Хищник

Боль. Резко распахнув глаза, я машинально хотела вскочить с кровати, но стоило мне попытаться опереться левой рукой, как ладонь вновь прострелила острая боль, от неожиданности я закричала, судорожно смотря на конечность. На правой руке красовалась черная лангетка, из-под которой торчала марля, а левая ладонь была плотно перебинтована — на нее я и перенесла часть своего веса. Воспоминания возвращались ко мне отрывками: я танцую с Асмодеем, потом с Дамиано, туалет… кровь… Герман. Герман?! Встрепенувшись тотчас же, я вовсе без помощи рук подскочила с кровати, выбегая на автомате в коридор, ведущий к уже знакомой мне лестнице. Дом Клауда… Как вдруг я увидела быстро поднимающийся мужской силуэт с волнистыми волосами чуть ниже мочек ушей. Эмоции взяли верх. — Герман! — взвизгнув, я прыгнула прямо на идущего ко мне парня, обхватывая его тело руками и ногами крепко, абсолютно забив на боль и слабость дикую. От неожиданности он спустился практически до начала лестнице, ошарашенно держа меня в руках. — Я так испугалась! Я так испугалась! — истерически заверещала я, еще крепче сжимая его талию ногами, пока слезы потоком полились из глаз. — Ты чего кричишь?! Пугаешь! — улыбнувшись, проговорил он, успокаивающе по спине погладив, после чего мое возмущение взяло верх, и я резко отстранилась, все еще сидя на руках, параллельно обстановку рассматривая: как на подбор, все находились всего сантиметрами тридцати ниже нас — отец с Клаудом и Вик сидели на диване, Дамиано стоял чуть поодаль, опершись спиной о шкаф книжный, а Ара вовсе был в стороне кухни. — Я пугаю? Это я пугаю? — истерика смешалась со злостью, поэтому децибелы моего голоса были знатные. — Я думала, ты там кони двинул… Сука! Лицо моего друга вдруг исказила какая-то непонятная эмоция, но я ее решила не считывать ее, ибо никаких моральных сил на это дело не было. — Агата, — вдруг, будто бы издалека, начал он, слова подбирая. Также меня смущало то, что все остальные молчали, наблюдая за нами исподтишка будто бы. — Как тебе сказать-то… — он вдруг поставил меня на ноги, двумя ступеньками выше себя, отчего теперь я смотрела ровно ему в глаза, а сам чуть нервно затылок почесал, — я двинул, — ступор настиг меня быстро, однако, длился он недолго, — вроде бы… — А? — резко выпалила я, бровь автоматически поднимая. — Чего? — я слегка потрогала его забинтованной рукой, убеждаясь в его реальности и осязаемости, еще больше выпадая в осадок. — Кажется, ты меня наебываешь, — прищурившись, проговорила я и лишь потом поняла, что, помимо всех, в комнате находились Клауд и папа. — Извините! — мотнув головой в их сторону, я все еще неотрывно смотрела на Германа. — Нет… С одной стороны его лицо выдавало ребячий восторг, с другой — что-то максимально неловкое. Он был одновременно напуган, изумлен и восторжен будто бы. Мой рот открылся непроизвольно, ибо мозг никак не мог обработать полученную информацию. — Пиздишь… — вновь прищурившись и абсолютно забив на присутствие вышеупомянутых, тихо проговорила я. — Извините! — Агата, — вдруг начала Виктория, после чего я резко повернулась на всех остальных — выражения их лиц были настолько комичными, что, если бы не контекст разговора, я бы в голос засмеялась. Вампирша вдруг осеклась, нервно щелкая пальцами, опустив взгляд в пол отчего-то виновато. — Я его… обратила… — На миг замолчав, она продолжила, поднимая нервно бегающие глаза на меня: — Вроде бы… — Да ты гонишь! — почему-то улыбаясь воскликнула я, снова поворачиваясь на Геру. Почему он целый и невредимый, действительно… — Агата, нет, — будто бы виновато проговорил он, на что меня пробило на нервный смех. — Это что, блядь, пранк? — все еще не прекращая смеяться, я смотрела неотрывно в глаза моего товарища, надеясь найти в них что-то, что хоть как-нибудь могло бы прояснить ситуацию. — Извините! — я вновь мотнула головой в сторону бывшего хранителя и папы. Теперь же нервно засмеялся Герман. — Ага, блядь, надо мной, — истеричная улыбка все еще не сходила с моего лица, поэтому я даже боялась представить, как весь этот диалог выглядел со стороны, — извините! На этот раз Герман кивнул в сторону присутствующих. — Да не извиняйтесь уже… — шутливо ответил Клауд, с нескрываемым интересом наблюдая за нами. Папа же выглядел ошарашенным: его брови были высоко подняты, он смотрел то на меня, то на Геру, будто бы решая, кому он сочувствует больше. — Внатуре? И ты типа сейчас вампир? — тон моего голоса почему-то приобрел восторженный оттенок, хотя я была скорее просто в шоке дичайшем, и прикрыла рот тыльной стороной руки левой, ибо любые движения правой вызывали приступ боли неприятной до ужаса. — Вроде нет… — ответил он, на что моя кукуха вовсе улетела. — Наверное… — Чего? — прошипела я изумленно, поворачиваясь на всех остальных присутствующих. Виктория держалась большим и указательным пальцами за верх переносицы, Дамиано чуть приподнял левую бровь, смотря с уже привычной для меня манерой ехидной, а Арон ржал беззвучно. — В смысле блять? А как… — Агата, я сам ничего не понимаю! — воскликнул вдруг Джерман, перебивая меня и волосы рукой назад откидывая. — Никто не понимает… — донесся справа голос Виктории, которая так и не подняла на нас вновь взгляда, продолжая успокоительный ритуал. — Пиздец… — заключила я, медленно вновь поворачиваясь на своего знатно ошалевшего товарища. — А я это… Пить хочу, — вдруг выпалила я резко, будто бы, как в симсе иконка нужды резко вылезла, на что Гера непонимающе на меня посмотрел сначала, однако дошло до него быстро. — А, ты ж это… — он мельком кинул взгляд на мои конечности передние, свисающие словно тряпочки. — Пойдем… — мы спустились с лестницы в полной тишине, направляюсь на кухню. Я вновь оглядела всех присутствующих: ни единая эмоция на их лицах не поменялась. — А вы чего молчите? — проговорила я на ходу, по очереди осматривая всех, останавливая взгляд на папе, который лишь плечами пожал, выпивая залпом янтарную жидкость из рокса. Ну дела… В ответ я тоже пожала плечами, поражаясь сюрреалистичности всего этого диалога и ситуации в целом, мысленно радуясь тому, что во всех случаях практически моя защитная реакция — юморок. — Куда идем мы с Пятачком… — специально тихо, но так, чтобы все услышали, проговорила я, ускоряя темп, чтобы Германа догнать, на что Арон, не стесняясь, засмеялся в голос, а на лице Виктории промелькнула улыбка. Лишь папа был мрачнее тучи. — Боже, — услышала я за спиной его голос в тот момент, когда проходила мимо Ары. — Вот ей «хи-хи-ха-ха», а как мне его отцу это объяснить… — Арон вдруг прыснул, истерически прикрывая рот рукой. — Ну вы же нас не убили, когда мы этих полудохлых принесли, — смеясь, демон кивнул головой в нашу с Германом сторону, после чего послышался недовольный вздох Клауда. — Арон! — как дедушка, ругающий своего внука неотесанного, проговорил он строго, но с любовью при всем этом в голосе, на что манерный демон изо всех сил старался не продолжить все это веселье. — Пасибо! — с одинаковой интонацией, не сговариваясь, синхронно воскликнули мы с Германом, после чего Ара вновь засмеялся тихо, но до ужаса уморительно, добавляя мельком что-то вроде «обожаю», а папа лишь покачал головой, улыбнувшись и брови вверх подняв. Зайдя вслед за своим товарищем на кухню, я оперлась о гарнитур, ибо сил стоять без какой-либо точки опоры практически не было. Услышанное все еще крутилось у меня в голове, но самое интересное, это то, что я восприняла эту информацию на удивление легко, я бы даже сказала, слишком легко, подозрительно. То ли это, потому что я во всей этой канители месяц возякаюсь и уже ко всему морально готова, и повидала все, то ли, потому что сейчас Герман вовсе не походил на вампира — даже того кулона, что висел на шее у Виктории у него не наблюдалось, а это значит, что свет божий для него не представлял никакой опасности. Очевидно, что никто не понимал, что вообще произошло — тут к бабке не ходи, все на лицах написано. Однако наибольшее мое внимание привлек, очевидно, Дамиано, ибо вел он себя, как обычно, достаточно отстраненно, закрыто даже, хотя чего я ожидала — он-то уж явно не будет бегать со мной, как курица с яйцом, максимум понаблюдает со стороны сквозь прищур, думая о своем о чем-то. Ну и пожалуйста, ну и не надо, на роль курочки-наседки идеально подойдет Герман, коему не привыкать уже со мной возиться, ибо пережили вместе мы столько, что не в сказке, как говорится, сказать, ни пером описать. Гермион налил мне воды в стакан, протягивая и спрашивая, смогу ли я самостоятельно попить, на что я, естественно, ответила положительно, ибо пальцами левой руки могла свободно двигать, да и ладонь была согнута как-раз под стакан будто бы. Однако я ошиблась. — Блядь… — шепотом прошипела я, смотря сначала на то, как он выскальзывает из моей руки, потом, как летит на пол, параллельно выплескивая воду на меня, ну а после, как разбивается на много-много осколков, даже кошка Вуду, спящая на подоконнике, от такого звона ошарашенно подскочила. Секунды три мы с Германом молча смотрели друг другу в глаза, но потом… — Я немощная! Сию секунду к моему горлу подкатил гигантский ком, а к глазам слезы, что тут же брызгами полились из глаз под мой писк. Картина со стороны была интересная: Герман стоит с видом «что ж такое, что ж делать» пока маленькая девочка сквозь истерику и писк матерится, как сапожник, смотря на свои забинтованные руки, а под ногами тем временем в луже валяются крупицы бывшего стакана. — Что случилось? — ошарашенно влетел на кухню тотчас Арон, замирая на пару секунд. — Так, так, так, мелкая, а ну-к не реви! — Он вмиг подлетел ко мне, буквально одним щелчком пальца высушивая мои штаны. Кстати, интересно, кто меня переодел… Далее он также легко убрал осколки. — Боже, что за человек — то ржет, то плачет… — манерно проговорил он, пока новая волна плача, чем-то похожего на смех, накрыла меня. — Боже… — Да я даже нос себе нормально протереть не могу! — обиженно на весь мир, провыла я, пока Герман тотчас же оказался подле меня с носом платочком бумажным, молча, как дитю трехлетнему, нос промакивая. — Зая, я буду твоими руками, ты тока не реви, тока не реви! — растеряно говорил он, пока я уже вновь была готова разрыдаться, как вдруг практически мне в нос уткнулась открытая бутылка колы, от чего я невольно вздрогнула, смотря удивленно на подозрительно довольного Арона, держащего ее. — Будешь? — улыбаясь, проговорил он, на что я головой кивнула, и тут же губами к ней прислонилась, пока демон чуть на меня бутылку наклонил. Зачем-то я решила представить, как все это дело со стороны выглядит, что было абсолютно зря, ибо меня вновь пробило на смех — он еле бутылку успел убрать. — Боже, довели ребенка… — подняв брови, он смотрел на меня нервно смеясь, пока Герман просто в ступоре находился.

***

Как выяснилось, пока на кухне творилась вся эта вакханалия, Клауд отправился в Инферис на переговоры. Насколько я поняла, недавнее происшествие привело и так не совсем стабильное состояние подземного мира вовсе в шаткое — включая Леона, погибло еще несколько хранителей, благо Сенамира, Мефистофель и Люцифер не пострадали. С Азалией тоже все было в порядке, ибо она на дух не переносит все эти мероприятия и за последние то лет не посетила ни одного — возможно, это ее и спасло. Вспомнив про таинственного мужчину, коим оказался отец Дамиано, я невольно посмотрела вновь в сторону котоподобного, хотя, как мне казалось, мы оба избегали зрительного контакта. Он выглядел одновременно грустным, виноватым и каким-то потерянным, ибо подозрительно часто погружался в свои мысли и, в принципе, был абсолютно немногословен. И хоть вся эта история была мне до жути интересна, я понимала, что спрашивать про нее сейчас — абсолютно не вариант, ибо, несмотря на то, что, по сути, я ему помогла, сожрет меня с потрохами за такое. Примечательно кстати, что на его левом предплечье вновь красовалась руна, вокруг которой была красная чуть опухшая кожа, что говорило о ее относительной новизне. Значит все сработало не на сто процентов. Но при всем при этом, выглядел он абсолютно здоровым. Также я узнала, что в так называемом «отрубе» пробыла вновь два дня, хотя, учитывая то, что я пережила, это было отнюдь не удивительно. Виктория шутливо рассказала, что Александр — мой отец, чуть не прибил их всех, в особенности Дамиано, когда узнал детально о произошедшем, однако вскоре смягчился. Насколько я поняла, так называемые мятежники — это так называемые изгнанники Инфериса, ищущие ту самую силу, из-за которой весь этот сыр-бор и начался, однако то, как они узнали о том, что на балу этом буду я, и почему отец котоподобного так быстро сдался, — оставалось загадкой. Но самое интересное из сегодняшнего — Герман, а если быть точнее — то, кем он теперь являлся, ибо все было очень интересно, но ничего не понятно. И его самого такой расклад событий отнюдь не радовал. — И какие у тебя нынче характеристики? — спросила вдруг я, после чего Вик с Арой отчего-то хихикнули одновременно. Я сидела около демона на диване, положив голову ему на плечо, пока папа задумчиво пил кофе, а Виктория переместилась ближе к Дамиано, ибо, видимо, его загруженный вид заметила не я одна. — Ты так спрашиваешь, как будто телефон выбираешь… — улыбаясь, ответил он. — В душе не чаю, зай… — Ну а что изменилось-то тогда? — спросила я, пока Герман кругами ходил по комнате. — Ну там меня пока сожрать не захотелось? Или там убить… — Зай, прибить тебя хочется давно, ничего нового пока не замечал… — саркастично, но по-доброму ответил он, чуть прищурившись. Наш диалог начал привлекать все больше и больше внимания. — Ага, «любить сложно, прибить жалко», — специально выпятив нижнюю губу, улыбаясь, проговорила я, на что мой товарищ сам лучезарно улыбнулся. — Именно, зай… — ответил он, пока, усмехнувшись, мой отец вдруг двинулся в сторону стеклянной двери в гостиной, ведущей на веранду, очевидно, курить. Заметив это, Герман тут же пристроился за ним, бросив перед этим фразу. — Я себя чувствую какой-то шуткой: ни так, ни сяк. Охотник-вампир, что за сюр… — Виктория с Ароном вновь залились тихим смехом, постоянно переглядываясь, а Дамиано лишь улыбнулся уголком рта, одновременно бровь левую приподнимая. Первым вышел на улицу отец, однако стоило лишь выйди Гере, как все чайки, чей вид — хохотуньи, резко отчего-то взлетели, вопя дико, будто смехом заливаясь. Тут уже никто не удержался, даже Дамиано. — Над тобой даже природа ржет… — сквозь смех, проговорила я, в то время как Арон вовсе залился таким хохотом истерическим, что можно было прям там на месте умереть. Герман же, улыбаясь, с прищуром на меня смотрел. — Агата, не издевайся, ему и так досталось… — сквозь улыбку, сказал отец, что вызвало у меня очередной приступ смеха, пока мой товарищ нервно затянулся табачным дымом. — Ага, сука, — с нервным смешком начал он, пока я решила составить им с папой компанию, и тоже на веранду засеменила. Гермион вдруг вздохнул тяжело, смотря на небо, будто бы к господу богу обращаясь. — Ну вот почему все так как всегда шиворот-навыворот, сикось-накось нахуй… — Подобный речевой оборот ну никак не мог остаться незамеченным, ибо мы с Арой синхронно «заорали в голосину», однако Вик почему-то тактично удержалась. А мой отец лишь его по плечу ободряюще похлопал, тоже смех сдерживая… — Хто я теперь: ни туда, ни сюда, сука, полупокер блядь… — заключил он настолько обнадеживающе, что аж до коликов смешно, и я не удержалась. — Не, ну вариантов так-то много, — сквозь смех проговорила я, подобно отцу, чуть касаясь левой рукой его плеча, на что папа меня еле заметно одернул, но меня было не остановить… Арон аж прищурился в ожидании. — Выбирай любой: серединка на половинку, ни два ни полтора, ни то ни се, нечто среднее… — Блядь, за «нечто среднее» вообще спасибо, подруга! — наигранно обиженно проговорил Герман, при всем при этом улыбаясь. — Ага, — раздался со стороны гостиной до ужаса саркастичный голос чуть хрипловатый, а я, осознав, что сказала, чуть вовсе в слезы не засмеялась. — Долго думала? Я вдруг посмотрела на папу резко, еще щеки были напряжены ужасно, ибо он смех всеми силами сдерживал. — Ой, да че ты вечно все на себя все проецируешь, не про тебя ж сказали, — отсмеявшись, Арон махнул рукой в сторону Дамиано, однако потом на миг задумался, далее вновь начиная ржать. — А, ой… Не, ну компания у нас интересная получилась… — Ага, три с половиной инвалида… — не в силах промолчать, я залилась звонким смехом, в качестве доказательства руки поднимая, бинты свои всем показывая.

***

Жить без рабочих рук ужасно неудобно, ибо настолько беспомощной я себя еще никогда не чувствовала — моим максимумом было почесать самой себе нос, и то не с полным комфортом. Еще пару раз меня пробивало на шутки в сторону Германа, однако Арон таки остановил меня словами, что я сейчас доведу «бедного мальчика до истерики своими шутками». Поэтому сейчас мы в мире и согласии вместе сидели, периодически шутя с того, что я взяла Германа в рабство, ибо нещадно его гоняла то за одним, то за другим. Не, ну а что, он сам вообще-то согласился быть моими руками, так что ныть поздно. Также, насколько я поняла, от вампира у него появилась сила и регенерация, ибо его перерезанная шея зажила без какого-либо намека на рану, даже шрама не осталось, но при всем при этом кровь он пить не мог. В общем, очень интересно, ничего не понятно. Примечательно также, что Виктория периодически переглядывалась с Германом, что на этот раз было замечено Дамиано, который, в один из таких моментов, вопросительно бровь изогнул, смотря на подругу свою, которая лишь плечами пожала, невинно улыбнувшись. Одно из самых ненавистных мою чувств — ощущение спутанных волос на голове, поэтому очередной моей просьбой была просьба меня расчесать. — …И можешь еще захватить мне что-нибудь попить пожалуйста, — вслед поднимающегося ко мне в комнату парню проговорила я, на что он, не поворачиваясь, ответил шутливо: — Ты меня просто в рабство уже взяла… — Герман, когда говорят «пожалуйста» это уже не рабство, это — просьба! — улыбаясь ответила я, на что он лишь глаза озорно прищурил, на удивление быстро залетая в комнату и также быстро вылета из нее, смотря на нас всех сверху удивленно до ужаса. — Поздравляю, теперь у тебя еще и скорость появилась! — улыбнувшись, сказала Виктория, после чего Дамиано вновь покосился на нее — теперь уж ему ничего не мешало их переглядки замечать. А я же вновь не смогла удержаться от шутки. — Ого! Сколько лошадей? — на это Ара прыснул, вновь повторяя, как меня обожает, пока папа лишь усмехнулся, мое имя произнося строго наигранно. Герман, видимо не умея контролировать эту опцию, через секунду оказался передо мной, из-за чего мои волосы качнулись от потока воздуха. — С ветерком… — Да прекрати меня стебать! — выпучив глаза и сжав губы наигранно, проговорил он, подходя ко мне сбоку, волосы в руки беря, начиная, будто бы назло, расчесывать не с кончиков, а с середины. — А кого мне еще стебать… Ай! — воскликнула я на очередное его резкое движение: будто не меня, а лошадь расчесывал какую-то, хотя даже их нужно аккуратно чесать. — У меня и так блин волосы ломаются, ты меня совсем лысой оставить хочешь? Он на это лишь подозрительно засмеялся. — Это карма, малыш, — он наигранно злобно засмеялся, после чего вновь специально дернул мои волосы, а я снова ойкнула, — ты, кстати, что-то посветлела, — проговорил он, чуть приподнимая одну из моих прядок. — Ага, тонирование смылось до конца просто — вот и хожу как с соломой, — недовольно ответила я, чувствуя себя так, будто мне в детстве на гимнастике перед выступлением тренерша прическу делает — волосы нещадно дерет, а моя голова как болванчик дергается. Вдруг, после очередного глотка воды, держать стакан двумя руками я таки приспособилась — меня вдруг осенило, поэтому я Германа тихо к себе подозвала и, когда он наклонился, шепотом тихим сказала чуть испуганно даже. — А писить как… — в следующий миг я перевела взгляд на Ару, который будто бы непроизвольно нижнюю губу вперед выпятил, смотрел на меня не отрываясь. — Вот с таким выражением лица проси что хочешь — я все отдам…

***

В принципе, время в этом месте летело неминуемо быстро, поэтому я вовсе не заметила, как наступили сумерки, ибо мы разговаривали не замолкая. Дамиано рассказал о подробностях одного совета, на котором он побывал после бала, — одним словом, трэш: все друг друга подозревают, а Люцифер пытается это дело успокоить, параллельно успокаивая обычных жителей, ибо слушок о предателе разлетелся слишком быстро. Однако, спустя непродолжительное время, котоподобный вдруг покинул нашу прекрасную беседу, удаляясь в «свою» комнату, и я, поняв, что устала жутко, решила сделать то же самое. Энергия была практически на нуле, когда я поднялась на второй этаж, предварительно попрощавшись со всеми. Зубы кое-как мне удалось почистить, и с малой, так сказать, нуждой, я тоже справилась самостоятельно, хоть через боль, мат и подступающие слезы. Когда я подошла к окну, в небе поднималась полна луна, освещая все своим холодным светом, что мелкими бликами отражался от воды, а через открытое окно прекрасно слышалось ее журчание, разбавляемое песнями цикад и шумом ночного засыпающего леса. А ведь я так и не спросила, почему сейчас мы именно тут… В голове все никак не могло уложиться то, что теперь Герман — один из них. Хотя он и до этого не был обычным человеком, но все же… Вдруг от моих мыслей меня отвлек короткий стук в дверь, после которого она тотчас отварилась, впуская в мои покои котоподобного. Чего это ему надо интересно? — А если бы я была голая? — иронично спросила я, сразу после того как он дверь закрыл за собой. Все-таки мое настроение было обратно пропорционально произошедшему — на удивление хорошее. На это Дамиано лишь бровь изогнул, ухмыльнувшись. В свете луны его лицо будто бы начало подсвечиваться изнутри, а волосы переливались серебряными бликами. — В Вене тебя такие мысли не тревожили, — мне под стать ответил он, осекаясь вдруг отчего-то. — Спасибо… — тихо проговорил он виновато, в пол будто бы даже смотря, но моя смешинка даже тут решила показать себя. — Ну «спасибо» в карман не положишь… — шутливо ответила я, на что он тоже сдавленно как-то улыбнулся, брови изумленно вскидывая. — Боюсь спросить, а что положишь? — вновь бровь в своей манере стервозной изогнув, он чуть ближе подошел, смотря на меня все еще виновато, будто бы вовсе прямого взгляда «глаза в глаза» избегая. — Помой мне голову! — Он вдруг ошарашенно распахнул глаза. — Да блин, это ужас какой-то, не могу я так уже ходить, мне морально плохо… — измученно воскликнула я, рукой-крюкой по волосам проводя. — И… набери мне ванну, пожалуйста… с пеной! — Его взгляд становился с каждым моим словом все ошарашеннее и ошарашенне, что было до ужаса забавно, но я все-таки сдержалась. — Да что? Из всех в этом доме ты единственный видел меня без одежды… дважды! — Трижды, — смотря мне в глаза с изогнутой бровью, проговорил он иронично-самодовольно, но я его быстро перебила. — В первый раз я вообще-то была одета… — он усмехнулся, глаза от чего-то закатывая. — Будь готова через пять минут.

***

Горячая вода была для меня глотком свежего воздуха, ибо после того, пока я корячилась, снимая с себя одежду, это было спасением. Дамиано тактично отвернулся, пока помогал мне — немощной погрузиться в ванну, что вновь приятно меня порадовало. Хотя сейчас я явно не походила на сексуальный объект, максимум на вкус любителя-извращенца. Свесив руки по бокам, я откинула голову назад, пока котоподобный аккуратно, будто вовсе невесомо, намочил все мои волосы, нанося на них шампунь. Но молчать мне надоело быстро, поэтому тысяча и один вопрос сам посыпался из моих уст. — Ну-ка признавайся, по десятибалльной шкале, какая я на вкус?.. — Он вдруг замер, нависая надо мной с выражением лица «ты сейчас серьезно?», смотря на меня пристально, на что я лишь звонко засмеялась. — Да что? Я имею право знать! — Агата, не напоминай пожалуйста… — он вдруг виновато глянул мельком, вновь отодвигаясь, продолжая голову массировать, — прости. — Что, сука, стыдно? — шутливо спросила я, на что он лишь коротким «угу» ответил. — А за наезд тот не стыдно?! — Он вдруг специально потянул волосы от корней на себя одной рукой ощутимо. — Ай! Хотя кому я это говорю, «Дамиано» и «извиниться» пф… — Я извинился, — коротко ответил он, на что я вновь звонко засмеялась. — Ага-ага, присмерти не считается… — проговорила я, на что он вновь навис надо мной, смотря прищурившись. — Агата, прости меня пожалуйста, — проговорил он, специально выделяя интонационно второе слово. — Ну, так уж и быть, хватит с тебя… — шутливо проговорила я, на что он вновь специально потянул меня за волосы, а я лишь засмеялась вновь. — Ну так сколько по десятибалльной-то? — О боже! — воскликнул он недовольно, по тону голоса глаза закатывая, начиная смывать шампунь аккуратно. — Десять, Агата, десять! — На это я лишь довольно хихикнула, добавляя, мол, «кто бы сомневался». — А если серьезно, то я не ожидал, что ты так можешь, — вновь спокойно заговорил он, нанося аккуратно кондиционер. — Пока раны не заживут я согласен быть твоими руками… — чуть шутливо, улыбаясь по интонации, проговорил он, на что я вновь усмехнулась. — Солнце, эту роль уже занял Герман, сорян, — склонив голову назад, я посмотрела ему в глаза прямиком, на что он лишь вздохнул тяжело, — ой, да ладно тебе, я же сама так решила сделать… А кстати, сколько мне еще в этом вот всем ходить? — проговорила я, руки чуть приподнимая. — Ну, порезы должны зажить за недели две, а вот на сухожилие может уйти несколько месяцев… — задумчиво проговорил он, начиная смывать кондиционер. — Я предупреждал. — Чего?! — вдруг резко воскликнула я. — Каких несколько месяцев?! Чего?! — Ну а чего ты хотела, когда сухожилия резала?

***

От услышанного в моем горле встал тяжелый мерзкий ком, ибо лишиться нормальной жизни, когда ты и так ее, по сути, лишилась ее на несколько месяцев — это гребаный треш. Первое, что пришло мне в голову, — восстанавливающая руна, что я, собственно, и озвучила, на что Дамиано чуть ли не пальцем у виска покрутил, называя меня сумасшедшей, однако мне все-таки удалось уговорить его пойти со мной к Клауду, ибо лучше я сдохну от боли, но не буду инвалидоподобной на протяжении гребаных нескольких месяцев. Он аккуратно сделал чалму на моей голове, а после замотал в огромное белое полотенце, вынося в спальню. Одеться я все-таки предпочла сама, только с носочками любезно помог он, после чего через пару минут мы уже вышли из комнаты, где с лестницы я увидела, что все все еще сидели внизу, о чем-то с бывшим хранителем беседуя. На мою просьбу все отреагировали неоднозначно — ошарашенным молчанием, лишь Клауд сказал, что сначала нужно обычную руну попробовать и тогда будет понятно, работает вообще такое на мне или нет. Папа — хоть и недоверчиво приподнял брови — промолчал, то и дело смотря то на полотенце на моей голове, то на Дамиано. Клауд попросил меня сесть на диван и протянуть ему руку, после чего в его руке тотчас же появилось уже знакомое мне подобие ручки. Арон, Герман и Вик молча уставились на меня с широко распахнутыми глазами, а меня вновь на хохму пробило, но страх все-таки брал свое, поэтому я, чуть съежившись, отвернулась в другую сторону. — Боже, я как будто первую татуировку бью… — шепотом проговорила я, пока хранитель аккуратно взял мое предплечье правое чуть выше той конструкции бесячей. Вдруг, как по щелчку пальцев, лица всех синхронно вытянулись в удивлении немом. — Вы чего? А скоро вы начнете, а то мне страшно… — проговорила резко я, зажмурившись в ожидании. — Агата, — аккуратно начал вдруг хранитель бывший, на что я зажмурилась еще сильнее. — Руна готова. — Резко распахнув глаза, повернулась в сторону руки, замечая ровно посередине предплечья ровно тот же узор, что был у Дамиано, только он был абсолютно белый, никакого воспаления вокруг не было. — Фантастика!