова, а рисковать Мефистофелю отнюдь не хотелось. Да и правильны опасения в этом случае — никто не знает, как себя поведет портал в данной конкретной ситуации. Заклинание находилось в одной из гигантских книг размером А2, лежащей на специальной подставке посреди гостиной комнаты напротив камина, будто бы специально ждущей своего часа. От старости ее обложка была полностью потертой, невзрачной, с виду даже и не скажешь, что она — кладезь древних знаний. Клауд с гордо поднятой головой проговаривал необходимое заклинание минут семь, периодически поглядывая на огонь в камине, который, будто бы реагируя на каждое новое слово, разгорался все сильнее и сильнее. Язык чем-то напоминал древнеегипетский — жуткий, утробный отчасти, жесткий, горловой. Отец с опаской наблюдал за всеми этими махинациями, не смея сказать и слова, ибо он понимал, что, как бы это не звучало, несмотря на то что, безусловно, это очень опасно, выбора у меня другого нет, поскольку в противном случае меня рано или поздно похитят низшие и исполнят свой коварный план, который только им и известен. Вдруг пламя резко поменяло цвет на черный и возвысилось практически на полтора метра — до самого «потолка» камина. Клауд молча указал на хранителя, а затем на огонь. С еле различимой опаской в глазах, Мефистофель повиновался и — что несомненно обрадовало всех присутствующих — портал его пропустил. Не сговариваясь, следом за ним шагнула я. Тело будто бы мигом защекотала мелкая неприятная мурашка — ровно такая же, как после того, когда ногу отлежишь — даже не знаешь, куда себя от нее деть. Глаза задернуло пеленой, отчего вокруг все было дымчато-серое, но, судя по ощущению ветра на своем лице, я парила в воздухе, но отнюдь не резко, а плавно, будто бы облачком по небу плыла. Мгновенно меня подхватили под мышки сильные руки, ставя на землю, я резко зажмурилась и распахнула глаза. Мы с демоном будто бы попали в средневековье: мы стояли на старинной улице, вымощенной брусчаткой с такими домами старыми, которые сейчас можно увидеть лишь на картинах древних, но выглядели они точно новые, не тронутые временем и погодными условиями. Из-за тумана не было видно неба, а все вокруг было в сероватой дымке — точно пелена на глазах, хотя, как оказалось, ее вовсе не было. Пока я завороженно наблюдала за жизнью, протекающей тут, хотя, на первый взгляд, ее тут не было вовсе — на улице ни души — Викторию до невозможности счастливую и напуганную одновременно также любезно поймал Мефистофель. — Ничего себе! — тихонько воскликнула вампирша, завороженно оглядываясь, на что демон лишь усмехнулся, любезно ставя ее на землю. — Приятно осознавать, что вы избранные? — отчасти шутливо, но ровно также шепотом произнес он, на что мы с Вик синхронно закивали головой, улыбаясь во все тридцать два. — Теперь нужно найти хотя бы кого-то, — заключил он, осматриваясь и делая шаг в сторону одного из домов. — Никого не забыли? — раздалось ехидное замечание за нашими спинами, хотя даже в нем считывалась небывалая радость, скорее, даже восторг детский. Воскликнув «Дамиано!», Виктория напрыгнула на котоподобного паучком, буквально душа в своих объятиях, примечательно было то, что он даже улыбнулся довольно, переводя взгляд от Мефистофеля, который при виде него обреченно вздохнул, на меня. — Тебя это тоже касается, — на удивление по-доброму произнес демон, будто бы умильнувшийся от такой картины воссоединения друзей. Дамиано аккуратно поставил вампиршу на ноги, затем поправил волосы и с высоко поднятой головой пошел вслед за Викторией. Ну а мне ничего не оставалось абсолютно, кроме как завороженно смотреть за каждым его движением, стараясь запечатлеть прекрасный образ в памяти. — Осталось четыре минуты и пятнадцать секунд, нам нужно найти кого-нибудь, я думаю, они все в курсе, что нам нужно, — сосредоточенно смотря на часы, произнес демон, двигаясь вперед. Мы двинулись следом, а Виктория, которая будто бы была больше всех рада нашему попаданию сюда, не переставая улыбаться. Вдруг где-то позади мы услышали мелодичный женский голос, говорящий что-то непонятное, вероятнее всего, из-за густого тумана, мешающего звуковым волнам. — …Дамиано? — донеслось до ушей еле различимо, но после этого мы с Викторией, каким-то чудным образом оказавшиеся впереди всех, синхронно обернулись на наших так называемых сопровождающих. Котоподобный с демоном стояли в оцепенении с широко открытыми глазами смотря на нас. — Дамиано, — звучало уже отчетливее, также мне удалось различить женский силуэт, приближающейся к нам. Невольно я перевела взгляд на Викторию, которая смотрела на ее фигуру то ли с ужасом, то ли с неописуемым шоком. Мефистофель медленно обернулся к женщине лет тридцати на вид с чуть волнистыми волосами цвета горького шоколада и внешностью до безобразия прекрасной, отчасти знакомой будто бы даже. Котоподобный же с несвойственной ему робостью какой-то, или испугом даже, смотрел мне в глаза, чуть приоткрыв рот, отчего я невольно напряглась. Женщина, достающая примерно до его носа, остановилась в метре от него, улыбнувшись прекрасно и смотря на Мефистофеля с легким ехидным прищуром. — Шарлотта?.. — шепотом проговорил демон, не сводя взгляда с поистине прекрасной незнакомки. — Мефистофель, вы не меняетесь! — с до боли знакомой мне манерой речи произнесла она, вновь смотря на Дамиано и аккуратно протягивая руку к его плечу. Он вдруг резко, будто задрожав всем телом, медленно повернулся в ее сторону, пока она восторженными глазами смотрела на него, аккуратно, словно бы невесомо вовсе касаясь его щеки. — Дамиано… — улыбнувшись, проговорила шепотом она, пока он прижал своей рукой ее руку к себе еще сильнее, скользя щекой по ней. — Я и не сомневалась, что ты внутри будешь таким же прекрасным, как снаружи. — Второй рукой она с той же легкостью погладила его по волосам, а я в шоке лишь перевела взгляд на демона, завороженно глядящего на происходящее. — Мама, — будто одними губами, тихим-тихим шепотом произнес котоподобный, обнимая ее, прижимаясь все также чуть дрожа, на что она лишь продолжала гладить его по волосам с закрытыми глазами. Счет времени был напрочь потерян — да и наплевать было, ибо сейчас никто не смел их разлучить, даже Мефистофель лишь с грустью смотрел на женщину, интересно, что связывало их в свое время. Когда Шарлотта отстранилась, все еще держа Дамиано за предплечья, его тело вновь забила крупная дрожь. — Время истекает, — печальным шепотом произнесла она, смотря на нас всех стеклянными глазами, останавливая их на мне. — Тут нет той, кого вы ищите, мне жаль, — будто бы заглядывая мне в душу своими огромными карими глазами, произнесла она словно в моей голове, в то время пока Мефистофель заключил, что осталось лишь полторы минуты, после чего я невольно посмотрела на кисти Дамиано, которые довольно сильно подрагивали. — В Морабатуле есть то, что вы ищите — вы увидите его сразу, оно само покажется вам. Только будьте аккуратны, прошу, — грустно заключила она, вновь поворачиваясь на Мефистофеля, на миг она отпустила руки котоподобного и приобняла демона, затем вновь вернулась к Дамиано, кладя ладони ему на щеки, будто большими пальцами что-то стряхивая с них. — Мама, я скучаю… — вновь еле слышно произнес он, после чего на глазах женщины появились едва различимые слезы. — Я тоже очень, — сглотнув, ответила она, заправляя Дамиано чуть волнистую прядь цвета горького шоколада за ухо. — Я… я вернусь сюда, я найду способ вытащить тебя отсюда… — Мое сердце невольно дрогнуло, а в горле появился неприятный ком. Виктория же еле слышно шмыгнула носом, смотря на них с безумным сочувствием, все-таки знала она гораздо больше меня. — Нет, — будто бы вовсе обреченно ответила Шарлотта, отрицательно мотая головой. — Нет такого способа, милый. — Он слегка сгорбился, словно бы получив удар под дых, еле заметно наклоняя голову вперед. — Но эти пару минут для меня были лучше всей вечности здесь, — темноволосая вдруг отпустила Дамиано, после чего он резко поднял голову вверх, отрицательно мотая. — Мефистофель, время! — вдруг громко воскликнула она, резко делая несколько шагов назад. Все вокруг вдруг зашумело, подул сильный ветер, перебирая ее длинные волосы до невозможности женственно, прекрасно. — Я так сильно тебя люблю! — было последним, что я услышала, потому что в следующий момент мои глаза вновь заволокло серой пеленой тумана.

***

Дом Клауда встретил нас легким потрескиванием дров в камине, ароматом свежесваренного глинтвейна и криками птиц со сторону бушующих потоков горной реки. Дамиано по прибытии моментально покинул дом, уходя куда-то в сторону шумящей воды — от всех подальше, Мефистофель, заметно погрустневший, поведал бывшему хранителю о произошедшем, на что тот лишь покачал головой, Виктория же была вовсе поникшей. Лишь спустя пару часов моему отцу удалось чуть приподнять настроение девушке, слегка охмелевшей от горячего напитка, в то время пока демоны обсуждали что-то бурно на втором этаже, однако всего через несколько мгновений они спустились и завязался вполне интересный диалог «о былых временах», выражающийся в том, что мой отец с Викторией на пару спрашивали его о фактах старины глубокой, которые их интересовали, а он любезно отвечал. Мать Дамиано не выходила у меня из головы — теперь понятно, в кого он, гадина вредная, красивый до безобразия такой, хотя в этом случае язык не поворачивался так его называть: слишком уж хрупким он предстал в моих глазах в тот момент. Ну а когда мы с ним встретились взглядами тогда, когда он лишь голос ее услышал — хотелось просто подойди и обнять его крепко: настолько беззащитным он тогда казался. Под образовавшийся так называемый «шумок» я, вопреки словам Виктории о том, что лучше его не трогать, налила новый стакан глинтвейна и под предлогом «на природу красивущую посмотреть» отправилась на поиски — на данный момент — несчастного, который, как назло, пропал из поля зрения. Ну не могла я его одного оставить: он же меня не бросил, когда мне нужна была поддержка. Вот и я так же сделаю. Он сидел на скалистом берегу, смотря на воду. Исходящий оттуда ветер трепетно развевал его великолепные волосы, а капли ледяной воды изредка попадали на него. Я хотела подойти тихо, но предательски хрустнувшая под ногами палка не дала мне этого сделать, отчего сердце будто бы вовсе в пятки ухнуло, словно меня за чем-то противозаконным спалили. — Уйди, пожалуйста, — не поворачиваясь ко мне лицом, коротко ответил он. Его голос звучал сдавленно, будто не он говорил вовсе. Но я решила не слушать его, именно поэтому я, абсолютно наплевав на его просьбу, села около него, на что он лишь голову в противоположную сторону отвернул. — Я прошу тебя, уйди… — Нет, — шепотом ответила я, робко касаясь его плеча, из-за чего он вздрогнул всем телом, тяжело выдыхая. — Ты же меня не бросил, когда мне было плохо… — Дамиано вдруг посмотрел на меня исподлобья, но не как обычно агрессивно, а словно котенок запуганный. — Вот и я не брошу. — Он вновь перевел взгляд на воду, а я невесомо приобняла его сзади, облокачиваясь головой на его плечо, после чего он вдруг медленно рвано выдохнул, а я, когда подняла глаза, увидела, как сильно он прикусил нижнюю губу — даже кровь тонкой струйкой пошла, но ему на это было абсолютно наплевать. Я аккуратно погладила его по спине между лопаток, на что его плечи задрожали, и он вдруг закрыл руками лицо, потом быстро убрал их, запрокидывая голову назад, пока я невольно рассматривала маленькую соленую дорожку, бегущую вниз по его щеке. — Я опять не успел сказать, что люблю ее. Опять, — буквально сквозь зубы прошипел он, хватая себе волосы в районе лба, в кулаке сжимая. Затем Дамиано резко мотнул головой, сильно зажмурившись, и посмотрел на меня зло, наигранно отчасти, хотя, вероятнее всего, зол он был, только не на меня, а на себя. За это, за слабость и еще за много «за». — Агата, я же просил тебя уйти. — Его глаза будто бы в хрусталь превратились — настолько блестели, а невесомо скатывающиеся влажные дорожки он тотчас же смахнул прочь. — Дамиано, это не слабость, — шепотом ответила я, сжимая его кисть двумя руками, и смотрел он на меня так, будто хотел услышать мои дальнейшие слова. — Это эмоции, и нет ничего плохого в их выражении. — Внутренние уголки его бровей были подняты вверх, он еле слышно шмыгнул носом пару раз, а я не в силах сопротивляться, аккуратно смахнула с его щеки вновь упавшую пару слезинок. — Дамиано, как много ты знаешь о мире? — робко спросила я, на что он еле слышно ухмыльнулся, мол, опять вопросы свои тупые задаю. — Не знаю даже, — задумчиво ответил он, переводя взгляд на бурную горную реку. — Я вот, как выяснилось, вообще ничего не знаю, — на такое мое изречение он вновь хмыкнул, подняв одну бровь и посмотрев на меня в манере, хоть как-то себе присущей, — логично, что и жители Умбру не знают все. — Котоподобный тяжело вздохнул, смотря мне в глаза. — Ты мог подумать, что когда-нибудь попадешь в это место? Честно, не думаю. Столько всего неизведанного вокруг и никто не может что-то точно утверждать, понимаешь? — Он задумчиво поднял левую бровь, смотря на меня с еле заметной улыбкой. — Ну а насколько я тебя знаю, ты из тех, кто «вижу цель — иду к цели», так что своего ты добьешься точно, в этом я уверена… — Ладно, философ, — заметно повеселев, он, усмехнувшись, перебил меня, смотря на этот раз по-доброму. — Пойдем, нас ждут. — Он коротко кивнул назад, а я обернулась и увидела стоящего на крыльце Мефистофеля, смотрящего прямиком на нас. — Спасибо тебе.