Свет от горящей свечи в темноте теплый, притягивающий своими жутковатыми подрагивающими языками пламени горячими, ужасно горячими. Зависело лишь от обстановки, какой та или иная комната предстанет в данном освещении: уютной до невозможности или пугающей до подергивания глаз. За круглым столом в комнате без окон сидело пятеро мужчин, двое из которых уже были мне знакомы — в одном мне удалось различить отца Дамиано, в другом того самого таинственного азиата с не менее мистическим именем Аполло. Одеяния всех были совсем из другого времени, словно я попала в роман «три мушкетера»: на всех красовались белоснежные рубашки с манжетами с жилетами благородных цветов поверх. Их голоса эхом отдавались у меня в голове, отчего разобрать их речь было практически невозможно, однако с каждой секундой данный стереоэффект утихал.
— Ну так и каков план, господа? — первая четкая фраза, которую я услышала, слетела с уст мужчины в белом парике лет тридцати на вид с большими черными когтями.
— Нами правят самодуры, абсолютно потерявшие совесть, — бросил другой незнакомый мне демон, выглядевший, пожалуй, наиболее отталкивающе: его темные волосы беспорядочно спадали на глаза, а фантомные рога говорили о его абсолютном бешенстве.
— Солидарен, власть ослепляет, — тихо добавил третий незнакомец, сидящий в шляпе, которую он почему-то решил оставить на голове. Аполло молчал, чуть прищурившись смотря на разговаривающих, словно считывая что-то. Примечательно, что у него у одного ногти были простые человеческие. Значит он не демон. — Доминик?
— Нас тысячами лет вгоняли в рамки, ограничивали нашу свободу, наши возможности, не давали развиваться миру людей. — наконец заговорил мужчина с орлиным носом, очевидно в молодые годы еще больше схожий с Дамиано внешне. Однако, также немало деталей их и отличало. — Мир имеет бесчисленный потенциал, возможности, которые от нас прячут. Мы вернем то, что по праву принадлежит нам. — плеснув в бокал вина, он продолжил. — Каждая живая тварь, каждый здравомыслящий житель подземного мира встанет на нашу сторону, потому что за нами будущее… Мы уже собрали армию. — он покосился на Аполло. — Покажи карту, друг мой. — мужчина азиатской внешности вдруг вскинул руку, аккуратно проводя ей по воздуху, пока в пространстве над столом золотом начинала вырисовываться какая-то карта.
— А что делать с теми, кто не поддержит переворот? — спросил русоволосый, имя которого мне было неизвестно, на что Доминик кровожадно ухмыльнулся, а в его глазах мелькнул красный недобрый огонек.
— Кто не с нами — тот должен умереть, — тихо, жутко произнес он, словно одержимый, вдруг в мою сторону оборачиваясь, отчего меня чуть удар не хватил на месте. — Да ведь, милая? — произнес он, смотря не на меня, а будто бы сквозь. Догадавшись обернуться, меня второй раз прошибло: в дверном проеме стояла красивая молодая женщина с длинными темными волнистыми волосами, достающими ей до пояса, и в темном приталенном платье в пол. Шарлотта неохотно кивнула.
***
Распахнув глаза, я мигом села на кровати солдатиком, в попытке отдышаться после увиденного. Голова чуть ныла, боль опоясывала виски, однако свое местоположение я абсолютно не идентифицировала.
— О, доброе утро! — позитивный голос Германа раздался чуть сзади сбоку, отчего я обернулась резко чуть испуганно — его здесь я не ожидала увидеть. — Как ты себя чувствуешь? — подходя, продолжил он.
— Нормально, вроде… — потерев виски измученно, проговорила я, осматривая комнату в относительно светлых тонах, которая чем-то напоминала лазарет. — А где я? Что произошло? — спросила я, нервно бегая глазами по помещению.
— Ты не помнишь? — осторожно спросил мой товарищ, присаживаясь рядом, пока в памяти постепенно начинали всплывать отрывки пережитого, из-за чего я резко встрепенулась. — В Инферисе…
— Что с сияющей? — испуганно произнесла я, перебив его, вспоминая, как спрятала ее в своей одежде. Парень вдруг провел большим пальцем по шее, отчего меня снова прошиб холодный пот.
— Ну а ты думала, твоя жопа не такая легкая… — серьезно заговорил он, смотря прямо мне в глаза, отчего мои вмиг намокли, а нижняя губа предательски затряслась. Вслед за этим последовало истерический смех моего ненаглядного. — Да все нормально с ней, не пришибла, с хранителями сейчас тусит, ссыкуха ты беспамятная.
— Герман, я тебя сейчас убью! — прошипела я, стряхивая накатившие слезы, после чего он вытянутой рукой погладил меня по голове, наигранно боязливо пятясь назад. Воспоминания постепенно возвращались. — Что с Асмодеем?
— Ну так, я бы сказал не фреш, — отчего-то очень не вовремя радостно говорил он, отчего у меня закрались сомнения в его вменяемости.
— Ты чего какой довольный? — прищурившись и шмыгнув носом спросила я, на что он горделиво улыбнулся еще счастливее, а опасений в моей голове лишь прибавилось.
— Люцифер сказал, что я очень отважно сражался, да-да! — щелкнув меня по носу, он продолжил. — А знаешь, мне начинает нравиться моя модификация… — в голове вдруг невольно всплыл образ Стефана, и тут меня в очередной раз прошибло потом.
— Что со Стефаном? — резко встрепенувшись, вновь перебивая своего товарища, воскликнула я, вспоминая, как стрела с синим наконечником проткнула его грудь.
— Не знаю, — пожал плечами с выражением лица, абсолютно не обремененным каким-либо интеллектом. Внутри меня постепенно начинало разгораться пламя недовольства.
— В смысле не знаешь? — толика возмущения появилась в моем голосе. — Он жив?
— Ну… Вроде да, — не меняя свою физиономию ответил он, отчего я одновременно впала в ступор и в бешенство. — Вроде.
— В смысле вроде? — чуть истерично повысив голос, пискнула я звонко, тотчас же с кровати вскакивая, надеясь в глубине вновь услышать смех Геры, говорящий об очередной его шутке идиотской. Но его не последовало, он все еще стоял истуканом, смотря на меня. — Герман?!
— Да что? Я правда не знаю, но, когда я видел его последний раз, он был жив. — осознание того, что этот до невозможности светлый юноша, по сути, закрыл нас с раненым хранителем собой, резало внутри прям по живому, из-за чего хотелось хоть почку свою ему отдать, хоть стать донором костного мозга — лишь бы с ним все хорошо было.
— Где Август? — спросила я нервно, пощупав карман передний на джинсах — амулет все еще лежал там. — И… мне надо кое-что обсудить с хранителями. — произнесла я, доставая сей артефакт: сейчас, при холодном освещении, он казался еще прекрасней, жуткая красота.
— В зале совета вместе с остальными, так что идем. — Гера кивнул головой в сторону двери, из-за моего состояния его радость логично чуть поубавилась, но позитив в его глазах все же шел на пользу и не давал мне отчаиваться. По крайней мере, окончательно.
***
Сейчас большие темные коридоры казались еще мрачнее, а дорога в пятнадцать минут была сравнима с вечностью. Зеленоватый свет уже изрядно надоел, нагонял еще больше переживаний обо всем на свете, из-за создаваемой им же атмосферы чего-то до ужаса зловещего. Неизбежного.
Сон никак не выходил у меня из головы, наводя меня на мысль о том, что Аполло зачем-то пытается мне помочь, рассказывая историю своей жизни. Однако, ни одного ответа он пока не дал, лишь разжигая внутри меня еще больший диссонанс, отчего хотелось свернуться в комочек и спрятаться далеко отсюда. Я устала. Я очень устала.
Зал совета был еще более темный, чем в прошлый раз, а из хранителей на месте было лишь несколько персонажей: Мефистофель, Клауд, Август, Сенамира и Асмодей, который действительно неважно выглядел. Помимо них, очевидно, был Дамиано, сидевший около черноволосого демона с бородкой, и Бекка, стоящая около отца. В горле отчего-то образовался ком, хотелось швырнуть этот чертов амулет на стол и убежать с белым флагом, потому что я уже ничего не вывозила ни морально, ни физически. Сияющей, к слову, не было.
Зашли мы с Герой в полной тишине, ибо, стоило нам показаться на пороге, как все разговоры прекратились. Смутило ли это меня? Более чем. Обменявшись короткими кивками с Клаудом, мы остановились у входа, словно пришли на допрос.
— Как ты себя чувствуешь? — тепло спросил старый демон, с добротой и сочувствием смотря на меня, словно сразу мое состояние считав. Я вновь мельком осмотрела всех: Асмодей был непривычно бледен, темные круги под глазами выглядели отнюдь не здорово, Дамиано с Мефистофелем мелько глянули на нас с товарищем, ну а в сторону отца Стефа я не посмотрела. Не могла.
— Нормально, — поджав губы, произнесла я чуть подрагивающим голосом, чувствуя, что с каждой секундой желание расплакаться с криками «я не хотела» росло в геометрической прогрессии. На миг повисла пауза, еще больше надавившая на меня, отчего я, словно мазохистка последняя, заставила себя вновь говорить. — Господи, мне так жаль!.. — из последних сил сдерживая слезы и руку к груди приложив, я сделала несколько шагов в сторону печально улыбнувшегося Августа, невольно переведя взгляд на Бекку, вдруг двинувшуюся на меня.
— Заткнись! Не смей ничего говорить! — эмоционально воскликнула она, подходя ко мне практически вплотную, унизительно тыкая в меня пальцем. Растерявшись, я остолбенела, вжав шею в плечи, пока отец тихо ее окликнул. — Это ты виновата! Это из-за тебя он отправился в это чертово место, ты глупая эгоистка, думающая только о себе! — она перешла на явный крик, отчего мне хотелось закрыть руками уши.
Но ведь она права. — Главная проблема всего — ты! Пока ты не появилась все было хорошо, но НЕТ, тебе надо было прийти и все испортить! — позади погромче ее окликнул отец, но она не останавливалась, а я чувствовала ком в горле, мешающий нормальному дыханию. — Каждая смерть, каждое нападение, каждая рана — это твоя, слышишь, твоя вина! Ты должна была быть на месте каждого, на месте Стефи… — ее разъяренные глаза мгновенно заполнились слезами, моя нижняя губы затряслась. — То, что испытывает он сейчас должна была испытывать ты!.. — соленая пелена заволокла глаза, отчего перед собой я видел лишь размытый силуэт. Бурлящий вулкан чувств внутри так и наровил прорвать защиту.
— Я…Я не хотела… Я… — сбивчиво начала говорить я, как тут же почувствовала удар от сильной пощечины на левой щеке.
— Заткнись! — прокричала она на надрыв, но я уже ничего не слышала, дрожа всем телом прижав руки к горящему месту, пока слезы неконтролируемым потоком полились из глаз. Практически мгновенно между мной и Беккой встал мужской силуэт, после чего сразу же послышался крик Августа, но из-за свиста в ухе я ничего не смогла разобрать. Да и не могла, чувствуя рваное сердцебиение где-то на уровне желудка, пока Герман аккуратно взял меня под руку, отводя чуть назад, пока все голоса смешались в неразборчивую какофонию сводящих с ума звуков. Истерика поглотила все, кроме дрожащих рук, судорожного дыхания и земли, буквально ускользающей из-под ног.
— Агата, посмотри на меня, — тихо отчеканил Герман чуть наклоняясь, отчего его голова находилась на уровне моей. Он выступил в роли своеобразного спасательного круга, за который я зацепилась, немного возвращаясь я реальность. Всполошились все, достаточно громко разговаривая, из-за чего меня вновь начинало накрывать. Повернувшись, Дамиано что-то проговорил, после чего земля буквально вылетела из-под ног.
Комната Дамиано, а если быть точнее, тишина в комнате произвела должный эффект, чуть унимая истерику. Также эффект неожиданности сыграл свою роль, отчего я на миг замерла на месте, смотря на стоящих передо мной двух парней, выглядевших достаточно растерянно. И вот на кой-то черт Герман решил чуть улыбнуться.
Истерика тяжеленным грузом вновь упала на меня, буквально вдалбливая в пол, отчего я, закрыв рот обеими руками, мгновенно осела на пол, рыдая в голос, чувствуя, как от всхлипов гортань сводило и дышать было практически невозможно. Герман опустился подле меня тут же, словно рыба рот открывая.
— Идиот, — цокнув, шепотом произнес Дамиано, также опускаясь рядом, на что мой товарищ чуть испуганно вжал голову в плечи, даже чуть стыдливо будто бы.
— Агата, не слушай ее, ты не в чем не виновата! — произнес Герман взволнованно, за плечо меня придерживая.
Но я-то знала, что она права. Во всем. Новая волна истерики захлестнула с головой, отчего живот скрутило, а дышать стало практически невозможно. — Агата, ну ты чего??? — робко продолжил он, отчего слезы с новой силой полились из глаз. — Агат, она…
— Может ты уже замолчишь? — перебил его Дамиано тихим голосом чуть ехидно будто бы даже. — Если ты не знаешь, что сказать — ничего не говори. — мой товарищ чуть опешивши отпрянул, продолжая руку мою придерживать, после чего котоподобный ощутимо ущипнул меня за предплечье, отчего я вновь замерла от неожиданности, пристально смотря в его глаза. — Что ты сейчас хочешь? — коротко спросил он, но я лишь продолжала рвано дышать, пока дрожь в теле все не унималась. — Агата, что ты сейчас хочешь? — мягче произнес он, аккуратно касаясь другого моего плеча.
— К коту-у, — заикаясь на каждом звуке, проговорила я сбивчиво, с трудом набирая воздух в легкие. — Я х-хо-очу п-побыть одна… — фраза закончилась писком, после чего Дамиано чуть сильней сжал руку на плече, отчего я вновь замерла.
— Хорошо, — тихо проговорил он, резко переведя взгляд, чуть раздраженный на моего товарища, судя по выражению лица, находящегося в культурном шоке. — Ты остаешься здесь, найди Викторию с Ароном и объясни им… все.
***
За окном был вечерний Париж, постепенно погружающийся в беспокойную дремоту близящейся ночи, в голове — нечто невообразимое, то, отчего буквально хотелось вздернуться. Оказавшись в квартире, первым делом я сгребла в охапку знатно офигевшего Ясона, с писком падая с ним на диван, обнимая и утыкаясь носом в его шерсть, пока Вуду, видимо испугавшись подобной участи, быстро сделала ноги прочь, а Дамиано аккуратно присел на кресло, предварительно поставив его напротив, закинув ногу на ногу, все еще растеряно наблюдая за мной. Слезы лились из глаз таким бешеным потоком, что вовсе закончились будто бы через десять минут, поэтому я лишь продолжала шумно всхлипывать, замечая знатно намокшую шубку у моего ненаглядного, терпеливо выдерживающего все мои манипуляции.
— Я сказала, что хочу побыть одна, — вновь заикаясь, словно в десять лет после ссоры с папой, проговорила я, наконец открыв глаза, смотря на приподнятую левую бровь котоподобного.
— То есть ты меня выгоняешь из моего же дома? — иронично произнес он, чуть сползая вниз в кресле, руки в замок складывая, однако заметив, что моя нижняя губа начинает вновь потрясываться, быстро продолжил. — Агата, в таком состоянии оставлять тебя одну опасно — в квартире слишком много колюще-режущего, — он вдруг специально быстро заморгал, натягивая улыбку уголками губ. — И окон. — его взгляд вдруг проскользил чуть вбок, останавливаясь на уровне щеки левой. — Болит?
— Нет, — шепотом ответила, отрицательно головой мотая, чувствуя в горле ком, напрочь мешающий говорить.
— А если честно? — вновь посмотрев мне в глаза, произнес он, отчего я брови непроизвольно нахмурила, изо всех сил вновь откуда-то взявшиеся слезы сдерживая. — Агата, Бекка поступила неправильно, она не права, — начал он, пока я еще сильней Ясона сжала, вновь начав попискивать. — Во всем, кроме одного — он действительно пошел туда из-за тебя, очевидно. Но все его предупреждали о возможных последствиях. Его выбор — не твоя ответственность, не нужно так себя винить. — тяжело вздохнув, я прижалась к коту еще сильнее. — Пойдем на кухню, — сказал он, поднимаясь и руку мне протягивая, на что я на миг замерла, думая, как совершить сие манипуляцию с котиком на руках, на что Дамиано еле слышно усмехнулся. — Агата, отпусти бедное животное. — как по щелчку пальцев именно в этот момент Ясик решил взбунтоваться и вырваться из моих объятий, после чего я расстроенно посмотрела на мужчину передо мной. — Что? Еще чуть-чуть, и ты бы его задушила. — протянув руку поближе, он продолжил. — Идем.
— Зачем нам на кухню? — я аккуратно взяла за руку Дамиано, который тотчас же чуть потянул на себя, помогая подняться, однако спросила только тогда, когда он что-то делал у холодильника, а я остановилась у шкафчика, из которого позаимствовала алкоголь.
Иногда забыться — лучшее решение проблемы. Хотя бы на время. Не услышав ответ, я открыла его, доставая первую попавшуюся бутылку вина.
— О как, — чуть удивленно произнес он, открывая морозильник, оборачиваясь на меня. — Ну вообще, я хотел дать тебе лед, — одной рукой он коснулся своей щеки показательно, после чего, прищурившись, уставился на бутылку. — Подожди, — начал он будто бы шокированно даже, отчего я невольно остолбенела вновь. — То есть для своих химических экспериментов ты выбрала одни из самых лучших бутылок вина в моей коллекции, а для того, чтобы пить, ты взяла Викину бодягу за три евро, которое она пьет в моменты ностальгии? — чувство совести вновь пробудилось, становясь еще одной причиной, чтобы заплакать.
— Прости пожалуйста, я все верну! — проскулила я, замечая, что моя нижняя губа вновь трясется, пока он быстро достал форму со льдом, смотря на меня, приподняв на этот раз обе брови.
— Агата, я же сказал, что все нормально, — положив несколько кубиков в полиэтиленовый пакет, он накрыл его сверху тканевой белоснежной салфеткой. — Только я тебя прошу, выбери что-нибудь другое вместо этого, — последнее слово он особенно выразил интонационно, убирая на места взятые им вещи, пока я вновь обернулась к импровизированному алкогольному ящику, замечая бутылку виски с серебряным изображением оленя с рогами спереди, тут же беря ее в руки — Может все-таки вино? — тихо проговорил он, стоя точно за моей спиной, а когда я нервно обернулась даже чуть испуганно от неожиданности, он тотчас же приложил лед ко все еще горящему месту. — Держи, можешь пока присесть. — перехватив импровизированный кулечек, я села на подоконник, облокачиваясь на окно, пока Дамиано, держа в одной руке бутылку, потянулся к шкафчику, в котором стояли, как мне казалось, все виды стаканов под каждый вид алкоголя на свете.
— Как раз лед пригодится, — произнесла я, кивая в сторону бутылки, на что он чуть усмехнулся, доставая один рокс. — Ты со мной не выпьешь? — Дамиано вдруг с широко открытыми глазами обернулся на меня.
— Во-первых, я не хочу, — чуть удивленно будто бы сказал он, вновь брови вскидывая. — Во-вторых, зачем, если от виски мне ничего не будет?
— Я не хочу пить одна, выпей со мной тогда это ваше зелье демоническое пожалуйста, — непроизвольно я выпятила нижнюю губу, тяжело вздыхая.
— Слышь, манипуляторша, это наше зелье демоническое я тоже не хочу, — поставив стакан около моей ноги, он открыл бутылку, наливая чуть меньше четверти.
— Ну пожалуйста, — протянула я жалобно, после чего он отрицательно мотнул головой. — Разве я много у тебя так прошу? — смотря на меня пристально, он закатил глаза, вновь отходя к кухонному шкафу.
— Ладно, — недовольно произнес он, доставая еще один рокс, в другой ящик заглядывая, доставая от туда бутылку красивущую, пока, не долго думая, долила себе практически полный стакан, одновременно с тем, как он наливал себе, однако он быстро вновь обернулся на меня, когда я практически залпом жадными глотками осушила почти весь бокал.
— Ты что творишь, ненормальная?! — воскликнул он, тотчас же выдернув из моих рук уже практически пустой рокс, смотря на меня ошарашенно, пока я задохнулась от такого количества спирта, попавшего в мой организм, чуть согнувшись в попытке сдержать рвотные позывы, благо хоть кулечек со льдом на своей щеке удержала. — Агата! — практически мгновенно появившееся головокружение сигнализировало о начинающемся опьянении, которое сейчас мне действительно было необходимо.
***
От лица автора.
Дамиано оставил включенным лишь один источник света в квартире, который, к слову, был его любимым — небольшую лампочку над плитой, светящую теплым светом, добавляющим каждой посиделке с друзьями особый неповторимый шарм. Только вот с Агатой так сидеть еще не приходилось, поэтому сегодняшняя ночь была для обоих в новинку. Девушка, уже заметно опьяневшая, настолько, что язык немного заплетался, сидела напротив мужчины на подоконнике в позе лотоса, под контролем оного периодически потягивая алкоголь. Щека неприятно ныла, но еще неприятнее были слова Бекки, конкретно отложившиеся в памяти, отчего думать ни о чем, кроме них, в данный момент не получалось, даже находясь под действием крепкого напитка. Дамиано же вновь курил, к слову, свой напиток, пить который ему совершенно не хотелось, он-таки из уважение выпил, отчего его сознание также было чуть изменено, можно даже сказать, подернуто.
Честно говоря, он сам не мог себе объяснить, почему разговоры о Стефане так задевали его. Более того, ему было жалко этого мальчишку, ибо тот лежал чуть ли не на аппарате искусственного дыхания, пока его жизненные силы потихоньку затихали. Запрещенное оружие — мучительная смерть, если ты долго не освободишь от него рану или, если у тебя мало сил. В случае юноши — это было комбо. Также Дамиано не мог себе до конца объяснить, почему после той отвратительной пощечины у него непроизвольно сжались кулаки, словно кто-то не на Агату руку посмел поднять, а на Викторию или Сенамиру, хотя, в случае с последними, он бы вряд ли сдержался, очевидно поднимая в ответ не руку, а заклинание по типу «превращение в жабу» не иначе. А тот поцелуй чертов вовсе бил по мужчине, отчего-то подлившему себе еще напитка, буквально наотмашь.
— Господи, я же все могла предотвратить… — голос Агаты был пропитан болью и сожалением, словно ножом по сердцу Дамиано резал, вызывая в его голове еще больше вопросов, еще больше непонимания.
— Агата, хватит, повторяю в десятый раз, ты в этом не виновата, а Бекка — обыкновенный подросток с неадекватными эмоциональными реакциями, вот и все, — весь их разговор в глазах светловолосой стояли слезы. Сейчас же амулет, вовремя пойманный Дамиано в зале совета, украшал ее шею, и котоподобный был готов себя уничтожить лишь за мысль о том, как красиво лунный камень перекликался с ее цветом глаз. Девушка вдруг вновь опрокинула рокс, выпивая все содержимое, словно специально выжидая момент, когда Дамиано отвлечется. — Агата…
— Господи, мне так стыдно, — начала вдруг она еще более нечетко, еще более расхлябанно. Он вопросительно поднял левую бровь, очевидно подмечая, что пить ей явно хватит, с интересом смотря на нее, делая небольшой глоток из своего стакана. — Мне так стыдно перед ним, я… Я просто использовала его, понимаешь? Я, черт возьми, использовала живого человека, чтобы сделать себе легче… — Дамиано вдруг крепко сжал челлюсть. Вновь тот поцелуй перед глазами, словно в замедленной съемке, мысли, которые не выгоняются из головы, хотя и понимал он, что за живое задел ее, запутавшись в себе ровно также, как в ней. — Мне так стыдно перед ним, — будто бы специально повторила она, отчего котоподобный непроизвольно губы в подобии улыбку чуть искривил, глаза прикрывая.
«Не передо мной»
«Не передо мной»
«Не передо мной»
— Он был со мной так искренен… — каждое слово — соль на рану, возникшую то ли от хрупкого мужского эга, то ли от чего-то другого?
«А я нет?»
«А я нет?»
«А я нет?»
— Понимаешь, такого отношения он не заслуживал абсолютно, я не должна была вымещать на нем свои проблемы… — продолжала она еще более заплетающимся языком, а он глаза вдруг распахнул резко, замечая, что и не смотрела она на него вовсе — ее взгляд был устремлен в окно. — Господи, ну почему все так?
«Замолчи»
«Замолчи»
«Замолчи»
— Я такая дура… — от каждого упоминания о нем, Дамиано начинало буквально потрясывать, что еще больше его раздражало, бесило и все такое вместе взятое. Молчание Агаты, словно услышала она его просьбу немую, воцарилось в воздухе, после чего девушка вновь подлила себе алкоголя в стакан, пока мужчина абсолютно не мог собраться с мыслями, словно в небольшой прострации находясь. — А знаешь что? — вдруг воскликнула девушка, предварительно осушив очередную порцию алкоголя.
Все произошло быстро. Она, чуть подавшись вперед, схватила чуть небрежно его за рубашку, из-за натяжения несколько верхних пуговиц, которые по определенным причинам сейчас были застегнуты, расстегнулись, желая наконец припасть к его губам, ее чувствам нужно было выйти наружу. Она знала, что это то, что необходимо, что это правильно, но… Но мужская рука вовремя остановила ее.
— Агата, это лишнее, — смотря в глаза растерянные, отчего-то даже злобно чуть ли не прошипел Дамиано, чувствуя, как неприятно заныло в груди.
«Почему мне больно?»
«Почему мне больно?»
«Почему мне больно?»
Она вновь заплакала, только не как раньше, без истерики. Молча, тихо, пока внутри разрушилась последняя надежда на то самое «а может быть взаимно».
Нет, не взаимно, глупая. И чем ты только думала?
— Прости, прости, прости меня! — прикрыв рот рукой, она головой замотала, пока он непроизвольно в стену спиной вжимался, изо всех сил отгоняя надоедливые мысли прочь. — Прости меня, я не хотела, я… я… я испортила наши взаимоотношения…я…
«Не хотела?»
«Не хотела?»
«Не хотела?»
— Агата, все хорошо, — холодно проговорил он, хотя вместо этого так хотелось озвучить мысли вслух. — Я на тебя не держу зла…
«Мне неприятно»
«Мне блять неприятно»
«Мне блять очень неприятно»
— Поверь, такая мелочь никак не отразится ни на чем, — продолжил он, непроизвольно толику надменности в голос добавляя. — Это никак не помешает нашем «взаимоотношениям», слышишь? — теперь же появились нотки иронии, отчего Агата на миг перестала плакать, посмотрев прямо в глаза мужчине, который изо всех сил старался не отвести взгляд. Получилось. — Агата, хватит себя во всем обвинять, все хорошо, — на ее глаза вновь навернулись слезы, а он, сам не зная почему, чуть одну руку приподнял, под которую девушка ловко юркнула, устраиваясь головой на груди, одну руку за спину положив, вторую же на его живот.
«Когда это закончится?»
— Но, целоваться с тобой мы больше не будем, — с одной стороны иронично, с другой — обиженно до самого больного. Агата вдруг усмехнулась грустно, изо всех сил поток слез неконтролируемых сдерживая, глаза на него поднимая.
— Хорошо, — улыбнулась, хотя слезы душили буквально, лишая нормальной возможности дышать. Вдруг ее взгляд невольно скользнул по его шее, замечая относительно глубокую царапину.
«ЕГО ОТЕЦ»
