Диван: сборник

(pov Ваня) Ты разве не видишь, У меня почти что на лбу написано, Как сильно хочу я Трахать тебя. Ты хлопаешь глазками, Ты фундук и олень в натуре, Ты смотришь на Элю, А мне: "Отвали". Зудит аж до боли На кончиках пальцев моих, Широкие джинсы Спасают меня. Я тебе прямым текстом Говорю, что в отеле один, А ты снова хлопаешь глазками И мне вновь: "Отвали". П.С. Да ты, малой, нарываешься, Ты точно нарываешься. Мне нужно прокричать, Чтобы ты понял. Я хочу спать с тобой, Данёк, я хочу спать с тобой. Я хочу трахать тебя Во сне и без него. Да. Я хочу. И я буду? ... Дань, ну чего ты ломаешься как целка, а? Иди сюда уже. Честно говоря, Элька ему давным-давно надоела. Единственная девчонка, с которой он не мутил и не стоило. А всё из-за этого зануды. Даня. Данила. Данилка. Данёк. Данька. Данечка. Сладкое имя. Аж на зубах хрустит. И сам весь из себя такой сладкий. Такой правильный. Нецелованный. И несчастный поцелуй с Яной не считается. В конце концов, Ваня тому виной. Смотреть на это жалкое зрелище было ему тогда противно. Вспоминать тошно. Было и прошло. И, вообще, значит, и не было. Как был Даня, так и остался. Нецелованный. И как же хотелось Ване. Как же хотелось. А тут умудрённая, прокаченная Эля со своими подкатами. Конечно, Даня повёлся. А в Ване аж ярость на миг взбурлила. И, испугавшись своей реакции, он сделал то, что у него всегда получалось лучше всего. Литрами начал пить свой излюбленный самообман: "Он - ботан, некрасивый, зануда", и далее по списку. А ведь всё ложь, всё враньё. Ваня чуть ли не летал в присутствии Дани. Весёлый, неунывающий, крутой. А Даня? Как обычно. И что самое странное - Даня верил. Всему верил. И злым словам. И добрым. И влюблённым глазам, что играли с ним. Эх, Даня, Даня. Но что толку от того, что Ваня бесился, злился, знал, чувствовал. Если Даня ничего об этом не знал, не понимал. И принял бы ли? Отбив Элю у Дани, на что Ваня надеялся? На то, что Данька будет ревновать его или что? Первое время Даня ходил как в воду опущенный, а потом вдруг как отрезало. С папой Антоном на работу таскается, учится ещё усерднее, аж дым из ушей валит. А Ваня один. Ну, точнее, не один, а с Элей. Но без Дани - это словно один. Только лишившись общения с тормознутым ботаником и недобратом в одном лице, Ваня осознал всю серьёзность своего положения. Даня такой один. Единственный и неповторимый. Даня для Вани всё. И как это изменить - Ваня не знал. И надо ли. И хотел ли он этих изменений. Как бы мучительно и горько ему не было, но Ване нравилось извращённое удовольствие через боль от понимания несбыточности, невозможности, неправильности этого желания. А, может быть, просто быть рядом с Даней - как глоток воздуха. И неважно насколько всё недостижимо, но Ване тоже нужно дышать. А только с Даней и дышалось легко. А вот и он, кстати. Данила. Данька. Данёк. Данечка... На последнее Ваня никогда не решался, а хотелось. - Где шлялся? - спросил Ваня. - Шляешься только ты, а я работаю, - Даня аж раздулся от собственной важности. - А я с Элей был. Было круто. Если ты понимаешь, о чём я, - подмигнул Ваня. - Не понимаю, - огрызнулся Даня, и, усевшись за свой любимый ноут, стал усиленно делать вид, что очень занят. Ване это не понравилось. Подойдя к Дане со спины, он обколотился на его плечо подбородком. - Братан, слышишь? Может, хватит дуться. Всё по-честному, брат. Даня ожесточённо стучал по клавишам. - Даня, чего ты молчишь? Данила?! Данька! Но Даня молчал. От него пахло мылом, и это было так по-деревенски. И в то же время невероятно притягательно. Отсутствие парфюма и дешёвое мыло не портили Даню, а наоборот подчёркивали его невинность и чистоту. И именно таким видел его Ваня. А ещё - прекрасным. Потрясающим. Любимым... - Данечка, - прошептал Ваня, засмотревшись на профиль упрямца. И вдруг, повинуясь откуда ни возьмись появившемуся импульсу, поцеловал Даню. Нежно. Но уверенно. Возможно, поэтому Даня его не оттолкнул. Возможно, это произойдёт через миг. Или через столетие. Мобильный телефон в кармане завибрировал. Ваня одним движением бросил его куда-то. Боясь утратить хотя бы секунду. На экране высветилось "Эля", но Ване было всё равно. Он не знал этого или не хотел знать. Всё, что было важно - это Даня. Данька. Данила. Данилка. Данёк. Данечка.