на всю жизнь возьмите себе привычку делать то, чего боитесь. если вы сделаете то, чего страшитесь, ваш страх наверняка умрет.
Лондон с приходом зимы ничуть не преобразился. Он всё оставался таким же серым и дождливым: одним словом, ничем не примечательным. Люди, уткнувшись лицом в свежие газеты, по утрам спешили, кто куда, отхлёбывая чай с молоком на ходу. Горький кофе в Лондоне не особо любили, а если в нём и появлялась однажды такая потребность, то обязательно разбавляли сливками и туда же добавляли несколько крупных ложек сахара с горкой, но всё равно продолжали недовольно морщиться. В выходной день в шумном центре Лондона было по обыкновению многолюдно, даже несмотря на ненастную погоду. Сильный дождь вперемешку с остервенелым ветром то лил, как из ведра, то на некоторое время прекращался, а затем обязательно возобновлялся, но людей это, кажется, ничуть не смущало. Человек, рано или поздно, адаптируется к любым условиям, постепенно к ним привыкая и, смирившись, впуская их в свою жизнь. Так произошло и в случае Тэхена. Он, крепко сжимая ручку чёрного зонта, уверенно шёл вперёд по городской площади, обдуваемой со всех сторон порывистом ветром. Тот сильно трепал зонт и норовил вот-вот снести худую фигурку с места, но Тэхен научился справляться и с этим. Вот только с собой пока что контакт найти не удавалось. Съёмки были назначены лишь на январь, а потому у Тэхена в запасе оставался ещё как минимум один месяц, чтобы как следует отдохнуть. А ещё чтобы снова обдумать тщательным образом свой поступок, окончательно взвесить все «за» и «против» и прийти, наконец-таки, к логическому завершению. Тэхен, из последних сил удерживая зонт, который опасно выгнулся обратной стороной и грозил сломаться, не выдерживая такого напора ветра, чертыхнулся. К логическому завершению прийти у него всё ещё не получалось. Тэхен не хотел брать ту роль. Ему было противно и неприятно. Тэхену, помимо всего прочего, нисколько не нравился сценарий фильма — он казался малоперспективным. Тем, который почти сразу же после выхода в свет забудется, пополнит запылившийся ряд похожих однотипных фильмов, от которых люди просто-напросто устали. Люди хотели чего-то нового: будоражащего сознание и заставляющего кровь в организме восторженно бурлить. Человеческие сердца страстно желали перемен, в том числе, и в сфере кинематографа. Людей всегда тянуло к неизведанному, а потому представляющему повышенный интерес, вот только, почему-то, далеко не все это хорошо понимали. «Ким Намджун точно не в курсе» — с усмешкой успел подумать Тэхен, прежде чем очередной порыв ветра заставил от неожиданности отпустить ручку зонта. Тот полетел вперёд, и Тэхен бросился за ним. — Вот же чёрт! — ругался он, пытаясь ухватить зонт, что всё отдалялся и отдалялся. Тэхен, сам того не замечая, почти выбежал на автомобильное шоссе, а затем послышался громкий звук гудка. Тэхен, вздрагивая, отпрянул от пронёсшейся мимо машины, тяжело дыша и оставаясь стоять на обочине. В руках он держал злополучный зонт, чувствуя, как намокают объемные пушистые кудри, которые в скором времени будут напоминать жалкие прилизанные сосульки. Машина, которая издала гудок, отъехала назад и остановилась рядом с ним. Передняя дверца чуть приоткрылась, и Тэхен машинально поднял голову, тут же прищуривая глаза. — Быстрее залезай внутрь, что стоишь? — пытался перекричать ветер водитель, и Тэхен, проглотив от изумления язык, поспешно сел на переднее сидение. — Ну, здравствуй, Тэхен. — произнёс водитель, осматривая его изрядно намокшие волосы, с которых тот тщетно пытался стряхнуть дождевые капли. — Здравствуйте, мистер… — Тэхен с запозданием понял, что забыл чужую фамилию. Это был тот самый гость в кабинете Ким Намджуна, перед которым Тэхен почти опозорился. Хотя, нет. Не почти. — Чон. Но можно просто Чонгук. — с искренней улыбкой ответил мужчина. — Здравствуйте, мистер Чон. — продолжая гнуть свою линию, упрямо ответил Тэхен, и мужчине на это оставалось лишь усмехнуться. — Что ты делал в такое время на площади? Автомобиль плавно тронулся с места, и Тэхен хмуро отвернулся к окну, незаинтересованно разглядывая дождевые капли. — Гулял. — выдал он. — И как прогулка? — хмыкнул тот. Тэхен оторвал суровый взгляд от окна и смерил им мужчину, что продолжал внимательно следить за дорогой. — Нормально. — ровно произнёс он, скрипя зубами и снова отворачиваясь. Мистер Чон, на свой страх и риск, решил сменить тему. — Как там дела со съёмками? — вновь попробовал он. Тэхен сжал ладони в кулаки, злостно смотря перед собой. Почему-то в прошлый раз этот мужчина его так сильно не раздражал. Но это было в прошлый раз. Сейчас, очевидно, всё было по-другому. — Нормально. — чуть подумав, односложно повторил он. — Это же хорошо. — ответил Чонгук, искренне не понимая, почему парень, сидящий рядом с ним, так злился. Тэхен ослепительно ядовито улыбнулся. — О, да. Просто замечательно. — в такт мужчине язвительно ответил он, и Чонгук, усмехаясь, включил радио. Чёрт с ним. Салон машины разбавила спокойная музыка, которая, наверное, должна была действовать на человека соответствующим образом. Тем не менее, внутри Тэхена клокотала злость. Странный этот мистер Чон. Лезет не в своё дело, уходит от формальностей, так ещё и улыбается как-то насмешливо. Тэхен передернул плечами, исподтишка разглядывая профиль мужчины: бритые виски, острые скулы, и, чёрт возьми, проколы в ушах. — А теперь мы с коллегой переходим к нашей рубрике — главным на сегодняшний день мировым новостям. — музыка прервалась, и диктор начал отчитывать специально подготовленный к эфиру материал. — В Париже недавно стартовали съёмки нового фильма, режиссёром которого является всем нам хорошо известный Мин Юнги. Тэхен тут же напрягся всем телом, прислушиваясь к речи диктора. — О, давно ничего не было слышно про него. — подал голос мистер Чон, и Тэхен, поднимая на мужчину взгляд, зашипел. — Тише! — Тэхен, это моя машина, и я имею полное право… — начал было тот. — Замолчите! — пропуская чужие слова мимо ушей, прервал его Тэхен, и Чонгук, потеряв на пару секунд дар речи, решил всё-таки сосредоточиться на дороге. — …Нам стало известно, что главную роль в фильме Мин Юнги получил актёр с именем Чимин. Тэхен, волнительно вцепившийся в сиденье острыми ногтями, с облегчением откинулся назад на кресло, довольно выдыхая, услышав бесконечно родное имя. Его Чимини. Он всё-таки смог. — Да! — поддаваясь эмоциям, выкрикнул он, а затем снова прислушался к эфиру. Чонгук, быстро переводя на него обескураженный взгляд, молча приподнял брови. — Нам удалось уговорить актёра поделиться впечатлениями по поводу столь счастливой для него новости. — с восторгом поделился диктор. — Недавно в газете было напечатано целое интервью, однако мы продублируем некоторые самые запоминающиеся и яркие его моменты здесь. — Я бы, скорее, назвал это пикантными моментами. — поправил одного диктора другой, и послышался чужой смех. Чонгук, так же слушая новости, незаметно закатил глаза. Он сразу же понял, к чему клонят ведущие. Тэхен уже в этот момент почуял что-то неладное: он слишком хорошо знал Чимина. Тот в принципе мало с кем делился чем-то, и в особенности — важными для него моментами, предпочитая разделять их с самим собой и, пожалуй, с Тэхеном. Так, по крайней мере, было раньше. — Чимин честно рассказал о своём пути в мир шоу-бизнеса. — начал первый диктор, но второй снова его прервал. — О, да. Должен заметить, что время идёт, а актёры совсем не меняются, выбирая самый лёгкий, но далеко не самый чистый путь. — О чём это они сейчас? — Тэхен непонимающе нахмурил брови. Что-то явно было не чисто. Ведущие снова рассмеялись, а затем первый быстро продолжил. — Но это их выбор, каким бы он ни был. Мы не имеем права их осуждать, друзья. — Конечно, не имеем. Каждый человек самостоятельно делает выбор и прокладывает свою дорогу. Наверное, именно по этой причине Чимин без стеснения и поведал о том, как Мин Юнги хорош в постели. — Кажется, нам нужно прерваться на музыкальную паузу. Чужой отвратительный смех не переставал выходить из головы Тэхена, когда он, наконец, очнулся. — Что?.. — Тэхен, давай переключим? — Нет, подождите. — возмущённо произнёс Тэхен. — Что они только что сказали? Чонгук устало выдохнул, останавливаясь на светофоре и поворачиваясь к парню лицом. — А что тебя, собственно, смущает? — Как это «что»? — Тэхен почти задохнулся от злости. — То, что они несут полный бред! Чон усмехнулся. Загорелся зелёный свет, и автомобиль снова набрал скорость. — Скажешь, что это неправда? — подмигнул он Тэхену, без слов напоминая о том, каким образом тот получил свою роль. — Это весьма распространённая практика, к сожалению. Большинство актёров в наши дни выбирают самый лёгкий путь к славе. Тебя это не должно так удивлять. Кого угодно, но только не тебя. Тэхен шокированно открыл рот. А затем закрыл. Повторил свои действия ещё несколько раз. Было обидно. Не за себя, нет, ни в коем случае. Было обидно за Чимина. Он закрыл глаза, призывая себя к спокойствию и стараясь не потерять последних крупиц самообладания. — Мистер Чон, будьте так добры. Остановите, пожалуйста, машину. — крайне вежливо произнёс Тэхен, вкладывая в просьбу как можно больше любезности и чувствуя, как натянутый до невозможности голос начинает трястись от плохо скрываемой злости. Она уверенно брала над ним верх. Но Тэхен оставался актёром. И конкретно сейчас он пользовался своими превосходными навыками. — Зачем? — осторожно спросил мужчина. — Просто сделайте это, и увидите. — мило улыбнулся ему Ким, на глубине зелёных глаз утаивая зарождающуюся ярость. Мистер Чон вздохнул, замедляя скорость и останавливаясь на обочине, удостоверяясь в том, что не мешает движению остальных машин. — Ну, что? — снова повернувшись лицом к пассажиру, спросил он, когда салон погрузился в гробовую тишину. За окном продолжал идти ливень. Тэхен взглянул на мужчину, ослепительно улыбаясь. — Ничего. — произнёс он, быстро занося ладонь над чужой щекой и с силой ударяя по мягкой коже. Тишину разбавил громкий звук пощёчины, и Чонгук, прикладывая к огнём горящей щеке собственную ладонь, ошалело уставился на Тэхена. — Ты с ума сошёл? Тот, невозмутимо встряхивая кистью, отодвинулся подальше на всякий случай. — Не смей говорить такие гадости про него. — Тэхен злобно выплюнул слова в чужое лицо, вмиг забывая о формальностях. Чонгук их, по его мнению, не заслужил. — Что? — непонимающе переспросил Чонгук, пытаясь отойти от шока. — О ком? — О Чимини. — прошипел Тэхен, довольно разглядывая весьма отчётливый след на чужой покрасневшей щеке. — Не смей. Понял? Чонгук усмехнулся. — Хорошо, я понял. Тэхен нахмурил брови. — Какого чёрта ты продолжаешь так нагло ухмыляться? Чонгук задумчиво посмотрел на него: — Я просто не пойму. Почему ты так яростно его защищаешь? Тэхен посмотрел уверенно перед собой, чувствуя, как злость постепенно отступает. — Потому что он мой друг. — спокойно ответил он, словно озвучивая объективную истину. — И я никому, слышишь, никому не позволю говорить про него такие отвратительные вещи. Теперь понял? — язвительно переспросил Тэхен. Чонгук потрясённо кивнул. — Вот теперь понял. Тэхен улыбнулся, ощущая внутри лишь безграничное спокойствие. Он удобно расположился на сидении и потянулся к кнопке, чтобы вновь включить радио. Раздалась приятная музыка, и Тэхен с наслаждением прикрыл глаза. — Мы можем ехать дальше, «просто Чонгук». — передразнил он мужчину, и тот снова молча надавил на газ. Щека продолжала болезненно пульсировать, но Чонгук, против собственной воли, тоже начал почему-то улыбаться. — А теперь о погоде. В Лондоне, по прогнозам синоптиков, ещё неделю продолжат идти обильные дожди. — будничным тоном произнёс диктор. В автомобиле, не считая его нудного голоса, воцарилась абсолютная тишина.* * *
— Выходи. Приехали. — спустя долгий период молчания подал голос Чонгук. Тэхен, почти успев задремать, раскрыл глаза и посмотрел в окно. Автомобиль стоял у большого частного дома. — Куда? — спросил Тэхен, оглядывая улицу с такими же большими домами. Несомненно, это был зажиточный, даже богатый район. Чонгук, вертя в пальцах ключи, подошёл к широким воротам. — Ко мне домой. — ответил он, вставляя ключ в замочную скважину и проходя на территорию. Тэхен остановился перед воротами. — Я туда не пойду. Чонгук усмехнулся. — Я не повезу тебя никуда. Уже поздно. — Вот именно. Уже поздно, на улице темно, и меня зовёт к себе домой какой-то подозрительный тип. — ответил Тэхен, выгибая бровь. — Я туда не пойду. — повторил он. — Что ж, в таком случае, желаю удачи. Ночевать на улице ведь не так страшно, как в доме подозрительного типа. — вторил ему Чон. Тэхен сильнее выгнул бровь. — Оставишь меня на улице? Чонгук лишь кивнул. — Ты не оставляешь мне другого выбора. Тэхен скрестил руки на груди, снова глядя на мужчину. Он его страшно раздражал. — Если со мной что-то произойдёт, я тут же позвоню Ким Намджуну. — предупреждающе заявил он, проходя вслед за Чонгуком. Тот хмыкнул, закрывая ворота изнутри на ключ и тем самым приковывая к себе новый пристальный взгляд. — Обязательно.* * *
Внутри, на удивление Тэхена, было весьма скромно. Небольшая прихожая, выдержанная в спокойных светлых тонах, плавно вела в такую же светлую, но куда более просторную гостиную. Тэхен, изучая внутреннее убранство, мимолётом зацепился за определённые детали, больше всего приковывавшие к себе заинтересованный взгляд. Музыкальные инструменты. Их, очевидно, было большое количество. Лишь в одной гостиной стояли гитара, скрипка и, в углу, эдаким завершающим аккордом, фортепиано весьма внушительных размеров. Последнее особенно блестело от чистоты: видимо, часто протиралось от пыли. Должно быть, фортепиано стояло не просто так — на нём переодически играли. Фотографии. В доме Чонгука было множество чёрно-белых фотографий, стоявших на всех возможных поверхностях в небольших аккуратных рамках. Они все были разными. Чёткие и смазанные; крупным и мелким планом. Чаще на них были изображены другие люди, куда реже — сам Чонгук. Тэхен обнаружил лишь пару фотографий с владельцем дома. На остальных были запечатлены незнакомые люди. Тэхен, переводя взгляд с одного чёрно-белого лица на другое, вдруг заметил одну закономерность: все люди на фотографиях улыбались. По-разному, конечно же: тепло, лучезарно, задорно, обворожительно. Или же чуть неловко, застенчиво, робко и неуверенно. И всё же, они все улыбались, и, что самое главное — искренне. Они делали это искренне. Быстро пробегаясь взглядом по фотографиям, Тэхен зачем-то изучал чужие лица. Мужские, женские. И всё-таки, почему-то большую часть занимали именно детские. С фотографий ему улыбались дети самых разных возрастов — начиная от совсем маленьких, буквально годовалых малышей, и заканчивая изрядно повзрослевшими подростками. Но Тэхена, однако, зацепило вовсе не это. На одной из фотографий была невероятной красоты женщина. Позади неё Тэхен, приглядевшись, смог разобрать дивный морской пейзаж. Должно быть, фотография была сделана на берегу моря в крайне ветреный день — на женщине было лёгкое, воздушное, развевающееся во все стороны белое платье. Она смотрела в объектив чуть грустно, но всё же складывала губы в добрую улыбку. — Это моя мать. — Тэхен, услышав чужой голос, быстро развернулся к его обладателю. Чонгук пристально, неотрывно вглядывался в фотографию. — Она была прекрасна. — произнёс он, чуть погодя, снимая кожаную куртку и оставаясь в одной лишь чёрной водолазке. — Была? — не отдавая себе отчёта, по инерции переспросил Тэхен, тут же жалея об этом. — Она сошла с ума. — совсем легко и непринуждённо ответил Чонгук. — Когда мне было десять. Тэхен закрыл глаза, чувствуя, как гулко внутри начинает стучать сердце. — Но ведь она ещё жива? — с надеждой спросил он. Чонгук, чуть помолчав, усмехнулся. — Жива. — он быстро отвернулся, прокашливаясь. — Вот только больше, увы, не прекрасна. Тэхен отвёл глаза. Ему было нечего сказать. — Ты музыкант? — вспомнив про замеченные инструменты, он вновь задал вопрос, пытаясь отвлечься. Чонгук весело хмыкнул, отвечая уклончиво. — Бываю им в свободное от работы время. Он тяжело опустился на светлый диван цвета слоновой кости, устало вздыхая. Очевидно, у мужчины был тяжёлый рабочий день. Тэхен аккуратно присел рядом с ним, ничего больше не произнося, хотя на языке вертелся ещё один волнующий вопрос. Тэхену теперь было до жути интересно узнать, кем же работал Чонгук. И всё же, он сдержал себя, вновь окидывая взглядом гостиную. Это было до одури чудно — вот так просто сидеть в чужом доме малознакомого человека, которому ты ещё совсем недавно влепил нехилую пощёчину. Тэхен вспомнил произошедший инцидент и подавил нагло лезущую на лицо глупую улыбку. Неловко вышло. Ему понравилось. — Так значит, ты утверждаешь, что этот твой Чимин добился своей цели честным образом? — вдруг обратился к нему Чонгук, и Тэхен, привыкший к образовавшейся хрупкой тишине, от неожиданности почти вздрогнул. — Конечно. — нахмурил он брови. — По другому и быть не могло. Чимини всегда был таким. Его Чимини. Тэхен очень сильно скучал. Чонгук с интересом приподнял брови. — Вы, наверное, очень близки, раз уж ты так тепло отзываешься о нём. Посреди горла вдруг встал горький ком, и проглотить его всё никак не получалось. Были. Они были очень близки. — Да… Да. — тихо, с запинками произнёс Тэхен. — Тогда почему вы сейчас в разных странах? Почему вы не рядом друг с другом? Ничего не знающий Чонгук, конечно, спрашивал лишь из чистого интереса. Вот только для Тэхена это было сродни контрольному выстрелу в голову. В памяти так некстати всплыла их последняя встреча, и Тэхен с шумом втянул в себя воздух. В тот ненавистный день, что так сильно хотелось вычеркнуть из воспоминаний, Тэхен впервые в жизни увидел в привычно добрых, светлых и искрящихся надеждой глазах цвета лазури болезненное, жестокое, холодное разочарование. Тэхен и раньше видел чужую боль, не раз приходя на помощь и пытаясь её облегчить, как бы отчаянно его не отвергали. Тэхен и раньше видел чужую мучительную боль, вот только он никогда не был человеком, причинившим её по отношению к своему лучшему другу. Тэхен никогда, чёрт возьми, не думал, что он будет способен лишь одними своими словами сделать невыносимо больно такому прекрасному человеку, как его Чимини. — Тэхен… Если это слишком личное, то можешь не отвечать. Он с трудом сглотнул мерзкий ком в горле, поднимая стеклянный взгляд на Чонгука. — Это моя вина. Я его очень сильно обидел. На пару мгновений Чонгук умолк, обдумывая чужие слова. — Все обиды однажды забываются. — всё же аккуратно произнёс он. Тэхен рассмеялся. Вот только это совсем не значило, что ему было весело. — Только не в этом случае, Чонгук. Чужое имя, произвольно и легко слетевшее с его языка, заставило их обоих неловко замереть. — Неправда. — всё же, мотая головой, упрямо продолжил мужчина. — Если люди по-настоящему дорожат друг другом, то они, рано или поздно, остывают и прощают все обиды. — Чонгук помолчал, а потом тихо добавил. — Просто для этого требуется время. Тэхен грустно улыбнулся. — Порой люди совершают поступки, которые невозможно простить, сколько бы времени не потребовалось. А я как раз совершил подобный. Чонгук подвинулся к нему ближе, задевая плечом и заставляя поднять на себя взгляд. — Это он тебе такое сказал? Вы с ним обсуждали это? Тэхен отсутствующе помотал головой. — Я и без него это прекрасно знаю. Чонгук кивнул, вздыхая. — Мы склонны многократно преувеличивать в масштабах собственные действия. Тэхен непонимающе нахмурился, и Чонгук пояснил. — Быть может, всё не так плохо, как тебе кажется. Он ведь тебе ничего не говорил. Тэхен задумчиво закусил губу, смахивая упавшие на лицо надоедливые кудри. — Я писал ему письма. Много. Стопка писем на его столе становилась толще с каждым днём. Тэхен писал их, скорее, машинально, не задумываясь ни о чём. Писал обо всем, что узнавал, видел, слышал. Постепенно это превратилось в своеобразный ритуал, стало обыденной рутиной. Тэхен уже не представлял без этого своей повседневной жизни. Вот только… — Вот только я никогда их ему не отправлял. — закончил Тэхен, понуро опуская голову. Чонгук с интересом прищурился: — Почему же? — Мне, к сожалению, неизвестно, ответит он или нет. А я боюсь неизвестности. Чонгук помолчал, пальцами отбивая ритм какой-то популярной песни по обивке дивана. — Из-за страха мы упускаем очень много возможностей. — Знаю. — еле слышно прошептал Тэхен. — Я знаю. Дождь за окном продолжал звучно барабанить по стеклу, когда Чонгук поднялся с дивана, зевая. — Время уже позднее, а мне завтра утром подниматься на работу. Я, видишь ли, занятой тип. Тэхен прыснул. — Не забывай о том, что ты, помимо этого, всё ещё подозрительный тип. Чон закатил глаза. — С чего бы? — Ты просто подозрительно быстро перестал меня раздражать. — со смехом ответил Тэхен. — Я тебя раздражал? — возмущённо переспросил Чонгук, и Тэхен залился смехом по новой. — Кому-то пора отдыхать. Доброй ночи! Чонгук, стоя на пороге гостиной, обречённо простонал. — Ты невозможен. — протянул он, продолжая слушать чужой ехидный смех. — Можешь на свой вкус занять любую гостевую комнату. Я разбужу тебя завтра, рано утром. Тэхен тут же стих, округляя яркие зелёные глаза. — Не смей. Рано утром я сплю. — В таком случае, я уеду на работу, а ты останешься один в доме подозрительного типа на целый день. — Знаешь, что? — чуть подумав, заявил Тэхен, и Чонгук поднял на него искрящиеся глаза. — Я передумал. Ты по-прежнему раздражающий. Чонгук, не переставая смеяться, покинул комнату, слыша в свой адрес нескончаемые угрозы и проклятия, а потом, осознав, словно он забыл сказать что-то важное, быстро вернулся обратно. — Тэхен! — Господи, что тебе ещё от меня нужно? — страдальчески возвёл глаза к потолку тот, тонкими пальцами зачёсывая кудри назад. Чонгук потерянно выдохнул, наблюдая за этим со стороны. У Тэхена были невероятные волосы. В них хотелось погрузить свои собственные пальцы, ощутить мягкость мелких и пушистых кудрей, продолжать медленно перебирать их в своих руках. Чонгук смущённо отвёл взгляд, переводя его на чужое недовольное, но забавное лицо. — Отправь его. Напиши Чимину письмо и отправь его в этот раз. — быстро произнёс он, прежде чем выйти из гостиной. На этот раз — не возвращаясь обратно.